Сказание о ясно-фиолетовой дымке

СКАЗАНИЕ О ЯСНО-ФИОЛЕТОВОЙ ДЫМКЕ


Даосская книга об обретении чудесного здоровья, нестареющего долголетья, бессмертия и волшебного превращения, написанная только для посвящённых и избранных.
Книга о том, как стать небожителем через «Главы о Прозрении Истины».
Эта книга может быть использована, как учебное пособие по медитации для «пестования жизненности» с использованием знаний о внутренней даосской алхимии, которая позволит укрепить здоровье и повысить долголетие, а при постоянном долгом употреблении этого учения обрести бессмертие.
«Мудрость приходит к нам с Востока, а философия - с Запада. Мудрость – это оружие, а философия - химера». Фёдор Совин

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА 

Я, как и древние китайские мудрецы, отдаю себе отчёт в том, что поверья и надежды не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты. И в моих историях я не желаю манипулировать ни страхом людей, ни их надеждами на открытие неких сверхъестественных сил, наличие и существование которых они предполагают в природе. И это я делаю не для того, чтобы сохранить существующий порядок, или описать утопическую человеческую природу, которая может не соответствовать действительности. Я просто хочу научить людей противостоять всякой мистике и наивным верованьям, противиться всякой бесовщине, которая делает их слабыми, боязливыми и суеверными и, последнее время, всё больше захватывает наше общество, но, вместе с этим, не закрывать глаза на некоторые явления в нашей жизни, которые не поддаются пониманию нашим разумом. Прошу моих читателей, с одной стороны, отнестись к моему изложению этой теории обретения бессмертия и моим историям с юмором и рассматривать их как некое интеллектуальное развлечение. С другой же стороны, (если у читателей возникнет желание) они могут проверить на себе некоторые советы древних мудрецов, как укрепить свой дух и добиться развития своих сверхординарных сил и способностей, чтобы раздвинуть границы своих физических, интеллектуальных и духовных возможностей.

ПРЕДДВЕРИЕ

ОДНО СВИДЕТЕЛЬСТВО ВМЕСТО ЭПИГРАФА

1. История о призыве писарей на Небеса

В Сучжоу некий Ян Да-пяо был писцом искусным,
Как только шестьдесят ему исполнилось, скончался,
Но вскоре вновь воскрес, из гроба радостно поднялся,
И рассказал, где был он, с видом радостным и грустным:
- «В Небесной Канцелярии допрос мне учинили;
Нефритовый им Император дал всем указанье,
Чтоб всех писцов искусных для работы пригласили
Писать «О дымке ясно-фиолетовой сказанье».
Сказали, что писателей на Небе не хватает,
Пассажи, некоторые, им в книге не даются,
Все получают премию, писать кто помогает,
А кто откажется, не сможет к жизни тот вернуться.
Попробовал я написать, и сразу получилось,
Увидев каллиграфию, меня все похвалили;
Услышать похвалу мне никогда не приходилось
От небожителей, затем меня те отпустили».
Прошло три дня, и в небе вдруг курлыканье раздалось,
Журавль на землю прилетел, писца позвал с собою,
Ян сразу бредить стал, его сознанье отдалялось,
Как будто говорил кто, находясь над головою:
- «Я не могу учиться у богинь и у монахов,
Все кисти - лысые, к тому ж, сюжет мне не удался…»
И после этих слов хвастливый Ян опять скончался,
Домашние же в тот момент все натерпелись страху.
В тот день в Небесной Канцелярии все говорили
О знаменитостях: «Су Цзинь – один их первых снова,
Ю Цзунь с письмом - в десятке первом, все его хвалили».
Ян прибыл, о нём не было там сказано ни слова.

 
ЭПИЛОГ 

Все люди медитируют по-разному. Но для чего же нам нужна медитация? Ведь когда мы садимся в позу лотоса, чтобы погрузиться в ещё неявленное нам чувство естества, то мы ожидаем проникновения нашего сознания в сферы высших миров через внезапное озарение. Когда-то истинные мудрецы называли такие медитации простой игрой ума, а также состоянием «добродетельного развлечения». Но для такого медитирования следует создавать благоприятные условия, чтобы восприятие мысленных картин помогало нам полностью раскрывать своё внутреннее творчество и выходить на общение с Бессмертными и небесными богами.
Древние мудрецы говорили: "Чтобы познать Истину, нужно погрузиться в медитацию". Но я думаю, что каждый человек изобретает свой путь постижения Истины, и у каждого человека существуют свои приёмы медитации. Но все должны знать главный и основополагающий приём подготовки к этому проникновению, который определил ещё в своё время Чжуан-цзы:
Девять ступеней становления Бессмертными по методике Чжуан-цзы
1. Стать безыскусным - (Обретение естественности).
2. Научиться следовать за другими – (Перевоплощение).
3. Постичь других – (Проникновение в суть вещей).
4. Уподобиться вещам – (Само-воплощение).
5. Приблизиться - (Искусство проникновения).
6. Постичь разумом сообщения чувств - (цвет-зрение, звук-слух, запах-обоняние, вкус-вкус, поверхность-осязание, отвлечённые представления-мысли).
7. Завершить объединение с природой - (Волшебное превращение).
8. Забыть о смерти, забыть о жизни - (Забвение).
9. Постичь великое мельчайшее, малое в великом - (Высшее Понимание).

Вначале нужно научиться стихосложению, без которого нельзя стать даосом, и уже затем вникнуть в учение даоса Чжан Бо-дуаня. И лишь после того может открыться Истина, позволяющая нам путешествовать по иным мирам. Учение этого даоса изложено мной просто, но понять его может не каждый, потому что в нём зашифрована вся медитативная методика превращения в астральное тело.
В этом произведении я привожу поэтапно оригинал его «Главы о прозрении Истины» в «Трёх Частях» простым переводом, в который нужно вникать по особой методике, о которой намёками и притчами мудрецы разъясняют и подсказывают, как это делается. (Расскажу об особенностях этой медитации и я, тут же изложу картины моих видений во время моих путешествий в мир иной, а также, рассказы моих собеседников-даосов, которые высказывали свои воззрения на вещи, происходящие в природе).
Для того, чтобы попасть на Небо мне пришлось сдать экзамен лично Нефритовому Императору, написав своё сочинение на тему этих Девяти Ступеней, после чего я был зачислен в сонм Бессмертных Небожителей, получил титул «хоу» и стал дипломированным даосом с разрешением путешествовать по всем закрытым мирам Вселенной.
Сочинение на таких экзаменах должно быть написано в стихах - таково условие для всех даосов. Мысли должны быть гармоничными и излагаться в определённом ритме. После написания такого сочинений, его нужно, никому не показывая, сжечь, чтобы оно попало на Небо. Это и есть одно из условий проникновение на Небеса, где чиновники Небесной Канцелярии читают такие сочинения и дают им оценку. Могу об этом сказать лишь следующее:
На Небесах действует строгий конфуцианский порядок изложения своих мыслей, который базируется на Восьмичленной прозе или стихах, и восьмеричное повествование строится на следующих принципах и в следующем порядке:
Восьмичленная проза (Восемь аналогий)
Стиль восьми аналогий - БА БИ ТУ.
(способ написания сочинений на государственных экзаменах при династиях Мин и Цин)
1. (ПО ТИ) Заявление темы (только две фразы)
2. (ЧЭН ТИ) Развитие темы
3. (ЦЗИ ЦЗЯН) Начало рассуждения
4. (ЖУ ШОУ) Переход к делу
(Далее идут главные пункты, излагающие суть основного содержания экзаменационного эссе; в каждом их этих пунктов по четыре абзаца, составленных по двум аналогиям с Би, поэтому такое написание и являются стилем Ба Би Ту)
5. (ЦИ ГУ) Начало
6. (ЧЖУН ГУ) Середина
7. (ХОУ ГУ) Конец
8. (ШУ ГУ) Завершение, итог.
(Таков образец неоконфуцианской догматики – четырёхстишие в истолковании Чжу Си)

Комментарий:

По памяти я уже не помню содержания всего этого сочинения, но когда я его писал, то был, как говорят, в ударе. Уже после некоторого времени, напрягая память, я вспомнил небольшой отрывок из моего сочинения, который и привожу здесь:

Структура произведения

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ  (стать безыскусным)

Всегда тревожной жизнь была наша и горькой очень;
Достатка жаждут всегда люди, а порой богатства,
Но часто прячут голову, и опускают очи,
Уходят в одиночество и отвергают братство.
Ведут себя как черепахи и живут с оглядкой,
Но скромность их - из-за нужды, а, может быть, от страха,
Как только добиваются какого-то достатка,
То возникает у них спесь огромного размаха.
Никто довольствоваться не способен малой мерой,
Остановить себя не могут, жаждут все наживы,
Не согласуются их быта ценности с их верой,
Не заполняют чем-то стоящим жизнь, пока живы.
Хоть жизнь и переменами у них полна обычно,
Но годы молодые часто тратят все впустую,
И действуют при сложных обстоятельствах вслепую,
Растрачивая силы зря свои, душевные, привычно.
И каждый начинает жить, какой-то план имея,
Стремится делать что-то, чтоб чего-либо добиться.
Но случай разрушает всё, одни несчастья сея,
И мы не понимаем, как могло это случиться.

Больше я ничего не могу вспомнить. (Когда боги не хотят распространения каких-то тайн, но они стирают нашу память). Но всё же я кое-что помню о структуре своего изложения, что и привожу здесь прозой в качестве примера, как должна использоваться восьмичленная  проза, которой писали сочинения на государственных экзаменах для получения учёной степени, после чего Императором присваивалось учёное звание и давалась государственная должность:

ТЕМА СОЧИНЕНИЯ: Как стать безыскусным?

1. (ПО ТИ) Как стать безыскусным? Чтоб стать безыскусным, нужно перестать подражать другим.
2. (ЧЭН ТИ) Подражая другим, мы теряем себя, а когда теряем себя, то превращаемся в механизм: ведём себя как другие, думаем, как другие, совершаем те же ошибки, которые совершают другие. Как же нам стать самим собой без оглядки на других?
3. (ЦЗИ ЦЗЯН) Чтобы стать самим собой, в своих действиях не нужно допускать ничего механического. Лишь при этом условии таланты, заложенные в нас природой, начнут пробиваться наружу, как всходы растений весенней порой. Не нужно подражать людям, не нужно подражать Земле, не нужно подражать Небу.
4. (ЖУ ШОУ) Подражая людям, мы становимся мыслями. Подражая земле, мы становимся вещами. Подражая Небу, мы становимся духами. Но чужие мысли, вещи и духи – это не мы. Во всех них нет нашей самости, нет нашей души. Все они приносят нам только искусность и фальшь, с ними мы теряем свою истинную подлинность, своё своеобразие и свою неповторимость. Путь нам дан природой, чтобы выразить свою сущность и осуществить своё предназначение.
5. (ЦИ ГУ) Первая часть «Глав Прозрения Истины»
Для осуществления себя, нам нужна пустота, нам необходимо пространство. Любые границы замедляют наше развитие. Когда нет границ, то не существует и времени. Безграничное пространство дарит нам бессмертие. Но главное, что нам нужно для развития, - это энергия. Энергия наполняет нас силой и даёт нам жизнь, она сама превращает нас в энергию. Но наша собственная энергия – это и есть источник нашей самости, человек должен жить своей энергией, питаться, насыщаться и заполнять ею всё вокруг себя. Энергия человеческой самости похожа на сияющую ярко-фиолетовую дымку. Эта дымка окутывает нас. И даже когда мы расстаёмся со своим телом, она сохраняется и остаётся в пространстве. Эта дымка может отделяться от нашего тела и путешествовать самостоятельно. Она имеет всего три ясные сиятельные небесные души «хунь», но, соединяясь с телом, обретает ещё семь земных душ «по», отчего становится утяжелённой, наполняясь замутнённым сознанием. Сиятельный небесный свет разбавляется тёмным светом.
6. (ЧЖУН ГУ) Срединная часть «Глав Прозрения Истины»
Середина - (здесь я излагаю секретные знания по проникновению на Небеса, после того, как получаю астральное тело).
(Она излагается ниже в переводах, записях и комментариях)
7. (ХОУ ГУ) Последняя часть «Глав Прозрения Истины»
Конец - (Я излагаю цель моих небесных блужданий в различных сферах эфира)
8. (ШУ ГУ) Заключенье «Глав Прозрения Истины»
Завершение, итог - в заключении, я высказываю свою потаённую мысль и приношу благодарность Нефритовому Императору за наделения меня секретами Бессмертия и за продление срока моей жизни.

(За это сочинение я получил от Нефритового императора титул Хоу и право мысленно исцелять некоторых людей).

Комментарий:

Экзамены – это важное явления в жизни каждого человека. Иногда человек, хотя бы ради себя, должен сдать хотя бы один экзамен (даже если он сдаст его сам себе), чтобы обрести уверенность и самоуважение.
Боги наблюдают за нами на небесах и всегда радуются наши успехам, но если мы сдаём им экзамены напрямую и показываем свою учёность, то они нас награждают особыми способностями и возводят в определённый ранг на Небесах. Приведу лишь один пример, связанный с этими экзаменами:

2. История о Боге Земли, приветствующем студента-учёного

У Хэн из Сюнина студентом был в семье в Чжэцзяне,
Которая везде продажей соли занималась,
В тридцатый год правления Цзянь-луна или ранее (1765 г.),
Когда проверка всех студентов знаний состоялась.
Экзамен на провинциальном смотре проводился,
В тот день, когда ещё оценки опубликовали,
Вдруг старому слуге его той ночью сон приснился,
И господину он сказал: «Экзамены вы сдали»!
Услышав это заявленье, У Хэн удивился,
Спросив: «Откуда знаешь ты»? И тот сказал такое:
- «Во сне я этой ночью возле храма находился,
Я видел Земли Бога, как он вышел из покоев,
В свою коляску сел, сказал мне, двери закрывая:
- «Как правило, экзамен сдавших боги поздравляют,
Ты передай хозяину, его я поздравляю,
Он сдал экзамен, может отдохнуть, забот не зная».
У, это услыхав, обрадовался, но не верил,
На свете много было лиц, успеха ожидавших,
И впрямь, экзамен сдан был, когда это он проверил.
Шестнадцатое место занял У, среди сдававших.



Каждый человек должен научиться писать стихи, чтобы привести свою душу в гармонию с миром.
Даос – это, прежде всего поэт, потому что он должен приводить в гармонию не только свою жизнь и всё своё окружение, но и свои слова, которыми он пользуется редко, но по существу. Поэтому, прежде чем написать сочинение, я учился стихосложению у феи, потому что нет более искусных духов в мире стихосложения, чем они.
И произошло это таким образом – я уснул и увидел чудный сон.

3. Рассказ о беседе стихотворцев в уезде Золотых Цветов

В уезде Золотых Цветов красавицей считалась
Младая женщина Ти Лан (1) из всей элиты, местной,
Благоуханной Орхидеей всеми называлась,
Была супругой мудреца Фу (2) из семьи, известной.
Её письма стиль был красив, смысл слов всегда глубоким,
Но одарённее всего блистала в сочиненьях
Стихов, наполненных всегда изяществом, высоким,
Придворные хвалили их, сходясь во всём во мненьях.
Святой и благодетельный царь Ле (3) с нею общался,
И поэтический её дар средь придворных славил,
Её учить словесности придворных дам поставил,
При всех её стихами на пирах всех восхищался.
Она на тех приёмах с его свитою стояла,
Обняв рукою книгу, толстую, с её трудами,
И по желанию государя стихи слагала,
Так, что нельзя было исправить слова меж словами.
Едва исполнилось ей сорок, как она скончалась,
Её близ Западного с гор Истока схоронили,
Прошли столетья и её наследье забывалось,
Там, где хранился её прах, давно уж феи жили.
И перед тем, как я писать решился сочиненье
Небесному царю, то, как-то, в сон я погрузился,
И неожиданно вдруг у Истока очутился,
Где было поэтессы той захороненье.
Но чувствовал себя я не телесно, а духовно,
Как будто был во сне, но наяву всё это было,
И то, что в те мгновения со мной происходило,
Казалось яркой жизнью мне в той местности, укромной.
Я вдалеке был от жилья, в предгорье дол, у поля,
Где буря с проливным дождём меня вдруг там застигла,
Я весь промок до нитки, тьма сгущалась, моя воля
Была подавлена, и безысходность там настигла.
Я огляделся, вдруг увидел в южном направленье
Мерцающий свет фонаря, направил туда стопы,
Дойдя до того места, ветхое нашёл строенье,
Соломой крытый дом, протоптаны где были тропы.
Я попросился на ночлег, но страж там отказался
Впустить меня, моё как б появление предвидел,
Я растерялся, у дверей дома стоять остался,
Украдкой заглянул в окно, и вот что я увидел:
На ложе старец восседал, а рядом с ним сидела
Красавица, а в волосах - заколка из нефрита,
В расшитых бисером туфлях, брошь, яркая, блестела
На платье, шея, лебединая, была открыта.
Красавица, возвысив голос, тут сказала внятно:
- «Безлунна ночь, и время позднее, а находиться
Снаружи в бурю путнику, не очень то приятно.
В ночлеге если мы откажем, где ему укрыться»?
Услышав речь такую, я вошёл, расположился
На отдых под навесом в южной стороне покоя,
Вторая стража приближалась, слышал звук я боя,
И сидя на осле, почтенный муж вдруг появился,
Усы и брови были белы, волосы седые,
И в плечи втянутая голова. К нему на встречу
Из дома вышел старец, и сказал слова простые,
Как будто сотни лет назад такие были речи:
- «Путь трудный был, как вижу я, и хлопотный, и долгий,
О, сколько же в дороге, господин мой, претерпели,
Чтобы развлечься с нами! Разыскать нас захотели,
Как говорят, найти нас, что в стогу искать иголки».
Ответил гость: «Дав обещанье, можно ли нарушить
Обещанное слово?! Вот я и пришёл к вам ныне,
Заснув в ночи, ведь вдохновение можно разрушить,
Как Фэнь Лао прервал читать стихи на середине (4).
Жаль только буря этой ночью сильно разгулялась»,
Хозяин с гостем меж собой сиденье поделили,
И сели друг напротив друга, женщина осталась
Сидеть на своём месте, все к беседе преступили,
И о словестном начался их разговор искусстве.
Стиха четыре увидал гость на ширмах, слюдяных,
О временах года и сменах вида, постоянных,
И тут же начал вслух читать, в них вкладывая чувства:

«Весна. Согрев нас, опьянил поток лучей, горячих.
Слепящим солнцем освящён чертог наш и окрашен,
В зелёных ветках ивы иволга снуёт и скачет,
Мелькает мотылёк над чашечкой цветка, что краше
Других цветов, и так же юноша у юбки вьётся
Прекрасной девушки, а та застенчива, пуглива,
И, слыша смех, одёргивает юбку торопливо,
Весне их пробудить друг к другу чувства удаётся».

«Играет ветер пеной роз и лепестков граната,
Нал головой прекрасной девы - кроны одеянье,
На деве одеянья нет, оно было когда-то
Ещё с тем юным отроком до первого свиданья.
Вот иволга в чащи, зелёной, плачет, вспоминая
Весну, две ласточки поют, строки стихов рифмуя,
И вдаль летит мечта по небу, тучкой уплывая,
И шепчет, что не может улететь, дева, тоскуя».

«Осенний ветер над вершинами деревьев мчится,
И дымка при рассвете тихо уплывает в дали,
И запах лотосов, хмельных, ещё в пруду хранится,
Но чистота уже не та там, что была вначале.
И ветер дует с севера, несёт с собою стужу.
Вдали умолкла флейта, звук её остановился,
Дворец там где-то, Самоцветный, в чащи, густой, скрылся,
Иду я робко к флейте, феникса след обнаружу».

«Огонь я, жаркий, раздуваю в огненной жаровне,
И до рассвета чашею вина я согреваюсь,
Зимой цветной я шторою от стужи защищаюсь,
Как б я хотела, чтобы брови мои стали ровней.
Тепла дух просит мой и вёсен, ранних, возвращенья,
Чтоб защитить меня от этой стужи дуновенья,
Мой взгляд в восточном направлении луну находит,
Там за хребтом луч цветом, абрикосовым, восходит».

Гость до конца прочёл стихи, воскликнул восхищённо:
- «Читая здесь стихи, испытываю я блаженство,
Кто, как ни я, оценит в них всех слога совершенство?!
И ваше дарование в них так определённо»!
Хозяйка же сказала: «Мой талант так неприметен,
Равняться с вами мне ль, – единственным, средь тысяч многих?!
Мне просто посчастливилось, мой труд стихов, убогих,
Близ трона Одухотворённого (5) был им замечен.
И повелителю служить я кистью с тушью стала,
Постигла сопряженье разных слов и сочетаний,
Потом их в строфы своим методом простым слагала,
И этим только получила при дворе признанье,
Однажды, на горе Духа-заступника (6) гуляя,
Откуда Небожитель-князь Святой в Небо вознёсся,
Сложила я стихи, за облаками наблюдая,
Которые гнал ветер, над вершинами гор нёсся:

«Вершина тянется Духа-заступника вверх к тучам,
И кроны древ свои молитвы к Небу обращают,
И тысяч тысячи цветов, цветущих там по кручам,
Своим цветением её природу украшают.
Железный конь одним прыжком на Небо возвратился,
Но слава подвигов его во всех веках осталась,
И после вознесения молва о нём слагалась,
О том, как он в своём прыжке величия добился».

Спустя лишь месяц по дворцу стих этот разошёлся,
И Благодетельный Царь обратил своё вниманье
На этот стих, он, будто, по душе ему пришёлся,
Он похвалил меня, пожаловал мне одеянье.
Потом же царь у Врат Раскрывшегося Озаренья (7),
Вдруг как-то погрустнел и, чтоб взбодриться, ради шутки
Велел Советнику при мне писать стихотворенье,
Песнь о супругах - неразлучных - селезне и утке.
Тот написал, но царь остался недоволен ими,
Тогда ко мне он обратился с просьбою такою:
- «Ты пишешь хорошо, владеешь темою любою,
А опиши-ка мне парчу словами ты, своими».

Взяла я кисть и тут же на бумаге начертала:
«Парчи шёлк, знаменитый, - простор моря, бирюзовый,
Лазурь и киноварь, как неба алое начало,
На ней оттенок – отблеск золота кровли, дворцовой».

Царь похвалил меня, пожаловал пять слитков злата,
Назвал потом меня «Помощницей, Высокомудрой»,
Так оценила меня вся Учёная Палата
Поэтов и придворных за слог мой стихов тех, чудный.

Когда же государь наш умер, я стихи сложила:
«Он тридцать лет страною правил и берёг державу,
И под его началом тысяча умов служила,
Таланты, дарованья вознесли его по праву
Величье до небес, земель расширил он владенья
На запад и восток, следы оставив за собою.
Кому же будем воздавать мы наши восхищенья?
Кого обрадует в царском саду цветок весною?
Я возношусь в Чертог, Небесный, чтобы внять напевам,
И вдалеке от Цао-шань горы (8) я песнь слагаю,
Прислушиваясь в небесах ко всем поющим девам,
И с грустью слёзы я со щёк своих платком стираю».

Гость произнёс: «Пусть необычности нет в этих строфах,
И новизны, но скорби и страдания – в избытке,
Они созвучны в древности старинным катастрофам,
Когда несчастье для людей, великих, было пыткой.
У старых стихотворцев красота была основой,
И слогу придавал особенную прелесть каждый,
Строка была кратка, мысль долгой, свежей, новой,
А смысл – далёким, слово – близким, стиль считался важным.
Любой поэт в плеяде древних был своеобычен,
Так как он был воспитанным и ценностей держался,
Ему казался только свой стиль, созданный, привычен,
И он в его произведеньях только проявлялся,
У одного был голос верный, выверенный, ясный,
А у другого был насмешливым, даже язвящим,
У третьего он был торжественный и громогласный,
Ещё был философским, или даже в транс вводящим.
Так в Гао-тане (9) небожительницу очернили,
А в песне двух семёрок Тайцзцун-царь (10) бывал осмеян,
Поэты много злых произведений сочинили,
Где недостойный им сюжет их бытом было навеян».
Хозяйка слушала, молчала, слёзы проливала,
Спросил гость, отчего она, так сокрушаясь, плачет.
Она, смахнув своим платочком слёзы, отвечала:
- «Я думала, что все поэты действуют иначе,
Я много лет святому Тхань Тону (11) всё поклонялась,
Потом святого Хиен Туна с уваженьем чтила,
Была верна царю, чиста связь наша оставалась,
Как меж родителем и чадом, я его учила.
Когда являлась во дворец, была средь его свиты,
Не опасалась никогда я клеветы, наветов,
Не думала, что грязью буду я лжецов облита
В стихах их обо мне таких, как в них звучит ложь эта:

«Захочет царь тоску развеять, то он приглашает
К себе Ти Лан и делает всё, что угодно, с нею,
Он от неё не только прочитать стихи желает,
Но страстную проводит ночь с ней, силы не жалея».

Или ещё: «Ти Лан однажды дар свой потеряла,
Когда хватила лишку на пиру с царя гостями,
В кровати царской очутилась и всю ночь проспала,
Не одарив государя ни страстью, ни стихами».

Неужто мудрецы, живущие всегда в почёте,
Других услад, как обратить ложь в правду, не имеют,
Из ничего, чтоб сделать что-то, - преданы заботе,
Чтоб посмеяться или оболгать святое, смеют»?!
Сказал гость: «Не с одной лишь с вами это всё случалось,
Не сосчитать, сколь добродетельных особ гневила
Язвительная кисть, и даже Чан-э (12) обижалась
В чертогах, лунных, её тоже кисть та оскорбила:

«Чан-э волшебный эликсир отведала когда-то,
И вознеслась на небо, как произошло - не знает,
Теперь там места не находит, ищет всё возврата,
И мается в Лунном Дворце от скуки, и зевает».

Лун Юй (13), высокородную, уважили стихами:
«Вот дело, дивное! Когда Лун Юй с мужем почила
В чертогах, то имела плоть с руками и ногами,
Проснувшись там же с мужем, образ духа получила».

Когда мы где-то за дворцовые врата ступаем,
То сразу же и Лю Чжоу (14) припоминаем,
Пытаемся же во дворце при венценосном сыне
Осмеивать У Цзэ-тян (15) в образе Земли богини.
И голосов, неправедных, и лживых слов так много,
Что, вычерпав всю Реку, Светлую, до дна, всем древним
Не смыть с себя стихов, позорных, возмущеньем, гневным,
Чтобы чиста была поэтам на Небо дорога».
Хозяйка слёзы утерла платком, потом сказала:
- «Не вразуми сейчас меня вы, я бы так осталась,
Ущербной яшмой у себя в покоях, кем я стала,
Той, что отшлифовать до блеска мне не удавалось.
Но дивная ночь кончится, утехи же такие
Редки. Я и супруг мой, к счастью, встретились здесь с вами,
Зачем нам вспоминать все неприятности, лихие,
Что умножают грусть, бесплодную, только словами».
Они заговорили о стихах и прозе ныне,
Сказал гость: «Непросторная Молельня (16) пишет гладко,
Но все стихи его приводят всех людей в унынье,
Они диковинны, местами звучат даже сладко.
Верши Надёжного Наставника (17) бередят душу,
Стихи Сосны Приречной (18) духу юноши подобны,
Они задорны, но их можно в молодости слушать,
А строфы Хризантемы с Холма (19) удивить способны,
Мужей, такие как Дол Золотых Цветов Уезда (20)
Иль Чана Крепости Нефритовой (21) произведенья,
А также Ву Уезда Пути Умиротворенья (22),
Известны всем, и каждый занимает своё место.
Но если мастера нам поискать слов, совершенных,
И осмысления, глубокого, то поклониться
Нам нужно перед Нгуен Чаем (23), чьих стихов, блаженных,
Никто не превзойдёт, как и не сможет с ним сравниться.
И он войти достоин во врата Ду Шао-лина (24),
На свете жило много ведь поэтов, достославных,
А что касается вашего мужа-господина,
То даже во всём мире не найдётся ему равных,
Чей стих преображает зыбкие дымы и тучи,
Слова его исполнены такого назиданья,
Что изменяет силой полностью наше сознанье,
Мы обретем все, его послушав, дух, могучий».

Их слушая, я захотел записывать их словопренья,
Но где уж содержанье речи мне упомнить было,
Пришлось бы сто листов мне исписать и всё чернило,
К тому же, не хватило мне бы моего терпенья.
И тут неловко я, ошибку сделав, оступился,
Услышав шум, сказал гость: «Ой! Нас слушает ведь кто-то!
А я же с вами о таких вещах разговорился,
Могу обидеть через кривотолк ещё кого-то.
Хоть я испытываю радость и от нашей встречи,
Но кто-то нас тайком подслушивал, а это значит,
Что всё, что он от нас услышит, то переиначит,
Не в лучшем для нас свете перескажет наши речи».
Хозяйка же сказала: «Но нам нечего страшиться
Наветов и обмолвок школяров, что нас здесь слышат,
Ведь сами вы сказали, мы должны быть всех их выше,
Пусть говорят все, что хотят, нам нужно отстраниться».

