Наша любовь стала пиром во время чумы,
Единственной твердью в глубоком и топком болоте,
Рассветным огнем меж решеток из окон тюрьмы,
Последней минутой пол солнцем на эшафоте.
Но вот, мы оправились, вспышка чумы позади,
И пройдена топь, арестантскую робу мы сняли,
И казнь так и не состоялась. И ты погляди,
Как много в нас стало тоски и как много печали.
Теперь друг для друга спасением быть не под стать,
А мы и любили-то, чтобы друг друга спасать.