В горящем самолёте (быль, аллегория)
Любовь Алексеевна заперлась в ванной комнате и горько зарыдала. Дочь приехала на каникулы после первой же успешно пройденной летней сессии. Кажется, радоваться надо было бы всей семьёй, но радости нет. Дочка хмурилась, никуда не выходила, не встречалась с одноклассниками, ждала телефонного звонка и не могла дождаться… Наконец, мать не выдержала и сказала непререкаемым тоном:
- Расскажи мне честно, что случилось!
Она уже знала, что её Леночка встречается со студентом. Зовут его Игорь, он – ленинградец, перешёл на пятый курс, а до этого работал и отслужил в армии. Значит, он старше Леночки на девять лет. Она-то - совсем птенчик, всего один курс за её худенькими плечами, зато учится только на «отлично»…
- Это связано как-то с Игорем?
- Да, мама, да! У нас с ним самые близкие отношения! Я его очень сильно люблю!
- Только этого мне и не хватало… А он-то тебя любит? Это – главное!
- Не знаю, не звонит…
- Разве я тебе не говорила о том, что мне завещала моя мать, твоя бабушка? «Не выходи замуж без регистрации. Самому умному, самому талантливому, самому красивому мужчине нельзя верить до конца. Любой может обмануть девушку, часто теряя сразу же интерес к ней… В народе говорят: обманет, голову закрутит – и в кусты! А девушке путь либо на аборт, либо мать-одиночка на всю оставшуюся жизнь…» Эх, ты… Не выполнила завет пережившей много бед женщины, дочери священника, члена ВКП(б), ДЕПУТАТА Районного Совета депутатов трудящихся… Знаешь, сколько ей горя пришлось хлебнуть и вокруг увидеть?
Не выдержав, Любовь Алексеевна зарыдала, ушла в ванную, заперлась, пустив струю воды. Дочь принялась стучать в дверь, что-то говорила, просила выйти, предлагала мирно обсудить ситуацию. Наконец, Любовь Алексеевна «взяла себя в руки», умылась, собралась с духом и вышла.
- Слезами горю не поможешь… Дай мне номер его телефона. Я приглашу его в гости. Пусть приедет, познакомимся, поговорим.
- Он не приедет. У него нет денег на свадьбу. Стипендию мать отбирает и выдаёт по мелочам. Мать и отец против нашей свадьбы. Мы уже ездили с ним на дачу, знакомиться. Отец сказал: «На что тебе такая худенькая, маленькая, грудь еле видна… Что ты в ней нашел особенного? Ест мало, какая из неё работница?» А его мать соседку, девицу из банка, навязывает, мол, она-то знает счёт деньгам, да и впридачу у них трёхкомнатная квартира. В гости она её приглашала и мать с ней пришла…
- И что же Игорь?
- Он в туалет от них спрятался, даже смешно… Пока девица с матерью не отправилась домой, так и не вышел. Потом сказал: "Мама, это же крокодил!»
- О, значит, ты ему не просто нравишься! Ещё не всё потеряно. Пока отец не пришёл со своей службы, давай Игорю позвоним. А то отец у нас чересчур горячий. Всё испортит. Знаешь ведь, что он о тебе и обо мне наговорит сгоряча? Полгода разговаривать не будем… Нет, его пока не надо тревожить. И так хлопот много в связи с переводом из Перми в Казань. Игорю надо деньги выслать телеграфом. Дальше: деньги на костюм, платье, обувь, на кольца, на свадебный стол и другие неотложные расходы у меня есть, давно откладывала. Тебе на приданное… Я вас выручу! У нас с Володей, детей войны, торжества бракосочетания не было, но вы - другое поколение. Грех вам не помочь... Звони!
Леночка набрала номер. Игорь откликнулся сразу же.
