А чужого мне не было надобно,
Если б знала - придётся красть,
Или брать взаймы, лишь бы хоть раз,
Хоть на миг задержать боль проклятую,
Я бы вечно спала зимним сном,
И осталась б февральскими ливнями,
То есть, просто никем, невозможностью,
Белым светом снегов ослепительным.
И не таял б мой лёд веком венчанный,
Время мне показалось бы вечностью,
И никто б не ушел этим вечером,
Не остался б под кожей увечьями.
Я б не знала, как пахнет любимый цвет,
Улыбалась бы больше натянуто.
Моё имя исчезло бы из газет,
А твоё - просто из моей памяти.
Всё, что крала - верну, если не моё.
Только вот, мне меня не вернёт никто.
Я кладу в свой стакан незастывший лёд,
И плесну за любовь виски граммов сто.
Никаких больше встреч мне не хочется.
Чашки, чайник и кот, новые ключи.
Куплю в книжном "Сто лет одиночества"
И жасминовым буду себя лечить.
А стихи эти прокляты, видимо -
Ты не станешь читать, но здесь не про грусть.
Знаешь, Лермонтов б смог позавидовать,
Как учила тебя, лишь бы наизусть.
Возвращаю всё то, что награбила -
А своё упакую коробками.
Между нами всё было неправильно,
Потому встречи были короткими.
Мне не жарко, и больше не холодно.
Я курю на своём подоконнике.
Осень кружит над заспанным городом,
Но я не посмотрю в твою сторону.
Всё моё - в рюкзаке помещается.
Ну, а большего мне и не надо.
А в своих и чужих нету разницы -
Важен тот, кто останется рядом.