Тут я не выдержал и сразу из укрытия вышел,
И, поклонившись, от души принёс им извиненья,
Сказав им, что всё ценное, что я от них услышал,
Я передам потомкам, будущим, без измененья.
Стал о законах спрашивать их всех стихосложенья.
Гость вынул из-за пазухи своей книгу, большую,
Дав мне, сказал: «Ты не читай другие сочиненья,
Научишься всему, читая книгу лишь такую».
Прошли часы, какие, с вином тыква опустела,
Осушены все чаши были, стали все прощаться,
Почтенный старец отбыл, мне пришлось у них остаться,
Я спать отправился, меня усталость одолела.
Когда проснулся я, возле меня книга лежала
Та, что мне старец дал, но все листы были пустые,
В начале книги же стояли лишь слова такие:
«Собрание стихов и их созвучия начало».

Примечанья
1. Ти Лан (XV-XVI вв.), согласно ряду источников, была женой Фу Тун Хуаня, родилась в уезде Цзин-хуа (Золотых Цветов) и является автором многих стихов.
2. Мудрец Фу – Фу Тун Хуань (XV-XVI вв.) – знаменитый учёный и поэт, настолько прославился познаниями и талантами, что вопреки правилам, не сдав экзаменов, получил должность преподавателя канонического конфуцианского Пятикнижия в императорском училище, а затем звание циши в академии «Лес кистей».
3. Святой и благодетельный царь Ле – царь Ле Тань Тун (1442 – 1497), царствовал с 1460 г.
4. Как Фэнь Лао прервал читать стихи на середине – Китайский поэт эпохи Сун Фань Дай-динь, по прозванию Фэнь Лао, одежды ночью слагал стихи для гостей, суливших ему награду, но вдохновение покинуло его на середине стиха.
5. Близ трона Одухотворённого – то есть царя Ле Тань Туна.
6. Гора Духа-заступника (Ве-линь) – часто упоминается во вьетнамском фольклоре и старой литературе, отсюда, по преданию, вознёсся на небо герой (Святой владетельный князь-небожитель) разгромивший во времена государей Хун войска китайцев в освободительном движении.
7. Врата Раскрывшегося Озаренья – Восточные ворота в Дворцовой стене столицы, название их олицетворяет приход весны.
8. «И вдалеке от Цаошань горы я слёзы вытираю…» – Цаошань – название горы в Китае, где погребён мифический император Хуан-ди. Здесь Цаошань уподобляется горе Ляньшань, где находится гробница Ле Тань Тона.
9. В оде о Гаотане очернена небожительница – имеется в виду ода китайского поэта Сун Юя, где описаны похождения феи в Гаотане. По преданию в давние времена государь царства Чу делил ложе с феей в горах Гаотань.
10. В песне о Седьмом дне Седьмого месяца осмеян Тайцзун – Речь дет о сочинении поэта Чжан Лэя, где автор насмехается над танским императором Тайцзуном. Седьмой день седьмого месяца – день встречи Ткачихи о Волопаса. На Востоке распространён сюжет о дочери небесного бога Ткачихе, жившей к востоку от Млечного Пути и ткавшей изо дня в день облачные одеяния для небожителей; бог, сжалась над её одиночеством, выдал дочь за Волопаса, жившего западнее Млечного Пути. Но она, выйдя замуж, перестала ткать, и бог, разгневанный, приказал ей возвратиться и впредь видеться с мужем только единожды в год – в седьмой день седьмой луны.
11.Поклонялась святому Тхань Тону – имеется в виду царь Ле Тань Тон и его старший сын и приемник Ле Хиен Тон (1461 – 1504), также известный поэт.
12. Чэн-э, живущая в лунных чертогах. – По преданию Чэн-э похитила у мужа напиток бессмертия, подаренный ему Хозяйкой Запада Синванму, и вознеслась на луну. Однако в Лунном дворце она оказалась в одиночестве и тосковала, раскаиваясь в содеянном.
13. Лун Юй, высокородную, уважили стихами – Лун Юй, дочь цзинского правителя Му-гуна (811 – 785 гг. до н.э.); она и её муж Сяо Ши стали, по преданию, духами и вознеслись на небеса.
14. «Ступив за врата дворцов, мы Лю Чжоу припоминаем…» – Здесь имеются в виду стихи Цуй Цзяо, где говорится, что Лю Чжоу утирала горькие слёзы платком тончайшего шёлка. Смысл их в том, что богатство и роскошь не исцеляют сердечного горя.
15. Осмеивать У Цзэ-тян (15) в образе Земли богини – речь идёт речь о жене танского императора Гаоцзуна (650-683), которую звали У Цзэ-тян. Она свергла с престола своего сына и находилась у власти с 684 по 704 г. Не смея открыто обличать её развратный нрав, современники выводили У Цзэ-тян под видом мифической богини Хоу Ту,
16. Непросторная Молельня - прозвание вьетнамского поэта и учёного Ли Ты Тана (XV в.); он участвовал в освободительной войне, закончившейся изгнанием китайских войск (1418- 1428 гг.), а затем служил в Королевской академии «Лес кистей»; Ли Ты Тан едва ли ни из первых во вьетнамской поэзии воспел вдохновение и труд поэта.
17. Надёжный Наставник – прозвание поэта, учёного и государственного деятеля Нгуен Чыка (1417 -1474), который в юности прославился литературным талантом, рано сдал экзамены и занимал важные посты в академии «Лес кистей» и Королевском училище, ездил послом в Китай.
18. Приречная Сосна – прозвание юного поэта, умершего в раннем возрасте.
19. Хризантема с Холма – прозвание поэта и военачальника Нгуен Монг Туана (XI в.), участвовал в освободительной войне против китайских войск и походах на Тямпу.
20. Дол Золотых Цветов Уезда – знаменитый поэт и учёный До Нюан (1446 - ?); был в ближайшем окружении короля Ле Тхань Тонга, занимал важные посты при дворе, в академии «Лес кистей» и Собрании двадцати восьми светил словесности.
21. Чан Крепости Нефритовой – известный поэт средневековья.
22. Ву Уезда Пути Умиротворенья – Ву Куинь (1452- 1516), известный историк, писатель и математик; один из авторов знаменитого сборника новелл «Дивные повествования земли Линь-нам».
23. Нгуен Чай – то есть Нгуен Ык Чай (1380 – 1442), великий вьетнамский поэт и мыслитель, государственный деятель и военачальник, автор первой дошедшей до нас книги стихов на вьетнамском языке, который раньше считался южным диалектом китайского языка. Ему также принадлежат книги стихов и прозы, трактаты по истории и географии; был одним из главных руководителей отделения своей страны от Китая.
24. Достоин войти во врата Ду Шао-лина. – Ду Шао-лин - одно из прозваний великого китайского поэта Ду Фу (712 -770). Фраза означает: достиг высшей степени поэтического искусства.
Двери
После этого сна я уже встретился в забытье с самим автором «Глав о прозрении Истины» Чжан Бо-дуанем. Насколько эта встреча была именно тем, о чём я всегда мечтал, не могу сказать ничего определённого. Но, тем не менее, после этой встречи мне стало кое-что понятным из прочтения его текста. И только лишь после этого передо мной открылись Двери.

 
4. История о Мастере Чжу

Один Небесный Друг сказал мне: «Сами мы не знаем,
Какая сила в нас живёт, знать б сторону, другую,
Кто мы, на самом деле, есть, и что мы представляем».
После чего он рассказал историю такую:
«Был у меня друг Чжу Пу-ань, когда я с ним сдружился,
Поездки совершали вместе мы по стране нашей,
В то время я с ним в Академии Ханьлинь учился,
Кто - он, на самом деле, не подозревал я даже.
Он молодым был, чтоб иметь средства к существованью,
Учил детей, раз как-то мы село с ним посетили,
Услышали вдруг жителей такое восклицанье:
- «Пришёл к нам мастер Чжу»! О нём в селе все говорили.
И сразу стали угощать вином нас и едою,
Просили имя написать, чтобы пугать им духов,
О нём в той местности распространяли много слухов
О том, что он - святой, все говорили меж собою.
Чжу улыбался, говорил: « Я - не святой! Учитель!
Учу детей, собой же ничего не представляю,
Лис, бесов, разных духов, дьяволов не изгоняю».
Те ж утверждали, что он дьяволов всех победитель.
Он говорил им: «Почему смеётесь надо мною?
Я - человек обычный, и ничем не обладаю».
Те спорили и говорили: «Дар Вам дан судьбою -
Всю нечисть изгонять везде, как ангелам из рая.
Ведь перед Вами в селе нашем Лисы дух являлся,
И женщинам всем не давал проходу, издевался,
Три года он нас мучал и над нами измывался,
Вчера же, поглядев на небо, он нам вдруг признался:
- «Завтра придёт к вам мастер Чжу, мне нужно убираться,
Бежать отсюда». И тут вы сегодня появились,
Зовут вас Мастер Чжу, мы не могли вас здесь дождаться,
Так как в местах других вы в это время находились.
Везде, где вы бывали, духи, черти исчезали.
Здесь только все и говорят о вашей лишь отваге,
Мы вашего прихода с нетерпением здесь ждали»!
Чжу имя написал им и оставил на бумаге.
И после этого покой в селе установился,
Затем деревню вместе мы, другую, посетили,
Там тоже жители, придя, ему все поклонились,
И имя написать его - духов прогнать - просили.
Раз мимо мы одной деревни проходили,
И жители её нам по секрету рассказали,
Что им лиса сказала, когда с ней те говорили,
Что через двадцать лет он встретится с ней в Чжунчжи зале.
Тогда ещё не сдал экзамен он, а лишь учился,
А позже, став учителем в Тайсюэ а Чжунчжи школе,
Он встретился с духом лисы, когда там находился,
И встреча эта состоялась не по его воле.
Там в храме вдруг украли жертвенную всю посуду,
(Тот храм при школе, императорской, там находился),
Священник был расстроен и искал её повсюду,
Но не было её, тогда он к Чжу и обратился.
Чжу вспомнил, что ему в селе том раньше говорили,
И вызвал дух лисы, за помощью к ней обратился,
И в ту же ночь сервис, посудный, в храме появился,
Все чаши были теми же, что раньше в храме были.

 
5. Рассказ о Повелителе демонов ночи

Попал я в век иной и был в одной южной державе,
Где доминировали лишь даосские ученья.
Решил я поучиться там, чтоб приобщиться к славе
Людей известных, чтобы мудрецов понять уменье.
Был удивительный муж из семьи Ван, мил и строен,
По имени Цзи Тань, его друзья превозносили,
Он нравом и характером как истинный был воин,
Не поддавался чарам женщин и нечистой силе.
Он презирал чертовы луноцветия – сладострастье,
Красу, бесовскую, и похоть, но их не страшился,
И не имел к привычкам, вредным, лишнего пристрастья,
Он в гвардии царя из дома Чана находился.
Так на исходе лет тех «Многократного Сиянья» (1)
Придворные чиновники все часто умирали,
Народ во множестве везде гиб от заболеванья,
Умерших души, не найдя приюта, что-то ждали
И, собираясь в толпы, пропитания искали,
Ломились в двери всех харчевен и девиц хватали,
Чтоб поразвлечься, кто был против, то тех заражали,
Так многие от тяжкого недуга умирали.
А если кто молитвами их унимать пытался,
И заговором, то заклятья были все бессильны,
И каждый, взявшийся за это, скоро убеждался,
Что демоны, несущие всем смерть, были всесильны.
Они в полях царили подле города, не зная
Ни опасения, ни страха, и их все боялись,
Все умирали от болезни, если попадались,
Избегнуть в городе заразы от больных желая.
Вина раз Цзи Тань выпил и за город устремился,
Он ехал на коне один, и бесы разбегались,
Кричал он громко тем, что на дороге попадались,
Но те не слушали, тогда ко всем он обратился:
- «Вы – храбрецы все, но судьба вас, злая, подкосила!
Так знайте, я пришёл с добром к вам ради пользы вашей,
Зачем вы губите людей»? Речь их остановила,
Они ответили: «Чтоб увеличить войско наше»!
Беседа увлекла всех, они Таня обступили,
И вскоре там, вокруг него, большой кружок собрался,
Его сесть на высокий белый камень пригласили,
И между ними разговор, полезный, завязался.
Сказал Цзи Тань: «Вредя живым, чего же вы добились?
И разве своё войско так бездумно умножают?!
Когда что прибавляют, то другое отнимают,
Ведь нужно то вершить, чтобы возможности открылись.
Вы войско прибавляете – вам пищи не хватает,
Людей где будет меньше – там излишек остаётся,
Какой прок из того, что войско весь запас съедает?
С таким подходом, избежать забот не удаётся.
Когда стаёт мало всего, то люди все звереют,
Тогда и происходит столкновенье интересов,
Так как необходимого уже все не имеют,
Ведь так бывает у людей, так будет у бесов.
Какой вам прок от этих дел? Одна только забота!
Попробуй только вожделеньям своим дать свободу,
А там поток не остановишь, злу волю давая,
Везде зло разольётся и не будет ему края,
Детьми покажутся волк с тигром при таком разбое,
О вас я говорю! Ведь это вы, корысти ради,
Ничем не брезгуя, берёте спереди и сзади
У девушки честь, в оргиях участвуете трое.
Тряпицу даже тащите вы, алчность утоляя,
Разбить, рука не дрогнет, вазу иль пенал с кистями,
Залазите в подвалы, банки с хмельным доставая,
С похлёбкой, с рисом. И все люди не довольны вами.
Вы горе сеете, беду несёте, попирая
Права Небесного Творца (2), на крышах вопиете,
В дома заглядываете и, гнев всех навлекая,
Вредите всем, спокойно на земле жить не даёте.
Оно - вам в удовольствие, а нам – одно мученье,
На вашем месте мы бы это делать устыдились,
Ведь даже воли Небеса своим добром добились,
Во всех наших невзгодах нам давая облегченье.
Всегда люди рождать, не убивать предпочитают.
А вы дерзнули судьбы перекраивать в гордыне!
Нет, Повелитель Неба не потерпит вас отныне,
Неотвратимой карой вас накажет! Это знают.
Где сможете тогда от правосудия укрыться?!
Как избежите казни? Где спасение найдёте?
Когда вы к гибельному своему концу придёте,
То навсегда вы будете в котлах в аду вариться».
Сказали демоны, испытывая удрученье:
- «Греша невольно, злого умысла мы не имели,
Нам в жизни счастья не было, и смерть – одно мученье,
Чем нам насытить голод? Мы приют найти хотели.
Во мхах и травах горестно тлеть белыми костями,
И наблюдать за разлагающемся истлеваньем,
Иль на буграх, песчаных, под студёными ветрами,
Вот кличем мы друг друга здесь и ищем пропитанье,
А тут ещё и близится всех судеб измененье,
Все нормы поведения в насмешку превратились,
И людям уготованы все беды, разрушенья,
Не держит Повелитель Тьмы, куда б не устремились,
Боимся мы, что год, грядущий, будет тяжелее,
Чем нынешний»! Тут повара мгновенно стол накрыли,
Наставили блюд разных, за стол Таня пригласили,
Еду свою на чашках выложили, не жалея.
А на вопрос, откуда это всё, так отвечали:
- «Забит на мясо буйвол, он - с базара – похищенье,
Бочок вина сворован, когда вещи в доме крали,
А овощи утащены с ближайшего селенья».
Цзи Тань в еде, питье был скор, как вихрь, всё поедая,
А бесы радовались и друг другу говорили:
- «Вот нам его бы в предводители, тогда б зажили».
Склонили головы, ему вождём стать, предлагая:
- «Жаль, в нашей вольнице всяк голова себе, не прочны
Все наши узы, предводителя нам не хватало,
И вот вас, Повелитель, само Небо к нам послало,
Вам для порядка надобно б возглавить всех нас срочно».
- «О! – молвил Тань. - Силён в делах я, ратных и словесных!
Любой чин по плечу мне! Но смогу ль найти дорогу
Из Царства тьмы к живым? Живёт в селенье, местном,
Моя мать, как оставлю я? Ей лет уже так много»!
Тут демоны воскликнули: «Ах, нет, мы вас лишь просим
Употребить власть вашу с силой, будем мы скрываться
Днем в наших лишь пределах, в наших формах, что мы носим,
Лишь по ночам с докладами мы будем к вам являться.
Вам в Девяти Источниках (3) не нужно растворяться,
Обременять вас этой просьбой разве мы б посмели?!
Вы можете среди живых, как раньше, оставаться,
Мы только подчиняться, как вождю, бы вам хотели».
- «Ко мне вы сами обратились, по своей же воле, -
Сказал Цзи Тань, - есть шесть условий, если присягнёте
Им следовать, тогда вождя во мне вы обретёте.
А если нет - нет уговора, не держу вас более».
Ответили согласьем те, просили разрешенья
На третью ночь вернуться, возвести алтарь для клятвы,
Тань думал, что зерно должно быть брошено до жатвы,
Поднять чтоб дисциплину, принял строгое решенье.
Когда собрались в срок, то опоздал лишь демон старый,
Цзи Тань же голову велел отсечь, все трепетали,
Он им сказал: «Мне подчиняется большой и малый
Отныне, чтоб запомнили все это, и чтоб знали.
Теперь никто не смеет пренебречь моим приказом,
К своим привычкам, похотливым, больше не вернётесь,
И судьбы кознями вы не разрушите ни разу,
В лихие банды грабить по ночам не соберётесь,
Не примите чужого с этих пор уже обличья,
В беде же помогать всем будете, без разговора,
Не потерплю рядом с собой насильника и вора,
Заставлю соблюдать я всех вас правила приличья.
Всех, кто покорен будет мне, возьму под свою руку,
Без жалости буду карать разбойников, смутьянов».
Так грозно преподал он дьяволам свою науку,
Стараясь очищать их от грехов всех и изъянов.
Разбил их на разряды, поделил на отделенья,
Велел ему докладывать всё, что у них творилось,
Прошло два месяца, и вот событие случилось,
Пришёл посол Владыки Тьмы и отдал приглашенье,
Цзи Тань отвергнуть это приглашенье не решился,
Сказал посол: «Мой повелитель, видя вашу твёрдость,
Решительность, в Подземном Царстве так распорядился,
Чтоб вам пожаловали чин, высокий. За вас гордость
Испытывал он, приводил в пример, как надо править,
Вам утесненья не грозят, прошу вас согласиться,
Возьмите подлинный срок, чтобы этот мир оставить,
И с повышеньем в наш подземный мир переселиться.
Уверен я, что вы пожаловать к нам захотите,
Тогда я встречу на дороге вас, за тем явился,
Прошу вас, обязательно к нам в Царство приходите», -
Посол умолк и в тот же миг куда-то провалился.
Цзи Тань позвал к себе всех демонов для их допроса.
- «С почтеньем сообщаем, - ему демоны сказали, -
Всё это – правда, чистая, ведь в ходе общего опроса,
Стало известно, что давно вас духи почитали,
Тьмы Повелитель, наблюдая в мире всём броженье
И неспокойствие, когда чины погрязли в страсти,
Чтоб в нашем царстве всё исправить, дал распоряженье:
Четыре демонских приказа учредить во власти,
Военачальников поставил в каждый для надзора,
Дал власть им казнить, иль помиловать, и также право
Решать всех судьбы, чтобы исправлять дурные нравы,
Чтоб избегали власти нареканье и позора.
А ваша слава уж давно гуляет повсеместно,
Сам Повелитель о вас слышал и о вас всё знает,
Поэтому он и к себе на службу приглашает,
И титулом вас одарил, о вас везде известно».
- «Но если без обиняков сказать, что это значит,–
Спросил Цзи Тань, - удача это или же несчастье»?
- «У Повелителя достойных всех мужей у власти
Все ценят, как избранников Будды, и не иначе.
Нельзя на этой службе подкупом чего добиться,
Случайно не продвинешься, лишь тот, кто долгу верен,
Пусть мал и низок, но он может даже превратиться
В главнокомандующего, если он в себе уверен.
О нечестивце, чтобы славным стать, нет даже речи,
Кому, не вам как, нас учить, нас вразумлять и править.
Откажетесь, могут другого, вместо вас, заставить
Принять пост этот, сто желающих подставят плечи.
Нас это огорчит». Цзи Тань тут хмыкнул и ответил:
- «Хоть смерть мне ненавистна, власть же не даётся даром,
И тонкая сотрется кисть, как я в быту заметил,
Стаёт вкусней пампушка, когда парится над паром,
Из-за густых ветвей даже сосну люди срубают,
Беда грозит фазану ведь не из-за перев, ярких,
Не из-за белизны бивней слонов всех убивают,
Гусей стреляют не из-за полёта из стран, жарких.
Никчемный конский лишь каштан долго живёт на свете,
Жизнь наша – как стрелы полёт во времени-пространстве,
Не долог жизни срок - так скажут о любом поэте,
В лет тридцать Янь Хуэй (4) стал писарем в Подземном царстве,
А в двадцать семь уже Чан-цзи (5) оставил описанье
Небес чертогов. Праведнику в жизни ведь негоже
Отягощаться златом и копить на состоянье,
Ему оставить свою память, добрую, дороже.
Ради чего склоняем голову в нечистом мире?
Нет, долгожительство нельзя сравнить нам с ранней смертью.
Зачем нам вовлечёнными быть этой круговертью,
Когда обосноваться можем мы легко в эфире»?!
Привёл в порядок тотчас он свои дела по дому
И умер, чтоб занять в Подземном царстве назначенье.
Бывает так, мы рады предложению, любому,
Когда нам кто-то предлагает в жизни повышенье.
В те времена жил сельский житель Ле Нань в том селенье,
Он был приятелем Цзи Таня, всю жизнь там трудился,
Решил постранствовать и испытать все приключенья
В Светлой Земле в гостинице он поселился.
Когда пробили стражу первую, в дверь стук раздался,
Он выглянул во двор, там статный всадник появился,
Был в окруженье слуг, и на коне он красовался,
Сказал хозяину, что он бы здесь остановился.
Ле Нань присматриваться к нему стал и изумился,
Тот всадник голосом напоминал ему кого-то,
Во двор он тоже вышел и пред ним остановился,
В чертах его лица Цзи Таня, друга, видел что-то,
Но тот ведь умер, и тут Ле Нань, гостя избегая,
Направился было к дверям, но гость сказал: «Друг, давний!
Неужто не узнал меня, когда, стихи слагая,
Вино мы пили вместе в юности в период, славный»?
Ему открыл гость своё имя и происхожденье,
В Подземном царстве свою должность, ради старой дружбы,
Сказал, чтоб его видеть, отпросился он со службы,
И вот его гостиницу нашёл для посещенья.
Не медля, сняв кафтан, к хозяину он обратился,
Чтоб тот принёс вина, чтоб выпить и развеселиться,
Когда уже друзей двух пир в разгаре находился,
Ле с другом горестями там не мог не поделиться:
- «Всегда я добродетели не на показ держался,
Душой и сердцем, бескорыстным был, не причиняя
Зла никому, привить добро всегда другим старался
В меру познаний, знать неведомое не желая.
К тому же, смутными мечтами я не обольщался,
И не желал чрезмерного, держался воспитанья,
Так почему лишён добра я, без всего остался?
Ищу всегда я милости чужих и пропитанья?
И почему от голода всегда мои все чада плачут?
Жена всегда, горюя, жалуется мне на стужу?
И почему друзья, меня завидя, глаза прячут,
И почему у меня нет, положено что мужу?
Я не имею шляпы, чтобы от дождя прикрыться,
И ото всюду валятся все беды и напасти.
Нет даже доброй хижины, от ветра чтоб укрыться,
Друзья чинов достигли все, а у меня – несчастья.
Ведь дарованием равны мы, а молва различна.
Одним же - счастье, другим горе с нуждой выпадает,
Чем заслужил судьбу такую в моей жизни лично?
Скажи мне честно, и почему всё так бывает»?
Цзи Тань ответил: «Как ты не молись, блага не будет,
Уж если в жизни предначертано тебе судьбою,
Не выпросишь ты ни богатства, знатности, ведь люди
Должны довольствоваться тем, что есть, как и собою.
От голода Дэн умер (6), медным прииском владея,
А Чэ, как появился, Чжу (7) лишился состоянья,
Судьба бывает часто милостива к лиходею,
Достойному же посылает часто испытанья.
Гроза у гор Маян (8) прошла по этой же причине
И расколола пагоды Цзиньфу (9) столб с письменами,
Как бы не рок, то Янь и Минь (10) в живых были б и ныне,
Не вознеслись бы в небо голубыми облаками.
А Ло и Лу (11) так бы простолюдинами остались,
Искусные бы сочинения не написали,
Другие сами в люди выбиться, как не пытались,
Всю жизнь прожили в нищете, так и никем не стали.
Выходит: волей неба всё неданное вершится,
Как и непрошенное всё судьбой одной даётся.
Удел мужа достойного – невзгодам покориться,
Понять, что не всегда всё в жизни сделать удаётся.
Привыкнуть к бедности, умеренности не чуждаться,
И избегать соблазнов, покориться божьей воле,
На поприще своём всяк в жизни должен оставаться,
Радеть, с самим собой сообразуясь, - и не более.
Так как все неудачи, промахи, как и паденья,
Не только лишь от нас зависят, если мы несчастны,
Ибо все взлёты, достиженья, беды и везенья
Ни одному из нас, людей, живущих, не подвластны».
Уж было выпито вино, они всё толковали
О том, о сём и в волю не могли наговориться,
На следующий день, когда пришла пора проститься,
Цзи Тань заметил другу вдруг, когда их не слыхали:
- «Я Неба Повелителя приказ здесь выполняю,
Его Величество мне приказал отряд возглавить
Воинства моровых поветрий, бесов собираю,
Чтобы устроить общий мор, в селенья их направить.
К поветрию должно везде прибавить голод, смуту,
Людское достояние должно пойти всё прахом,
И люди будут умирать, гонимые все страхом,
Несчастья, беды будут поражать вас всех повсюду.
Истоки скудные чьи, те будут разоряться,
И от добра останется едва лишь половина,
Беда на вас обрушится, вам некуда деваться,
Мор будет зверствовать везде, не пощадит безвинных.
Жаль, жребий семьи вашей в этом бедствии не прочен,
Я думаю, не избежать беды вам на том месте,
И нужно возвращаться и с родными быть там вместе,
Карать начнут людей всех бесы, этот мир порочен».
- «Надеялся я на тебя, - сказал Ле, - это можно»?
- «Увы, - ответил тот, - возможности не безграничны,
Живёте не в моих вы землях, и помочь мне сложно,
Там, где вы, генерал Динь правит, всё решает лично.
Моей же вотчины на север от Янцзы границы,
И моё войско всё одето в чёрном одеянье,
Оно добра зачатки сохранило и боится
Меня, Динь войско - в белом, как всем людям наказанье,
Они коварны, злы, и с ними всё может случиться».
- «Но что мне делать»? – спросил Ле. Сказал Тань: «Ночью каждый
Наш полководец демонов выводит, чтобы биться
С людьми, поветрие распространяет, и вам важно
Принять их так, чтоб было бы после того им стыдно
Убить вас. Вы у дома приготовьте угощенье,
Когда придут, то будут голодны, как это видно,
А поедят когда, глядишь, и будет снисхожденье.
До этого вы прячьтесь, а потом к ним выходите,
Как наедятся только, и когда все отдыхают,
Но о помиловании вы им не говорите,
Пусть сами думают и про себя сами решают.
Вы падаете перед ними ниц, и им клянитесь,
Что ни о чём не просите, и чтоб те угощались,
Быть может, таким способом вы только сохранитесь».
И тут они оба расплакались и распрощались.
Как только домой Ле Нань лишь к семейству воротился,
Жестокий вспыхнул мор, жена и дети заболели,
И, никого не узнавая, только лишь глядели,
Ле Нань пришёл в отчаянье и про себя молился.
Он сделал, как сказал Цзи Тань, и приготовил срочно
У дома во дворе изысканное угощенье,
Слетелось много демонов той самой тёмной ночью,
Чтоб жизни их забрать, но высказали удивленье:
- «Голодны мы ужасно! Для кого еда вся эта?
Как же уйти от угощенья, не насытив брюхо?!
И сможем ли попировать, как здесь, ещё мы где-то?
Не грех вина здесь выпить. Веселее будет духу»!
Они собрались в круг и подняли с вином все чаши,
А в центре некто сел, он был в багряном одеянье,
Все бесы на почтительном держались расстоянье,
Как видно, он по чину был намного бесов старше.
Держал кто нож, кто молот, а кто книгу для учёта,
Когда же трапеза уже к концу их подходила,
Ле Нань к ним вышел, на колени пал, тех охватила
Негодованье, что им не оказано почёта.
В багрянце крикнул демон: «Это что за представленье?!
Зачем это отродье пиршество нам оскверняет»?
Сказал бес: «Он, видать, хозяин угощенья,
Наверное, пощады для своей семьи желает».
В багрянце демон бросил свою книгу с восклицаньем:
- «И что же из того, если нас люди угостили?!
Менять ради еды его судьбы предначертанья?!
Какая наглость»! Но тут бесы ему возразили:
- «Но мы вкусили от щедрот его, и это ценим,
И как не внять нам просьбе? Так давайте им поможем,
Давайте смерть его семьи, на этот раз, отменим.
Пусть даже казнят нас хоть всех, иначе мы не можем»!
Задумался в багрянце демон, взял книгу учёта
Достал кисть с тушью и над записями наклонился,
И красной тушью зачеркнул в той книге что-то,
Затем из дома с бесами своими удалился.
А через день Ле со своей семьёю исцелился,
Он тронут был благодеяньем друга и поставил
Алтарь близ дома своего и другу помолился,
И написал стихи в его честь, и его прославил.
Односельчане у него с молитвами бывали,
И, возлагая жертвы на алтарь, своё просили,
Просимое с молитвой, как обычно, обретали,
И всем знакомым о свершённом чуде говорили.
В конце истории сказал мой друг нравоученье:
«Презреть как можно дружбу?! Дружба – это добродетель,
И даже после смерти обретёт она значенье,
Когда твой друг на небесах, и там он благодетель,
Для истинной ведь дружбы и смерть не помеха.
Она и в трудные минуты от беды спасает,
Ушедший друг, когда нас любит, жить нам помогает,
Мы даже при веселье слышим голос его смеха.
Но иногда содружество лишь на словах бывает,
Так на пирах и за вином, друзей своих познавши,
В превратностях судьбы вдруг эта дружба исчезает,
Не признают уже своих друзей, в беду попавших».

