и ты для меня во всём, и я о тебе всегда
Библию любви пишу
чуткими пальцами, ладонными линиями
проповедую религию счастья
причащаясь абрикосами и ломтиками дынными
ты идёшь белоснежным парусником
к бледно-бежевому горизонту рук моих раскинутых
наполняя чёрно-белую репродукцию жизни красками и звуками
ты идёшь звенящим клинком
и делишь мир апельсиновыми дольками на красное и синее
на сытую расслабленность и острое желание
на «до» и «после»,
смотришь на меня сверху вниз
плавя льды северной гордости африканским солнцем
и всё внутри переворачивается
на сто восемьдесят градусов
в животе наливаются мёдом яблоки
расцветают пионы и влажные магнолии
раскрывается гранат сочной мякотью
и плачут утренней росой поздние травы июльские,
дождь слепой стучит по асфальту прозрачной тросточкой
скорлупа отчуждения лопается в твоей руке, распадаются обиды на грецкие полушария
я хочу сорваться на крик - ты закрываешь мне рот белым флагом своей ладони
тссс - и я съедаю всё до крошки,
до последнего орехового сомнения
а сердце, обрываясь, полыхающим астероидом
падает, падает, падает ..
.
.
.
.
.
.