- Я всё рассказала маме. Она тебя приглашает в гости. Познакомишься с моими родными: с мамой, папой, братом и сестрой мамы. Поговорим. Я по тебе так скучаю… Ты тоже? Скучаешь? Я тебе деньги телеграфом вышлю. Обо всём здесь мы с тобой поговорим. Я тебя очень жду!
- Иди на телеграф, посылай деньги. Пусть у нас Казань посмотрит, ему полезно, как будущему художнику. Скажи, что теперь у вас всё общее… А я сестре Танюшке звонить буду. Время у нас сейчас сложное: отец только что переведён на новое место службы. Здесь квартиру уже сдал, заказал контейнер для переезда. Но вот квартиры там пока нет, ищут. Мы устроимся в Доме отдыха, сразу же туда и поедем. На Волгу. Загорать будем, купаться, едем на всё готовое. Санаторное питание! Готовить не надо. Иди, а я вещи буду собирать. Игорю скажи, мы его будем встречать в аэропорту. Сразу же на машине – в Дом отдыха. Там нам две комнаты уже выделили. Отец похлопотал. Всё!
Вот так для Любови Алексеевны начался новый этап жизни под новым качеством «тёща», обруганным чуть ли не столетиями, с совершенно неправильным подтекстом в расхожих «под бутылку или пиво» анекдотах. В Доме отдыха они неплохо устроились, выделив «молодым» комнату, а сын – уже восьмиклассник - уехал по путёвке в комсомольский лагерь. В выходные дни к ним приезжала сестра Любови Алексеевны Татьяна, Танюшка. Она за свой многолетний труд получила, наконец-то, комнату в 12 метров, с соседкой. Та оказалась доброй, отзывчивой, хорошей женщиной. Мария Николаевна сразу же подключилась к решению их проблемы: «Сговор надо устроить в конце лета. Накрою вам стол у себя в комнате, там всё-таки будет попросторнее. Всё сделаю по высшему разряду! Нам, русским, помогать друг другу надо… Остальные народы сами обходятся, а нам надо помогать. После такой войны…»
- Моя соседка работает поваром в ресторане. Настоящий энтузиаст своего дела. Всех накормит и удивит своим творчеством! Надолго ее стол запомнят. Рецепты будут записывать!- шепнула Танюшка Любе.
- Ну, а я познакомлю студентов в качестве экскурсовода с центром Казани: покажу Кремль, башню Сююмбике, памятник Мусе Джалилю. Там вид на Волгу замечательный! Потом поведу в музеи, на всю жизнь поездка запомнится! – весело сказала Татьяна Алексеевна.– Правда, тесновато у меня, но как-нибудь устроимся на два-три дня… Зато сколько новых впечатлений для любознательных студентов!
После проведения обычая сговора Леночка с Игорем улетели в Ленинград на учёбу. Володя, наконец-то получил квартиру, все их вещи вот-вот должны были прибыть по железной дороге. Сына Егорку перевели в восьмой класс из пермской в казанскую английскую школу. И он наконец-то получил маленькую, но зато отдельную комнату, сделав из неё кабинет - спальню…
… Всё это мелькало в голове Любови Алексеевны, которая сидела в удобном кресле самолёта в самом «хвосте», наслаждаясь отдыхом после хлопотливого лета. Она с удовольствием смотрела в иллюминатор на изумительно красивое заходящее солнце, на воздушные белые «барашки» облаков, «краем уха» слушала напутствие красивой и стройной стюардессы с прекрасной дикцией, словно у всем известной заслуженной актрисы.
Люба внутренне готовилась к знакомству с новыми вдруг появившимися родственниками: сватом, сватьей, их дочкой, тоже студенткой; тревожно думала о неизвестных ей, уже приглашённых на скромную свадьбу, гостях. Печально вспоминала она и о том, что теперь, в который уже раз, стала из-за мужа безработной. Володя снова сорвал её «с места в карьер», подорвав ей всю карьеру, которую пришлось выстраивать почти целое десятилетие. Опять всё надо было начинать с нуля! А ведь как хорошо заканчивался учебный год: вышла её монография, была намечена защита диссертации, подготовлен красивый наглядный материал: схемы, диаграммы, формулы… Но пока надо всё это выкинуть из головы. Снова придётся искать подходящее место работы… И только потом думать о защите диссертации.
