Я беззастенчиво ухаживал за новой знакомой. Приятный вечер в приятной компании располагал к некой отвязности, и я не скрывал удовольствия, с которым выделял именно её среди всех, пиршествующих за нашим столом. Встреча была не первая, более того я присылал ей свои стихи, которые должны были стать основой будущей книги «Открытое письмо», и я подспудно считал себя вправе привлекать к себе внимание, поскольку ожидал её мнения о стихах. И во всяком человеке мне более всего интересен нос, а её нос просто настаивал, чтобы я им любовался. Однако, мой легкий флирт вызвал у неё неожиданную вспышку: «Давай выйдем!». И я подчинился.
Посреди соседнего пустого зала, где казалось, даже бармен за стойкой лишь часть интерьера она разразилась триадой на тему, почему я не должен уделять ей внимания. Меня поразила глубина чувства неловкости, на которую проникли в душу девушки мои ухаживания, я-то ни на что не претендовал, закончился б вечер, и мы разошлись по домам такими же чужими, как по сути и были. Поэтому я смиренно выслушивал, соглашался, обещал. Успокоившись, она, наконец-то, перешла к теме, которая волновала меня по-настоящему. Мои стихи.
Стихи вызвали в ней не меньшее смятение, чем ухаживания, но в отличие от ухаживаний, она нашла в них нечто возвышенное и даже равное Гумилеву (она не уточнила Отцу или Сыну), но и возмутительное в своем звучании.
-- Я, я, я! Поэты так не пишут! – выпалил она с такой яростью, что я тут же понял, писать я буду только так. И ни разу не пожалел об этом.
Возможно, я ошибочно приглашаю вас в мою книгу «Незримому Собеседнику», впрочем, и в «Открытое письмо» (наверняка вы ничего о ней по сей момент не слышали, если только не знакомы со мною лично) размышлениями о том, что уже есть тут сейчас со мной, потому что оно едва-едва просматривается в «Незримому Собеседнику», а то и вовсе отсутствует. Но я искренне надеюсь, что вам будет интересно самостоятельно сопоставить уже известное будущее с тем прошлым, что к нему привело. И совершенно не против, если стиль мой вас раздражает.
Со мной всегда будет трудно, потому что я из тех, кто сначала ищет загадку, упирается в неё, а после кропотливо ищет отгадку. Я создаю лабиринты, ещё не зная точно, можно ли из них выбраться, и оказываясь в западне, выдыхаю – пора подняться над ситуацией так, чтобы, видя конструкцию в целом, найти путь в конечную точку маршрута с другой стороны сооружения. Я буду вечно бороться со своей клаустрофобией, а читатель недоумевать, почему клубок сюжетных линий уплотняется от страницы к странице, и он становится катушкой, на которую эти нити накручиваются? Но именно в этот удушающий тесноте размышлений я предельно честен. В момент предельной концентрации я говорю себе: «Пора» и улыбаюсь первому лучу рассвета. Ибо сначала была ночь, но даже Создатель ещё не знал, что она есть кромешная тьма, пока не придумал свет.
Моя тьма, мой ужас, с которым я знакомлюсь заново, погружаясь в него никогда не оставят меня. Душа бездонна, и она, как известно, потемки. Не только для постороннего, но и для счастливого обладателя. И по мере того, как проливается свет на новые просторы, со мной становится легче. Легче читать, легче строить диалоги, строить планы - где ж мы будем к финалу истории. Я ищу непознанное в себе, и призываю искать непознанное в себе самих вас.