Илья Муромец сидел на печке 33 года, прежде чем его калики напоили водицей, и он начал ворогов одного за другим одолевать.
Мне уже шестой десяток, а я всё на диване, как на печи, ножки свесив. А как быть-то?
Соловей уже не разбойник, сладкоголосыми трелями заливается со своей ветки, Идолище давно не поганое, а Жидовин с татарами рядом на диване посиживают.
С кем сразиться-то, прежде чем окаменеть? С орденом каким что ли? Эй, где вы, супостаты заморские? А ну, вылазьте из чуланов нечистые, будем силушкой меряться, а то всё из подвалов да подворотен зазаборных улюлюкаете!
Вставать давно пора с дивана же. Правда, и калик перехожих с их питьем волшебным что-то не видно.
На диване, оно, конечно, тоже неплохо, только скучно очень и совсем, совсем не героично, а даже наоборот, вовсе не по–геройски как-то.