Вагон, платформа, выход из метро.
Что было дальше — помню и не помню.
Шипучая, как вздорное ситро,
Величиной с мартеновскую домну,
Стояла тьма, верней сказать, скакала,
И очень криво, на моём прямом пути.
"Спасайся!"— гулко сердце простучало,
Но было поздно: не уйти и не пройти.
С разбега налетела и вскружила,
Причём, не голову, а ноги мне.
Поволокла, порывами лупила,
Сжигала на морозном злом огне.
Тьма белая, и парадокс, и странность,
Тьмы чёрной беспроглядней, — чушь, но факт.
Впервые в жизни — мистика как данность.
Сюрреализм? Или больной поп-арт?
В глазах холодных — мутные разводы.
Слетает с губ замерзший поцелуй.
Не волосы над снежным лбом, а своды
Театра дерзких войн воздушных струй.
То ровно дышишь, то вдруг резкий кашель.
Немое слово — страхом рот свело.
Ещё и лёд: скользишь, руками машешь.
А в спину — заметает помело.
Да как мело: не день, не два — неделю.
Метель к метели — буйным был февраль.
Но всё же сдался: где ручьями, где капелью
Ушёл в весеннюю, дурманящую даль.
Автор Андрей Илюхин
отредактировано 29.04.24