Пока же она летела в Ленинград через Москву. Надо было посетить приёмную мать, ставшую ей законной в мае 1942 года, голодного, холодного, ещё далёкого от Великой Победы над фашизмом. В 16 лет Люба узнала, что тётя Ася, которую она очень любила, спасла их семью от голодной смерти. Ничего, кроме этого и бумажки- копии свидетельства о рождении она не знала. Вдруг, в иллюминаторе слева от их самолёта показался в густых облаках ещё один «летучий корабль». Он летел совсем рядом с ними, с той же скоростью. Вот он покачал крыльями, что-то нужное сообщая пилотам, а потом резко пошёл вниз, буквально провалился в быстро густевшие облака. Кажется, такие встречи в облаках бывают крайне редко…
- Это он нам курс уточнял, не иначе…- сказал впереди сидящий офицер своей жене. -Наверное, прибор забарахлил, но нас, как видишь, отыскали, направили, хоть это и непросто было сделать. Теперь, похоже. всё в порядке…
Любовь Алексеевна достала из сумочки главный подарок на свадьбу дочери – оберег. Это был перстень из белого золота с семнадцатью мелкими бриллиантиками. Его подарила внучке московская бабушка, тётя Ася и документальная мать Любови Алексеевны.
- Я, наверное, уже не доживу, - сказала она спокойно. – Здоровье у меня всегда было неважным: печень побаливает, ноги отекают, старые раны тревожат, ходить всё труднее… А ты от меня подари Леночке оберег на свадьбу. Пусть хранит, иногда носит, меня когда-нибудь добром вспомнит. Я часто смотрю на ваши фотографии. Особенно мне нравятся те, которые Маныч (покойный муж) сделал, когда Леночка с нами целое лето была, а ты в Ленинграде в институт поступала на свой исторический факультет. Хорошая была девочка, всем нравилась: славная, умненькая, развитая! А как рисовала! Все удивлялись… Даже соседи говорили, что она на меня похожа…
Своих детей у тёти Аси не было, только племянники. Так что Люба при малейшей возможности всегда заезжала к стареющей, одинокой учительнице русского языка и литературы, бывала и в её школе, именно от неё научилась уважать и любить свой учительский тяжёлый труд, плохо оплаченный государством, «не понимающим», что Великую Отечественную войну выиграл советский учитель. Да,да! Великолепно, только за десятилетие, подготовив через разные уровни «ликбезов», рабфаков, вечерних школ рабочей молодёжи трудовые резервы, а по сути создав идейных, убеждённых в правоте защитников Отечества, самоотверженных как на фронте, так и в тылу.
- Только ты у меня и осталась, Люба, одновременно и племянница, и дочка. Спасибо вам, что не забываете: каждый месяц «получка» приходит регулярно и почерк Володи, значит, дружно живёте и в согласии. Сейчас такое редко бывает. Дай бог вам крепкого здоровья! Вы меня поминайте изредка, когда меня не будет. Я тебе, Люба всё оставила,всем соседям наказала, чтобы присмотрели,пока ты из своей глухомани в Москву доберёшься. Я всё приготовила: во что одеть, во что обуть, чем покрыть. Всё в шкафу на верхней полке и записочка для тебя: хочу, чтобы отпели и кремировали. Вот так вот.. Потом прочтёшь, пока не трогай. Вот только перстенёк возьми, оберег для Леночки. Белое золото и с бриллиантиками. Необычное. Хороший, дорогой подарок от бабушки на свадьбу. Пусть знают будущие «родственнички»! А то, видишь ли, отнесли мамину дочку к "девочке из общежития", не подходит им. А ещё – ленинградцы, не понимают, что такое «культурная столица». Зазнайки! Из грязи в князи… Как ты стерпела? Я бы не выдержала, всех их там разнесла!
