Пора вернуться бы к истокам,
Пора бы снова что-то написать,
Да так, чтоб мой моторчик часто ёкал,
Да так, чтоб глубже в чувствах утопать.
Чтоб бабочки, загнившие в желудке,
Смогли ожить и в небо полететь,
Чтоб каждый пёс сидел в своей собачьей будке,
Чтоб я не смог о прошлом пожалеть.
Чтоб смог некроз на лёгких излечить,
Чтоб смог дышать я полной грудью,
Чтоб просто смог спокойно жить,
А не лечить все раны ртутью.
И вместо однотипных разговоров
Тонуть, тонуть в пучине интереса,
Тонуть и приходить в себя ещё нескоро,
Нескоро изучить всю карту мысленного леса.
Но мне же так хотелось быть другим,
Не тем хрустальным лебедем на озере в балете,
Не тем, что для других построит пятый Рим,
А тем, кому Луна и Солнце более не светит.
Хотел быть кем-то, кто способен прожигать,
Но прожигать не взглядом сердце – точным словом,
Чтоб абсолютно каждый смог реальность поменять
И жить в ней дальше будто бы по новой.
Но я имею то, что не хотел:
Червей, что ползают по венам,
В сознании огромнейший пробел
И в голове расшатанные стены.
Они привычно ходят друг за другом,
А штукатурка дальше падает на пол.
Вы представляете, в июле видел вьюгу,
Вы представляете, с собой её привёл.
Вчера гуляли с ней в ночи по парку,
Смотрели звёзды и седые облака,
Но это всё – как мёртвому припарка,
Я исполняю роль придворного шута.
Шута, что выступает в зале королей,
И короля, что выступает в обществе шутов,
Ведь для одних – быть нужно посмешней,
А для других – построже в круге дураков.
Да, только это – всё не я,
Не я клянусь, не я не сдерживаю слово,
Не я веду себя как грязная свинья,
Не я работаю исправно,
Не я и окончательно поломан.
Я постоянно где-то между:
То травоядное – то хищник,
То тёплая – то лёгкая одежда,
То я богатый, то я нищий.
То я творец, то наблюдатель,
То тварь дрожащая, то есть какие-то права,
То я кричу, что мало, то говорю, что хватит,
То верю в собственное сердце, то миром правит голова.
То я – дельфин, на скалы прыгающий резко,
То я – акула, что плывёт всех пожирать,
То я без чувств, веду себя как ржавая железка,
То я могу в слезах своих же ночью утопать.
И мне теперь пора переродиться,
Пора зажечь единственный костёр,
Пора понять, что я, увы, не рыцарь,
А просто тот, кто для него доспехи тёр.
И мне теперь, теперь пора переродиться,
Чтоб самого себя всецело понимать,
Чтоб я способен был не просто умереть,
А после в горстке пепла возродиться,
Но и способен был из этого какой-то,
Пусть даже и печальный, опыт извлекать.