Лишь вечерняя зарница
Скрасит златом перелески,
Окон тёмные глазницы
Мать прикроет занавеской,
У икон поставит свечку,
Помолясь за сына Богу,
И присядет на крылечко
Жадно глядя на дорогу.
Не печалься понапрасну,
Не брани родного сына,
Я вернусь лишь сбросит красный
Лист под окнами рябина.
У некошеной полоски
За околицей багряной
Я прижмусь щекой к берёзке
От любви и счастья пьяный.
Как давно я дома не был,
Здесь над ветхими дворами
Белый храм уткнулся в небо
Золотыми куполами.
Снова вечер колокольню
Вспеленает тонкой синью,
Я смахну с лица ладонью
Пыль пропахшую полынью.
Так не пахнет на чужбине
Даже эта пыль с обочин,
Вот и грозди на рябине
Будто сердце кровоточит,
От тоски болит по дому,
По полям над синей речкой,
Где пшеничную солому
Мял с девчонками под вечер.
Где бы я родная не был,
Мне в чужой кровати узкой
Ночью снится запах хлеба
В деревенской печке русской.
И под вечер в синей дымке
Угорев за день от зноя
Я опять в захлёб из крынки
Молоко глотну парное.
Стосковался я по дому,
Опостылела чужбина,
Мне б в пшеничную солому
Навзничь лечь под старым тыном
И вдыхая дым отчизны
В той копне заснуть на веки,
И пусть мне на скорбной тризне
Пятаки прикроют веки.
Панихиду не служите,
Я молился Богу редко,
А в ладошки положите
Две берёзовые ветки.
Видно я устал от жизни
Раз дорога к дому снится,
Вот и мысль о скорбной тризне
В голове седой гнездится.
Ты дождись меня, родная,
На крыльце под сенью сада,
Выпил жизнь свою до дна я,
А другой судьбы не надо.
Отлюбил я женщин в волю,
Отболел душой и телом,
Отстрадал до слёз и боли
В этой жизни оголтелой.