- Он из деревни белорусской, Ленинград защищал. На Неве их корабль всю блокаду из пушек по немцам стрелял. А она из Сталинграда приехала город восстанавливать по комсомольской путёвке, тоже в общежитии жила.
- Теперь губу загнули! Рабочий класс, гегемон, блокадники, льготники… Гонора-то сколько! Квартиру получили от государства, бесплатно, прописка… И всё? Ничего на душе-то больше нет? Ни о ком заботиться не надо? Нехорошие люди, вот увидишь, что я права: эгоистичные, поверь мне: трудно будет Леночке с ними долго общаться, намается…
Люба только вздохнула. Ей тоже пришлось не сладко. Муж – ракетчик, вечно на службе «держит ракетный щит СССР». А у неё: неудачная беременность, двое труднейших родов, вечная беспричинная ревность мужа, работа, заочная учёба, аспирантура, диссертация… И всё это на фоне настоящего кругооборота: садик, школа, магазины, проверка домашних заданий, ужин, посуда,стирка и постоянная подготовка к занятиям с курсантами. Если ещё добавить вечное ворчание мужа, всем на свете недовольного из-за того, что "мы мешаем ему отдыхать"… Да к тому же добавить партсобрания, профсобрания и общественные поручения, взвыть захочется от перегрузки…
А муж? Даже на свадьбу дочери не смог поехать. В Киеве у него какие-то конференции, научный доклад делать будет. О чём? Как всегда – секрет! Вечные секреты, разрывающие их многолетнюю семейную жизнь. Да ещё и к занудству и его воркотне привыкнуть невозможно. Остаётся только молчать, терпеть и никому не жаловаться…
- Скоро Москва! – объявила по радио стюардесса.
А это – что за чудо? На потолке, на бортах, на пассажирах, - везде замелькали мелкие точечки, солнечные зайчики. Все закрутили головами, оторвавшись от иллюминаторов, бокалов с напитками, книг и газет, прихваченных в полёт. Никто не понимал источника такого удивительно редкого, бесподобно красивого явления. Люба, вдруг, заметила, что от малейшего движения её руки солнечные зайчики начинают метаться из стороны в сторону, словно беспокоятся и о чём-то с волнением предупреждают. Оказалось, что она, рассматривая бабушкин подарок - оберег на свадьбу, надела его на свой безымянный палец правой руки и глубоко задумалась, может, и задремала, не положив обратно в сумочку. Спохватившись, она повернула перстенёк камешками внутрь ладони. Зайчики мгновенно исчезли все разом.
- Что это было? – задала вопрос женщина с первого ряда. – Это может быть каким-то предупреждением?!
Люба усмехнулась про себя: «Ну, не вставать же ей и не объявлять гражданам, что это – световой эффект от кольца с бриллиантами?!» Посаженный в неё с детства атеист ещё не осознал, что эта невольная с её стороны «иллюминация» может быть посланной кем-то высшим в качестве вести откуда-то «с верху», как предупреждение экипажу о крайней внимательности к показаниям всех приборов. Она взглянула на «своё» крыло и увидела, что по нему пробежал проворный на ветру огонёк. Тут же раздался женский голос:
- Товарищи, на крыле – огонь! Вот вам и предупреждение!Надо немедленно сообщить командиру.
Вошла уже знакомая стюардесса и, усмехнувшись, сказала:
- Ничего особенного, это бывает иногда в полёте. Говорят, что это – огни святого Эльма… Можно ещё отдохнуть и даже подремать. Солнце село за горизонт, погода портится, но никакой опасности нет. Если позволите и я с вами подремлю.