Пояснения

1. Многократное Сиянье – девиз принца Чан Куй Кхоанга (1409 -1413), он объявил себя государем, поднял восстание против минских войск Поднебесной. Потерпев поражение, был схвачен в плен и покончил с собой. В эти годы погибло очень много людей. Вымирали целые деревни: некому было похоронить умерших, совершить положенные обряды на могилах и у алтарей предков. Поэтому тени усопших, лишённых приюта и пищи, искали пропитания среди людей. Бесчинства их и разбой характеризует царившие в стране порядки.
2. Попирая права Небесного Творца – имеется в виду Повелитель превращений (Хоа Кон), определявший людские судьбы; демоны, убивая людей, нарушали его установления.
3. Девять Источников – Загробный мир, мир умерших духов и бесов.
4. Янь Хуэй – ученик Конфуция, жил бедняком в глухом переулке; благодаря своей мудрости и справедливости, по преданию, был назначен письмоводом при Повелителе Подземного царства.
5. Чан-цзы – прозвание китайского поэта Ли Хэ (790 – 816). Он с детства преуспевал в стихосложении и науках; каждое утро брал он мешок с книгами, садился на коня и уезжал из дома, возвращаясь поздним вечером. Мать бранила его за это, что он не бережёт здоровье. Ли Хэ и впрямь рано умер.
6. Умер от голода Дэн – Дэн (Дэн Тун) жил в Китае во II в. до н.э. и был любимцем императора Вэнь-ди. Узнав, что Дэну предсказана голодная смерть, император решил изменить судьбу, и подарил ему медную гору, разрешив лить монеты. Вскоре Дэн стал богачом. Но новый император невзлюбил его, отобрал у него медную гору и всё добро, и Дэн умер от голода.
7. Лишил достояния Чжу - Чжу (Чжу Шу) – бедняк, по преданию, услышавший во сне от духа, что ему на время могут достаться деньги некого Чэ. Вскоре Чжу разбогател; но потом засуха погубила весь его урожай, и Чжу, собрав остатки добра, бежал, куда глаза глядят. Вечером чужая женщина, бывшая на сносях, попросилась переночевать под его колесницей. Ночью она родила сына и назвала его Чэ (Колесница). Затем все деньги Чжу достались этому мальчику, а сам он так и остался бедняком.
8. Гора Маян – гора на берегу реки Янцзы в Китае. Существует предание о том, что поэт Ван Бо (647-675) на пути в Наньян причалил у этой горы свою лодку. Дух-повелитель вод во сне обещал ему помочь. Тотчас попутный ветер наполнил парус, и к утру Ван Бо уже был в Наньяне, поспев на состязание стихотворцев, и поразил всех своими стихами.
9. Молния расколола плиту с письменами у пагоды Цзиньфу – Говорят, что к вельможе Фань Чжунь-яню (989-1052) пришёл школяр, жалуясь на нужду и голод. Фань Чжунь-янь, выдав ему бумагу и тушь, велел идти в древнюю пагоду Цзиньфу, снять тысячу копий с надписи, начертанной знаменитым каллиграфом, и передать их в столицу. Но не успел тот начать работу, как поднялась буря и плиту разбила молния.
10. Янь и Минь – Янь и Минь Цзы-цянь, прославившиеся своей сыновьей почтительностью, - ученики Конфуция.
11. Ло и Лу – имеются  в виду известные китайские литераторы Ло Бинь-ван (?-684) и Лу Чжао-линь (около 641-680); они стремились к «естественной жизни», презирая мирскую суету и не заискивая перед власть имущих. Правитель танской столицы бранил их за то, что они посвятили себя литературе, а не служебной карьере, предрекая им печальный конец. Лу Чжао-линь, заболев, утопился в реке, а Ло Бинь-ван, примкнувший к мятежникам, был убит.
Мои выписки из учения и медитативные размышления:
 
(У чжэнь пянь) Чжан Бо-дуань

«Книга просветления» Чжан Бодуань

 
(Первый том)

Стих первый
 
Буддист:
Если я не ищу Дао-Пути, то я - заблудшее дитя. Если я не совершенствую таланты и мудрость, то я - не настоящий муж. Когда сто лет прожигаешь в праздности, то похож на искру, высеченную из камня. Тело, наслаждающееся негой жизни, подобно пузырю после дождя. Алчность и стремление к выгоде и счастью толкает к поиску славы и власти. Но тело истощается и чахнет во тьме. Все заботятся о накоплении гор золота, но богатство не постоянно, с ним не придёшь к отсутствию отстранённости.

Даос:
Не ищешь если ты Дао Пути, то путь твой ложен,
И если не мудрец ты, то и муж ты, недостойный,
Ведь можешь провести сто лет ты в лености, спокойной,
Сверкнув, жизнь искрой пролетит, и будешь уничтожен.
Ведь тело как пузырь, что на воде, как в день ненастья,
Когда в телесном облике горит к славе стремленье,
Где есть лишь жадность, жажда выгоды, желанье счастья,
И кучу с гору золота собрать - одно хотенье.
Но этот путь ведёт во тьму, где всё, зачахнет, сгинет.
Это - тюрьма, где всё губительно, непостоянно,
К отсутствию так не придёшь, когда всё в жизни минет,
В отсутствии источник жизни лишь бьёт неустанно.
Отсутствие «у» ; - не смерть наша, не исчезновенье,
Это – нечто, сверхбытие, что на себя самодавлеет,
Что вечное даёт во временах нам проявленье,
Что дарит миру нас, и миром через нас владеет.

Конфуцианец:
Когда я впервые сел в позу лотоса и повесил перед глазами на стене этот стихотворный лозунг, написанный иероглифами, то подумал:
«В каждом из нас живёт три мыслящих существа: три философа, три мудреца и три учёных. Один находится в покое, другой – в движение, а третий – в осмысление всего происходящего. Один от всего отрекается, другой всё приобретает и старается куда-то попасть, а третий думает о том, для чего всё это он делает, и что ему от этого надо. И каждый из этих философов создаёт своё учение. На Востоке в Поднебесной из-за этих особенностей человека и было создано три учения, которые так и называются «Сань-фа-цзяо» (Три учения): буддизм, даосизм и конфуцианство. Эти три учения не находятся в противоречии, а как бы дополняют друг друга, делая человека более совершенным и сильным. Какова же их суть? Буддизм занимается визуализацией (я вижу всё внутри себя, и всё очищаю до пустоты, добиваясь полного покоя – Нирваны, из которой мне уже никуда не хочется выбираться, я даже не хочу вновь рождаться, становясь Буддой). Даосизм желает добиться Бессмертия (я выхожу в мир иной вместе со своим телом, изымаю себя из пустоты для вечного существования в лучшем мире, обволакиваю себя ясно-фиолетовой дымкой, чтобы защитить своё тело и своё «я» от любого вторжения извне, и, управляя собой и всем своим окружением, становлюсь Бессмертным). Конфуцианство погружено в изучение мира (я старюсь приобрести такие знания, которые бы меня подняли над всеми и сделали Совершенномудрым). Поэтому и говорят: Буддист растворяется в пустоте, даос – в движенье, а конфуцианец же – в учение и осмыслении».
Прежде, чем усесться в позу лотоса для медитации, я очистил свою комнату от всего лишнего, вынес мебель и оставил только большое зеркало, в котором я мог видеть себя, сидящим в позе лотоса. Я полностью разделся, оставив на теле только набедренную повязку. Мне предстояло решить множество задач. Во-первых, я должен был вникнуть в суть иероглифов, начертанных мной на лозунге, смысл которых я понимал, но мой ум ещё не совсем уяснял, что они означали, потому что многие понятия и категории не были мной ещё прочувствованы, хотя я и догадывался, что они значат. Многие слова означали для меня пустоту, так как в них скрывалось нечто, что я до сих пор не мог представить. К примеру, что такое электричество? Многие люди даже не задумываются над этим, хотя им повседневно пользуются. Я же должен был разобраться в понимании электричества досконально, до самого основания, понять все его разновидности, потому что сам должен был научиться вырабатывать в себе электрическую энергию. Эту энергию китайцы называют пневмой Ци ;. Мне нужно было уметь раскладывать её на положительную и отрицательную, и делать это так, чтобы каждый мой орган вырабатывал бы нужную мне энергию. При помощи её я мог бы в себе производить такие действия, которые способны были бы создать во мне нечто, выходящее за границы моего тела и превращающееся в некий энергетический сгусток, способный жить своей независимой жизнью. Но для начала я хотел освоить секрет свечения, создавать вокруг себя некий нимб, который бы потом мог преобразиться в некую таинственную ясно-фиолетовую дымку свечения, которая могла бы менять всю мою действительность, изымать меня из одного места и переносить в другое. Для этого я оставил в комнате большое зеркало, чтобы видеть себя и те изменения, которые происходят с моим телом.
Во-вторых, мне нужно было научиться попадать в другую действительность, но так, чтобы потом возвращаться в своё время и в то место, откуда я начинал своё путешествие, чтобы не затеряться в параллельных пространствах. И в третьих, и это было самое главное, я должен был обрести Бессмертие, то есть получить то, чего многие не имели и не могли иметь, потому что жили в плотном физическом мире, где всё начинается с рождения и заканчивается смертью. Мне нужно было понять, почему всё это происходит, и как научиться сопротивляться плотному миру, продляя свою самость в вечности.
И тут мне пришла в голову одна мысль, я думал:
«Даосизм – это весьма личностное учение, и в нём нет той составляющей всеобщего сотериологического учения о спасении, которая присутствует в буддизме или христианстве, где всем скопом люди отправляются в рай или спасаются от гибели. Нет, и такого не может быть в мире, в принципе. Все люди разные по своей природе, и у каждого человека есть своя собственная жизнь, и то, что он делает, чего в жизни добивается, то и получает. И это справедливо. Поэтому бессмертие – это удел отдельных избранных личностей. В то время как прочие должны довольствоваться тем, что они заслужили, то есть довольствоваться субстанциональным бессмертием, у которых есть перспектива продолжить после смерти своё существование в виде печени мыши, лапки насекомого, или листа дерева, а перед тем – пережить своего рода промежуточное существование в виде «призрака» ; (гуй) в подземном царстве теней».
Я подумал, что образ самого бессмертного у даосов вырисовывается как сущности, обозначенной иероглифом ; «сянь», в состав которого входят такие ключи как «человек» и «гора». То есть там присутствует уже сам образ отрешённости, где человек удаляется в горы, поросшие лесами, и проводит в горах время в уединении с природой. Но ведь того же самого можно добиться в пустой комнате, где нет гор и лесов, а есть только лозунг, висящий на стене, и зеркало, отображающее нынешнюю действительность. И есть ещё мыслящее сердце в моём теле, которое может всё переставлять и возвращать на свои места, как бы испытывая данную действительность на прочность.
В первой строке лозунга говорится о важности поисков бессмертия, и эти знаки объясняют, что бренность мирской жизни с её благами и ничтожностью является иллюзией и ничего не значат с приближением смерти. И это, как ни скорбно понимать, и есть удел любого существа, не обретшего Путь ; Дао . Жизнь человека сравнивается с пузырём на поверхности воды ;;; (шуйпаофу) . Но у мудреца есть одно отличие, и это - даосский подход к проблеме жизни и смерти, что отличает его от буддийского видения мира. Даос не говорит о бренности и тщете жизни, а напротив, утверждает, что бездумное времяпровождение тем и плохо, что отвлекая людей от поисков Дао, движения к Бессмертию, и неминуемо ведёт к смерти. Поэтому жизнь уподобляется «хрупкой драгоценности», легко разрушимой, как пузырь на воде.
Ведь если я умру, то всё исчезнет для меня, и этот лозунг и это зеркало, и сам я превращусь в прах или пепел. Что останется после меня? Ничего! А даосизм создаёт своё учение о физическом бессмертии через бесконечное продление жизни. И это учение никогда не разделяло человеческое начало на смертное и бессмертное - на тело и душу. В своём трактате "Цзо чжуань" мудрец Цзы-чань ещё две с половиной тысячи лет назад говорил, что три души "хунь" ; связаны с активным началом Ян ;, а семь душ "по" ; с пассивным началом Инь ;, и ими обладают все люди независимо от пола и положения. Мудрец Кун Инь-да в то же время считал, что души "по" отождествляются с телесностью, с плотью, а души "хунь" - с пневмой Ци в её модусе жизненной силы. А позднее даосы полагали, что с пневмами Инь и Ян души по и хунь проявляются по своей жизнедеятельности как «по» - животное начало души, а «хунь» - как ментальность и разумная душа, притом души «по» находятся в прямой зависимости и в подчинении душам «хунь». После смерти человека комплекс душ «хунь» превращается в дух Шэнь ;, который продолжает существовать ещё некоторое время. Но для того, чтобы обрести Бессмертие, человек должен, как можно дольше, сохранять своё тело, которое является единственной нитью, связавшей души воедино. И для того, чтобы сделать бессмертным дух, следовало сделать таковым и тело. Но как это сделать? По мнению даосов, дух должен укреплять тело, а тело должно укреплять дух. Ещё при жизни человек должен создавать свой бессмертный остров в неком воображаемом пространстве, которое и должно стать его будущим отечеством, таким, в котором находился Моцарт, создавая свои бессмертные произведения. Но как это делается?
Мудрецы говорят, что когда человек овладевает своим бессмертным духом, то он способен через него не только питать свои души «по», укрепляющие его тело, но и влиять на окружающую среду и управлять сознанием других душ «хунь», вовлекая их в свою орбиту движения. О способе укрепления духа и «питания жизненности» ;; (ян шэн) и написано в этом лозунге, где состояние, ведущее к бессмертию, мудрец называет отсутствием «у» ;. И это - не небытие или смерть, а обозначение особого онтологического статуса Дао как иного, чем статус наличного статуса бытия вещей, его сверхбытия как самодовлеющего в себе. И это отсутствие является источником бытия и жизни.
Я долго всматривался в этот иероглиф ; «у», старясь понять, что же он означает. И чем больше всматривался, тем больше он меня в себя затягивал. Во мне через этот символ как бы открывалась новая способность видения вещей. Я словно проваливался в глубинную бездну и смутно догадывался, что именно этот символ и откроет мне все тайны мироздания.

Стих второй
 

Буддист:
Хотя жить осталось сто лет, нельзя предвидеть ни долголетия, ни бедности. Вчера на улицах были лошади, а сегодня - труп в гробу. Я оставил свою жену и богатство, и мои греховные дела обязательно проявятся. И этого не избежать. Как можно не искать великое лекарство и не желать найти его? Не практиковать это - глупость.

Даос:
Хоть человеческая жизнь обычно сто лет длится,
Никто не может знать, каким он сроком обладает,
Вчера был на коне он, а сегодня в гроб ложится,
Не нужно злато, всё семейство по нему страдает.
Расплата за грехи тут не замедлила сказаться,
Бессмертия снадобьем в жизни ты не занимался,
На что надеешься, если со смертью повстречался?
Так можно дураком прожить и дураком остаться.

Конфуцианец:
На следующий день я повесил на стене в своей пустой комнате этот лозунг и углубился в его лицезрение, именно, лицезрение, потому что каждый иероглиф имел своё лицо, свою фигуру и своё внутреннее содержание. Я учился для себя новой науке визуализации, которая проникала в меня через эти чудных значки. Смотря на них, я вдруг осознал, что самое серьёзное испытание в нашей жизни – это наша смерть. Через всё можно пройти, но, столкнувшись со своей смертью, трудно выжить, трудно остаться самим собой. Трудно вообще думать о чём-либо, потому что смерть – это конец всего: конец самих нас, конец мира, который нас окружает, конец нашего нахождения в этом мире. Возможно, наша душа и сохранится, но вот тела нашего уже не будет. Мир как бы стаёт с ног на голову, и мы как бы возносимся на небеса, или уходим под землю. Дух наш воспаряет, а тело проваливается в бездну. Мы расстаёмся со своим телом. Поэтому так важно это учение! И самое важное для даоса – это соотношение духа и тела, в котором и заключён ценностный аспект учения о бессмертии и персонификация Бессмертных. Учение Дао – это учение Истинного Пути, иными словами, соотношение духа и тела. Гэ Хун в четвёртой главе «Баопу-цзы» указал, что они соотносятся как плотина (тело) и вода в запруде (дух): когда воск истекает, то и свеча перестаёт гореть – образ, восходящий к Хуань Таню. Гибель тела приводит к гибели духа.
Самое главное в даосизме – это время. А в начале времени всегда стоит первооснова, а это - то, с чего всё начинается. И кто не может связать первооснову со временем, тот – глупец. Мы рождаемся, и наше время начинается, и оно длиться до тех пор, пока мы не умрём, Но откуда мы приходим, и куда уходим потом? – вот два вопроса, на которые никто не может ответить при своей жизни. Возможно, что мы возвращаемся к своей первооснове.
Но что такое первооснова, как ни источник телесной жизни?! И возвращение к своей первооснове и есть основной смысл обретения Бессмертия. Так из небытия, из ничего, из покоя и мрака даос творит своё новое бытие. Из первоосновы рождается «просветлённость» ; (мин). И здесь происходит, как и в буддизме, «спиритуализация» и «психологизация» этого учения, где медитативные приёмы даосизма направлены на постижение вечной истины Дао. И, в конечном счёте, эти усилия увенчиваются одухотворением телесности и обновлением, после которого преображённый даос вновь возвращается в своё первозданное состояние той таинственной первоосновы, которая наделяет его жизненностью и особой неповторимостью в своём многообразии некой реальности высшего порядка. Мир, который даос для себя строит, в этом мире он потом и живёт.
В «Полном сочинении жизнеописания бессмертных» Чжао Юань-цуня есть такой отрывок, где Чжан Бо-дуань был дружен с буддийским монахом по имени Дин-хуэй (Сосредоточенный в Мудрости), который мог за одно мгновение покрывать огромное расстояние. Чжан Бо-дуань тоже обладал таким же умением. Раз друзья заключили пари, кто из них будет искуснее в этом мастерстве. Они отправились за тысячу ли в Янчжоу, чтобы полюбоваться цветущими «яшмовыми гортензиями» (цюн хуа). Войдя в медитацию, они очутились в парке, погуляли там и вернулись назад. При этом Дин-хуэй прибыл первым и опередил Чжан Бо-дуаня на какое-то время. Но радовался он недолго, так как вернулся с пустыми руками, а его друг прибыл с цветком. Ученики спросили Бо-дуаня, как ему удалось это сделать, и он ответил: «Когда я изучал Дао-путь золота и киновари, я совершенствовал свою природную сущность ; (син) и жизненность ; (мин). Когда я собираю себя воедино, я обретаю тело, а когда рассеиваюсь, то стаю пневмой-духом. Прибыв в Янчжоу, я был лишь духом, но там я обрёл материальное тело. Таков дух Ян. А монах, благодаря своей тренировке, достиг результата быстро, оставаясь только духом, который не имел ни своего материального тела, ни тени. Таков дух Инь. Дух бесплотен и не способен передвигать вещи».
Но тут в моей душе вдруг родилось сомнения. «Как же так, - подумал я, - ведь все мы живём в плотном мире. И неужели можно себя разрядить настолько, что наше тело исчезнет, раствориться в воздухе, а мы превратимся в бесплотный дух? Но это же чушь! Какое-то безумие! Как волшебная сказка для маленьких детей, не обладающих ещё развитым разумом! А я – взрослый мужчина, получивший высшее образование и ставший учёным, физиком-теоретиком, химиком и математиком. Неужели я могу поверить в эту сказку? Я сам преподаю точные науки в университете. И вдруг я увлёкся даосизмом, этим древним учением, где всё построено на вере в необычность нашей жизни и в предвзятом взгляде на окружающий нас мир, где всё якобы меняется в своей неустойчивости до состояния полной пустоты. Мир полон вещей и предметов, в то время как буддисты и даосы утверждают, что мир пуст, а наше восприятие мира – это иллюзия. Но если посмотреть на мир с точки зрения физика-теоретика, то, и в самом деле, мир может показаться нам пустым, как при созерцании мира дхарм в учении Хуаянь. Ведь в этом учении утверждается, что форма является пустотой, а все вещи и предметы, как и люди, обретают из пустоты телесность, которая, в конце концов, опять превращается в пустоту. И наука подтверждает это! Более того, изучая Вселенную, учёные определяют ряд закономерностей и фактов, по которым получается, что вся Вселенная состоит из неких энергетических нитей. Их учёные назвали струнами и бранами и на их основе вывели общую Теорию струн Вселенной. Сейчас уже доказано, что в основе мира нет никаких частичек, как мы раньше это ложно представляли, а есть вибрирующие энергетические элементы, называемые струнами, на концах которых возникают браны, как и некие голографические сферы, формирующие в пустоте видимость каких-либо форм. Размер этих струн очень мал, но только через эту теорию и можно понять, что такое гравитация. Другие струны представляют собой отрезки со свободными концами, переплетёнными между собой в виде восьмёрок. Так что в этой пустоте возникают некие торсионные поля из длинных, а также и оборванных струн. И это очень походит на гексаграммы с чертами, сплошными и разделёнными внутри, как бы доказывая, что мир состоит из энергетических нитей, находящихся в вибрирующем состоянии и энергетических мембран. Они и являются основой теории гравитации и квантовой физики. Только эта теория и объединяет все силы Вселенной, где частицы бозоны и фермионы имеют новый вид связи – суперсимметрию. Только так можно понять ненаблюдаемые человеческим глазом измерения во Вселенной. У этих струн есть только одно измерение – их длинна. А всего есть в мире два вида таких струн: открытые и замкнутые. Открытые струны не прикасаются концами друг к другу, а замкнутые образуют петлю. Можно сказать, что своей конфигурацией они образуют, таким образом, Женское и Мужское Начало, превращаясь в энергетические субстанции Инь и Ян».
«Но всё это – лишь догадки, - подумал я, вглядываясь в иероглифы, - и это уже догадки в моей собственной интерпретации, как обезумевшего учёного. Возможно, что всё это и есть та глупость, о которой говорится в лозунге. Ведь если разбираться основательно, то и вся наша наука построена на субъективных суждениях и не является Истиной в последней инстанции. В науке много всего надуманного и несовершенного. Мы можем только строить гипотезы, которые потом сами и рушатся. И мы наивно полагаем, что эти так называемые нами струны имеют возможность соединять и разъединять концы, поэтому невозможно отсутствие кольцевых струн по причине возможности объединения открытых струн. Вследствие чего, я думал до этого, что теория способна описать не объединение частиц, а поведение самой материи, её силу тяжести. Браны или листы я рассматривал как элементы, к которым крепятся струны. Но так ли это на самом деле»?!
После этого умозаключения я посмотрел на учение даосов новым взглядом и стал находить те проникновенные места в их тайны, которые стали совпадать с моими научными представлениями об устройстве мира, что в корне начало менять моё мировоззрение.

Стих третий

 
Буддист:
Чтобы научиться бессмертию, нужно учиться у небесных бессмертных, но Золотой эликсир - лучший. Две вещи будут находиться в гармонии, пять элементов дракона и тигра свернуты. Именно благодаря тому, что знаки «у-цзи» выступили в роли сватов, пара была сведена вместе. Осталось только дождаться свершения в Северном дворце, и девять дымков фиолетового света воссияют для того, чтобы управлять летающим фениксом.

Даос:
Но если уж учить что, то бессмертию учиться!
Жить долго человеку хочется и любой твари.
Но чтоб в Бессмертного в конце дороги превратиться,
Знать надо придел, крайний, Золота и Киновари.
Столкнулись Двое вдруг – Природа с Чувством – в равновесье,
Гармония Пяти Стихий - места все сохраняет,
Дракон и Тигр сплелись, Инь-Ян – две пневмы в поднебесье,
Сам Повелитель во Вселенной в браке сочетает,
Он в Северном Дворце им позволяет вместе слиться,
Когда Жена и Муж стают одной плотью единой,
Снабжённой фениксами упряжью, необходимой, -
В сиянье девяти небес умчалась колесница.

