Снова я ворошу с прожитым сундуки:
Это пошло, тут приторно, это истлело…
Только вот о тебе мысли, как мотыльки
На ветру, то дрожат, то замрут оробело.
Я теперь не пишу патетичных стихов
О спасении мира, про гул пятилеток…
Время съело у жизни изрядно годков,
Может быть мы поправим судьбу напоследок?
Не на белом «Porsche» я примчусь, но – ничей,
Всё такой же: не верю ни в бога, ни в чёрта;
Буду лучше (не хуже – уж точно), трезвей,
Чем твой бывший – с ухмылочкой Волон-де-Морта.
Ты к жилетке моей притулишься щекой
И поплачешь про горести и про дензнаки
Чуть наигранной или горючей слезой –
Ничего, мы найдём берег нашей Итаки.
Целину нам поднять, что врага – на рога.
Станем выше, быстрее, сильнее мечтою,
Будут дни наши ясные, как жемчуга,
А представь вечера… у камина… зимою…
Летом кур разведём и засолим грибы.
Ты забудешь про страх, что приходит, порою,
По ночам. Мы надломим печати судьбы:
Ступим в мир новой, девственно чистой тропою.
Грёзы… Нет им конца… Ты ж, при встрече со мной,
Смотришь сквозь, удаляясь хмельною походкой,
Через трещинки губ можешь буркнуть: «отстой…», -
И послать далеко… или ближе – за водкой.