Вот они ходят,
смотрят глаза в глаза,
замерзают от невозможности сделать шаг
сквозь прозрачную стену,
строгую ангельскую пыльцу -
пылинки в косых лучах из окна,
те самые пылинки -
частички чьей-то кожи, ногтя, волоса,
черепа, пятки, сердца...
правда же, Йорик, люди превращаются в сущую ерунду,
даже если при жизни были сущими пустяками?
Вот они ходят и не ночуют вместе,
не едят, не смеются вместе, не трутся об одного кота,
не признаются,
покуда смерть не разлучит их,
покуда не сжалится.
Скупая, случайная,
скучная, как менеджер из отдела статистики,
какой-нибудь сухой кашель,
идиотский тромб,
пьяный водитель.
Вот они ходят и смотрят,
смеются, терпят и милосердствуют,
невыносимо скучают, преданно ждут,
ставят чайник, градусник, бокалы на попы друг другу,
уж как придётся,
и все вокруг тоже терпят, но еле-еле, и тоже ждут -
когда же начнётся, когда они наконец ощерятся,
станут ужасным зверем и разорвут друг друга,
с их-то характером, с этим-то их накалом,
с этими лицами обречённых,
а свет всё длится и ангельские пылинки -
волосы, ступни, зубы -
танцуют в углу их спальни
пока смерть не сжалится, пока она не придёт,
не вырвет, не остановит
этот невыносимый
невыносимый
невыносимый - когда же вы прекратите смотреть же больно! -
невыносимый свет
двоих
смотрящих друг в друга.
Рзабившийся самолёт,
случайный грабитель,
обязательное геройство.
У жизни столько историй, но
самые-самые все - о смерти.
Скажи, что я не должна,
соври, что мы не будем,
признайся, что нам не обязательно это делать.
Если я не умру
ты будешь любить меня вечно?