Она спокойно села в первом ряду на свободное место и закрыла глаза. Через несколько минут она уже слегка похрапывала.
- На втором крыле тоже показался огонёк, - тихо сообщила молодая девушка, по виду – студентка. – Надо ли сообщать об этом экипажу?
- Они все видят и знают! – приглушив командирский голос, отдал команду офицер.- Всем соблюдать спокойствие и порядок! Не тревожьте экипаж, не отвлекайте внимание пилотов. Наше с вами дело - соблюдать полную тишину. Не волнуйтесь и знайте, что ваше волнение может передаваться команде воздушного корабля. Они отлично знают своё дело! Скоро прилетим… - Он обнял жену и шепнул: «Как твоё сердечко? Прими таблетку, запей, у меня ещё напиток остался. Вот так…»
Люба наблюдала за тем, как то на одном крыле, то на другом вспыхивал и бежал почти прозрачный огонёк. Страха не было…
- Товарищи пассажиры! – раздался уверенный мужской голос по радиосвязи. – Экипаж приветствует вас и напоминает о необходимости в полёте соблюдать порядок и спокойствие! Самолёт у нас надёжный, четырёхмоторный. Даже при отказе одного мотора, летим дальше! В случае отказа двух, чего практически не бывает, долетим до посадочной полосы. Спасибо!
Стюардесса открыла глаза, прислушалась и, окинув салон своим пристальным взглядом, вышла. Заплакал ранее спящий маленький ребёнок. Мать безуспешно пыталась успокоить его.
Снова появилась стюардесса, подошла к молодой матери и предложила ей:
- Пойдёмте со мной в другой салон. Там у нас есть пеленальный столик. Можно будет убрать причиняющие малышу неудобства. Я помогу вам. Это – ваши вещи? Так, осторожненько пойдём. Я вас поддержу. Не споткнитесь! Тут порожек.
Они удалились, дверь закрылась. Все молчали. Стало заметно темнеть. Вместо белых облачков самолёт окружали темнеющие всё больше тучки.
- Внимание! – снова раздался уверенный мужской голос.- Впереди Москва. Ноябрь, погода капризна. Над Москвой вьюга. Нам предложено лететь на запасной аэродром, там хорошая видимость. Будем садиться. Немного подадимся в восточную сторону. Спасибо за понимание!
Вошла освободившаяся стюардесса. Самолёт резко наклонился.
- Не беспокойтесь. У нас всё в порядке. Оснований для тревоги нет. Экипаж состоит из опытных, не раз проверенных в деле лётчиков.
Моторы гудели, но казалось, что и там что-то не ладится. Самолёт снова накренился.
- Это они круги совершают, - громко сказал офицер. - Бензин сжигают, излишки. Кружим над аэродромом…
- Теперь готовимся к посадке. Постепенно пересаживаю на освободившиеся места вперёд. Пожилые люди и те, кто испытывает какое-то недомогание при качке, скажите мне об этом, я переведу вас в соседний салон. Там вам будет легче дышать.
Спокойствие экипажа, по-видимому, отражалось и на всех пассажирах. Пожилых пенсионеров вели к двери, там их встречала улыбкой совсем юная бортпроводница, уводила и приходила за следующим. А стюардесса действовала спокойно и решительно, пересаживая с "камчатки" на освободившиеся передние кресла, проверяя правильность пристёгнутых ремней.
- Скоро будем садиться. Ещё немного выдержки, терпения и спокойствия.
Стюардесса продолжала «тасовать» пассажиров. Наконец, подошла она и к Любови Алексеевне.
- Вам тоже надо будет пересесть вперёд. Это не предложение, это – моё для вас требование.
- Слушаю и повинуюсь! – пошутила Люба. – А то я так сроднилась с моим креслом, что подниматься не хочется. И видите, я спокойна…
- Пересядьте! – ещё твёрже предложила стюардесса. Она проверила ремни, замки, сама пристегнула Любу и посоветовала:
- Когда будем снижаться, по моей команде закроете голову руками. Вот так! И наклонитесь как можно ниже. Голову надо укрыть между коленями. Сможете?