Конфуцианец:
Я долго сидел в позе лотоса на коврике перед этим стихом-лозунгом, написанном мной иероглифами на бумаге, приколотой к стене моей комнаты. Смотрел то на лозунг, то на своё отражение в зеркале. На этот раз я надел длинный халат, привезённый мной из Японии, на котором были изображены тигр и дракон, вступившие в схватку. Мои грудь и живот были оголены. И я смотрел на линию, мысленно проведённую моим воображением от моей макушки до верхней губы, а с верхней губы - до пупка и ниже. Это была та ось, по которой мне предстояло возгонять мою энергетическую пневму снизу вверх и сверху вниз. Но прежде я должен был разобраться с тем, что мне предстояло делать. И в этом было ещё много непонятного мне. Я стал задумываться о семантике слов: «Какими словами можно назвать то, что в общем-то не существует в действительности, и что следует создать своими усилиями, не совсем понимая, что это такое. Можно, конечно, выудить много слов из разных словарей, которые ничего не обозначают, или узнать из старинных учений, что означало то или иное слово, Но когда от определённых слов зависит не только жизнь, но и собственной бессмертие, тогда это уже другое дело. Главное в учении Дао – это понимание устройства внутренней алхимии. В нём являются главными элементами такие состояния и соотношения пропорциональных энергетических взвесей, таких как «золото (металл) и киноварь», «чувства», «природная сущность», «дракон и тигр», «знаки у-цзи», «сваха» и прочее. Если не знать этого, то ничего нельзя будет достигнуть. Ведь от тренировки этих состояний существо обретает определённые воплощения, некие полностью оформленные преобразования, в которые он трансформируется. По даосской персонологизации существует пять рангов бессмертных: «бессмертные демоны» (гуй сянь), «бессмертные люди» (жэнь сянь), «бессмертные святые» (шэн сянь), «земные бессмертные» (ди сянь) и небесные бессмертные» (тянь сянь). Небесные бессмертные считается наивысшими созданиями. Цель учения даосов – это обретение высшей формы бессмертия, что и составляет высшую тайну этого учения. И эту тайну может познать любой человек, если встанет на путь Дао.
Я посмотрел на себя в зеркало и прикинул в уме: «Смогу ли я стать бессмертным!? Пока что я в это верил с трудом. Ведь преодоление Пути-Дао зависит от того, насколько человек способен продвинуться вперёд в овладении способностью концентрировать в себе ту или иную энергию, пропуская её через себя и добиваясь той или иной стадии смешенья разных видов энергии, чтобы очистить себя от всех ненужных примесей и добиться в себе идеальной чистоты, позволяющей ей управлять собой и видоизменяться в разных субстанциях. Так «золото и киноварь» - это две субстанции, являющиеся важнейшими компонентами золотого эликсира бессмертия ;;. (цзинь дань). Киноварь и есть эликсир, который получается из золотого раствора и перегнанной киновари, становясь высшим эликсиром бессмертия, который могут приготовить смертные люди и обрести бессмертие. Практически, золото и киноварь являются равноправными понятиями, с той разницей, что золото соединяет в себе качество мужского начала, (как белый цвет спермы), а киноварь – женское начало, (как красный цвет менструальной крови). И одно без другого не может существовать. Золото без киновари может себя сжечь, а киноварь без золота может себя настолько остудить, что совсем исчезнет. Каждое во взаимодействии смягчает другое. Они должны себя настолько уравновесить друг с другом, что способны превратиться в зародыш новой бессмертной жизни. Обе эти энергии полноценны, но по своей сути противоположны. Золото всегда ценилось в силу своих особых качеств и свойств, как некий символ неподверженности коррозии. В нём сочетались качества первостихии в натурфилософии, такие как мягкость и желтизна, что свидетельствовало о его родстве со стихией Земли, в которой пребывают в гармонии обе пневмы – Инь и Ян. Киноварь всегда представляется красного цвета. Это роднит её с «совершенно развитым Ян» ;; (тай ян) солнцем, началом жизни и роста, а кроме того, она состоит, будучи красной по цвету, из жёлтой серы и белой ртути (те же символы энергий, только неразвитые во внутренней алхимии), что опять-таки наделяет их некой таинственностью – как вещество гермафродит. Так в каждом мужчине есть и женское начало, как в женщине существует мужское непроявленное начало. Золото и киноварь – символы эликсира, или бессмертного зародыша, нового тела, творимого из энергии старого тела.
Я встал перед зеркалом и, снял с себя халат и, полностью оголившись, стал рассматривать своё отражение в зеркале. «Кто же я такой, - подумал я, - мужчина или женщина? Если я мужчина, то, как я могу стать женщиной, чтобы сам с собой войти в соитие и смешать свои две противоположные энергии: золото и киноварь? Несомненно, во мне присутствует женская энергия инь, так как я красив, могу быть нежным и обаятельным. Но во мне всё же доминирует мужская энергия ян. И как бы я не хотел, я никогда не смогу стать женщиной. Да, к тому же, я этого не хочу. Так как сам люблю женщин. И женщина для меня составляет объект моей страсти. Я люблю их, у меня были разные женщины, и со всеми ими мне было одинаково хорошо. Значит, во мне энергия Ян не только доминирует, но она даже не допускает одновременного присутствия женской энергии. Как можно соединить в себе две противоположности»?
Я надел халат и опять сел на коврик в позу лотоса, посмотрев на себя в зеркало. Моё выражение лица было отрешённым. Я думал: «Как же мне решить эту проблему? Ведь я не только должен стать гермафродитом, но и ещё зачать ребёнка - нового самого себя. Но для этого нужно, как минимум, раздвоиться. Но как это сделать? Древние даосы создали понятие двойственности вещей. Сам мир возник из того, он разделился сам в себе. От этого и возникло электричество – энергетическая сила, Двое, две вещи, две сущности ;; (эр у) - в макрокосме – Небо и Земля, тотальности двух пневм: Ян (Небо) и инь (Земля), также Солнце и Луна. В человеческом теле, микрокосме, полном подобии макрокосма, согласно закону аналогии, весьма важному для даосизма, - это «чувства» ; (цин) и «природная сущность» ; (син). Во внутренней алхимии они названы свинцом и ртутью или водяным серебром. По существу, это те две пневмы, соотносимые с «природной сущностью» и «жизненностью». И во мне есть чувства и природная сущность, эти самые «свинец и «ртуть», которые не являются ни свинцом, не ртутью, а каким-то энергетическими субстанциями, что наполняет меня силой и жизненностью. И с этим мне нужно срочно разобраться. Даосы говорят, что основой практики внутренней алхимии является соединение и гармонизация этих полярных энергий и стремление из соединения произвести внутреннее снадобье – зародыш будущего бессмертного тела. Так вот, значит, как можно переродиться и продлить своё существование. Становишься стариком, рождаешь в себе младенца и вновь обретаешь вторую жизнь. Так можно продляться до бесконечности. Но даосы так не считают, потому что родившийся внутри себя младенец становится бессмертным, его уже ничто не может умертвить. И все ингредиенты, способные родить младенца, есть в нашем теле. Что же такое собой представляет человек»?
Я опять снял с себя халат и стал в зеркале рассматривать своё обнажённое тело, рассуждая так: «В нас присутствует пять стихий: дерево, огонь, металл, вода и земля.
А пять стихий в  древнекитайской космологии означают такие вещи:
Дерево (рождающееся Ян, восток, весна, Сине-зелёный Дракон);
Огонь (развитое Ян, юг, лето, красный цвет, феникс – Красная Птица);
Металл (рождающееся Инь, запад, осень, Белый Тигр);
Вода (развитое Инь, север, зима, Чёрная Черепаха или Змея;
Земля (равновесие Инь и Ян, центр, восемнадцать дней каждого сезона, Жёлтый Цвет).
В практике внутренней алхимии особую важность имеют Дерево и Металл (их символы – Дракон и Тигр), а также Земля. Поэтому, «соединить дракона и тигра» - это значит на языке внутренней алхимии - гармонизировать пневмы Инь и Ян (то есть природную сущность и чувства) и породить из сплава этих пневм бессмертный зародыш.
Я перевёл дыхания,  пристально рассматривая себя в зеркале, и разговаривая с самим собой вслух: «Значит, во мне живёт одновременно и Синий Дракон, и Красна Птица, и Белый Тигр, и Чёрная Черепаха или Змея, и я имею свой собственный Восток, Юг, Запад и Север, а в самом центре себя я имею свою собственную Землю. Где же это всё во мне скрыто? Может быть, я сам и есть та Обетованная Земля, которая всем этим владеет?! Я – обладатель сразу двух сил Инь и Ян. И я являюсь посредником-свахой всех этих сторон света и всех этих живущих во мне существ и хозяином всего этого золота, серебряной воды, ртути, свинца и всех прочих стихий и четырёх образов ;; (сы сян)».
Я накинул на себя халат. Нарисованные на нём тигр и дракон вновь сцепились в жестокой схватке.
«К тому же, - продолжал я говорить сам с собой, - я являюсь хозяином своего времени. Я могу жить так, как я пожелаю, но это должен быть чёткий распорядок времени. Так как я являюсь посредником-свахой, то мои символическое значение земли – циклические знаки «у цзи» являются обозначением тех восемнадцати дней в каждом «сезоне», когда господствует имманентный им всем элемент «Земля». Таким образом, я объединяю в себе следующие синонимические ряды: Инь – тигр – металл – свинец – запад – осень –  чувства; Ян – дракон – дерево – ртуть – земля – сваха – у цзи. Так вот, значит, каково мое предназначение!»
От такого умозаключение на меня нахлынула волна блаженства и восторга. Я как будто бы уже выполнил свою миссию и обрёл своё бессмертие, вознёсся ввысь, создавав себе нерушимое одухотворённое тело посредством единения полярных пневм тела. Во мне будто совершилась, «иерогамия,» которая породила зародыш этого бессмертного тела. И я воскликнул: « Благодаря этому искусству я смогу выточить себе любое существо и сделать себя оружием. Когда человек овладевает своим бессмертным духом, то он способен через него не только влиять на свои души «по», укрепляющие его тело, но и покорять окружающую среду и управлять сознанием других душ «хунь», вовлекая их в свою орбиту движения, как это сделал один из легендарных «Восьми Бессмертных» (ба ся) некий Люй Дун-бинь, или как его звали ещё Люй Янь. Он создал из своего бессмертного духа оружие - невидимый волшебный меч. Родившись в эпоху Тан (618 – 907), он перенял тайны бессмертия у отшельника Чжунли Цюаня и сам стал бессмертным. Его волшебный меч обладал чудесной силой, с помощью этого меча Люй Дун-бинь побеждал злых духов и тварей во время своих странствий. И мне нужен такой же меч, потому что я собираюсь с ним странствовать. Но для начала мне нужно было овладеть созерцанием истинной пустоты, чтобы видеть то, чего другие не видят, и слышать то, чего другие не слышат. Но я знал, что созерцание Истинной Пустоты состояло из четырёх приёмов, содержащих десять Небесных Врат. Мне нужно было освоить созерцание возвращения мгновенной формы в пустоту. Затем осознать созерцание того, что сама пустота – это и есть форма. Потом понять немыслимое, а именно убедиться в том, что существует созерцание отсутствия преграды между пустотой и формой. И наконец, проникнуть умов в созерцание непрекращающегося  пребывания и исчезновения. Именно эти тайны созерцания буддисты учения Хуаянь всегда скрывали от простых смертных.
И я поставил перед собой цель – заглянуть вовнутрь себя и увидеть свою внутреннюю пустоту, которая преобразуется в удивительные формы.

Стих четвёртый

 
Буддист:
Этот метод ещё более верен в своей истинности, потому что я отличаюсь от других. Я знаю, что прорыв может быть вызван отделением от клана, а именно в том, кто осознаёт, что плавающий может быть хозяином или гостем. Так кто же плавающий? Золотая кадильница хочет сохранить ртуть в киновари, а Нефритовый Пруд сначала опускает в воду серебро. Божественная сила огня - это еще не конец дня, а день глубокого бассейна - это уже круг.

Даос:
И этот метод верен, ведь в нём Истина сокрыта,
Причина в том, что от других людей я отличаюсь,
Триграммы две «огонь», «воды» перевернуть пытаюсь,
Понять, «хозяин» где, где «гость», тогда лишь дверь открыта.
«Плывущие» и «тонущее» - так я понимаю,
Хочу, чтобы в треножнике металла разделяли
То, остаётся от плавленья что, ртуть в киновари.
Я пену от нагара своей мыслью отделяю.
Сперва, чтоб серебро в «Нефритовом Пруде» лежало,
То, что в воде находится, чтоб превращенья ждало.
Свершенье духа чтоб процесс к рассвету завершился,
В глуби «вращение огня» диск солнца появился.

Конфуцианец:
На следующий день с утра я опять написал на бумаге свой новый слоган-стих и погрузился в медитацию. Вчерашнее состояние блаженства и восторга улеглось. Одно дело - представлять себя Бессмертным, а другое дело - по-настоящему стать им. Для этого мне нужно было сосредоточиться и приложить все свои старания и усилия на то, чтобы разобраться во всей своей внутренней механике и понять, из чего я состою.
Как я уяснил для себя ранее, высшее совершенство метода алхимии заключается в выплавление внутреннего эликсира. Но чем больше я вчитывался в строки стиха-слогана, тем меньше понимал то, о чём шла там речь. Я знал, что эликсир нужно было создать во мне самом, внутри меня, но из чего его делать, и как с ним обращаться, этого я не понимал. Мне нужно было разобраться и уяснить все составные части эликсира, то есть то, что являлось субстанциями тела, с которым мне нужно было производить те или иные действия, чтобы добиться успеха. И ими оказались такие понятия, носящие символические обозначения, как тигр и дракон, инь ци и ян ци, чувства и природа, «свинец» и «ртуть». Им соответствовали триграммы «вода» (кань) и «огонь» (ли). Я нашёл их в «Книге перемен». Эти триграммы обозначались, как две слабые черты (иньные) с одной сильной чертой (янной) в центре, и как две сильные черты со слабой чертой в центре. Вода как бы имела крепкий и плотный стержень внутри себя и размытые подвижные границы своего внешнего очертания. Огонь же, напротив, имел строгие обжигающие границы своего очертания и подвижный и меняющийся стержень внутри себя. Что же это означало? Я стал задумываться, и вдруг понял.
«Вода» (кань) считалась «положительной» (ян), так как, имея две слабые черты, она содержала внутри себя сильную черту, что говорило о зарождении силы ян. Вода ассоциировалась с Севером. Ведь в «Книге Перемен», всё отрицательное имело в себе зарождение положительного, а положительное несло в себе зарождение отрицательного, как, например, в случае с триграммой огня «ли», где внутри неё пряталась слабая черта «инь», хотя огонь и ассоциируется с Югом. Всё это означало то, что любая жизнь начинается с «воды», и в течение всей жизни поддерживается «огнём». И эти две стихии кажутся несовместимыми друг с другом: вода тушит огонь, а огонь испаряет воду, поэтому для их совместного существования всегда необходима какая-либо разделительная преграда или среда - стенка железного сосуда, только тогда вода будет нагреваться, я огонь не потухать. Из этого ясно, что огонь во взаимодействии с водой создаёт огромную силу. Но как удержать одновременно в теле воду и огонь?
Я лёг на спину на коврик головой на север и постарался разобраться со сторонами своего тела. Мой голова является Севером, и олицетворяет собой Чёрную Черепаху со своим черепом-панцирем и Тёмную Змею моего разума, живущего в ней. Моя левая сторона с ногой и рукой относится к Востоку и является Синим Драконом, на её стороне лежит моё сердце, как Солнце, восходящее на востоке. Нижняя часть моего туловища покоится на Юге во владении Красной Птицы. Там, ниже живота, находятся все мои самые возбудимые органы чувств, которые приводят меня в огненное неистовство, когда я встречаюсь с женщиной. Правая часть моего тела – на Западе и олицетворяет собой Белого Тигра, который находится в постоянной борьбе с Драконом. А центр моего туловища является Землёй, соединяющей все эти стихии вместе.
Я сел на коврике и посмотрел на себя в зеркало. Из зеркала, на меня смотрел чёрный череп черепахи с пристальными глазами мудрой змеи. Я накинул на плечи халат, и Тигр с Драконом встретились у меня на груди, внизу на ногах, как в гнезде, уместилась Красная Птица. Змей смотрел на меня своим лукавым взглядом и соблазнял меня сорвать плод с древа жизни, чтобы я обрёл бессмертие, как это он уже проделывал в раю с Адамом, когда Бог отлучился из Эдема.
«Нет, на этот раз, - подумал я, - мне нужно обязательно сорвать плод с древа вечной жизни стать таким же, как наш Господь. И для этого я пройду через всё невозможное».
Древние мудрецы считали, что главным качеством инь, с её символом – водой, является движение вниз, а ян с символом огня – движение вверх. Из чего возникали особые отношения между водой и огнём. И гексаграмма, описывающая взаимные отношения воды и огня, ян и инь имела вид: вверху – огонь, внизу – вода, что являлось последней гексаграммой «Книги перемен» и выражала смысл ;; вэй цзи – «ещё не конец». В этой Книге нижняя триграмма считается внутренней и связана с событиями внутренней жизни и будущим, а верхняя является внешней и связана с внешней жизнью и всем уходящим. К тому же, под внешним и внутренним обычно подразумеваются образы «хозяина» ; (чжу) и «гостя» ; (кэ). Это - как в западной философии существуют обозначения категорий субъекта «чжу» и объекта «кэ».
Я и раньше обращал внимание на то, что последняя гексаграмма в «Книге перемен» ;; «вэй ци» - «ещё не конец» - обладает некой несуразностью в своём расположении черт, где нечётные (янные) позиции заняты «иньными» чертами, и наоборот. Ведь счёт черт идет снизу вверх. В обычном мире огонь и вода пребывают в своей разделённости, тогда как процесс внутренней алхимии требует их соития для создания бессмертного зародыша. Таким образом, следует поменять триграммы местами, что даёт предшествующую гексаграмму ;; «цзи цзи» - «уже конец» с полной уместностью черт, то есть нужно отправить огонь с Юга на Север, воду с Севера на Юг, причём, Земля останется по-прежнему в центре.
«Вот что я должен сделать! – воскликнул я. - Если бы в своё время Адам, после того как отведал яблоко познания, тут же и вкусил плод с древа жизни, то он сразу же обрёл бы своё бессмертие и вышел бы из-под зависимости и подчинения Богу. Он сразу же был бы с ним на равных, и его уже никто бы не изгнал из рая, и он не ждал бы целую вечность обретения своего бессмертия. Но это ещё не поздно исправить и стать не «гостем», а «хозяином» положения». В этом и кроется освобождение человека от всякого рабства, когда сам человек в своей среде может стать свободным господином во Вселенной и начать создавать свои миры.
Для даоса это означает изменение направленности потоков энергии в своём теле: стремящиеся вверх потоки янной пневмы будут направляться посредством созерцания и дыхательных упражнений вниз, в нижнее киноварное поле; а потоки иньной энергии направятся вверх. Тогда весь процесс обретения бессмертия средствами внутренней алхимии как бы перевернёт естественное течение «перемен», работающее на смерть, на противоположные, и поразит саму смерть выворачиванием природы наизнанку, что приведёт человека к достижению вечной жизни.
«Из-за того, что человек вовремя не сделал это, Небеса извратились, и он попал в мир, где царствует Смерть. Вот что значит - во время не делать того, что необходимо делать. И я должен это сделать».
Именно тогда и произойдёт восстановление извращённого ныне «прежде-небесного» ;; (сян тянь) состояния мира и человека. Поэтому так необходимо осознать важность иероглифа ; «дань», означающего «взаимо-обращённость» или «перемена местами». Треножником из Золота ;; (цзин дин) называется вместилище положительной пневмы ян в солнечном сплетении. А Дворец Неба Цянь ;; (цянь гун) – это один из центров тела по традиции внутренней алхимии в межбровье, где хранится снадобье и завершается процесс его приготовления.
«И это всё находится внутри меня, можно сказать, «под рукой». Единственное, что мне остаётся сделать, это – запустить этот процесс. Я должен выработать в себе киноварную ртуть, восстановленную из киновари. В алхимии так называется «сок дерева» ;; (му е), пневменная эссенция стихии огня (янной пневмы) человеческого организма. Но вначале нужно опустить в «Нефритовый пруд» серебро, содержащееся в воде. «Нефритовый пруд» ;; (юй чи) – это место, противоположное «Золотому Треножнику», там соединяется снадобье. «Нефритовый пруд» находится в районе нижней части живота, а «Золотой Треножник» - в районе солнечного сплетения. Серебро, сокрытое в воде,- это серебро, скрытое в свинце, и его даосы называют ещё «недоразвитым серебром», «отцом серебра». И ещё мне нужно выработать «Семя Золота» ;; (цзинь цзин), что является пневменной эссенцией стихии воды, такое же, как и сок дерева.
Этот процесс непростой, но его необходимо довести  до конца. Эта алхимическая операция происходит так: янные пневмы (дерево и ртуть) помещаются в «Золотой Треножник» после того, как в процессе плавки в «Нефритовом Пруду» направленные потоки иньной энергии - пневмы металла (золота) и свинца,  влекомые взаимной «симпатией», как родственные, но полярно противоположные, как силы свинца и ртути, соединятся. Причём, их сперматические сущности – эссенции - должны опираться друг на друга, при сопровождающих их процедурах в виде определённых дыхательных упражнений, так называемого «вращением огня».
В своё время я уже пытался проделать это «вращение огня» в своём теле, мысленно при вздохе совершая поднятие энергии по внутреннему каналу через позвоночник от промежности до макушки и затем до верхней губы, а потом от верхней губы при выдохе вниз в Нефритовый Пруд. Но эта неконтролируемая процедура дыхательного упражнения привела меня к болезни, у меня случилась водянка, слишком много серебра попала в Нефритовый Пруд и переполнила его, и мне пришлось ложиться под нож хирурга, чтобы привести своё тело в норму. И тогда я понял, что я далёк от цели. И, чтобы добиться успеха, мне нужно методически учиться и постепенно накапливать свои знания. Я понял, что, только тогда я овладею «Бездонными глубинами», чтобы получить «чистейшую положительную пневму ян», когда проникну во все тонкости взаимодействия с пневмами, чтобы их очистить до нужного состояния. Я знал, что «Бездонными глубинами» назван Дворец Воды Кань ;; (шуй  гун) в районе межбровья, где сосредотачивается вся очищенная пневма ян. Когда её собирается достаточное количество, то возникает некий диск солнца. Этот «Диск Солнца» и есть образное название очищенной «изначальной пневмы» ;; (юань ци), точнее – его положительного модуса «изначального ян» ;; (юань ян). Смысл всего этого означает, что благодаря нагреванию «Треножника» во «Дворце Воды Кань» родится изначальная янная пневма, субстанция будущего бессмертного тела, состоящего, по даосскому учению, из одной «чистейшей положительной пневмы ян» ;; (чунь ян).
Об этом и говориться в этом стихе-слогане - истинный эликсир находится в человеческом теле, поэтому не надо его искать во внешних вещах или где-то вдали от себя. Но для полного овладения этим искусством мне нужно всего лишь похитить секреты у бессмертных даосов и буддистов.

Стих пятый

 
Буддист:
Тигр прыгает, дракон поднимается на ветру и на волнах, а в центральной позиции появляется таинственная жемчужина. Плод созрел в конце жары на ветке, но есть ли разница в том, родится ли дитя в утробе? Север и юг - зарождения триграмм, утренний и вечерний огни находятся в гармонии с Небесным стержнем. Почему великий отшельник не может жить на рынке, и почему он должен быть один в горах?

Даос:
Танцует тигр, летит дракон – бушуют ветры, волны;
А в центре истинное место для её рожденья,
Жемчужины той, сокровенной, место нахожденье,
Когда плоды в конце жары древ своим соком полны.
Когда младенец в её лоне, наконец, родится,
Первоистоки – Юг и Север там места сменили,
И образы триграмм спешат в себе вдруг измениться,
Рассвет, как и закат, уже не те, что раньше были.
Они в себе с Небесной Осью там соединились,
Отшельник хоть уединения в горах достоин.
Великое сокрытье в шумном городе случилось,
Мудрец живёт на рынке, одинок он и спокоен.

