Ностальгия уводит по дальним
Эйфории дорогам бескрайним,
Что под небом, подобным складке,
Простираются долгими трассами.
Плавно тянутся венами тёмными
По холодной и влажной земле.
Отмеряя шаги неподъемные,
Успокоиться хочется мне.
Успокоиться в море порезов
На растерзанной камнем душе.
Не в подвалах, бетонных навесах,
А по хвойной тропинке исшед.
Успокоиться в листьях и гнёздах,
На холодной и влажной земле,
Потолок, что расписан звёздами,
Возведён над гробницей моей.
Успокоиться в осени дымной
На коврах из поникшей травы,
Ветви ели на камне могильном
Я хотел бы – никак не цветы.
В сворачивающейся массе густых сумерек, сотканных из слепоты, спокойствия, забытья и бесчувствия, из вдохов и выдохов, отсчитывающих время перед еле заметным рассветом, ностальгия водит по местам силы – капища эти устланы коврами листьев; холодным осенним утром их камни всё ещё спят, забытые. Им снимся мы в ту пору, когда мы были живы, когда повелевали богами, и ни один из них не смел покуситься на облачный край, где наше молчание воздвигло храм. Облачный край, бескрайний Карельский лес, этот поток невыразимого, эта чистая выразительность; не знающий солнца, неосквернённый; иной, чем жаровни юга.
28 мая, 2021 год