- Да! Спасибо!
Стюардесса снова вышла. Самолёт начал постепенно снижаться. Ничего не было видно на новом месте. Все сидели до крайности сосредоточенно.
- Все понимают, что пилоты и команда тоже, как и мы, хотят жить. Их так же ждут близкие им люди. Поэтому они сделают всё возможное, чтобы совершить посадку как можно точнее и правильнее, мягче… Нас, конечно, уже ждёт наземная команда, тоже волнуются и готовятся оказать помощь. Всё-таки похоже, что у нашего самолёта - серьёзные неполадки. Хорошо, что и в экипаже, и среди пассажиров есть коммунисты и комсомольцы, приученные к дисциплине и ответственности за своё поведение. Это – правильно, это – хорошо. Это – всегда спасает жизнь в сложных непредвиденных ситуациях… - думала между тем Люба.
- Мы – садимся! Закрыть голову руками, наклониться, ближе к коленям. Внимание! Садимся…
Самолёт всё же грубо стукнулся о полосу и какими-то скачками продолжал двигаться, постепенно снижая скорость. В голове у Любы, да и похоже у всех, вспыхнула острая боль от этого «козла».
- Наверное, «лёгкое сотрясение мозга»? – предположила Люба. – Это, конечно, жёсткая посадка, но посадка! Ура, приземлились, полёт окончен! Слава экипажу самолёта! А ведь было что-то неисправно, но лётчики сделали всё правильно, да и команда вся отлично выдержала испытание, не говоря уже о пассажирах.
Самолёт остановился. Было тихо. Отстёгиваться пока команды не было. Шли секунды, потом минуты, потом уже десятки минут. Люба смотрела на свои советские часики. Становилось жарко в салоне, потом ещё жарче, душно, как в настоящем пекле: по лицам всех заструились капли жгучего пота, промокала вся одежда. Жара нарастала и нарастала, становясь невыносимой.
- Терпение, терпение, терпение и выдержка, - думала Люба про себя. – Вспомни, как нестерпимо больно было тебе после первых родов. Как в партизанском отряде, где операции тоже делали без всякого наркоза. Там хоть водку вливали, а роженицам ещё труднее приходится. Говорили, что ничего обезболивающего нельзя применять... Но мы всё-таки выдерживаем ради жизни ребёнка, хоть и умоляем оставить всё как есть, пощадить, прекратить мучения… Вот и сейчас: нужны спокойствие, ни слова, самодисциплина, выдержка… Стиснуть кулаки, зубы… Держись! Наверное, мы горим… Нас тушат, конечно, пожарники. Всё закрыто. Ничего не видно…
С первого ряда буквально скатился достаточно молодой ещё толстяк и попытался дышать через нижнюю щель под дверью.
- Откройте мне хоть щелочку! – умолял он. – У меня больное сердце… Начинается приступ… Умоляю!
Он попробовал было постучать, потом добавил ногой. Дверь не поддавалась. Жарко, духота такая, что мутило в голове. Испарина, какой-то туман перед глазами… Голова болит...
- Пожалуйста… Умоляю, хоть глоток воздуха…
- Всем трудно! – повысил голос офицер.- Терпите, моей жене тоже плохо! Всем трудно! Держитесь…
Дверь приоткрылась, сердечник бросился в щель, его рванули и снова дверь захлопнулась… Прошло минут пять или десять… Они показались задыхающимся от жара людям часами жестоких пыток… Как в пекле или в гитлеровских застенках… Всё… Конец… Сейчас потеряю сознание...
- Внимание! Начинаем высадку пассажиров первого и второго салонов. В третьем салоне можно отстегнуться. Приготовьте свои вещи. Проверьте, всё ли вы собрали? Скоро откроем дверь. Пропустите вперёд пожилых людей и тех, кто почувствовал себя очень плохо.
