Рассказ будет настолько прост, насколько глупым быть бы мог,
Она лежала, повернув лицо, на съеденный веками потолок.
За выдохом пунктирный вдох, и циркуль с согнутым коленом на листке.
Аккордеон забыл дорогу к нотам "до", а вены - жжёные канаты на руке.
Закрыла - ночь, открыла - снова ночь, по рёбрам сердце - по ступеням вниз.
Иконы...Плавилась свеча в густую соль. Синдром иллюзии писала в эпикриз.
Спешили волны целовать луну. Не все вальты, не все со мной на ты.
Она лежала, повернув лицо.
Немели руки. Рваные бинты...
Текла любовь гранатовым на дно, испачкав щёки, губы, рукава.
Тягучим горьким мёдом жил июль. В четыре стороны пошла молва.
Она лежала, но пыталась встать. Упали все настенные часы.
Прогорклым маслом растекалась в небе ночь, на золотом кресте распятый Божий сын.
Ножом срезАла осень кружева в обшарпанном шкафу. Скрипела дверь.
Она смотрела - в коридоре снег, шепча: " Один отрежь, а семь отмерь."
И шла до комнаты, казалось, что версту. В часах песочных мокрым стал песок.
Она легла, поймав в ладони пустоту, а по щекам гранатовый струился сок.