Конфуцианец:
Когда я выписывал на бумаге иероглифы этого стиха-слогана, то меня охватило странное чувство от сознания того, что мир как будто перевернулся, и центр тяжести возник где-то совсем в другом месте, чем раньше. В этих строках скрывалась некая тайна, которую мне предстояло открыть. С изменением этого центра притяжения всё поменялось местами. Вместо того, чтобы устроиться в позе лотоса на своём коврике перед зеркалом, я встал на руки и прошёлся по комнате, чтобы ощутить этот изменённый мир. Всё казалось странным и непривычным: потолок был внизу, а вверху – пол, за который я держался. При таком положении вода устремлялась вверх, а огонь – вниз. Чтобы налить воду, я должен был стакан держать дном кверху, а чтобы прикурить сигарету, мне нужно было зажигалку подносить не снизу, а сверху. Вот о чём говорилось в этом стихе-слогане. Как будто я оказался в южной части земного шара, проткнутого насквозь, но силы притяжения там действовали северного полушария, и я ходил по земле головой вверх, но векторы устремления тяжести были такие же, как в моей комнате. Но такого не должно быть, ведь тогда произойдёт нарушение мирового баланса тяжести.
Я сел на коврик и посмотрел в зеркало на своё обнажённое тело. Моё тело представляло собой Землю, и оно притягивало сверху к себе голову, с боков - руки и снизу - ноги. Моё тело было центром только моей тяжести. И когда я вставал на руки вниз головой, то всё менялось местами. Также и я должен был смотреть на мир через призму этого стиха-слогана, где вначале шли традиционные символы Дракона и Тигра, как отображение сил Инь и Ян. Дракон живёт на дне моря, его среда - вода, но он образ Ян, зарождающегося в глубинах Инь, что соответствует стихии дерева.
Но в нашем мире не может быть ничего однозначного, потому что всё перемешано между собой. Во всём своём есть что-то иное. И любой вкус имеет привкус чего-то незнакомого. В любой твёрдости есть мягкость, а в любой мягкости есть твёрдость. К тому же, ни у кого в мире нет своего постоянного места. В каждой вещи есть своя сердцевина, которая способна переродить эту вещь в нечто другое и необычное.
Так Тигр живёт в горах, в сфере Ян. А восточные мудрецы считают, что горы сложены из камней, камень это – корень Неба на Земле – ;; (тянь гэнь), но он имеет образ Инь, рождающегося в сердцевине Ян, что соответствует стихии металла - Золота. Поэтому ничто в мире не соответствует только самому себе. Всё взаимопроникновенно, хотя и существует некий меняющийся порядок.
Из двух противоположных триграмм Дракону соответствует триграмма «кань» (вода), а Тигру – триграмма «ли» (огонь). Но, несмотря на противоположность их пространственной символики, в триграмме воды «кань» мы наблюдаем зарождение энергии Ян, а в триграмме огня «ли» находим зарождение энергии Инь.
И во Вселенной не может быть ничего постоянно положительного или постоянно отрицательного, потому что существует взаимообращённость.
Хоть Тигр и Дракон являются символами отрицательных и положительных энергий тела, их меж собой соединяет Земля, объемлющая в себе энергии инь ци и ян ци. Это и есть моё тело, вмещающее в себе все эти силы и энергии.
Я стал рассматривать своё тело более пристальным взглядом, чтобы проникнуть сквозь его оболочку и увидеть то, что я хотел.
Под серединой груди, где был центр моего тела, находился «Котёл Желтого Двора», средний энергетический центр моего микрокосма, или как его называли даосы, второе киноварное поле, расположенной, в районе солнечного сплетения. Это и был центр моего человеческого тела.
Я представил его в моём воображении. Он имел жёлтый цвет, как символический цвет стихии Земли. Именно здесь я, как даос, с помощью  внутренней алхимии стремлюсь сейчас создать первообраз бессмертного зародыша, будущего моего бессмертного тела – «Сокровенную Жемчужину» - ;; (сюянь чжу), порождённую соитием двух пневм тел Тигра и Дракона, чувств и природы, сердца и дыхания.
Этот бессмертный зародыш со временем созреет внутри моего тела, в моём Треножнике, которым и является моим киноварным полем. Он будет зреть по мере обретения мною знаний, подобно плоду на ветвях дерева или зародышу в материнской утробе. Я мысленно представил этот процесс, подобный процессу возникновения Вселенной, где будут происходить обновления и пертурбации, создающие мой собственный мир при помощи внутренних энергетических потоком и моей воли. И я подумал, что, возможно, этот бессмертный зародыш уже зреет в Треножнике моего киноварного поля. И он будет зреть до тех пор, пока не превратится в Бессмертного, став моим новым телом. А потом он покинет через макушку моей головы моё старое тело, которое превратится в пустую оболочку. Это произойдёт подобно тому, как младенец в момент рождения покидает материнскую утробу. Таков был смысл начала этого стиха-слогана.
Я представил, как всё крутится вокруг Неба и Земли, и они являются главными столпами творения, создающими меня и этот мир.
Но какое у меня представление о мире? И знаю ли я этот мир?
Из древних философских трактатов я знал, что по системе пространного расположения триграмм мудрецы, говоря о Земле и Небе, упоминали легендарного предка-императора Фу-си, который начертал некую «Схему из реки Хуанхэ», как чертежи «Хэ ту». Из этой реки появился дракон с окраской тела, состоящей из прерывистых и непрерывных чёрточек. Император Фу-си, разглядевший эти чёрточки, тут же начертал их на песке, а потом, соединив их, получит триграммы, которые и объяснили ему модель мироздания всего мира.
Так уж получилось, что триграмма «Небо» располагалось на юге, а триграмма «Земля» - на севере. Это соответствовало даосской логике чередования стихий: юг – чистое ян, а север – чистое инь, юг – огонь (Небо), а север – вода (Земля). И это была идеальная схема сотворения мира, которая когда-то, может быть, и существовала на земле, когда царил рай, и человек, находясь в Эдемском саду, и не был подвержен ни старению, ни смерти. Но произошла какая-то катастрофа, и всё в мире поменялось. Ведь в мире не всё и не всегда было так просто. Если бы было всё просто, то не было бы движения. Поэтому позже появилась вторая схема пространственного расположения триграмм, которую приписывают мудрецу Вэнь-вану. Эта схема соотносилась с магической картой - «Письмена из реки Лошуй», и называлась как чертежи «Ло шу». В ней триграмма «Небо» была сдвинута на северо-запад, а триграмма «Земля» помещалась на юго-западе. То есть небо как бы приобрело какие-то свойства инь Севера, а земля обрела свойства– ян Юга.
Такое положение не совсем соответствует традиционной символике триграмм. В соответствие с этим, схема Фу-си в «Хэ ту» отображает истинно-гармоничный миропорядок идеального («прежде-небесного», ;; сян тянь) космоса, не облачённого ещё в грубую телесность и пребывающего в состоянии утончённой пневменности, впоследствии сгустившейся в телесность в рождённом «после-небесном» ;; (хоу тянь), искажённом космосе. А искажение выразилось в смещении триграмм по сравнению с их истинным местоположением, как это представлено в чертеже «Ло шу». Одним словом, мир уплотнился, и всё стало тяжёлым и грубым. Таким образом, первая пространственная система отражла как бы интегрированность, единство, вечную жизнь прежде-небесного космоса. А вторая – распад, дезинтеграцию, обречённость после-небесного космоса. Восстановить прежнее состояние человека и призвана, по учению даосизма, внутренняя алхимия. Именно в перемене местами триграмм «небо» и «земля» в после-небесном мире и говорится в начале второго стиха.
Разная пространственная символика триграмм «вода» и «огонь» (кань, ли) – то запад и восток, то север и юг – привела к смещению всего мира в сторону деградации, что породило в мире смерть и разрушение, а также периоды гибели и восстановления и разницу двух схем местоположения триграмм (запад и восток по Фу-си, и север и юг по Вэнь-вану).
Всё перемешалось во Вселенной. Сдвинутость триграмм изменила весь мир: «кань» воды приобрело несоответствующую ей избыточную иньность, а «ли» огня – избыточную янность. Поэтому соотношение триграмм «цянь» и «кунь» (неба и земли), а также «ли» и «кань» (огня и воды), представлялись как соотношение субстанции (; ти) и функции (; юн) в её действии. В схеме же Вэнь-вана эти отношения также извратились. Функция (; юн) поставлена над субстанцией (; ти). Триграммы огня (ли) и воды (кань) заняли места неба «цянь» и земли «кунь», переместив их на свои прежние местоположения. Эти четыре триграммы в даосской интерпретации «Книги перемен» считаются основными, а остальные – производными. «Цзянь» и «Кунь» (Небо и Земля) как бы порождают шесть прочих триграмм, из которых огонь «ли» и вода «кань» производят шестьдесят четыре гексаграммы. От всего этого когда-то в давней давности сместилась Небесная Ось. «Небесной осью» ;; (тянь шу) в восточной астрономии называются звёзды Большой Медведицы, вокруг которых обращается весь небосвод.
Но мне нужно было в моей внутренней алхимии вернуться на прежнюю Небесную Ось, чтоб изменить своё тело и свою плотную материю преобразить в подвижный дух. А этого я мог бы достичь только при манипуляции со своими внутренними энергетическими потоками, которые могли бы создать вокруг моего тела ореол защиты от толстого мира, чтобы проникнуть в мир тонкий, оставшийся существовать параллельно с миром толстым – физическим. В символике внутренней алхимии Небесной Осью называется сердце (не орган, а как мыслящее чувствилище – ; «синь»), служащее механизмом Дао в микрокосмосе. Мне нужно было установить медитативное наблюдение за моим Сердцем, которое должно указывать мне время использования огня или отказа от него. Поэтому у меня не было никакой необходимости покидать мир и искать уединения в горах. Ведь я, как Человек, – целая Вселенная, и во мне сокрыты все её тайны и решения всех вопросов.
Но главным для меня являлось то, что я должен был восстановить Небесную Ось во мне самом. Раз я являюсь микрокосмом, то мир этот должен вращаться вокруг меня, не в перевёрнутом, а в истинном виде. Я вновь встал на руки вниз головой и попробовал покрутиться вокруг своей оси, но тут же, от непривычки, грохнулся на пол.
Я встал на ноги и стал крутиться на месте против часовой стрелки, как бы разматывая прошедшее время вспять. Ведь в своём теле я имел все стороны света: голова была на Севере, ноги – на юге, левая рука на Востоке, а правая – на Западе. Один мой оборот был равен земному дню. Я закружился, и всё поплыло пред моими глазами, мир превращался в быстро вращающуюся трубу, я уже не мог остановить, как бы превращаясь в крутящуюся юлу или вращающийся спин. Я разматывал собой время к прежде-небесному состоянию мира. Ведь это было так просто от всего освободиться! Для этого необходимо было только полностью расслабиться и проникнуть в себя. Любое вращение порождает энергию – электричество, а оно открывает все скрытые в себе тайны. И совсем не нужно стремиться к уединению. Ведь уход от мира обнаруживает только непростительную зависимость от внешних вещей и обстоятельств. В момент своего вращения я уже ни от чего не завишу и, может быть, завышу только от этого кругового движения. В своём вращении я всегда нахожусь в настоящем времени. Я раскручиваюсь и раскручиваю иную реальность – реальность вечного кругового движения, где время и пространство схлопываются, и будущее смыкается с прошлым и становится вечным нескончаемым настоящим. И в этом настоящем есть всё: и прошлое, которое ещё не наступило, и будущее, которое уже давно свершилось.
Такова была моя парадоксальная позиция даоса, поэтому она и совпадает с дзэн-буддизмом.
Но даосизм – это не религия, а учение. С точки зрения даоса саму современную науку можно причислить к религии, когда учёные поклоняются только одному набору истин, в то время как необъяснимые явления относят к разряду несуществующих. В своих раздумьях я как раз подвергаю критике современное положение в науке, когда учёные с зашоренным взглядом на вещи видят одно, но совсем не видят другого, но явного, на что нельзя закрывать глаза, а это и есть разные виды энергий в нашем мире. Нельзя относиться к электричеству и электромагнетизму, как к однородной и мёртвой силе, не имеющей разделения. Даосы, как раз, и разбираются в консистенции энергетических потоков и умеют настраивать своё сознание и восприятие на разные проявления биополей, электромагнетизма и торсионного излучения. Именно поэтому для них открывается сложный мир энергетики, и они могут настраиваться и присоединяться к тем или иным энергетическим потокам, что утверждается в особый культ натурализма Бессмертных с их жизнеутверждающей аксиологической позицией. Когда-то я очень интересовался этими потоками, так сам хотел их освоить.
И сейчас, вращаясь подобно спину, я старался рассмотреть в моём кружащемся окружение эти потоки, потому что я уже не видел стен моей комнаты. У меня родилось чувство, что я собой представляю кружащуюся Землю, а вкруг меня вращается Небо. И у меня это Небо оказалось уже под ногами, и я всем своим существом ощущал две силы: одну – центробежную, мне казалось, что будь у меня сейчас вода, то она стечёт с рук и устремится на это Небо, а другую – центростремительную, я чувствовал, что наполняюсь чем-то тёплым, а это значило, что огонь сходил с Неба на мою Землю, и я, нагреваясь, заряжался положительным зарядом. Пневма Инь из меня выходила, а пневма Ян меня наполняла. Так вот почему, даосы говорят, когда вода поднимается вверх, а огонь сходит вниз – это означает, что происходит превращение, внутри меня накапливаются Золото и Киноварь, которые и зачнут плод младенца из Золотого раствора и Перегнанной киновари - моё будущее бессмертное «я». И я займу достойное место среди Бессмертных в их божественном пантеоне.
Всё правильно! Даосы уже давно раскрыли секрет бессмертия, но не каждый мог его понять, потому что своё открытие они закамуфлировали в такие понятия, которые могут быть раскрыты только избранными и посвящёнными. У даосов существует своё представление о не-дуальной полярности человеческого существа, как органического единства психических и физических состояний. И это нашло своё отражение в учении о двух аспектах пути: совершенствование тела - гимнастические и дыхательные упражнения, как макробиотика, и совершенствование духа - медитативное созерцание и техника визуализации. Эти два аспекта составили доктрину одновременного совершенствования «природной сущности», выражающей сознательно-рациональное психическое начало, и «жизненности». А природная сущность и жизненность производят определённую коррекцию, меняя человека и наделяя его бессмертием.
В отличие от буддистов даосы свою психотехнику направляют не только исключительно на совершенствование сердца ; «синь», но и всего организма человека и всей его человеческой сущности, отчего и происходит лёгкая настройка сознания и всего организма на тончайшие флюктуации энергетических проявлений тонкого энергетического мироустройства, ибо только буддийское "совершенствование сердца" – ;«синь», или йогической природной сущности «син» и игнорирование пневмо-энергетического начала в человеке «мин» недостаточно для полного совершенства и бессмертия.
Поэтому можно сказать, что даосская практика намного сложнее, чем буддийская или другие виды йогических практик. Так даос Гэ Хун в трактате «Баопу-цзы» зафиксировал троичную градацию настройки на энергетические потоки, исходящие из тонкого мира: первые - «небесных бессмертных» -;; «тянь сянь», вознесшихся на Небо и поселившихся в астральных покоях, заняв соответствующее место в высшей номенклатуре небесных существ. Вторые - земные бессмертные - ;; «ди сянь», скрывающиеся в знаменитых горах - ;; «мин шань», или в пещерных небесах - ;; «дун тянь». Часть из них продолжает даосскую практику для вознесения на небо. Третьи - бессмертные, освободившиеся от трупа, обретшие земное бессмертие через смерть и воскресенье, как Иисус Христос, но только не откочевывавшие на небеса.
Так вот, сейчас, когда я нахожусь в головокружительном вращении и кружащемся потоке, то у меня возникает вопрос: в каком потоке я нахожусь? И из какого тонкого мира он исходит? Я вижу какие-то неясные тени, плывущие перед моими глазами, но кто они: Небесные бессмертные, находящиеся в астральных покоях; Земные бессмертные, прибывшие ко мне со знаменитых гор и небесных пещер, или это – Бессмертные, освободившиеся от своих оболочек и обретшие земное бессмертие? Я вижу множество вращающийся точек и теней, которые движутся рядом со мной почти с той же скоростью моего вращения, поэтому они кажутся мне зависшими в воздухе. Но кто они такие?
И тут я вспомнил трактат Ту Шуня «О созерцании мира дхарм в Хуаяне», где говорилось о десяти Небесных Вратах, открывающих на четырёх уровнях Пустоту. Пустота никогда не бывает пустой, так как всё исчезает в пустоте, и всё из неё возникает, что содержится в пространстве и времени. В трактате говорилось, что если посмотреть на Пустоту проникновенным взглядом, то можно понять, что при особом созерцании мгновенной формы в Пустоте можно сразу открыть четыре Небесных Врат. В Первых Вратах Пустота как бы не является пустотой, потому что она и есть пустота. Это понять несколько сложно, если не разобраться в этих понятиях. В первом случае пустота понимается как вакуум, уничтожение всего, абсолютное несуществование, а во втором случае – это буддийское понимание бытия, по которому воспринимаемые нашими органами чувств явления не существуют на самом деле, но нельзя сказать, что за ними ничего не кроется. Такое бытие просто недоступно нашим органам чувства. Из этого следует, что форма не является абсолютной пустотой, поэтому она не пуста. Форма поднимается до телесности, которая является Истинной Пустотой. Поэтому буддисты и говорят, что форма – это пустота. И действительно, исходя из того, что она является истинной пустотой, она совсем не является абсолютной пустотой. Отсюда мудрецы и говорят, что, так как форма является пустотой, поэтому форма и не является Пустотой.
Я присмотрелся к точкам и теням, которые двигались рядом со мной, и увидел, что они все различаются в своей общей массе. Эти блёстки и искорки превращались при усиленной настройке внимания в определённые формы лиц древних людей. Возможно, что души, являясь торсионными полями после исчезновения, способны уплотняться в телесные образы, обретая свои формы даже при своём разряженном состоянии. И я вспомнил, что ещё даос Ван Мин в трактате «Тай пин цзин» даёт возможность ещё более разделять настройку концентрации на потоки биоэнергетики тонкого мира, разделяя эти потоки уже на девять оснований, в которые попадают настроенные по категориям на диапазоны этих потоков личности. И эти категории он расставляет по вертикали в особую иерархию, которая как бы соответствует травам и деревьям; десяти тысячам вещей; горам и потокам, в которые попадают всё сущности от добрых людей и мудрецов до насекомых и бактерий согласно свойствам своих инь-ян, пяти стихиям, четырём сезонам, Земле и Небу.
Так передо мной на первом уровне открылись Первые Небесные Врата, где я увидел первых сущностей - «рабов» - ;; «ну бэй» (рабские души) - своего рода современный вид людей, которые не «заморачиваются» на разные тонкости тонкой материи, а живут в своё удовольствие потреблением всего того, что получают от жизни. Вероятно, ими и являются эти кружащиеся вокруг меня точки, напоминающие собой серые пылинки бренного мира.
Затем я ещё немного напрягся и сумел открыть Вторые Небесные Врата, где форма не являлась пустотой, хотя она и была пустотой. Но это была уже цветная пустота. Как говорили буддисты, синие и жёлтое не является обязательным признаком истинной пустоты, потому как синее и жёлтое не может считаться пустотой, но, не имея телесной оболочки, всё же считаются пустотой. Поэтому и говорят, что цвета являются пустотой. Во Вторых Вратах я увидел нечто похожее на кусочки и комки какой-то взвеси, это был «народ» - ;; «минь жэнь» - сущности, которые выполняют общие требования общества, но не задумываются о своём самоусовершенствовании. Они тоже ничем не отличаются от грязной пыли во вращающемся вихре, но они всё же имели какие-то свои свойства и цвета.
Я напрягся в своём сосредоточении и передо мной открылись Третьи Небесные Врата, где форма не являлась пустотой, хотя всё же была пустотой, потому что в абсолютной пустоте нет форм. Но это были Врата Мгновенной Формы, а мгновенная форма не имеет телесности, поэтому является пустотой. По учению буддистов, продолжительность существования дхарм очень краткая, и потому продолжительность всех вещей длится лишь мгновение. Передо мной, на какое-то мгновение появлялись белые пятна, а потом исчезали. Я подумал: «Действительно, мгновенная форма возвращается в пустоту, а в пустоте не может быть формы. Вероятно, это были «добрые люди» - ;; «шань жэнь», совершающие непоказные, а добрые поступки. Они чистые и похожи на хлопья белой ваты или снега, которые мгновенно тают».
Потом перед моим взором открылись Четвёртые Небесные Врата, где формы всё ещё являлись пустотой, так как дхармы всех форм не должны отличаться от истинной пустоты. Существа в Четвёртых Вратах можно было сравнить с солнечными зайчиками, которые возникают как отражения небольших зеркал. Я подумал: «Наверняка, это - «мудрецы» - ;;  «сянь жэнь», живущие философией и возвышенными мыслями. Они продолжают отражать свет даже в этом ветровом потоке, так как они когда-то при жизни оставили в неисчезающий след в философских трактатах и литературе».
При дальнейшей концентрации я вышел на второй уровень постижения и пришёл к созерцанию того, что пустота и есть форма. Тогда передо мной распахнулись ещё четыре Небесных Врат. В Пятых Вратах я увидел то, что пустота не является формой, потому что пустота и есть форма, но в одном случае она как вакуум, а в другом – как бытие. Я понял, что абсолютная пустота не является формой, потому что пустота и есть форма. Истинная пустота не должна отличаться от формы, поэтому и говорят, что пустота является формой. Исходя из того, что истинная пустота является формой. Абсолютная пустота не может быть формой. В Пятых вратах я увидел существа, похожие на светлячков. Я подумал: «Это - «Совершенномудрые» - ;; «шэн жэнь» - люди, ставшие на путь постижения Дао и добившиеся первых успехов. Они уже излучают в пространство свой внутренний свет. А свет – это уже не пустота, а нечто вещественное и осязаемое, и оно уже может являться наполненной формой».
Когда раскрылись Шестые врата, я понял, что пустота не является формой, потому что пустота и есть форма, ибо обязательный признак пустоты не есть цвета, поэтому говорят, что пустота не является формой. Но поскольку пустота не отличается от синего и жёлтого, постольку говорят, что пустота является формой. Исходя из того, что пустота не отличается от синего и жёлтого и не является синим и жёлтым, можно сказать, что пустота является формой и не является формой. Через Шестые Врата я увидел существ, напоминающих светящиеся фигуры старцев. Я подумал: «Это - люди Дао ;; «дао жэнь» - люди, живущие по правилам Дао, достигнувшие глубокой старости, благодаря правильному образу жизни и пестовавшие долгое время свою жизненность».
Когда раскрылись Седьмые Небесные Врата, я уже знал, что пустота не является формой, так как пустота и есть форма. Пустота - это то, на чём основывается нечто, но не то, что может само основываться, поэтому она не является формой. Но так как она может стать тем, на чём основываются, только совместно с тем, что может основываться, поэтому она является формой. Действительно, исходя из того, что то, на чём основывается нечто, является формой, следовательно, пустота, не является формой, потому что пустота и есть форма.
В Седьмых Вратах я увидел существа, похожие на сияющих монахов, и подумал: «Это - Бессмертные - ;; «сянь дао»- люди, познавшие высшее учение Дао и изменившие себя внутренним отдалением от всего бренного, подобно монахам в миру».
Когда распахнулись Восьмые Небесные Врата, я познал то, что пустота является формой. Ведь истинная пустота не должна отличаться от формы, вместе с тем дхармы не имеют собственного принципа, не уничтожаются и не исчезают. Поэтому пустота является формой. Если пустота и форма таковы, то все дхармы мыслятся также.
В Восьмых Вратах находились существа, похожие на симпатичных светящихся юношей, и я подумал: «Это - «истинные люди» - ;; «чжэнь жэнь» - люди, научившиеся менять свою структуру и познавшие высшие тайны мироздания, они являются образцами подражания для всех живущих на земле даосов».
После этого я поднялся в своём сознании на третий уровень, и предо мной открылись Девятые Небесные врата, когда я вошёл в сознание отсутствия преграды между пустотой и формой. Я уже знал, что поднимающаяся от телесности форма не отличается от пустоты. Всё, что существует, есть пустота исчерпывающихся форм, так как таков сам процесс нашего восприятия, когда внимание сосредотачивается на одном, отвлекаясь от другого. В том случае, когда форма исчерпывается, пустота проявляется. Поднимающаяся до телесности пустота не отличается от форм. Всё, что существует, есть исчерпавшая пустоту форма. В этом случае пустота является формой и не скрывается. Поэтому, когда просветлённый смотрит на форму, он не может не видеть пустоту, а созерцая пустоту, не может не видеть формы. Нет ни границ, ни преград для того, чтобы видимое мыслить как одно. Когда я это понял, то через Девятые Небесные Двери увидел существа, выглядящие как сияющие дети, и подумал: «Это - «небожители» - ;; «шэнь жэнь» - святые, способные перемещаться в мирах. Вероятно, они редко посещают землю, так как предпочитают обитать на небесах».
Они проплывали надо мной и изредка бросали на меня свой ясный и абсолютно безразличный взгляд. И, глядя на них, я вдруг неожиданно для себя поднялся на четвёртый уровень своего сознания и передо мной распахнулись Десятые уже Звёздные Врата, и я как бы пребывал в созерцании непрекращающегося пребывания и исчезновения. Я смотрел сквозь эти Звёздные Врата в заполненную пустоту и не мог оторвать взгляда. Об этой созерцательной истинной пустоте нельзя было сказать, что она форма. Она не была формой. Но нельзя было также сказать, что она – пустота. Она не было пустотой. То же самое нельзя сказать и обо всех дхармах, так как мои слова также не содержат понимания непрекращающегося исчезновения. Неверно то, что слова достигают всего. Неверно также то, что объяснение доходит до всего. И в этом скрыт предел всех действий. Потому что существующее сознание мыслит, а дхармы , образуя телесность, теряют своё истинное значение. И я тут понял, что через своё созерцание я достиг самых высших вершин прозрения. Восемь открывшихся врат первых двух уровней моего сознания объяснили мне простое – проявляющееся. Врата третьего уровня объяснили поведение утвердившегося на пути постижения Истины. И только Врата четвёртого уровня объясняют мне сущность поведения постигшего Истину.
Открывшиеся Десятые Небесные Звёздные Врата открыли перед моим взором истинную данность мира. Там, кроме всего прочего, я видел ещё нечто особенное среди этого разнообразия всяких сгустков энергии, а именно, эти слабые-мерцающие тени. Как будто кто-то светился, но не в полную силу, как бы придерживая свой свет для себя и экономя свою энергию. Это была ещё одна градация тонкой материи – духов живущих рядом с нами, которая, как я позже узнал, разделялась на пять категорий настройки своей энергетики на свои энергетические потоки:
Первые, с самым тёмным мерцанием были «демоны бессмертные» -;; «гуй сянь», то есть, преданные Дао люди, не достигшие, однако, больших результатов в своей духовной практике – после смерти они не гибли, а сохранялись в виде ; «гуй» – демона, призрака, но «чистого и духовного».- ;; «цин лин» по своей природе.
Вторыми, являлись «люди бессмертные». – ;;  «жэнь сянь» - даосы, накопившие большую силу ; «дэ», творящие благо, избегающие болезни и продлившие до бесконечности свою жизнь.
Третьи, чуть ярче, были - «земные бессмертные» - ;; «ди сянь» - люди, взявшие за образец Небо и Землю, действующие сообразно механизму вселенских метаморфоз в соответствии с ритмом небесных светил, вернувшие свои пневменные энергии в «киноварные поля» тела и создавшие из них практикой «внутренней алхимии» ;; (нэй дань) снадобья бессмертия. Они и жили за счёт этого снадобья и даже делились им с другими бессмертными, а когда им недоставало для себя, то заимствовали их у других.
Четвёртые олицетворяли собой «святых (божественных) бессмертных»   ;; (шэнь сянь). Они были более совершенными, чем «земные бессмертные», уничтожившие в себе пневму «инь» и создавшие новые тела, состоящие из чистого «ян», пришедшие в гармонию с вселенским порядком. Но они явно экономили своё свечение, так как, несомненно,  дорожили тем, что обрели с таким трудом.
Пятые же «небесные святые» ;; (тянь сянь ) хоть и могли сиять полным светом, так как их сила ; (дэ) полностью соединилась с «Дэ» космоса, но в силу своей скромности или по каким-то другим причинам, они не хотели выделяться среди других, может быть, поэтому, что по призыву Неба стали «бессмертными чиновниками» - ;; «тянь гуань» в божественной иерархии небес.
Так я впервые прозрел Небеса, на которые потом, когда уже стал Бессмертным даосом, совершил своё путешествие, сдав экзамен Нефритовому Императору.
В то время, как я всматривался во весь этот круговорот светящихся сущностей, я вдруг заметил среди них одну женщину, вернее, молоденькую девушку лет пятнадцати. Я не знал, кто она, но её красота меня поразила. Она чем-то походила на поэтессу Ти Лан, но той было уже за сорок лет, когда я её посетил в её хижине, чтобы углубить свои знания в поэзии. Она пристально смотрела на меня. Но тут у меня вдруг в глазах потемнело от долгого круговращения, и я погрузился во тьму.
Когда я открыл глаза, эта девушка сидела возле меня. Она улыбнулась и спросила:
- Как вы себя чувствуете?
Я ей ответил:
- Превосходно.
Она рассмеялась и сказала:
- Но вам ещё рано так долго находиться вблизи Небесной Оси, особенно когда огонь на рассвете и на закате соединяется с Небесной Осью. Вы так можете сжечь свое сердце.
- Вы та девушка, которую я видел во время круговерти, - произнёс я, - но кто вы?
- На небесах очень мало женщин, - сказала она, - так как небеса все заполнены пневмой Ян, и пневме Инь там не место, поэтому нам, женщинам, приходится применять на себе многие женские образы. В этот раз я была в образе Хэ Сян-гу, единственной женщиной из числа Восьми бессмертных ;; «ба сянь», которая жила ещё при династии Тан и обрела бессмертие благодаря чудесному сну, виденному в пятнадцатилетнем возрасте, а также Ли Те-гуаем и Лань Цай-хэ. Тогда я покинула дом и удалилась в горы. Но вы должны были меня знать в то время, когда вы жили в уезде «Вершина Прощания», а до этого вы помогли мне, заплатив монахам штраф за то, что я сломала у их пагоды ветку на пионовом кусте. Разве вы этого не помните? Потом мы вместе с вами сочиняли стихи.
- Я никогда не жил в уезде «Вершина Прощания». Вы меня принимаете за кого-то другого, - возразил я и высказал предположения, - вы, вероятно, поэтесса Ти Лан, у которой я брал урок по стихосложению.
Девушка улыбнулась и сказала:
- Но вы даже не знаете, кто вы есть на самом деле, а беретесь со мной спорить. И как вы могли спутать меня с этой старухой-поэтессой Ти Лан, когда мы в своё время сочетались с вами браком в «Рубиновых Чертогах» в «Тереме Сверкающего нефрита» у Золотой феи.
Она громко рассмеялась. А я смежил веки, пытаясь вспомнить то, о чём она говорила.
Когда я открыл глаза, её уже не было. Так я впервые упал в обморок во время медитации от головокружения.
Позже, анализируя мои действия во время медитации, я понял, что сумел открыть в пустоте сразу десять ворот, и увидел в какой-то момент то, что за ними находилось.

Стих шестой

 
Буддист:
У каждого есть лекарство для долголетия, но впадать в заблуждение - это лишь пустая трата времени. Когда сходит сладкая роса, небо и земля соединяются; там, где рождаются желтые бутоны, они переплетаются с водой «кань» и огнём  «ли». Лягушка в колодце должна сказать, что нет пещеры дракона, но перепела в загон не знают, что есть гнездо феникса. Когда зелье созрело, дом полон золота; нет необходимости учиться жечь траву, чтоб вылечиться.

Даос:
Внутри владеют люди все снадобьем долголетья,
Но почему-то все идут дорогой заблужденья,
Его в безумии отбросив, входят в лихолетье
И сокращают дни свои для чуждого служенья.
Роса стекает, сладкая, когда всё – в единенье –
Земля и Небо и собой Жёлтый Росток рождают,
Триграмма где «воды» с «огнём» свой бег соединяет,
Колодезной там жабы происходит появленье,
Она не скажет, у дракона где его пещера
Перепела в своём загоне ведь совсем не знают,
В каком месте, невидимом, феникс гнездо скрывает,
Так как им не откроет тайны их благая вера.
Так эликсир естественно у нас внутри созреет,
Собой он Золотой Зал постепенно наполняет,
Зачем искать траву лечебную, когда не знает
Тот, лечится кто, ведь болезнь его всё ж одолеет.