Пожилые люди, оглядываясь, вставали в ряд по одному, тяжело дыша. Дверь приоткрылась, стюардесса каждому протягивала руку и подталкивала к юной бортпроводнице.
- Пожалуйста, не торопясь, но побыстрее, осторожнее, организованно, - спокойно приговаривала она каждому, протягивая руку в перчатке. – Сейчас вам всем будет предоставлена возможность отдохнуть на свежем воздухе. В микроавтобусах есть опытные врачи и лекарственные средства. Всем будет оказана квалифицированная медицинская помощь. Спасибо вам за дисциплинированность и за выдержку!
Любовь Алексеевна выходила последней. Её тоже шатало. Стюардесса и ей помогла выйти к трапу. Люба глотнула свежего воздуха и оглянулась. Их ранее белоснежный самолёт был сильно закопчён. Вокруг стояли пожарные машины, машины скорой помощи, техническая помощь и микроавтобусы.
- Скорее, скорее! – торопила её стюардесса и подтолкнула к надутому скользкому трапу. Прокатившись по нему с большой скоростью, Люба была подхвачена за руки с двух сторон мужчинами в лётной форме. Вслед за ней прокатилась её дорожная сумка.
- Быстрее! – командовала уже другая стюардесса, стоящая у микроавтобуса. – Мы
отъезжаем!
Любовь Алексеевна ещё раз оглянулась на ходу, отметила механиков, уже возившихся у самолёта. Его мыли от копоти и, кажется, начинали даже красить.
- Мы вас только ждём! – строго сказала ей новая стюардесса.
Она посадила её на свободное место и вгляделась в глаза:
- Медпомощь нужна?
Люба отрицательно покачала головой.
- Тогда вперёд! – скомандовала стюардесса шофёру и микроавтобус отправился в путь.
Справа и слева скоро замелькали деревья: сначала сосны, потом ельник. Пассажиры от свежего целебного воздуха, прикрыв глаза, задремали. Люба между тем отмечала, что лес не исчезал ни справа, ни слева. Похоже, что они совершали круги, наделяя измученных путешественников всё новыми порциями чистого,целебного, природного кислорода. Их возили по лесам долго, вплоть до рассвета. Наконец впереди замаячил вход в метро на какой-то станции.
- Багаж уже прибыл в аэропорт вашего назначения в Москве. Всё в полном порядке. Приготовьте документы для его получения. Счастливой вам дороги и тёплой встречи с родными и добрыми друзьями. Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Мы, работники Аэрофлота СССР, благодарим вас всех за понимание, за строгую выдержку и желаем всего доброго! Будьте здоровы и счастливы!
Все бросились к телефонным будкам. Это был 1981 год. Тогда сотовых телефонов у народа ещё не было и в помине. И даже понятие «перестройка» пришло только через несколько лет… Люба тоже встала в очередь к телефону, набрала номер своей матери – тёти Аси, внутренне хваля себя за то, что не подавала ей телеграммы о своём прилёте.
- Это я, Люба, слышите меня? Я опять проездом, да, еду на свадьбу Леночки. Хотела заехать к вам хоть на пару часиков, но, увы, наш самолёт задержался с вылетом. Конечно, из-за непогоды… Теперь успеваю еле-еле, но на обратном пути непременно заеду, всё-всё вам подробно расскажу. Как вы себя чувствуете?
- Да, как обычно, ни хуже, ни лучше. Володя с тобой? И как это вы летать не боитесь?!
- Он уже в Киеве на важной конференции, доклад научный там будет делать.
- Даже на свадьбу дочери его не отпустили? Это в мирное-то время… И у тебя никакой жизни нет!
