Эдмунд Спенсер Вергилиев Комар-8
Прославлены и мудрый вождь Камилл,
И Курций, что был бездной поглощён
За то, что твёрд был в том, что заявил.
И Муций меж героев утверждён,
Не дрогнув пред врагом, что пригрозил
Исторгнуть из него мольбу и стон. -
А тот, издёвке зверской врпреки,
Не пожалел и собственной руки.
"And here the antique fame of stout Camill
Doth ever live; and constant Curtius,
Who, stifly bent his vowed life to spill
For countreyes health, a gulph most hideous
Amidst the towne with his owne corps did fill, 605
T'appease the Powers; and prudent Mutius,
Who in his flesh endur'd the scorching flame,
To daunt his foe by ensample of the same.
Меж лучших - Курий, доблестный герой,
Образчик скромности для всех времён.
Фламиний возглавлял победный строй,
Но Ганнибалом был он побеждён -
Война была кровавою игрой...
Славны и тот и этот Сципион,
Что, не страшась ни войск, ни грозных стен,
Искусно сокрушили Карфаген.
"And here wise Curius, companion
Of noble vertues, lives in endles rest; 610
And stout Flaminius, whose devotion
Taught him the fires scorn'd furie to detest;
And here the praise of either Scipion
Abides in highest place above the best,
To whom the ruin'd walls of Carthage vow'd, 615
Trembling their forces, sound their praises lowd.
Героев ждёт заслуженный почёт.
Но я, бедняк, безвестный и ничей,
Прибуду в край, где Солнце не печёт
И хлябь не видит Фебовых лучей.
И Минос как судья там изречёт:
Кому покой, кому лишь мрак ночей.
Кого бы ни привёз туда Харон,
Обратный ход престрого воспрещён.
"Live they for ever through their lasting praise!
But I, poore wretch, am forced to retourne
To the sad lakes that Phoebus sunnie rayes
Doo never see, where soules doo alwaies mourne; 620
And by the wayling shores to waste my dayes,
Where Phlegeton with quenchles flames doth burne;
By which iust Minos righteous soules doth sever
From wicked ones, to live in blisse for ever.
Меня ж пошлёт к безжалостным чертям,
При их стальных цепях и в кольцах змей,
Чтоб ни за что я был истерзан там
Под пыткой - не сыскать нигде страшней -
И без разбора - не за грех и срам.
Судья не разбирался, кто грешней. -
А ты, в бою ошибку совершив,
Теперь молчишь, что суд несправедлив !
"Me therefore thus the cruell fiends of hell, 625
Girt with long snakes and thousand yron chaynes,
Through doome of that their cruell iudge compell,
With bitter torture and impatient paines,
Cause of my death and iust complaint to tell.
For thou art he whom my poore ghost complaines 630
To be the author of her ill unwares,
That careles hear'st my intollerable cares.
Пусть ветер разнесёт повсюду мой завет.
Теперь уйти я должен прочь навек,
А в жалобах, как вижу, проку нет.
Паси свой скот в лугах и поймах рек.
Будь солнцем, где ни странствуешь, согрет.
Прости-прощай, будь счастлив, человек !" -
Затем Комар вдруг вскрикнул и пропал,
Но тот взрыв боли вряд ли кто слыхал.
"Them therefore as bequeathing to the winde,
I now depart, returning to thee never,
And leave this lamentable plaint behinde. 635
But doo thou haunt the soft downe-rolling river,
And wilde greene woods and fruitful pastures minde,
And let the flitting aire my vaine words sever."
Thus having said, he heavily departed
With piteous crie that anie would have smarted. 640
Пастух уж не был больше угнетён.
Стал легче повседневный круг забот.
Печаль его прошла, как мутный сон.
На деле предсказуем был исход.
Жаль, Комаром приснившимся смущён,
Но было ясно, что и как произойдёт.
И явный факт, конечно, веселил,
Что победить врага хватило сил.