Конфуцианец:
На следующее утро я сменил стих-слоган на стене и сел перед зеркалом в позу лотоса, чтобы медитировать. Как только я углубился в свои мысли, то тут же почувствовала радость от полученного успеха во время моей предыдущей медитации. Мне удалось сдвинуть моё дело с мёртвой точки и впервые приблизиться к «Небесной оси», увидеть то, что никому не приходилось видеть до меня – ту внутреннюю структуру сферы Бессмертных, в которой я совершал своё круговращение. «Может быть, - подумал я, - мне удалось впервые зарядиться таким положительным зарядом Ян, от которого во мне завязался зародыш бессмертия. И этот зародыш не телесный, я духовный, некий сгусток энергии ян, который я должен каждый день питать, чтобы не потерять его».
Я посмотрел на отражение моего живота в зеркале и, погладив своё солнечное сплетение, сказал сам себе: «Но я не могу так вращаться каждый день до потери сознания. Нужно придумать какой-то новый способ накопления в себе янной энергии. Возможно, что этому помогут физические упражнения. Нужно изобрести свою собственную гимнастику, которая бы помогала мне накапливать энергию Ян. Вчера я крутился против часовой стрелки, чтобы приблизиться к Небесной оси, и этим самым изобрёл свои обратные часы, свой часовой циферблат, который раскручивал время вспять. Такой циферблат подошёл бы жителям южного полушария, которые смотрят на восходы и закаты солнца, как бы стоя головой вниз по отношению к жителям северного полушария. Вот для них время, как раз, и идёт вспять, но они этого не ощущают. И я должен придумать такую гимнастику, как у каратистов, чтобы совершать свои «ката» по эллипсу против часовой стрелки. И такое упражнение мне нужно делать только утром до полудня во время янного времени. Подобные упражнения делал китайский предок Юй, творивший свой мир после Всемирного потопа, отчего потомки называли такие упражнения «Небесной походкой Юя», в отличие от его Земной походки. Так что и мне следует заняться упражнениями «Небесной походки Юя». И это тоже будет считаться раскручиванием моего время в прошлое, чтобы  приблизиться к «Небесной оси» и восстановить своё «прежде-небесное» состояние».
Я тут же встал и приступил к выполнению гимнастики, совершая каратистские «ката» по вытянутому эллипсу в движении против часовой стрелки, каждый раз посматривая на стих-слоган, прикреплённый к стене, и думая: «Все люди имеют совершенную основу, а пониманье этого и есть осознание своей природы. Каждый человек может приготовить в себе эликсир бессмертия, но большинство людей об этом ничего не знают. Что такое «Сладкая роса»? Как говорится в «Книге перемен»: «Когда Небо и Земля гармонируют друг с другом, тогда вниз стекает сладкая роса». Сладкая роса – это пневма, возникшая от соединения небесных ян и земных инь энергий. В «Книге перемен» это обозначено гексаграммой «Расцвет» (тай), когда земные влияния направлены вниз, а небесные – вверх. В практике внутренней алхимии подобная ситуация возникает в процессе обратного направления энергии тела (восходящих – вниз, и нисходящих – вверх). Результатом соединения этих пневм оказывается гармонизация инь и ян и рождение новой пневмы – ;; (гань лу) «Сладкой росы».
Так что, я всё делаю правильно, раскручивая своё время вспять до «прежде-небесного» состояния. Моё тело превратилось во вращающуюся Землю, на которой левые рука и нога, соединившиеся на Востоке в тело Синего Дракона, сражаются с правой рукой и ногой, ставшими на Западе телом Белого Тигра. Низ живота на Юге мечется, как Красная Птица, а голова, как Чёрная Черепаха со Змеёй, решает стратегические и тактические задачи боя. В этом образе я становлюсь Чёрным Воином, завоёвывающем себе жизненное пространство вокруг Небесной оси на пантеоне небожителей и тонких сущностей. Я чувствую, как в меня вливается пневма ян, а в солнечном сплетении пробивается Жёлтый росток. Жёлтый росток ;; (хуан я) – это ещё одна пневма, рождённая гармонизацией инь и ян. Жёлтый цвет – это символический цвет стихии «земля». Если «Сладкая роса» возникает от взаимодействия триграмм «небо» и «земля» (цянь и кунь), то есть ян и инь в их чистом виде, то «Жёлтый росток» – это следствие соединения триграмм «огня» и «воды» (ли и кань), как в шестьдесят третьей гексаграмме «цзи цзи» - «уже конец». А это значит, что инь и ян уже слились в их зародышевой форме. Ведь Сладкая роса - это «сок дерева» и «ртуть»; а Жёлтый росток – это «семя золота» и «свинец». Это именно те ингредиенты снадобья бессмертия - ртуть и свинец, и они получаются в результате соединения пнем инь и ян разных степеней зрелости. А соединения свинца и ртути даёт уже само снадобье - бессмертный зародыш. И зародыш уже во мне, и снизу его подогревает Красная Птица своим огнём. И я это чувствую, когда бью кулаком по своему солнечному сплетению, не ощущая боли. Я наконец-то понял, что, чтобы добиться успеха, нужно соединять вещи не по принципу взаимного тяготения противоположных начал (к примеру, женского и мужского), как это делается во внешнем, а по принципу «симпатии» или «родство видов» ;; (тун лей), как это делается во внутреннем делании. Непосвящённых не могут понять принципы глубин внутренней алхимии. Сера и ртуть не совместятся, а вот ртуть и свинец, вещества по алхимической доктрине родственные, хотя и полярные по знаку, можно соединить. Но жаба не способна знать обиталище дракона. Поэтому даосы отвергают порочные методы, отвлекающие людей от поисков истинного Дао способами внутренней алхимии. Многие не знают, что истинный эликсир выплавляется внутри человека, а не снаружи во внешних вещах, путём лечебных трав и пилюль из соединения минеральных веществ. И сейчас мне понятна цитата из «Дао дэ цзина» в девятой главе: «Если нефритом и золотом наполнен Зал, то никто не в силах его охранять». «Золотом, наполняющим зал» является зародыш бессмертия, зреющий в моём теле.
Когда я выполнил свои гимнастические упражнения из двадцати «ката», то сел на коврик в а позу лотоса, стараясь успокоить своё дыхание. Пневма ян растекалась по всему моему телу, питая внутри мой бессмертный зародыш. Я думал о том, что зарождение во мне этого эликсира досталось мне дрогой ценой, я чуть не сжёг своё сердце, как сказала эта таинственная девушка-красавица, назвавшаяся Хэ Сян-гу по прозвищу «Пролитое Благоухание». Она побывала в моей комнате и, может быть, даже спасла меня от смерти. Я же нечего не помнил после того, как вошёл в беспамятство. Как она очутилась у меня дома? Но удивительнее всего то, что она намекнула на близкую связь со мной в моей прошлой жизни. Кто же она такая? Неужели когда-то я, и в самом деле, состоял с ней в браке? Жаль, что она так внезапно исчезла и лишила меня возможности расспросить её о моей прошлой жизни. Как удивительно всё взаимосвязано в этом мире! В даосской онтологии «Юнь цзи ци цянь» в сочинении «О первоначальной пневме» - «Юань ци лунь» - говорится: «Тело обретает Дао; тело обретает состояние бессмертного, и дух также обретает состояние бессмертного». Поэтому высшая цель даосского учения заключается в продлении жизни и обретении бессмертия, где самым важным является неразделённость духа и тела, ибо тело для даосов выступает условием функционирования духа - «колесницей духа», как говорил Тан И-цзе. А в «Хуан-ди нэй цзине» сказано: «Сердце – это чиновник государя, из него исходит свет духа. Если тело повреждено, то дух его покидает; если дух его покидает, то наступает смерть». М-да! У даосов иное представление о мире, чем у других философов, находящихся под влиянием буддизма или христианства. Даосская натуралистическая модель мира представлена, как восприятие чувственного космоса в качестве совершенного и гармоничного универсума, где не может быть ни сансары, ни нирваны, ибо в космосе главное место уделено ценности индивидуальной жизни и бытия в мире. Как говорится в трактате «Сицы чжуань»: «Величайшей благой целью ; (дэ) космоса (Неба и Земли) является жизнь (способность к порождению ; «шэнь» - души)». Из этого следует, что натуралистический витализм самой мысли даосизма предлагает чрезвычайно высокую оценку жизни, а долголетие с самого начала является самой основной фундаментальной ценностью, ибо это учение Дао и есть источник жизни и бессмертия. Даос Ван Мин говорил: «Дао управляет жизнью. Если бы Дао исчезло, то всё сущее не смогло бы жить. Если бы всё сущее не смогло жить, то в мире не осталось бы ни одного рода существ, и ничего нельзя бы было передать потомкам. Если бы всё сущее не смогло жить и передавать жизнь потомкам, то настала бы погибель». Учение Дао выступает против целомудрия и безбрачья. Всё живое должно жить, размножаться и развиваться. В этом и есть суть самой жизни. Даос Ван Мин говорит: «Целомудренный мужчина – это тот, кто не распространяет своё семя, а целомудренная женщина – эта та, что не превращает его в новую жизнь. Если бы мужское и женское не вступали бы в союз, то все роды живых существ исчезли бы. Так соблазнённые ложным и обманчивым названием «целомудрие» два человека нарушают волю Неба и Земли и страдают, будучи лишены потомства. Это, безусловно, великое зло всего мира». Как-то старик Накамура, у которого я когда-то жил в доме в Японии, сказал мне: «Когда человек умирает и превращается в дух, то все чувства, которые он имел при жизни, остаются с ним, потому что все земные души «по» сохраняются в его энергетике и в тонком мире. Поэтому он склонен к тем привычкам, что имел при жизни, и более того, самые низменные его страсти начинают доминировать над благородными. Обычно, человек, умирая, если он был при жизни недобрым, превращается в злой дух. А если он был ещё и сластолюбивым, то может превратиться в насильника. И на том свете существует секс, и духи так же спариваются, как люди на этом свете». В этом я убедился, услышав рассказ о Повелителе демонов ночи. Поэтому я считаю, что хоть в даосизме и существует понятие целомудрие, но это понятие ничего не имеет общего с неимением сексуальных связей. Потому что даосское целомудрие подразумевает совсем другую чистоту - чистоту ментальности и очищение своей мысли от низменных страстей, которые порождают семь низменных земных душ «по». Даосское целомудрие – это «духовный союз с небесными бессмертными» или, другими словами, связь или брак с высшей космической энергией через три человеческих небесных души "хунь".
Рассуждая так, я, вероятно, задремал и, открыв глаза, неожиданно увидел сидящего напротив меня даоса.
- Кто вы? – спросил я его.
- Я – Люй Дун-бин, сказал он, - один из восьми Бессметных даосов ;; «ба сянь». Вы как-то восхищались моим волшебным мечом, обладающим чудесной силой, с помощью которого можно побеждать злых духов и тварей во время странствий. Вы хотели приобрести такой.
- Да-да! Нельзя ли у вас его купить? Я хочу при помощи внутренней алхимии обрести бессмертие и пуститься в дальнее странствие. Он бы мне очень пригодился.
Даос рассмеялся и сказал:
- Если вы даже его приобретёте, то не сможете им пользоваться. Потому что такой меч нужно делать и оттачивать самому, как учатся и оттачивают любое мастерство и искусство. Только тогда этот меч станет достойным оружием в ваших руках. Я явился к вам потому, что вы засветились в наших сферах, и хотел бы вам дать несколько советов.
- Ах, да! - воскликнул я. – Вы, наверное, видели меня, когда я вращался вокруг Небесной оси?
- Да, - сказал, смеясь, даос, - вы проделывали такие скачки и пируэты, что у нас всех перехватило дух, глядя на вас. Ещё никто не устраивал таких танцев до вас. Вы обратили на себя внимание всех Бессмертных. Поэтому я и прибыл к вам, так как понял, что вы серьёзно занялись пестованием своей жизненности «мин» и совершенствованием природной сущности «син». Я хочу вам помочь и дать совет, как укреплять свой дух. В Минскую эпоху Ван Вэнь-лу написал трактат «Книга о зародышевом дыхании «Тай си цзин», который был прокомментирован даосом Хуань Чжэнем, и вот что он сказал: «Дух – это дитя пневмы. Пневма – мать духа. Дух и пневма следуют друг за другом, подобно телу и тени. Тело – жилище духа. Дух – господин тела. Если хозяин пребывает в покое, то дух живёт в нём. Если хозяин обеспокоен, то дух покидает его. Если дух уходит, то пневма рассеивается, (ибо пневма – это жизненная сила-дыхание, аналог индийской праны). Дух внутри пневмы подобен зародышу в утробе матери. Они едины в телесности по самой своей сути».
- Понимаю! – воскликнул я, - Как мне нравится даосское учение, потому что в нём всё излагается конкретно без всяких мистических наворотов. Поэтому даосизм - не религия, а конкретное учение о сути жизни и о наличии субъекта в этом мире. Поэтому даосизм нужно принимать как философию, а не как досужие рассуждения о мистических началах без знания основ мироздания, ибо весь мир так или иначе пропускается через наше тело и даёт нам жизнь через энергию, дыхание и тепло. Ведь так? Таким образом, происходит: первое - производимость духа от пневмы как субстанции; второе - ценностное первенство духа перед телом и зависимость от духа жизненной силы; и третье - едино-телесность (едино-сущность) духа и пневмы. Ведь так? Поэтом человека нужно рассматривать как человеческую личность единого психоматического целого. Как вы видите, я неплохо подкован теорией, не так ли? Но правильно ли я вас понимаю?
Даос кивнул головой и сказал:
- К этому учению нужно относиться, как к искусству и как к оружию. Если вы хотите стать Чёрным Воином, то вам следует совершенствовать его каждый день и оттачивать своё мастерство, как я оттачиваю свой меч. И знайте, что нужно овладевать многими искусствами, потому что каждое искусство делает нас сильнее и совершеннее.
Он выл свой меч из-за спины и показал мне его. Этот меч был старинной работы и выглядел очень изящно.
Тут раздался стук в дверь. Я пришёл в себя, и мой гость мгновенно исчез. Ко мне постучалась соседка и спросила:
- Вас не видно уже целую неделю, вы не выходите из комнаты. У вас всё в порядке?
Так я возвратился в нашу действительность.

Стих седьмой:

 
Буддист:
Если вы хотите узнать, откуда берется лекарство, то найти его можно только на юго-западе. Свинец нужно собирать в спешке, когда он встречается с рождением Козерога, а золото нельзя пробовать после встречи с надеждой. Его отправляют обратно в земляной котел, чтобы крепко запечатать, а затем в текучую жемчужину для рабского подбора. Лекарство весит два или восемь фунтов, а огонь регулируется, чтобы удержать инь и ян.

Даос:
Знать следует, что в месте рек истока возникают
Снадобья все, на юго-запад нужно нам стремиться,
Где исконная родина, для жизни всё годится,
Что взято там, так как ошибок в прошлом не бывает.
При медитации свинец всегда берётся в спешке,
Металл с полной луной встречается у Козерога
Когда настало время «гуй», бери всё без задержки,
И долго не заглядывая, стоя у порога.
Не пробуй Золота пока после с надеждой встречи,
А спрячь его в «Котёл Земли» и запечатай сразу,
Туда же Жидкий Жемчуг сбрось, чтоб не было там течи,
Гармония чтоб сплавила их в Золотую Вазу.
Снадобья вес – ху целый, дважды восемь - быть он должен,
Чтоб Инь и Ян им подкреплять, вращай подобно спину,
Следи за этим и огонь уменьши осторожно,
Всегда ищи умеренность - златую середину.

Конфуцианец:
На следующий день я повесил на дверях табличку «Не беспокоить», и начертал на бумаге новый стих-слоган, повесив его на стену. Затем я уселся в позу лотоса и стал смотреть на иероглифы. Я старался вникнуть в суть написанного, но ничего не понимал. Поэтому я встал и приступил к выполнению физических упражнений. Помимо зарядки в стиле «походки Юя», я повесил на стене мишень и приготовил пять дротиков, которые всаживал по одному в мишень после пяти проделанных каратистских «ката». Когда пневма ян, растеклась по моему телу, то голова сразу же лучше заработала. Вчитываясь в строки стиха, я понял, что там написано. А там говорилось:
«Когда утеряно былое отечество, то человек становится смертным. Мы теряем свой эликсир и свой бессмертие, но как всё исправить и вернуть себе потерянное? На юго-западе находится область господства «прежде-небесной» ;; (сянь тян) триграммы кунь и её смещённости в «после-небесном» ;; (хоу тянь) мире, то, о чём говорил Вэнь-ван. Именно с кунь (земля), зрелого инь начинается создание эликсира. Свинец - это «истинное ци», оно же «Жёлтый росток» ;; (хуан я). Знак  ; «гуй» - последний знак десятеричного набора, символизирует «сладкую росу» ;; (гань лу) и сохранение ян в условиях господства инь. Чтобы запустить алхимический процесс, нужно взять ;;  «ян ци» (положительную энергию) в самом зарождении этой пневмы и подвергнуть её взаимодействию огня. Затем надо взять на северо-востоке (триграмма «цянь»; её оппозиционная триграмма «кунь» на юго-западе) истинный свинец, а на юго-западе ещё достать истинную ртуть, то есть зрелые  ;; (инь ци) и ;; (ян ци)».
Мне предстояло проделать сложную духовную манипуляцию с моими внутренними энергетическими потоками, но я даже не знал ни Вселенной, ни материи, с которыми я соприкасался. И к тому же, так как я был учёным и, как учёный, полагал, что чем больше заглядываешь во Вселенную и в материю, тем больше осознаёшь, что ничего не понимаешь в строении всего мироздания. Но я всё же считал, что в физике существует квантовый закон и общая теория относительности. Однако квантовая физика изучала частицы в масштабах Вселенной, и многое в ней для самих учёных было непонятно, особенно то, что касалось теории квантовой гравитации и среди них наиболее важной Теории Струн. Замкнутые нити в ней работали соответственно силам тяжести, обладая свойствами гравитона - частицы, которая переносит свойства между частицами. Древние даосы, вероятно тоже об этом знали, но всему этому тогда давали свои названия. В своём изучение мира, вероятно, даосы продвинулись намного дальше, чем современные учёные. Они, по-видимому, по своей теории как-то разделяли энергетические силы, такие как электромагнитная, ядерная и гравитационная, и не считали их одно силой, как это делаем мы, из-за чего и не понимаем того, что происходит с материей во Вселенной. Мы создаём свои навороченные теории, такие как Теория Суперсимметрии, где якобы между бозонами и фермионами - структурными единицами Вселенной - есть связь, где для каждого из бозонов существует свой фермион, а для фермиона - свой бозон. Но в силу нашего извращённого ума, мы, современные учёные, привыкли всё дробить, и этим уже в основе разрушать целостность того, что изучаем. Древние даосы же относились к энергии как к жидкой перемещающейся субстанции, нагревающейся или остывающей, которая в зависимости от своего состояния меняла свои свойства. Поэтому они легко отыскивали источники происхождения той или иной энергии и понимали суть процесса, который происходил во взаимодействии этих энергий. А современные учёные, если даже нащупывали правильный путь в своём мышлении, то всегда шли в ненужном направлении, как это делали в сериале «Теория Большого взрыва» доктора Шэлдер Купер и Леонард Хофстедер, считавшие что наша Вселенная может быть вселенной многомерной криогенной жидкостью. В их теории сверхтекучего вакуума пространство представлялось сверхтекучей жидкостью со всеми её характеристиками: вязкостью, плотностью, поверхностным натяжением. Они представляли наше трехмерное пространство поверхностью эн-мерного сверхтекучего пузыря, как многомерного текучего сфероида, имеющего отрицательную энергию инь, которым и являлось пространство-время.
Поэтому мне, прежде всего, нужно было разобраться со всеми этими теориями, а также и со своим телом и прочувствовать все его внутренности, иначе, как можно было работать с ним, не зная, что происходит внутри меня. Мне нужно было связать одно с другим, чтобы понять, где у меня свинец, где ртуть, а где серебряная вода. Когда у нас что-то болит, то мы это ощущаем: это – сердце, это – почки, а это – печень. Но, когда ничего не болит, тогда трудно почувствовать тот или иной орган в себе, и определить его местоположение. И уж тем более, почти невозможно заставить свой внутренний орган излучать какую-то энергию и вырабатывать свою пневму. Для этого нужна определённая тренировка. Теоритически всё можно предположить, но вот практически настроить себя внутри на какое-то действие весьма затруднительно и создавать в своём теле что-то новое. И уж тем более трудно что-то делать, когда поддаёшься определённому настроению.
В теле живого человека живут десять личностей, иными словами, десять душ - семь тяжёлых земных душ «по» и три лёгких души «хунь». В одном человеке как бы постоянно находится ещё десять человек, которые постоянно борются за овладением его сознания. Так человек в гневе представляет собой одну личность, а человек в страхе – уже другую. В зависимости от того, что мы чувствуем и переживаем, тем мы и являемся. Жадный человек – это один человек, а влюблённый человек – уже другой. Все эти люди находятся в постоянной борьбе и противоречии, время от времени овладевая нашим сознанием, иногда мы, как говорится, теряем голову и находимся, как бы, не в себе.
Если человек способен постоянно концентрироваться на этих небесных душах, то он обретает бессмертие, питаясь только энергией Ян. Настроиться на призвание душ «хунь» простому человеку не просто, так как с ним тут же вступают в противоборство семь земных душ «по», которые обычно приводят человека к смерти. Чжуан-цзы и «Лао-цзы в своём трактате «Дао-дэ цзин» в двух планах рассматривают оппозицию «жизни-смерти». В первом плане проблема смерти рассматривается как фаза жизни бесконечного процесса перемен, а смерть – лишь одна из перемен в континууме существования. Второй план подразумевает отрицание самой смерти, где смерти, как абсолютному небытию, нет места, так как сам процесс перемен является бесконечным путешествием «беззаботным скитанием - «сяо яо ю», к которому не применима категории цели и нет места целеполаганию, так как сама сотериологическая целенаправленность в мире и есть бесконечная трансформация.
Поэтому человек может стать божественной сущностью, не гибнущей даже при мировых катаклизмах, ибо обретший Дао человек получает божественный статус астральных и уранических гениев, способных к чудотворению через сущностное слияние с космическими силами. Этим даос и отличается от простых людей, таких как буддист или конфуцианец. Ведь эти люди из-за своего учения не достигают того совершенства, которым обладает даос. Поэтому все они смертны, ибо они бессмертны по природе, субстанционально, в качестве единого потока трансформации, в свою очередь определённого изначальным единством мира «уравненного сущего» ;; «ци у», но как индивиды, единичные и неповторимые. Они неизбежно смертны, переходя в момент смерти в некую иную форму существования, при этом данная трансформация сугубо спонтанна и не регулируется какими-либо причинными отношениями типа индийской кармы, и так продолжается до тех пор, пока индивид остаётся лишь объектом трансформаций. Но если он в силу обращения к даосской психотехнической практике (о которой говорит Чжуан-цзы) обретает прозрение и достигает осознанного единства с сущностными механизмами процесса перемен, то он уже сам производит трансформацию. Он овладевает искусством выживания, как опытный пловец овладевает бурунами и потоками за счёт знания закономерностей течения. Тогда из объекта трансформации он становится субъектом процесса, обретя собственно бессмертие в том понимании, которое задано соответствующей доктриной, радикально трансформируя свою психофизическую природу и получая способность к чудотворению.
Это и есть наша постоянная борьба чувств, другими словами, наших личностей в нашем теле. Эти чувства и формируют наш дух. И для того, чтобы сделать бессмертный дух, следует сделать таковым тело. Но бессмертное тело могут сформировать только три небесных духа ; «хунь». В трактате «Призывание души ; хунь» говорится о том, как эти души могут коррелировать тело и делать его неуязвимым от разрушений, ибо они наделены самодвижением, в то время, как души ; «по» лишь движимы ими. Души  ; «хунь» связаны с Небо, откуда они и получают жизненную силу.
В этом стихе-слогане тело человека, как микрокосм внутренне-алхимического процесса, уподобляется полной луне. Поэтому на этом этапе процесса следует накаливать эликсир (во внутренней алхимии  ;; «нэй дан»  «внешний эликсир» - это аналог накаливания – дыхательные упражнения): металл, господствующий в период полнолуния, нуждается в обработке. Земляной котёл – это «Жёлтый двор» ;; (хуан тин), место царствования центральной стихии земля (солнечное сплетение). В нём и происходит иерогамия сил инь-ян. «Текучий жемчуг» ;; (лю чжу) - это «сок дерева», а также называется «божественной водой» ;; (шэнь шуй). Правильный вес эликсира: дважды восемь, то есть число функций (лян) в фунте (цзине) – символическое число полноты пневм эликсира. Вслед за зачатием бессмертного зародыша нагрев эликсира, период огня, огонь должен быть прекращён».
Поэтому нужно расставить всё по своим местам согласно этой схеме и трудиться над выплавкой пилюли бессмертия – своего Золотого зародыша, который при рождении превратиться в полноценного Бессмертного. Как не странно, но Бессмертный рождается за счёт похищения космической пневмы. Отсюда и идея «воровства» космической энергии, «грабежа» Дао, о котором сказано в трактате «Иньфу цзин»: «Даосы рассматривают мир и человеческое тело как единый комплекс соответствий. Мир и человек находятся друг с другом в соответствии не только количественном (как равномощные множества), но и структурном – как гомоморфные, то есть одно-форменные объекты. Даосы считают, что поскольку космос как целое (Небо и Земля) являются вечными (его структурные элементы преходящи, но вся система и связи между её составляющими постоянны), постольку вечным должен быть и его уменьшенный аналог – тело человека. Поэтому даосская практика обретения бессмертия похожа на восстановление утраченных связей и соответствий человека и мира. Восстановление же их приводит к сакрализации и бессмертию человеческого существа и к выявлению в нём всех потенциальных наличных характеристик сакрального космоса».
Когда я это осознал, то вдруг ощутил прилив теплоты в районе солнечного сплетения. Как будто, в «Земляном Котле», собирался металл - некий Золотой раствор, дарующий мне вечную жизнь.
В этот день меня никто не тревожил, а вечером я спокойно уснул и увидел сон, как воспоминание моей прежней жизни до моего явленного рождения в настоящем мире.

6. Рассказ о свадьбе Ди Ти-кана и феи

В тот вечер я уснул, и сновиденье мне приснилось,
Как будто я в своём далёком прошлом очутился,
Я стал другим, вокруг меня всё светом озарилось,
Так в прошлой жизни я в правителя вдруг превратился.
При Чан государях в годы «Всеблагого сиянья»
Жил муж Ди Ти-кан, был достойнейшего обхожденья,
Он за заслуги добродетели получил званье,
Правителем уезда стал «Чудесного хожденья».
Рядом с уездом Пагода красивая стояла,
Где рос пионовый куст, мог любой им наслаждаться,
Когда едва пора его цветенья наступала,
Народ сходился там, чтобы цветами любоваться.
Смотренье оборачивалось там общим весельем,
И празднованье то казалось делом всем привычным,
Раз там увидели девицу без сопровожденья,
Шестнадцати лет от роду и в платье, необычном.
То месяц был второй со знаками Огня и Мыши,
Своей красой девица всех вниманье обратила,
Она, чтоб посмотреть цветы, приблизилась всех ближе
К кусту и слишком хрупкий стебель ветки обломила.
И стража, что следила за кустом, её схватила.
И под замок её в своей сторожке посадила,
Все, кто цветам вред наносил, обычно штраф платили.
Все ждали, вечер скоро, но за ней не приходили.
Ти-кан её увидел и, испытывая жалость,
Кафтан с плеча снял, за ущерб отдал его монахам,
Те отпустили девушку, объятую всю страхом,
И та ушла, превозмогая стыд свой и усталость.
Народ же стал хвалить Ди, как правителя уезда,
Отметив его щедрость, качества и добродетель,
Но Ди-кан не считал, что он такой уж благодетель,
За место не держался, не боялся переезда,
Любил больше вино пить, как подвёртывался случай,
А также музыку, стихи и красоту природы,
И о делах не думал в молодые свои годы,
А записи и книги счётные он бросил в кучу.
Начальники, выше стоявшие, его корили:
- «Отец возвысился в работе ваш аж до вельможи,
А вы должность правителя уезда превратили
В пустое времяпровожденье, в игру, быть может».
На что посетовал он: «Можно ли радеть о славе
За жалованье, жалкое, трудиться здесь натужно?
Уж лучше сяду в лодку и отправлюсь к переправе,
Мне кроме гор, воды, текущей, ничего не нужно».
Вернув наместнику печать, работу он оставил,
Домой вернулся, красоту пещер обозревая,
В горах «Прощальная Вершина» себе дом поставил
И жить стал только для себя, людей не замечая.
Обычно шёл он на прогулку, взяв слугу с собою,
Который нёс вино, а он – стихи Тао Юань-мина,
Когда стих был по вкусу, пил вино он из кувшина
И радовал свой взгляд, при том, травинкой он, любою.
Везде, где видел красоту, писал стих, воспевая
Природу, мир чудес, и так он жизнью наслаждался,
Раз кучу туч увидел в небе, их обозревая,
Проникся радостью - в чертах их лотос показался.
Как будто тот вдали раскрылся в море, над водою,
Тотчас сел в лодку и велел грести в то направленье,
Прекрасную увидел вскоре гору в изумленье,
Вскричал в восторге, разговаривая со слугою:
- «Везде носили меня волны в морях всех с ветрами,
Повсюду открывались без изъятья мне красоты,
Откуда же взялась эта гора перед очами?!
Как будто бы небесные спустились вниз высоты.
И с ними нам явились следы духов в нисхожденье».
Он вышел на берег, пред ним стеной скала стояла,
Отвесная, подняться выше в гору не давала,
Он в восхищении своём сложил стихотворенье:
«Встаёт утро в горах, и солнце на зелень ложится,
Цветы встречают гостя, головы пред ним склоняя.
Монах, каких нарвать мне трав, чтоб вновь переродиться
В таких местах, прекрасных, где бессмертье обретая,
Найти способен я чертог души для вдохновенья,
Веслом чтоб правя, мог я плыть в небесные те дали,
Где в музыке под струны циня я найду забвенье
И отдых, удалиться чтобы от земной печали.
Удить в реке чтоб рыбу, попивать вино, хмельное,
Когда вокруг так тихо и светло, подобно раю,
На берегу оставить чёлн, спросить у водопоя,
Найти как Село Персиковое (1), где жить желаю».
Когда последнюю строку писал, то огляделся,
Как будто бы смущённо ещё что-то ожидая,
Тут камень расступился в скале и, вход открывая,
Как будто предлагал войти, чтоб он в лучах погрелся,
Которые из входа, как от солнца, пробивались.
Он приподнял полы одежды и вошёл поспешно,
И вход закрылся, оказался он во тьме, кромешной,
Как в пропасти, бездонной, искорки не загорались.
Уверясь в сердце, что он не жилец на этом свете,
Провёл рукой по камню, замшелому, обнаружив
Расщелину, широкую, что становилась уже,
Когда он шёл по ней и видел тень на парапете.
Расщелина, как козьи там кишки вся извивалась,
Казалось, что спустившись, он идёт в подземном мире,
Потом почувствовал он, как пещера поднималась,
И с каждым шагом становилась всё просторней, шире.
Когда добрался до вершины,  небо вдруг открылось,
Было прозрачным светлым, и дворцы кругом стояли,
Куда ни глянь, зари свеченье всюду находилось,
И голубые облака все бликами играли.
Цветы, диковинные, чудо-травы распускались
У врат дворцов повсюду, в крытых галереях.
Ти-кан решил, святым и божествам здесь поклонялись,
Не храмы если это, то обитель благодеев,
Которые от мира в горы Цзоу ( 2) удалились.
Иль, может, это было Персиковое Селенье.
Но вдруг услышал рядом женских голосов он пенье,
И две красавицы-девицы рядом появились.
Одна другой сказала: «Вот и муж наш появился»!
И с вестью поспешили во дворец, вскоре вернулись,
Сказав: «Вас Госпожа ждёт». Ди Ти-кан им поклонился,
Пошёл за ними следом, те у входа обернулись,
И улыбнулись, показав на надпись на воротах,
А там стояло: «Терем Сверкающего Нефрита», -
Доска из букв с изящною резьбой на отворотах,
«Рубиновый Чертог» - висел чуть ниже из гранита.
Затем увидел он из серебра большое зданье,
На ложе семи драгоценностей (3) там восседала
Красавица, младая фея в белом одеянье,
Она Ди рядом пригласила сесть, потом сказала:
- «Я знаю, любознанье – вечное наше пристрастье,
Мы если б истин не искали, скучными бы были,
Я думаю, прогулка ваша принесёт вам счастье,
Соединившую сердца вы встречу не забыли»?
Ти-кан ответил ей: «Всего лишь, я – отшельник, сирый,
Мой парус надувает ветер и по рекам носит,
Так как моя душа, мятежная, исканий просит,
Она всё ищет красоту, ей претит вид, унылый.
Поэтому мне странствовать всегда было по нраву,
Меня тянуло к красоте, где б я не находился,
Увидев гору, плавающую, я удивился,
На ней увидел я Престольный Град, лучший по праву.
Я думаю, что нелегко было сюда добраться,
Что я нарушил ваш покой, меня вы не вините,
Всё это – как в обитель духов на крыльях подняться,
Прошу покорно, просветите меня, вразумите».
Почтенная же фея улыбнулась и сказала:
- «Откуда было вам до этого всего дознаться?!
Ведь на Вершине Фулай (4) вы смогли здесь оказаться
В селенье фей и духов, и даосов здесь немало.
В шестом из тридцати шести всех гротов вы стоите,
Фулай, как и Пэнлай (5) и Лофу (6) плавают по миру,
Я – фея Наньюэ (7), с кем говорить благоволите,
Супруга царя Вэй (8), странствующего по эфиру.
Увидев чистоту с возвышенностью души вашей,
Всегдашнюю готовность из беды спасти всех ближних,
Решилась вас обеспокоить и из мира нижних
Людей вас пригласить сюда для важной встречи нашей».
Она своей служанке знак глазами показала,
Чтоб юную та фею к ним на встречу пригласила,
Ти-кан украдкой глянул, когда та к ним заходила,
Девицей та была, что в пагоде цветок сломала.
Почтенная же фея, указав перстом, сказала:
- «Это – моя дочь, звать – Пролитое Благоуханье.
Как-то в одном саду она была, цветок сломала,
Вы помогли, я не могу забыть благодеянье.
Хочу в знак благодарности отдать её вам в жёны».
Придворные той ночью свадебным занялись делом,
Младые совершили там взаимные поклоны (9),
Вступили в брак и стали близкими душой и телом.
На праздник утром сонмища всех духов к ним явились:
Кто, на драконах сидя, всё в плащах, накидках, белых,
Одни в парчовых одеяниях с небес спустились,
Другие же - на лисах из полуночных пределов,
Кто прибыл на носилках, драгоценностью блистая,
И каждый поспешил вначале феям поклониться,
И были там такие, на воздушных колесницах,
Что прибыли их космоса – Потерянного края.
Гостям, что прибывали, подавали угощенья,
Все, низко кланяясь, к столу, еду бать, подходили,
И чашу выпивали все из золотых каменьев,
Где эликсир бессмертья был, его тут и варили.
Друг другу духи кланялись и за столы садились,
Они сидели слева, а Ди справа посадили,
Едва за стол уселись, как им слуги сообщили,
Что Золотая Фея (10) прибыла, к ней устремились.
Спешили на поклон все к ней, потом духи поднялись
По лестнице вверх в терем, музыка тут заиграла,
Пир начался, изысканные блюда подавались
Такие, что молва людская и не представляла.
Напитки источали крепость и благоуханье,
Все напивались ими, становились словно дети,
Тогда сказал один из духов в белом одеянье:
- «В утехах мы уже восемьдесят тысячелетий,
За это время море трижды уж преображалось,
Жених явился к нам издалека, трёх жизней мало
Супружеское счастье чтобы в Небе состоялось,
Ему воздать чтоб по заслугам, время не хватало.
В речах о духах, феях пусть не будет пустословья
И хвастовства, когда о них слагают все рассказы.
На Небе смертный чтоб бывал – ведь не было ни разу,
Поэтому в народе у них блещут многословьем».
Тут юные все отроки на пары разделились,
И стали танцевать, как чёлны в бурю в качке, сильной,
Мать-фея начала пир, когда танцы прекратились,
Сказав: «Хотим мы угостить всех пищею, обильной».
- «Невеста вон сегодня как румяна и пригожа, -
Сказала чахлая старуха, - видно, это – верно,
Краса без мужа увядает, так оно, наверно,
И я когда-то в юности была красивой тоже».
Все духи рассмеялись, лишь один там был в печали,
В одежде синей гость, сказал он громко духам ясно:
- «Любовь юной сестры нашей поистине прекрасна,
Но ведь она - со смертным, это б вы не забывали.
Нефрита совершенней девушка, инея чище,
Близ облаков взлелеянная, и со смертным будет,
Боюсь, молва всё растрезвонит, и узнают люди,
Хулы, насмешек не избегнуть ей в их душах днище».
- «Уж мы, - посетовала Золотая Фея, - знаем,
Как духи, прочие, высокого на Небе сана,
Что люди жить не могут все без зависти, обмана,
И в волны, мутные, мирского моря не ступаем.
Когда лишь Вседержитель к нам выходит, мы бываем
В их видимости, и они за нами наблюдают,
И злоязычники тогда про нас их вздор слагают:
Тут и свиданье в Яочи при Чжоу (11), мы всё знаем.
И Вестники во времена Хань - синие те птицы (12).
И каково же юным феям? Как им уклоняться?
Однако новобрачные здесь, нужно воздержаться,
И незачем нам повторять такие небылицы».
Мать-фея тут заметила: «Но я сама слыхала,
Что феи никогда с людьми на встречу не стремились,
А сами жертвами лишь случая так становились,
Возлюбленных на небесах им как всегда хватало.
И встречи были редкостью, возьмём хоть для примера:
Свиданья в Бо-хоу (13), иль в Гаотан горах, высоких (14),
Такое ведь случалось, хоть всему была и мера,
Как встречи феи в Лопу (15), как влюблённых, одиноких.
Иль вспомнить, как Цзян Фэй там сами жемчуг с себя сняли (16).
Или сошлись Лун-юй и Сяо Ши (17), где находились,
Или Цай Луань и Вэнь Сяо супругами так стали (18),
И Лань-сян с Чжан Шо, полюбив друг друга, поженились (19).
Яснее ясного, людям насмешки всем по нраву,
Тогда же посмеются пусть все сами над собою,
Не нужно обращать на них внимания, по праву».
Все духи рассмеялись над историей такою.
К горам стало клониться солнце, гости все устали,
Отправились все восвояси. Ди сказал супруге:
- «Выходит, и на небесах все баловаться стали,
И шалости, любовные, смакуют друг о друге.
Не зря Ткачиха с Волопасом (20) всё же поженились,
И Шан Юань сошлась с отроком Фэн Чжи не случайно (21),
А к Цюнь-юю в храм ночью две красавицы явились (22),
Условия различны, чувства их необычайны,
Но всё же схожи. Я хотел бы знать определённо,
Ведь духи, феи на людей не очень то похожи.
Но отчего они все селятся уединённо -
От принужденья иль их силы оставляют тоже»?
Жена в лице вдруг изменилась и ему сказала:
- «Немногие, о ком ты говоришь, под власть попали
Тёмных начал, но у других лишь светлое начало,
Поэтому они на небе духами и стали.
Поэтому и большинство из них служить достойны
У Багряных ворот, их имена все пишут златом
Тут, в Золотом дворце, все в одеянии, богатом,
Так как на небесах они ведут себя пристойно.
Достойно развлекаются, живут в уединенье,
Как только кто завидит их, то сразу понимает,
О чистоте душевной нет ни у кого сомнений,
От похоти, соблазнов, он себя сам ограждает.
Увы, на них я не похожа, и подвластна чувствам,
Могу от сотен я причин так сильно распалиться,
Что если даже в храме сама буду находиться,
То дух мой будет вожделеть телесного искусства.
Не думай, будто феи все совсем, как я, такие.
Я думаю во многих ещё качества остались».
- «Тогда спокоен я, - сказал муж, - мы с тобой другие».
И муж с женой, хлопнув в ладоши, громко рассмеялись.
В покоях их стояла ширма, белая, большая,
И муж после любовных сцен завёл обыкновенье
Раз каждый, после близости, писать стихотворенье
На ширме этой в час досуга, телом отдыхая:

