Стоял в толпе среди орущих негров,
Мулатов, узкоглазых азиат.
Среди преступников и всяких беглых,
Среди прошедших тюрьмы много крат.
Толпа гудела. Бесновалась ядом.
Здесь каждый был другому словно враг.
Толкал меня локтями тот, что рядом –
Со шрамом страшным, злющий, при усах,
Дышал в лицо тяжёлым перегаром,
Блестел очами, словно у быка.
Меня пронзила злость отмщенья жаром
И для размаха дёрнулась рука
Но тут орущая толпа затихла.
На пирс спустился статный капитан,
А с ним ещё какой-то, рыхлый,
Точь-в-точь, как из тринадцатой Колян.
Блеснув очами, каркнул, как ворона:
-Построиться в шеренгу предо мной!
Толкаясь, суетясь. С сопеньем, стоном,
Толпа меня отбросила собой.
Рванулся, чтобы втиснуться меж ними –
Была шеренга словно монолит.
Метался я, отчаяньем гонимый,
С надеждой одолеть коварный щит.
Тут рыхлый крикнул, спич приправив матом:
-Который там, за вами, марш ко мне!
Они разверзлись… Пот катился градом
И взгляды ядом бились по спине,
Но я шагнул по пирсу к капитану.
За ним сияла яхта серебром.
Кэп произнёс: -Вот этого, Ивана
На судно мы вне конкурса берём!
И поднял руку, чтобы не орали:
-Вопрос уже, товарищи, решён!
И возмущенье стихло на причале…
Но, к сожалению, прервался сон…
- - - - - - -
Сегодня встретил рыхлого в подъезде:
-Привет! А где твой, Коля, капитан?
-Спросил бы что-нибудь поинтересней…
Служу ассенизатором, Иван.
17.08.2021 Иван Проскурин