- Он после конференции заедет в Ленинград. Обязательно! Познакомиться хочет с новыми родственниками и дочку с зятем ему тоже надо поздравить... Подарки из Киева он им привезёт.
- В парадной форме, значит, прилетит, поразит своим видом ваших ленинградцев. Ну-ну… Пусть и ко мне товарищ полковник тоже заедет, позвони ему, передай. А то я его в парадной форме тоже никогда не видела, тем более в папахе! И как это вы с ним летать не боитесь! Никогда бы я не решилась. Уж лучше поездом. И ты давай билет на поезд бери!
- Уже на Ленинградском вокзале, завтра утром буду на месте всё решать… Со мной всё в порядке, не беспокойтесь. Хорошо долетели…
- Ну, счастливо всем! Пойду, всем соседкам расскажу!
- И от меня привет им передавайте. Особенно Анне Ивановне, Зое Степановне и белорусской партизанке Александре Николаевне с первого этажа. Скажите им, что у меня сват - белорус, его три брата были в партизанских отрядах. Деревню их за это всю дотла каратели в один миг спалили. Вот и перебрались братья в Ленинград. Все придут на свадьбу, познакомлюсь с ними, расспрошу о военных годах. Потом вам обо всём расскажу. Ну, до скорого свидания! Всегда помню вас! Ваша Люба.
…Через некоторое после свадьбы время Любовь Алексеевна узнала от дочери, что на свадьбу её лучшей подруги Вали летел родной брат из Средней Азии. Летел он с подарками от всех многочисленных родственников. Но их самолёт разбился, никого из пассажиров и команды спасти не удалось… И Люба ещё раз вспомнила, как они летели, как вспыхивали "огоньки предупреждения об опасности", как появлялся огонь на крыльях самолёта, как напряжённо гудели два из четырёх имеющихся мотора, как спокойно и профессионально держалась вся команда, борясь с какими-то техническими неполадками в сложной системе. И как серьёзно и ответственно держались несколько часов пассажиры, коммунисты и комсомольцы советской эпохи, сознательно строившие новое, более совершенное общество, твёрдо верившие в возможность создания его без деления на богатых и бедных, без оглядки на нагло-назидательный поучающий всех Запад.
Из каких гадких тайных глубин психики быстро вынырнули извращенцы, воры, бандиты, насильники, картёжники, наркоманы, проститутки, знаменитые «звёзды эстрады», да «интердевочки»? Все эти недоумки активно стали проявлять себя в страшных разрушительных действиях против морали, нравственности и духовности по отношению к родной и без того много перестрадавшей стране. Стране с новой формирующейся культурой, основанной на дружбе разных народов, на мирной работе, строительстве материально-технической базы нового общества. А потом началось перестроечное падение с хрущёвской «оттепели»,с начавшегося проникновения чуждой музыки с оглушительным грохотом, одуряющей вибрацией и сексуально-вихляющимся ритмом, далёким от мелодий космического «золотого сечения»…
Со второй половины переломных восьмидесятых годов понятие чести и честности стало исчезать и даже высмеиваться. На глазах нашего поколения детей войны общественная «рыба» ускоренными темпами тухла «с головы». «Пятилетка пышных похорон» дала себя знать. Как большинство ветеранов Великой Отечественной войны, сидящих в президиумах,как могли они мириться с нарастающим потоком предателей, которым мы вынужденно аплодировали из залов, где происходили собрания и научные конференции, как они, занимая правительственные места, не понимали «происков капитализма» и трусили перед наглостью «молодых талантов»? Всё это остаётся загадкой до настоящего времени. В горящем самолёте по имени "Россия" только правильная подготовка профессионалов, их честный и бескорыстный отбор на должности всех руководителей страны, абсолютная выдержка и спокойствие административного экипажа и разумное поведение пассажиров-тружеников могут спасти жизнь в стране и позволят продолжать её на благо людей нашей общей голубой планеты "Земля", с древним именем ТерРа, Третья от Солнца.