«Небо закрыли со сторон все облака, густые,
Свет небожителей трёх гор (23) издалека всем видно,
Летит сосновый запах – ощущения простые,
Где-то внизу чёлн рыбака тянет сети, пустые.
Вот светит круглая луна, ветер шумит сердито,
На сердце камен лёг – неясные переживанья.
И штора сдвинута, окно для хризантем открыто,
Хмельной поэт пишет стихи о четырёх страданьях (24).
Он чертит кистью их и тихо про себя читает,
Дымит курительница, ароматный дым прекрасен,
И на губах его эти слова вдруг замирают.
И жизни смысл в минуту эту ему слишком ясен.
Заря парчу зажгла, и небеса вдали алеют,
Но мёртвым кажется дом за высокою стеною,
Он словно опустел и уже смысла не имеет,
Полярная звезда встаёт всё выше надо мною.
Я чувствую, что будто умер сам, на самом деле,
Другие же все здесь во сне забвение находят,
Придворные лишь дамы эту ночь без сна проводят
И обучаются игре всё время на свирели.
Все формы в очертаньях туч, клубящихся в безбрежье,
Так бесконечны небеса - в любом краю всё те же.
Но всё ж роднее они были на земле мне прежде,
Хоть голубые небеса светлы, прозрачны, свежи.
От света, лунного, и ветра шторой защититься
Могу я и в зеркальное глядеть лишь отраженье,
И, как отшельник ночью погрузиться в сновиденье,
Уткнувшись головой в подушку, мирно затаиться,
И слушать до рассвета как плывёт звон, колокольный,
И вспоминать о том, как мне жилось в моей деревне,
Как я бродил в лесах, путь выбирал домой, окольный,
Сидел подолгу на развалинах, где был храм, древний,
Крик чудища То ждал – последней стражи объявленье (25),
Рассвет встречал в лесу и наблюдал за облаками,
И ко всему родному ощущал я тяготенье,
В отъезде все места и люди были пред глазами.
Когда туман окутывал места мои родные,
Я знал, за мглой той скрыто всё, что уже детства знаю,
Рассеется туман, пейзажи будут всё такие,
И ничего не пропадёт, что я так обожаю.
А здесь средь волн я вижу лишь простор, безликий,
Мелькнёт челнок лишь, одинокий, а потом исчезнет,
И не поймёшь святой там или житель, дикий,
Бесплотный долгий звук один вдали только трепещет.
А гору с четырёх сторон лишь волны подпирают,
Во сне я дома был, но это сон только приснился,
А надо мной лишь небосклон всё небо обнимает.
И путь домой, в родной мой край, давно уже забылся.
Безмолвно лепестки от персика вокруг кружатся,
Цветы все вянут, а в садах один лишь мох найдётся,
Зачем ушёл Лю Лан совсем, и он уж не вернётся,
А на следы его опавшие листья ложатся».

Уж год прошёл, как Ти-кан дом, родной, совсем покинул,
Пруд лотосовый изменил свой цвет и стал лазурным,
Ночами ветер задувал, и море стало бурным,
Один год только их супружеского счастья минул.
Ночами долетало к ним гудение прилива,
Бередило всё это сердце, грустью наполняло,
Смотрел на корабли он, проплывающие, сиротливо,
И каждый такой раз ему всё тяжелей ставало.
Один раз указал своей жене он направленье,
Сказав: «Вот там, в той стороне мой дом, его не видно,
Меня, видать, забыли все, и это мне обидно,
Наверное, никто не ждёт, моего возвращенья».
В другой раз он сказал жене: «Давно уже скитаюсь,
Но сердце тянется домой, вот бы там оказаться,
Не должен это говорить тебе я, и я каюсь
Ведь если я домой поеду, можем мы расстаться.
Но я тебя люблю, и расставаться не желаю,
Так как на свете никого нет у меня роднее,
Но отпусти меня на время, тебя умоляю,
Я побываю дома, и вернусь к тебе скорее».
Жена, услышав слова эти, сразу погрустнела,
Не молвила ни слова, Ди испытывал волненье,
Сказав: «Я дома побываю, ведь, простое дело,
А там друзей всех повидаю - для успокоенья,
И тотчас же вернусь, чтобы состариться с тобою
Вблизи вод, среди этих туч и этого простора.
И будем вместе жить, ты будешь счастлива со мною,
Позволь мне принести обет, что буду здесь я скоро».
Жена ответила, заплакав: «Ради любви нашей
Могу ли я противиться влечению такому
К родной земле! Пейзажи там, чем здесь, намного краше,
Но подвергаешься ты испытанью, непростому.
Малы и ограничены пределы все земные,
Недолги и кратки там судьбы, ты там быть желаешь,
Боюсь, воротишься и дом и сад свой не узнаешь,
Не будет там, как прежде, всё, там времена иные».
Жена открылась матери, и та ей так сказала:
- «Не думала, что к миру, бренному, он так привязан,
Но вечно с нами прибывать он вовсе не обязан».
Дав облачную колесницу, с дочкой провожала.
Жена, сказав, ему письмо на шёлке протянула:
- «Раз, всякий, как посмотришь на подарок, вспомнишь нашу
Любовь, не забывай меня. Я всё тебе вернула,
И помни обо мне всегда, при расставанье даже».
Они вместе заплакали и с нежностью простились,
Ти-кан и глазом не моргнул, как дома очутился,
Он осмотрелся, видит, что места все изменились,
Их маленький посёлок в большой город превратился.
И люди были все другие, и его не знали,
Садов, домом и улиц бывший образ не остался,
Лишь горы и ущелья прежний вид не поменяли,
Открылся тотчас старикам он, и один признался:
- «В младенчестве слыхал я, прадеда в семье так звали,
Как вас, но как-то в горы он ушёл, не возвратился,
Уж восемьдесят лет как минуло, его искали,
Но не нашли, видать, уже он в кости превратился».
Ти-кан был удручён и раздосадован известьем.
Хотел было взойти на облачную колесницу,
Вернуться чтоб к жене обратно, но на этом месте
Она вдруг, фениксом став, улетела в небо птицей.
Открыл письмо он и прочёл: «Имеет выбор каждый,
И узы, в Небе фениксом скреплённые, не вечны,
Так прежняя любовь способна кончится однажды,
Вновь не сыскать вершину гор, где духов жизнь беспечна».
Он догадался, что тогда, с женой при расставанье,
Она с ним навсегда, слёзно прощаясь, распростилась,
Взяв посох, удалился в горы он в своих скитаньях,
Молва о его жизнь в странствиях не сохранилась.

Пояснения
1. Персиковое Село – в китайской классический литературе – селение блаженных, страна, где царит равенство, добродетель и покой. Эта страна, расположена у легендарного Персикового источника.
2. Горы Цзоу – имеется в виду гора Цзюлин – Орлиная Вершина, где, по преданию, бывал Будда.
3. На ложе из семи драгоценностей – семь драгоценностей: коралл, янтарь, перламутр, агат, золото с серебром, жемчуг и лазурит.
4. Вершина Фулай – мифическая вершина горы Фулай, населённая духами и плывущая по морю. Иногда отождествляешься с город Фулай в современно китайской провинции Шаньдун.
5. Вершина Пэнлай – имеется в виду вершина священной горы Пэнлай, плавающей в Восточном море. На ней, по преданию, обитали Бессмертные.
6. Лофу – точнее связанные отрогами две горы Ло и Фу – легендарная обитель духов в современной китайской провинции Гуандун.
7.Наньюэ – древнее южное государство, находившееся на территории современного Южного Китая.
8. Супруга царя Вэй – во время своего земного существования фея была женой государя Вэй. Династия Вэй пала в 264 г. году.
9. Совершили взаимные поклоны – один из свадебных обрядов, когда новобрачные как бы представлялись друг другу.
10. Золотая Фея – небожительница, входившая, по преданию, в свиту Повелителя неба. Золотой Дух – также одно из имён Будды.
11. Свидание в Яочи при Чжоу – распространённое в Китае предание о встречи чжоуского вана Му с мифической Хозяйкой Запада Сиванму у Нефритового пруда Яочи на горе Куньлунь.
12. Вестники – во времена Хань синие птицы – в китайских мифах синие птицы – вестники Хозяйки Запада Сиванму; речь идёт о встрече ханьского императора У-ди и Сиванму, которой предшествовало появление синих птиц.
13. Свиданья в Бо-хоу – В новелле китайского писателя Ню Сэн-жу (779 - 847) «Записки о путешествии в Чжоу и Цинь» рассказывается, как автор встретил в поминальном храме ханьской императрицы Бо Тай-хоу саму императрицу и её подруг, знаменитых государынь и красавиц древности. Хозяйка и гости устроили поэтическое состязание, а затем автор провёл ночь с прославленной красавицей Ван Чжао-цзюнь
14. В горах высоких Гаотан – по преданию, в давние времена государь царства Чу делил с феей ложе в горах Гаотан.
15. Встречи феи в Лопу – Фея Би Фэй, дочь легендарного китайского императора Фу-си, по преданию, встречалась с чэньским ваном (князем) Сы в Лопу.
16. Цзян Фэй сняли с себя жемчуг – Цзян Фэй – имя двух речных фей; они повстречали некого Чжэн Цзяо-фу и, сняв с себя жемчуга, подарили ему; но, едва он отошёл прочь, как феи и камни исчезли.
17. Сошлись Лун-юй и Сяо-ши – Сяо Ши славился дивной игрой на свирели, и цзиньский князь Му-гун, очарованный его искусством, отдал ему в жёны свою дочь Лун-юй. Сяо Ши стал обучать её игре на свирели, вдруг к ним слетел Феникс и заслушался их игрой, а потом они все трое улетели на небеса.
18. Цай Луань и Вэнь Сяо супругами так стали – по преданию, Вэнь Сяо повстречал на горе Сишань фею Цайц Луань и взял её в жёны.
19. Лань-сян с Чжан Шо, полюбив друг друга, поженились – в давние времена фея Ду Лань-сян вышла замуж за юношу Чжан Шо; потом она возвратилась на небеса, и Чжан Шо тосковал по жене.
20. Миф о дочери небесного бога Ткачихе, жившей к востоку от Млечного Пути и ткавшей изо дня в день облачные одеяния для небожителей; бог, сжалившись над её одиночеством, выдал дочь за Волопаса, жившего западнее Млечного Пути. Но она, выйдя замуж, перестала ткать, и бог, разгневанный, приказал ей возвратиться и впредь видеться с мужем только единожды в год в седьмой месяц седьмой луны.
21. И Шан Юань сошлась с отроком Фэн Чжи не случайно – В давние времена в Китае некто Фэн Чжи, решив заняться науками, уединился в дальних горах, но фея Шан Юань, и здесь отыскав его, прилетала к нему по ночам.
22. А к Цюнь-юю в храме ночью две красавицы явились - Ли Цюнь-юй сочинил стихи «Царская гробница». Когда в давние времена он, проезжая мимо храма Эрфэй, начертал на стене свои стихи, начинавшиеся словами: «Храм подле царской гробницы…», то вдруг откуда-то явились две красавицы и назначили Цюнь-юю свидание через два года.
23. Свет небожителей трёх гор – три верховных духа, которые, по даосским верованиям, соответствуют нефритовой, высшей и великой чистоте. Каждый из них живёт на одном из небес, откуда они правят вселенной.
24. Пишет хмельной поэт о четырёх страданиях – согласно буддийскому учению, существует четырех страдания, которые претерпевает человек в земном мире: рождение, старость, болезнь, смерть.
25. То-лун – сказочное водяное животное, похожее на крокодила, издаёт громкий крик, отмечая каждую ночную стражу.

Продолжение «Книги просветления» Чжан Бо-дуаня

Стих восьмой
 

Буддист:
Не рафинируйте трех желтых и четырёх духов, если вы ищете общественные травы, это неправда. Инь и ян похожи друг на друга, а два или восемь эквивалентны друг другу. На дне пруда солнце красное и чудовища ушли, на вершине горы луна белая и травы новые. Люди должны знать, что такое настоящий свинец и ртуть, а не обычный песок или ртуть.

Даос:
Не плавь в своей печи «три жёлтых» и «четыре духа»,
Искать травы различные – занятие пустое
Инь с Ян должны нестись как лошади две - ухо в ухо,
Тогда лишь в роде обретают свойство непростое.
Тогда только симпатия их повлечёт друг к другу,
И «два» и «восемь» там соединяются, сроднившись,
И солнце красное со дна Пруда, вверх устремившись,
Поднимется и будет совершать свой ход по кругу.
Когда появится Ян, Инь чудесно исчезает,
А над вершиною горы луна в свете белеет,
Ростки снадобья вверх свои макушки поднимают,
Рождается в нас то, что в жизни нами овладеет.
Поймём мы, истинный свинец и ртуть – не то, что было,
Не водяное серебро, вермиллион, обычный,
Так как от их соития нас светом озарило,
И мир, куда попали мы, от прежнего отличный.

Конфуцианец:

Когда я выписывал на полоске бумаги иероглифы этого стиха-слогана, то меня вдруг охватило отчаянье. Я усомнился в том, что что-то понимаю из написанного. Я сел на коврик в позу лотоса и долго всматривался в этот стих, но от этого он понятнее не становился. Тогда я вскочил с места и стал кружиться, как в тот первый раз, когда мне открылась Небесная ось. Но в этот раз я уже контролировал свои действия и не доводил себя до полного изнеможения. Когда я увидел над собой уходящий в небо конус Небесной оси и почувствовал лёгкое головокружение в голове, то тут же прекратил вращения, сел на коврик и закрыл глаза. Когда же я их открыл, то увидел, что передо мной сидел старый даос, держащий в руках нефритовую шкатулку и веер. Я сразу понял кто он, так как неоднократно видел его образ на свитках с даосскими описаниями эликсира бессмертия, вернее, изображение этого старейшего святого из семейства восьми Бессмертных ;; (ба сянь). Это был Чжунли Цюань, родившийся ещё в эпоху Хань две тысячи лет тому назад. В молодости он был прославенным полководцем, потерпевшем поражение, и именно поэтому удалился в горы, нашёл там эту нефритовую шкатулку с наставлениями о том, как стать бессмертными, и занялся внутренней алхимией. Его веер обладал способностью возвращать жизнь мёртвым. Увидев его, я поклонился и сказал:
- А я знаю, кто вы. Мне удалось из определённых источников узнать о вашей необычной и замечательной жизни. Я также знаю, что вы – истинный Бессмертный и можете творить потрясающие чудеса. Я также слышал, что ваши знания превосходят знания всех других даосов и Бессмертных.
Даос посмотрел на меня ласковым взглядом со скрытой благодарностью за приятный отзыв, высказанный мной о его личностных качествах, и спросил меня, что бы я хотел узнать.
Я показал ему на иероглифы ;; (сань хуан) «три жёлтых» и попросил объяснить, что они означают, а также указал на другие непонятные мне символы, которые встречаются в тексте.
Даос прочитал стих-слоган на стене и сказал:
- Три жёлтых» - это три вещества. В этом китайском названии есть слово «жёлтый», которое их всех объединяет, но это разные компоненты объединённой пневмы, хотя они и обозначают такие минералы, как реальгар - один из самых красивых минералов - мышьяк, другими словами, пыль пещеры, шахтная пыль. Это и есть ;; (сюн хуан) - «мужская желтизна». И ещё  ;; (цы хуан) – это «женская желтизна» - аурипигмент – золотой минерал и сера ;; (лю хуань). Этими словами обычно называют потную испарину мужчин и женщин, выступивший на их телах после любовного соития. Даосы, чтобы непосвящённые не совсем поняли, о чём идёт речь, дают имена тех или других минералов тем пневмам, которые используют для нагревания «Земляного Котла» такого же золотистого цвета. Однако, этот минерал изредка используется в алхимии – маги сознательно идут на работу с токсичным веществом, хотя экстрасенсы не рекомендуют использовать кристаллы в качестве амулета или талисмана, хранить их дома и тем более держать при себе. К тому же никаких магических свойств у содержащей мышьяк руды выявлено не было. Было установлено, что при регулярных малых дозах приема внутрь его повышается вероятность сопротивления организма к большим дозам яда (например, при попытке отравления). И сера ;; (лю хуан) - «текучая желтизна» - химический элемент, жизненно необходимый растениям. Но даос не должен заниматься внешней профанической алхимией. Истинные ингредиенты «снадобья бессмертия» - не внешние вещества, а энергии пневм тела. Этими словами обозначают особые свойства некоторых разновидностей пневмы, производимой человеческим организмом. Эти пневмы хоть и имеют золотистый оттенок, но принадлежат к пневма Инь, так как вырабатываются земными «жёлтыми» душами ; «по»! «Мужскую желтизну» можно получить, если настроить душу на возвышенные чувства благородства и снисхождения, а «женскую желтизна» получается от зависти и чувства мести, «текучая желтизна» вырабатывается от чувств влечения и симпатии. Так души ; «по» тоже могут участвовать в выплавке пилюли бессмертия, если их разумно использовать в нужном направлении, но они всего лишь создают фон, благоприятно влияющий на весь процесс соединения главных пневм, которыми являются «Четыре духа».
«Четыре духа» ;; (сы шэнь) - это четыре ингредиента внешней алхимией: свинец ; (цянь), серебро ; (инь), киноварь и вермиллион ;; (дань ша) и ртуть ; (хун). Но заниматься внешней алхимией вредно для здоровья. Внешняя алхимия нисколько не продляет человеческую жизнь. Вам нужно разобраться в том, что эти названия представляют собой во внутренней алхимии, и как происходит их взаимодействие в пневменных потоках. Поиск продлевающих жизнь лекарственных трав - ещё более пустое занятие, так как во внешней алхимии растительные «малые эликсиры» стоят даже ниже минеральных снадобий и металлов. Настоящий эликсир внутренней алхимии даос получает от соития энергий инь и ян, ингредиентов «родственных видов» ;; (тун лей), которые притягиваются друг к другу любовью или страстью. Эликсир получается, когда смешение инь-ян входит в соотношение двух и восьми унций инь и ян, из чего получается фунт экстракта. И это всё происходит в определённой части человеческого тела на «Дне пучины». «Дном пучины» называют центр Цветочного Пруда ;; (хуа чи). Это - один из центров тела, который также имеет называние Нефритовый пруд, где некое Пламенеющее Солнце встаёт из пучин, как светило в образе изначального ян. Для создания тела Бессмертного, нужны две энергии, но само тело образуется только из одной чистейшей и изначальной энергии ян, которая превращает тело в золото. При этом, дух ; (шэнь) в этом теле играет роль чистейшей и тончайшей янной энергии, опускающейся вниз в сферу так называемой «воды», где властвует иньная триграмма «земля» (кунь), и производит из воды возгорающуюся изначальную энергию ян. В стихе говорится о Горной вершине ;; (шань тоу) – что есть гора Куньлунь ;;;  (кунь лунь шань) – символ обозначения мозга или точки на макушке головы, через которую рождающееся тело бессмертного даоса и покидает ненужное ему уже прежнее тело. Даосы «Белым лекарством луны» ;;; (юэ байяо) называют «пневму золота» или, другими словами, – «золотую металлическую энергию» ;; (цзинь ци), то есть иньную энергию в значении триграммы «огонь» (ли), что при соединении двух пневм приводит к взращиванию ростка снадобья ;; (мяо синь), зачатка зародыша Бессмертного.
Я поблагодарил святого даоса за разъяснения, пытаясь понять содержание текста. Кое-что из его объяснений уже складывалось в моей голове в общий взаимодействующий процесс, но всё же оставались неясности в самом принципе – как это должно было работать.
Я попытался его спросит, но он протянул ко мне руку с поднятой ладонью вверх, как бы останавливая мою попытку расспросов, и сказал:
- Я вижу, что вы человек серьёзный и вдумчивый, поэтому я и принёс с собой шкатулку с наставлениями, как стать Бессмертным. Могу оставить её вам, чтобы больше у вас не возникало вопросов. Когда вы разберётесь во всех тонкостях внутренней алхимии, шкатулка сама собой исчезнет и вернётся ко мне. Так что за неё не беспокойтесь. Никто её не украдёт, её сможете видеть только вы.
Я с глубоким поклоном поблагодарил его за оказываемую помочь, но тут же обратился к нему ещё с одним вопросом, не может ли он оставить мне свой веер, способный возвращать жизнь умершим.
Даос улыбнулся и сказал:
- На первое время вам пока хватит одной моей шкатулки, чтобы получать знания. А когда вы обретёте эти знания, то сможете сами изготовить такой веер.
После этих слов он исчез. А я погрузился в изучение древних свитков, лежащих в нефритовой шкатулке. За этим занятием я провел весь день и даже заснул от усталости. Когда же я проснулся, то шкатулки со мной уже не было. Но как только мне нужно было ознакомится с каким-либо либо древним свитком, то я в падал в состояние изменённое сознания, и передо мной возникала шкатулка Чжунли Цюаня, и я в ней находил ту или иную рукопись или книгу, с которой хотел ознакомиться. Мне кажется, что такими сокровищами обладал ещё только один Бессмертный даос по прозвищу Мудрец Охватывающий Пустоту - Бао Пу-цзы. Он как-то сказал мне: «Священные книги и тексты имеются на каждой славной горе из числа пяти пиков, но они сокрыты в глубине пещер каменных покоев. Даосы, которым предназначено обрести их, входят в горы, пребывая в состоянии созерцательного сосредоточения мысли. И тогда горные божества открывают для них тайны горы, и даосы получают возможность найти те книги. Но для того, чтобы подняться на такую гору, мудрец должен добиться такого просветления, когда всё неясное становится ему ясным, а всё непознанное – познанным».

Стих девятый
 

Буддист:
Сущность инь в ян не является жесткой, а единоличное культивирование одной вещи стало хрупким. Это не путь деяния, но это безумие - есть и пить. Когда же мы увидим спуск дракона и тигра? Я советую вам быть бедным в своей жизни и вернуться к своему первоисточнику - королю выздоровления.

Даос:
Не крепко семя Инь, когда оно внутри Ян зреет,
Когда следят лишь за одним, другое погибает.
Когда одну вещь совершенствуют, она слабеет,
И тело утомляется, Путь-Дао пропадает.
Питаться пневмой и вкушать зарю – одно безумье,
Ведь мир отнюдь не ищет ни свинца, ни ртути, скрытных,
Как встречу тигра и дракона увидать в раздумье,
И множество вещей, обычной памятью забытых.
Хочу, чтоб до конца подробности даос воспринял
О месте тел рожденья и к основам возвратился,
Снадобий царь – тот, кто руками чьё рожденье принял,
Узрел кто корень, что в росток, живущий, превратился.

