На плите, как у бабушки в детстве, кипит бульон.
Я не то чтобы насмерть, но крепко в тебя влюблён.
В одеяло завёрнута. Дышишь едва-едва.
Я губами касаясь горящего жаром лба,
Как в забвении таю. Считаю уставший пульс.
Я тебя подлатаю, но сам уж не излечусь.
Вот — за маму, за папу, за новый звенящий день.
Ты звала не меня, но… знаешь, ведь я, как тень,
За тобою пошёл бы в какую угодно даль.
Для тебя, непутёвой, мне жизни своей не жаль.
Мне взамен — ничего. Научилась б себя беречь
И весь мир тяжеленный сбросила с слабых плеч.
Ты поспи, дорогая. Схлынут пусть боль и жар.
Если б знала только, какой это дивный дыр —
Наблюдать за дрожанием длинных твоих ресниц.
Накрывать одеялом, коснуться боясь ключиц.
Замирать каждый раз, когда раздаётся стон.
Быть влюблённым в тебя. Одну. До конца времён.
Мне на утро исчезнуть, как только отступит хворь.
Так бывает с теми, кто честно исполнил роль.
Удивительно тонкая шутка самой Судьбы:
Ты в бреду набирала его, а случились… мы.
Я молюсь неизвестно кому, закрывая тихонько дверь:
Не поверишь в Судьбу — хоть журналу звонков поверь.