Рассказ
Пошумев полтора часа безрезультатно, профсоюзное собрание районного «Сельэлектро» стало расходиться.
Попытки молодого председателя, недавнего выпускника областного политехникума, остановить электриков натыкались на отмашки рук, на сжатый, мосластый кулак, на брошенное «надоело». На столе, отполированном доминошниками, качала кистями в унисон скрипящему полу дежурки, красная парадная профсоюзная скатерть.
Актовый зал после весенних дождей был закрыт. Бригада женщин-штукатуров МКСО вторую неделю не шатко, не валко ходила в этот зал.
В девяностые с деньгами туго было, многие работали без задора и желания.
За красной скатертью сидел профсоюзный президиум, выборный, но такой постоянный и родной почти.
Отрешённо разглядывали и гладили бархатную скатерть трое выборных:
Через райком партии получивший квартиру в новом доме и освободившуюся должность завгара безотказный, многодетный латыш,
проработавший почти двадцать лет водителем.
Лысоватый, чуть стеснительный, инженер-энергетик – умница и движитель всего нового, приносивший свежий воздух в рутинную жизнь конторы.
Секретарь начальника Юля, являясь выборным секретарём маленькой комсомольской организации Сельэлектро, стоически терпела все собрания и конференции.
У края стола, перебирая в пальцах желто-золотистые кисти скатерти, в пол-оборота к залу сидел обсуждаемый Фёдор Соркин.
Соркин – высокий, кряжистый мужчина, тридцати пяти лет от роду чувствовал себя неуютно и неловко. Его большие рабочие руки не находили себе места и открутили, всё-таки, одну из жёлто-золотистых кистей.
Начальник ремонтного участка просил профсоюзное собрание дать согласие на увольнение слесаря-электрика Соркина с работы за систематическое нарушение трудовой дисциплины. Проще сказать: за пьянку.
Был такой грех у Фёдора. Ремонтировал он всё крутящееся, бегающее, стучащее и тому подобное. И дела шли отменно, без нареканий. И несли, и везли со всей округи ему заказы: то электродвигатель, то косилку, то утюг или стиральную машину.
И подвела его заработанная «жидкая» валюта. Терпимо, если сам бы пил, а он от щедрости всех, кого увидит приглашал в свою слесарку.
И произошёл сбой: не сделал он, забыл, в пьяном загуле, ремонт сорокапятикиловаттного двигателя для АБЗ, местного асфальтобетонного завода. Пообещал и не сделал.
Сидел понуро на расшатанном табурете, и бубнил невнятно на задаваемые вопросы: «Да, нет, сделаю, посмотрим, угу. Вот и вся недолга».
Механик автопарка вскочил со стула, схватил свои курчавые волосы в кулак, будто снять их собираясь. «Кто, кто мне будет стартёры и генераторы ремонтировать! Ты, Алексей Викторович», - наседал он на председателя профкома? « Кто новый подъёмник установит? Ты, Николай Оттович», - тыкал он завгару.
Бригадир второй бригады, выражая, скорее, мнение коллег сказал, как рубанул: «Лишить тринадцатой зарплаты его, и расходимся».
Папиросный дым поднимал потолок дежурки, большой комнаты, где бригады электромонтажников готовились к выезду в командировки.
-Дверь откройте, охламоны - пропищала Юлька-секретарша, - Дышать нечем!
Кто-то распахнул зелёную дверь, и, как по сигналу, мужики стали покидать помещение. Я, прикомандированный инженер, стоял окна и с интересом наблюдал за действом.
Президиум молчаливо сидел, а юркий председатель метался от окна к столу.
« Уходят, ведь уходят!
Пусть уходят, а собраний у тебя, председатель, будет не мало.
А может и не будет? Дай то, Бог, человеком тебе вырасти!
А Соркин выправится, обязательно выправится.
К этому всё идёт…
2020 -2021 годы.