Now, when the sloathfull fit of lifes sweete rest
Had left the heavie Shepheard, wondrous cares
His inly grieved minde full sore opprest;
That balefull sorrow he no longer beares
For that Gnats death, which deeply was imprest, 645
But bends what ever power his aged yeares
Him lent, yet being such as through their might
He lately slue his dreadfull foe in fight.
Он у реки местечко углядел.
Забыл про отдых, про питьё и хлеб.
Обмерил облюбованный предел,
Чтоб там создать святилище и склеп.
Весь замысел и труден был и смел,
Но не был ни напрасен, ни нелеп.
Лопатою стальной вооружась,
Копал там дёрн и выбросил всю грязь.
By that same river lurking under greene,
Eftsoones* he gins to fashion forth a place, 650
And, squaring it in compasse well beseene**,
There plotteth out a tombe by measured space:
His yron-headed spade tho making cleene,
To dig up sods out of the flowrie grasse,
His worke he shortly to good purpose brought, 655
Like as he had conceiv'd it in his thought.
[* _Eftsoones_, immediately.]
[** _Well beseene_, seemly.]
Стараясь, чтоб участок был не хмур,
Пастух из грунта там возвёл бугор,
Большой, высокий, но не чересчур;
Вокруг него построен был забор,
Внизу - красивый мраморный бордюр.
Всё это просто радовало взор.
Внутри легко вместились склеп и гроб.
Всё было видно с многих ближних троп.
An heape of earth he hoorded up on hie,
Enclosing it with banks on everie side,
And thereupon did raise full busily
A little mount, of greene turffs edifide*; 660
And on the top of all, that passers by
Might it behold, the toomb he did provide
Of smoothest marble stone in order set,
That never might his luckie scape forget.
[* _Edifide_, built.]
В тени, среди акаций и берёз,
Растил он ноготки и розмарин.
Он высадил там море алых роз.
Фиалки, много лилий и жасмин.
Потом и можжевельник там подрос.
Росли валериана, мак и тмин.
Там был шафран, глушивший курослеп,
И славный лавр, чем украшался Феб.
And round about he taught sweete flowres to growe; 665
The Rose, engrained in pure scarlet die;
The Lilly fresh, and Violet belowe;
The Marigolde, and cherefull Rosemarie;
The Spartan Mirtle, whence sweet gumb does flowe;
The purple Hyacinths, and fresh Costmarie, 670
And Saffron, sought for in Cilician soyle,
And Lawrell, th'ornament of Phoebus toyle:
Там всё кругом оплёл проворный плющ.
Весь воздух там как ладаном пропах.
Медовый аромат был всемогущ.
Земля тонула в радужных цветах,
Как в уголке священных райских кущ,
Всё было ярким, как в чудесныъ снах.
В подобном месте, жизнь свою сгубя,
Бродил Нарцисс, влюбившийся в себя.
Fresh Rhododaphne, and the Sabine flowre*,
Matching the wealth of th'auncient Frankincence;
And pallid Yvie, building his owne bowre; 675
And Box, yet mindfull of his olde offence;
Red Amaranthus, lucklesse paramour;
Oxeye still greene, and bitter Patience;
Ne wants there pale Narcisse, that, in a well
Seeing his beautie, in love with it fell. 680
[* _Sabine flowre_, a kind of juniper, the savine.]
Всегда, когда из влажных недр земли
Весна выводит стоящий росток,
Старик не оставлянт их в пыли:
Несёт на свой любимый бугорок,
Чтоб больше свежих красок привнесли...
И там он вывел пару чётких строк:
"Храбрец Комар ! Тобой спасён пастух.
Да будет славен твой бессмертный дух !"
And whatsoever other flowre of worth,
And whatso other hearb of lovely hew
The ioyous Spring out of the ground brings forth,
To cloath her selfe in colours fresh and new,
He planted there, and reard a mount of earth, 685
In whose high front was writ as doth ensue:
_To thee, small Gnat, in lieu of his life saved,_
_The Shepheard hath thy deaths record engraved._
* * * * *