Конфуцианец:
На следующий день, повесив новый стих-слоган на стене, я долгое время не мог сосредоточиться на медитации. Утреннее «янное» время очень короткое, всего лишь до полудня, так как с полночи мы половину его проводим во сне, поэтому всегда важно утром определить, чем нужно заниматься, чтобы деятельность была эффективной: делать ли физическую зарядку или погрузиться в мыслительную медитацию? Что предпочесть: физический или умственный вид деятельности?
В стихах говорилось, что нужно одновременно совершенствовать две вещи: природу и жизненность - «природную сущность и судьбу» - ;;;; (син мин шуан сю), а это значит, что нужно держаться концепции природы человека, как дарованной Небом сущности, на основе которой из пневмы-ци энергии формируется вторичная природа – «природа телесного склада» ;;;; (ци чжи чжи син). Первую - «природную сущность жизненности» - даос питает, вторую - «природу телесного склада» - он преодолевает. А это значит, что вначале нужно настроиться на свой путь, а уже потом по нему идти. Вначале нужно отдаваться мыслительной медитации, а уже потом физически осуществлять то, что осмыслено. С «природой телесного склада» тесно связано понятие жизненности, то есть это не «веление Неба» и не даруемая им сущность в виде «судьбы», как говорят конфуцианцы, а это не связанные с мышлением и вообще с психической деятельностью жизненные процессы. Человеку ничто Небо не даёт, всё он получает сам своими усилиями, и этим самым формирует свою судьбу. Из этого получается, что вначале – мысль, а потом - деятельность. И это вполне логично, потому что нам нужно знать, что мы в своей жизни делаем для того, чтобы добиться успеха и получить какие-то знания.
Сама природа ; «син» связана с мыслительной и духовной деятельностью (которая и формирует янную сторону души человека - ; (шэнь), а также с бессознательной энергетической стороной человеческого существа – ; «мин». Но природа и судьба (син и мин), являясь вначале пневменными формами энергии ци, превращаются в форму бытия духовного принципа, такую как разумность-понимание ; (ли), которая и создаёт свою судьбу  ; «мин».
Так «жизненность» ; (мин) уже не преодолевается, а совершенствуется подобно природе, переставая быть «природой телесного склада», и меняет судьбу человека, приводит даоса к бессмертию. Поэтому «природа» ; (син) называется ещё «изначальным духом» ;; (юань шэнь), а «жизненность» - «изначальной пневмой» ;; (юань ци), то есть «изначальной энергии». Эти две формы пневмы формируются вместе, одна - в голове, другая – в среднем киноварном поле.
Дух (природа) обозначается триграммой «огонь» (ли), имея внешние черты – сильные (ян), а внутренние – слабые (инь), как написано в начале стиха-слогана. Символ жизненности – это триграмма «вода» с противоположной символикой. В данном случае ли выступает как янная триграмма, а кань – как иньная.
Как принято у даосов, син и мин совершенствуются путём созерцания и дыхательных упражнений, а также гимнастикой, что успокаивает ум и умеряет страсти, а тренировка жизненности создаёт внутри даоса бессмертный зародыш. Даос, при этом, стремится к обретению «Недеяния» (у вэй) и интуитивному постижению Дао при  совершенствовании природы, что способствует его физическому и духовному продлению жизни.
После такого умозаключения я встал и приступил к исполнению физических упражнений – к моей собственной гимнастике, под названием «Небесная походка Юя», и метанию дротиков в мишень. Мои подопечные Синий Дракон и Белый Тигр опять вступили в ожесточённую борьбу. Но делая эти упражнения, я никак не мог сконцентрироваться на Небесной оси. Вместо этого мне лезли в голову такие мысли:
«Если природа связана с сущностью инь внутри ян и со стихией «дерева», то она должна обладать мягким подвижным характером и быть нетвёрдой. У даоса должно происходить совершенствование жизненности за счёт укрепления природы, и тогда совершенствование природы упрочняет жизненность. Не важно, чем я буду занимать, потому что одно влияет на другое, и это другое опять возвращается, к тому, с чего я начал. Если попадаешь в какую-то сферу, но эта сфера смыкается, и ты становишься её пленником. Для того чтобы быть поистине свободным нужно постоянно стремиться к новому, не повторять старое и уже всеми заученное, нужно во всём находить своё новое, ещё никем не открытое. Поэтому многие топчутся на одном месте и никак не могут достичь бессмертия. Те, которые занимаются внешней алхимией и ищут тайны бессмертия во внешних вещах, в свинце и ртути, как и в даосских упражнениях, взятых в отрыве от создания нового бессмертного тела и совершенствования духа, ничего не добиваются кроме, разве что, продления жизни. Они все идут лёгким путём, потому что путь внутренней алхимии для них труден, в нём невозможно добиться быстрого успеха без основательного изучения многих тонкостей этого сложного искусства обретения бессмертия. В нём образ «места рождения» и «обращение к корню» связан с традиционным даосским образом младенца в лоне матери или новорождённого с критикой даосских методов сексуальной практики. Даосы в своей практике призывают уподобиться ребёнку - «возвратиться к корню», что означает возвращение к единству с Дао для творения из его глубин новой бессмертной совершенной жизни. Обретение бессмертного зародыша получается от взаимодействия инь ци и ян ци (тигра и дракона, свинца и ртути. Человек имеет в своём теле всё нужное для достижения бессмертия, вся полноту мужских и женских, янных и иньных энергий, и ему незачем иметь ещё какие-то вещественные дополнения извне. Потому нужно стать во всём самодостаточным, чтобы в себе самом родить себя же самого, но уже в иной ипостаси, такой акт и равнозначен само-превращению в божество. Но это не означает, что я не должен взаимодействовать в мире с женщинами. Наоборот, я должен буду черпать от них иньную пневму, которая постоянно будет во мне тратиться из-за преобладания во мне моей собственной янной пневмы. Мужчина не может обходиться без женщины, так же как и женщина без мужчины. От противоборства мужского и женского начал и рождается в мире всё движение, это и ест сама энергия в её чистом виде. Но даос не должен концентрироваться на получении энергии лишь от соития с женщиной, иначе это его отвлечёт от цели постижения Дао и может привести в большой беде.
Я полностью успокоил своё сознание и погрузился в глубокую медитацию, во время которой увидел шкатулку даоса Чжунли Цюаня. Я вынул из неё свиток «Канона сил ян-инь» ;;;; (ян инь ли дянь) и прочёл такие строки: «Проникая в Изначальное Одно ;; (юань и), обретаешь Изначальную пневму ;; (юань ци) – тончайшую недифференцированную энергетическую субстанцию, образующую субстрат всего сущего, из которого формируется два рода проявления сил ян и инь небесного и земного происхождения, из которых проявляется Великое Начало всех вещей и возвращается к нему. Великое начало – это ступень развёртывания изначальной пневмы, означающее первое проявление оформленной телесности. Оно, как мастер, то творит хаос, то обуздывает своим духовным механизмом ; ; (линь цзи), который считается стержнем и пружиной всего сущего, и который вдыхает и выдыхает четыре вида пневмы, покоит и затопляет всё своим всеобщим безмолвием. В спокойствии оно раскрывается, и в ясности своей всё лелеет».
И я ещё раз пришёл к мысли, что мне необходимо обрести этот самый стержень, пружину, при помощи которой я смог бы обратиться к корню и возвратиться к Великому Началу, овладев тайнами древних знаний и мастерством, позволяющем мне творить чудеса.

Стих десятый
 

Буддист:
Ищите истинное ведение всем сердцем, и не позволяйте времени проходить легко. Но земной дух улавливает пурпурную ртуть, а небесная душа управляет водянистым золотом. Можно сказать, что Дао высоко, дракон и тигр покорены, а добродетель дорога призракам и богам. Я знал, что долголетие - это то же самое, что небо и земля, и нет причин для беспокойства.

Даос:
Те, кто желают истинный свинец найти, не станут
Растрачивать свои дни, лёгкого пути не ищут,
Земные души по пусть гонятся за своей пищей,
Небесные хунь души водяной металл пусть тянут.
Земные души по ведь киноварной ртутью сыты,
Небесные хунь водяное золото получат.
Дракон и тигр тогда от глаз наших будут сокрыты,
Перед Дао-Путём как все распавшиеся тучи.
А духи, демоны восславят дэ-блага весомость,
Тогда лишь обретём мы свою вечность в долголетье,
Не будет в нас смущенья ни в какое лихолетье,
Мы обретём Земли и Неба духа отрешённость.

Конфуцианец:
Когда на следующий день я написал на бумаге иероглифы этого стиха-слогана, то мои мысли вернулись к предыдущему стиху прошедшего дня, когда я пришёл в мыслях к выводу, что мужчина без женщины теряет мужественность, только женщина может сделать мужчину мужчиной, как бы затачивая у меча края и делая его острым. По своей природе мужчина стремится к небесному, но делать это он может только в земном окружении, где доминирует жизненность. Именно женщины, состоящие их пневмы Инь, и наделяют мужчину энергией Ян, о чём и говорится в этом стихе. Без общения с женщиной невозможно стать мужчиной. Вначале нужно быть Землёй, чтоб стать Небом. Вначале стиха говорится, что истинный свинец ;; (чжэнь цянь) – название отрицательной пневмы. Вся суть состоит в том, что речь идёт вообще не о металле, а об энергии тела.
Семь земных душ, которые издревле даосы называли душами ; «по», являли собой жизненность и представляли собой животную, бессознательную сторону человеческой жизни, опирающуюся только на энергию инь, которая присутствует в человеческом теле. Они являлись как бы Землёй микрокосма. Поэтому женщины, в отличие от мужчин, всегда обладали повышенной жизненностью в силу нахождения в них большего количества энергии инь, по сравнению с ян. Поэтому женщины всегда были хитрее, изворотливее и в жизненном плане умнее мужчин в силу своей приспосабливаемости в жизни.
Три небесные души ; «хунь» относились к разумной и сознательной стороне человеческой жизни, так как являли собой чистую энергию ян в человеческом теле. Они являлись как бы Небом микрокосма. По своему наполнению в теле, как средоточию отрицательных и положительных энергий, эти силы сравнивались с символами свинца и ртути.
Смысл стиха состоит в том, что даос внутренней алхимии должен смешением и переплавкой добиться соединения иньных и янных энергий. Такое случается, когда иньные души «по» схватывают киноварную ртуть из энергии ян ци. Небесные души же, состоящие из энергии ян ци проявляют себя сильнее в единении с «водяным свинцом», то есть с энергией инь ци, где «водяной» компонент указывает на иньное свойство свинца. Такая плавка заканчивается образованием эликсира бессмертного зародыша, и приводит к обретению бессмертия.
Для того, чтобы стать бессмертным мужчиной, нужно обладать чистым мужским ян.
Ещё в тексте стиха слогана присутствуют два понятия – Тигр и Дракон, они являются символами олицетворения энергий инь и ян, также как и свинец и ртуть. Когда они в даосе соединяются вместе, то он обретает долговечность и бессмертное существование, так как входит в единение с вечностью Дао Вселенной, где наличествует Земля и Небо. Это ещё раз доказывает, что без биполярности не может существовать движения.
После этой трансформации человек обретает отрешённость духа. Во время отрешенности духа сознание человека полностью опустошается, и тогда он начинает слышать голоса, льющиеся из глубин мироздания. Ещё Чжуан-цзы об этом явлении говорил так «Десять тысяч разных голосов! Кто же это такой, кто заставляет их звучать такими, какими они есть, и говорить по своей воле? Веселье и гнев, печаль и радость, надежды и сожаления, перемены и неизменность, благородные замыслы и постыдные поступки – как музыка, исторгающаяся из пустоты, как грибы, вырастающие из испарений, как день и ночь, сменяющие друг друга. И неведомо откуда они? Но довольно! Не там ли его исток, откуда этот рассвет и закат»?
И тут я понял, что я, наконец-то проник в Изначальное Одно ;; (юань и), в это Единое Информационное Поле, о котором знают все учёные, и которое древние даосы называли Небесной Сокровищницей, где таится вся мудрость мира. Наконец-то после тога, как я освоим мастерство визуализации, передо мной открылись двери в сокровенную библиотеку памяти всего человечества. Я не только стал видеть невидимое, но и начал слышать неслышимое. Во мне открылся этот мой внутренний мир, о котором ещё в пятьдесят четвёртой главе трактата «Дао дэ-цзин» сказано: «Созерцай себя. Даос глазами видит глаза, ушами слышит уши, сердцем внемлет сердцу». Это есть то, о чём Чжуан-цзы говорил: В рассуждении есть нечто незамечаемое». И это незамечаемое передо мной открылось, и передо мной распахнулась «Вся тьма вещей – словно распластанная сеть, и нигде не найти начала». Это – то, что скрыто от нашего сознания. Об этом говорил Чжуан-цзы, когда высказывал свою мысль: «Всякое знание держится чем-то крайне неопределённым». Ведь он имел в виду бесполезность слов, произнося фразу: «Слова велики и бесполезны», говоря о том, что Дао, проявляя себя, уже не Дао. А слова, становясь логически выведенными суждениями, не достигают правды «немыслимого».
И тут передо мной открылось нечто Немыслимое. Я как бы опять проник в самого себя и увидел свой мир изнутри. Я узрел свою потаённую сферу, где происходила тайная работа моей мысли. Передо мной открылись три энергетических центра, уходящие вверх в Небеса. В первом киноварном поле стоял треножник на огне, раздуваемом моим внутреннем дыханием, и вокруг него стояли даосы и наблюдали за тем, как горит мой внутренний огонь и подкладывали в огонь сухие дрова. А чуть выше, во втором киноварном поле в чане варилось моё внутренне зелье, некий сгусток бессмертного эликсира, и рядом тоже стояли бессмертные даосы и помешивали золотым черпаком содержимое этого чана, и подливали в него воду. Пар из этого котла золотой струйкой устремлялся в третье киноварное поле, и там стояли небесные даосы и следили за чистотой этого испарения, которое преображалось в мысли. Но мысли эти не были выражены словами, потому что, как говорил Чжуан-цзы: «Ловушка нужна для ловли зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку. Слова нужны для выражения идеи. Постигнув идею, забывают про слова». Там все мои мысли были проникнуты мыслями древних мудрецов, поэтому они выражали немыслимое. Именно об этом упоминал Чжуан-цзы в своём высказывании: «Где же найти мне забывающего про слова человека, чтобы с ним говорить»? Я слышал всё, о чём говорили мудрецы-даосы, и сам говорил с ними, но никаких слов я не слышал, хотя понимал их мысли и выражал им мысли свои. В этот момент я находился внутри  самого Дао. Это было именно то состояние моего сознания, о котором в восьмом веке в даосском трактате «Гуань Инь-цзы» говорилось: «Без присутствия Дао нельзя говорить, но о чём нельзя говорить – это Дао». Только так можно видеть невидимое и слышать неслышимое, когда не нужно никаких видений и никаких слов. Ведь об этом и говорил комментатор Чжуан-цзы даос Люй ***-цин: «Нет места, где не было Дао, и не бывает слов без Дао». Когда слово ещё не рождено, мысль человека является совершенной. После же своего рождения, слово теряет всякий смысл, всё немыслимое перестаёт быть мыслимым. И тут я понял, что мне не нужно никакое учение. Сама жизнь и есть отличное учение. Поэтому нужно учиться постигать саму жизнь. Ведь как говорят древние мудрецы: «Бытие Дао всегда остаётся за пределами сказанного, в этом и есть сила безмолвия, творящее слово и оставляющее после себя цепочку слов, анонимный голос «Флейты Неба», Сокровенный Вселенский Ветер, который возбуждает всё многоголосье мира, не существует вне его, но и не сводим к отдельным голосам». И ещё говорят: «Ни словом, ни молчанием не выразить предела вещей». Как сказал в тринадцатом веке учёный монах Умэнь, поясняя смысл чаньского (дзэнского) изречения «Обыкновенный ум – это и есть Дао»:

Весной сотни цветов,
Осенью луна.
Летом прохладный ветер,
Зимой снега.
Если не будешь ум зря утруждать пустяками,
Всякое время станет прекрасной порой.

Стих одиннадцатый
 

Буддист:
Желтые бутоны и белый снег несложно найти, и те, кто их достигает, должны обладать глубокой добродетелью. Четыре знака и пять элементов - это все земля, а три элемента и восемь триграмм не отделены от неё. Людям трудно познать духовную природу, и никакой дьявол не может вторгнуться в неё. Я хочу оставить в мире тайны, но пока не нашел свою вторую половинку.

Даос:
«Жёлтый бутон» и «белый снег» отыскивать несложно,
Но нужно это делать в соответствии дэ-блага,
Чья глубина в нас всех должна таиться непреложно,
Благодаря чему в нас крепки разум и отвага.
Четыре образа, стихий пять – земли основанье,
Восемь триграмм и три начала знак «жэнь» составляют,
Узнать же людям трудно все те преобразованья,
Где свойств одушевлённых окончанье наступает.
Когда покончено всё с мраком Инь, нет посягательств
Злых духов. Не для непосвящённых – сложная наука,
Даю вам наставление всем в ходе обстоятельств,
Никто из окружающих в них не поймёт ни звука.

Конфуцианец:
С этого времени я отчётливо стал слышать звуки – голоса, доносящиеся из пустоты.
Третью ночь подряд мне снилась красавица, которая пыталась мне что-то сказать. Своим обликом она походила на ту бессмертную красавицу Хэ Сянь-гу, которая спасла меня от смерти после того, как меня втянула в своё коловращение Небесная ось.
Когда я выписывал иероглифами на бумаге этот стих-слоган, все мои мысли возвращались к ней. Я пытался вспомнить, что она говорила мне во сне, а говорила она мне что-то очень важное, относящееся к пестованию жизненности и выплавлению бессмертного зародыша. Она передавала мне какие-то секреты об изготовлении эликсира бессмертия. Я напрягал память, чтобы вспомнить подробности нашего разговора, и вспомнил ещё один секрет бессметных, который тогда забыл, но, каким-то чудом, он отпечатался подспудно в моей памяти. Да, она упоминала о «Жёлтом ростке» ;; (хуан я) и «Белом снеге» ;; (бай сюэ). Но в связи с чём она мне это говорила? И тут я всё вспомнил. Вероятно, когда приходит время, то нужные воспоминания знаний сами проявляются в памяти, Она говорила о секрете отсутствия преграды между образом ; ли и сущностью ; ши. В мире вещи и идеи всегда тесно связаны меж собой. Созерцая вещи, я представлял идею, которую заключала в себе эта вещь, а созерцая идею, я явственно видел эту вещь. В этом и заключался весь секрет визуализации. Если человек овладевал секретами визуализации, то он мог творить из ничего предметы, и сам принимать любой образ, который ему нравился. Он как бы стирал преграды между образом и сущностью. И это ему давалось легко, если он овладевал способностью управлять энергиями в самом себе. Ведь «Жёлтый росток» ;; (хуан я) являлся одним из ингредиентов эликсира бессмертия, который возникал в результате взаимодействия иньной энергии ци и янной энергии в её аспекте «незрелости», что обозначалось триграммами «огонь» и «вода» (ли и кань). По идее становления все превращения получались от взаимодействия огня и воды когда происходит процесс созревания. В этом процессе «Белый снег» ;; (бай сюэ), называемый также Сладкой росой есть результат соединения зрелых инь ци и ян ци энергий, обозначаемый триграммами «небо» и «земля» (цянь и кунь). Энергии Жёлтого ростка незрелы. Поэтому он, являясь носителем отрицательного потенциала (инь), стаёт истинным «свинцом» - зрелой  энергией Инь. А энергии Белого снега зрелы, поэтому несут в себе положительный заряд энергии Ян, становясь «Истинной ртутью». При соединении истинного «свинца» и «ртути» рождается бессмертный зародыш.
Так оно и есть, она говорила мне именно об этом. И ещё она упоминала, что таким же путём происходит превращение всех возникающих от нашей воли вещей. Это и есть успех внутреннего алхимического превращения. Когда сталкиваются две противоположные силы, то порождается нечто новое. Так Небесная Сокровищница творит все вещи в природе.
И ещё она упоминала о пути, ведущем к успеху во внутренне-алхимическом превращении: это – следование должному учению, тому, что открывает истину о четырех образа и пяти стихиях. Но прежде нужно знать, что образ ; ли и сущность ; ши не имеют между собой преград, и если человек стремится овладеть гармонией существования и уничтожения, то он способен преодолеть сопротивления и следовать через десять врат превращений образа и сущности.
Для этого нужно уяснить следующее: что образ ; ли полностью вмещает в себя в себя сущность ; ши. Так как природа образа ли, могущая охватить всё, не делится на части. А всеохватывающие сущности ши разделяются и отличаются друг от друга, в каждой сущности ши целиком и полностью вмещён образ ли, и он вмещён не раздельно, потому что истинное не способно делиться. Так каждая маленькая пылинка, содержит в себе беспредельный истинный образ, но при этом не может быть полной и завершённой.
Это и есть Первые врата вхождения в искусство превращения. При этом нужно помнить, что эти «Четыре образа» ;; (сы сян) – это те четыре знакомые мне триграммы: «небо» (зрелое ян - тай ян или лао ян), «земля» (зрелое инь - тай инь или лао инь), «огонь» (молодое ян - шао ян) и «вода» (молодое инь - шао инь) и соответствующие им стороны света – Юг, Север, Восток, Запад из системы Фу-си, где царит прежде-небесный порядок.
Во Вторых воротах сущность ; ши полностью вмещено в образ ли, так как могущие охватить все сущности ши разделяются, а всеохватывающий образ ли неделим. В этих делящихся сущностях ши содержатся неделимые образы ли, Поэтому образ ли тождественен сущности ши целиком и не разделен от него. И всем, чем я оперирую, находятся во мне.
Но стихии – это, кроме меня самого, - Земля и ещё Огонь, Вода, Дерево, Металл (Золото). Их числовые обозначения в китайской нумерологии: 8,7, 6, 9. Но если среди четырёх образов и стихий нет стихии «Земля», то есть меня, с соответствующей ей символикой, то никакие миро-созидающие превращения невозможны, так как Земля, то есть я, содержит в себе оба вида пневмы-ци энергии, и ей, то есть мне, поэтому причастны все стихии. Это и есть Третьи ворота моего вхождения в превращение, где происходит становление сущности ши, в зависимости от образа ли. Ведь сущности ; ши, которые не имеют конкретной оформленности, должны обрести становление и существование лишь в зависимости от истинного образа ли. А поскольку всё возникает через причинность и не имеет собственной природы, то всякая сущность ши появляется из не имеющего своей природы образа ли. Подобно тому, как волны существуют и оформляются водой. Поэтому они зависимы. В Небесной Сокровищнице они так понимаются и мыслятся.
Чтобы лучше это понять, нам нужно пройти через Четвёртые врата, чтобы уяснить, как сущность ; ши может проявлять образ ли. Для этого нужно знать, что посредством сущности ши выдвигается ли, но если сущность ; ши иллюзорна, то образ ли истинен. А поскольку сущность ши иллюзорно, то образ ли во всех сущностях ши выпячивается и проявляется подобно тому, как волна от волны слабеет и вода обнаруживает себя, тогда и узнаёшь, что в этом и есть Дао. Точно также мыслится и образ ; ли.
Поэтому всё в этом мире скреплено Тремя началами. Ведь недаром она, то есть та девушка, говорила ещё мне о трёх началах. А «Три начала» ;; (сань юань) – это же то, что и «трое творящих» или «три дара» ;; (сань цай), то есть космическая Триада традиционной китайской философии: Небо, Земля и Человек. Чтобы понять, как в этих Трёх началах посредством образа ; ли исчерпывается сущность ; ши, нужно пройти через Пятые врата, в которых утверждается, что поскольку сущность ши выдвигает образ ли, то это приводит к тому, что явления сущности ; ши исчерпываются и остаётся единственный истинный образ ; (ли). Помимо образа ли невозможно существование одной сущности ши. Подобно тому, как вода уничтожает волны, волны не могут не исчерпываться. А если так, то вода существует через исчерпывающиеся и разрушающиеся волны. Этими волнами и является Человек, который возникает между Землёй и Небом.
Чтобы это уяснить, нужно пройти через Шестые ворота. Ведь каждый член творящей триады также имеет три источника. Для Неба это - Солнце, Луна и звёзды - «три света» - ;; (сань гуан). Для Земли это - вода, огонь, земля – «три насущных» - ;; (сань яо). Для Человека это – семя (эссенция, сущность), пневма и дух - «три вещи» ;; (сань у). А знак ; жэнь – это девятый знак десятеричной системы циклических знаков. Поэтому сущность ; ши может скрывать образ ; ли. И Шестые врата утверждают, что истинный образ ли, следуя причинности, устанавливается. Многочисленные дхармы сущности ; ши поступают таким же образом. Дхармы сущности ; (ши) «переступают» образ ; ли, тогда ; ши проявляется, а ; ли скрыто. Подобно тому,  как вода создаёт волны, которые при движении проявляются, а в покое скрываются, Канон сутры «Хуаянь цзин» гласит: «Дхармы, как таковые, движутся и превращаются в пять Дао – это называется рождением всего. Поэтому, когда всё рождается, то дхармы, как таковые, не проявляются».
Поэтому она говорила о нумерологическом обозначении стихии «вода», как о начале, с которого ведётся счёт цикла стихий и, соответственно, триграмм, и подчёркивала важность двух стихий: «земли» и «воды». И этим самым она говорила о себе, хотя она и жила на небе, но в себе сохраняла свою женскую сущность инь.
И чтобы проникнуть в суть этого, нужно пройти через Седьмые врата, где утверждается, что истинное ; ли и есть ; ши. Так как всё, что является истинным ; ли, не должно быть за пределами ши. Поэтому дхарма не имеет собственного принципа, и ; ши должны зависеть от ; ли, в силу того, что иллюзорны и не имеют телесности. Когда это ; ли поднимается до телесности, только тогда ; ши становится истинным ; ли. Подобно тому, как вода – это вода. Когда нет движения, волны не проявляются. Вода мыслится как волны.
Поэтому и я, как начинающий даос, в своём внешнем и явленном виде должен следовать стихии Воды (инь). И мне нужно приобретать женские качества, в то время как внутри меня в результате соединения двух пневм при посредстве ; «свахи» – стихии «земли» (меня самого) – будет рождаться и созревать мой бессмертный зародыш, моё новое тело даоса, состоящее из одной пневмы Ян, тело неуязвимое, чуждое всякого мрака.
Чтобы это понять, нужно пройти через Восьмые врата. Поскольку в них утверждается, что дхармы сущности ши и есть образ ли. Истинно, что возникшие через причинность дхармы ши должны не иметь собственной природы, а если не имеют собственной природы, то, лишь поднявшись до телесности, становятся истинными. Всё рождённое таково. Оно неуничтожимо. Подобно тому, как волны в движении поднимаются до оформленности и не отличаются от воды.
И то, что она мне сказала, является большой тайной, и даже в этом стихе говорится, что сообщаемое является тайным наставлением ;; (би цзюэ) и не подлежит разглашению. Потому что не каждый человек понимает, что истинно, а что ложно, так как только всё совершенное становится истинным, а ложное остаётся во мраке своей неспособности осуществиться. Это и есть Девятые врата, где утверждается, что истинное ли – это не ши. Ведь истинно, что содержащее ; ши не есть само ; ши. Так как истинное и ложное отличаются, реальное не есть иллюзорное. То, на что опираются, не может само опираться. Подобно тому, как вода, которая является волной, не является волной. Благодаря движению она проявляется и отличается.
Поэтому окружающий нас мир настолько сложен, что для того, чтобы его понять, нужно отстраниться от этого мира, и посмотреть на него как бы со стороны. И для этого нужно войти через Десятые врата, чтобы понять, что дхарма сущности ; ши не является образом ; ли. Можно, конечно, представить этот мир в виде сверхтекучего вакуума, или некой сверхтекучей жидкости со всеми её характеристиками, такими как вязкость, плотность, поверхностное натяжение, пронизанное колеблющимися струнами и управляемое суперсимметрией. Но это всегда будет лишь предположение того, что может являться не тем, что есть, на самом деле. Со временем представление о мире учёных постоянно меняются, но нельзя не согласиться с тем, что утверждали в древности мудрецы, что сущность ; ши, содержащее целостное ; ли, постоянно отличается от природ ; ли. То, что может опираться, не является тем, на что опираются. Поэтому поднимающееся до формы  целостное ; ли походит на ; ши. Подобно тому, как волны всей воды не являются водой, так как при движении не проявляется сущность воды. Смысл принципов этих Десяти врат тождествен, исходит из одной причины. Если ; ли наблюдается в ; ши, то имеется установление и разрушение, сближение и отдаление. Когда ; ши наблюдается в ; ли, имеется проявление и скрытость, тождество и различие.
Мир всегда будет оставаться таким, каков он есть в независимости от того, приблизится ли к его пониманию человек, или нет. В третьем веке даосский монах Цзо Сы написал такие стихи:

Для счастья не нужны совсем ни струны, ни свирели,
Полны напевов горы, звук ручьём в них изначально.
Не нужно уповать на голос свой и рожков трели,
Там где поют лесные чащи, нам стаёт печально.

Стих двенадцатый
 

Буддист:
Инь и ян есть в травах и деревьях, как две составные, и если одного не хватает, то это не благоухание. Первыми распускаются зеленые листья с Ян, а вторыми - красные цветы с Инь. Кто знает истинный источник общего способа, которым пользуются ежедневно? Я говорю всем изучающим Путь, что они не должны действовать без знания Инь и Ян.

Даос:
Деревья, травы все законом равным обладают,
Лишь в сочетании с другим бывают все богаты.
Они в природе иньные и янные бывают,
Не достаёт из них кого-то, нет в них аромата.
Ещё вначале лист зелёный где-то распустился,
Что значит, в нём господствует ян – это непреложно,
Затем цветы раскрылись – запах иньный заструился,
Чреду развития во всём нам угадать не сложно,
Так Дао-Путь и действует во всём, кто это знает,
Тот не противится «потоку истинному» делом,
Пока не познаны инь с яном, не предпринимает
Он ничего, когда же знает, поступает смело.

Конфуцианец:
Я понимал, что для того, чтобы проникнуть во все тайны этого мира, мне нужно было добиться особого созерцания все-охватывания и вмещения. Для этого я должен был пройти ещё через Десять врат, чтобы понять гармонию схожести сущности ; ши и образа ; ли. Это дало бы мне возможность научиться видеть в явном скрытое, а в скрытом – явное. Таким образом, я мог бы понимать в истинном всё ложное, а в ложном – истинное, отличать сущностные вещи от их образа, и сам образ - от сущностных вещей. Я полагал, что при помощи этого созерцания я проникну в тайны Вселенной и постигну Истину.
Когда я написал очередной стих-слоган и вешал на стену, вдруг неожиданно за спиной у меня с полки на пол упала «Книга перемен» и раскрылась на странице, где была такая фраза: «Один раз инь, один раз ян – это и есть Дао-Путь». Я этому уже не удивился, потому что последнее время со мной стали происходить мистические случаи. Эта книга как бы подсказывала и определяла мою дальнейшую жизнь. Но так как эта книга была «Книгой перемен», то и перемены происходили в моей жизни, не похожие друг на друга, потому что в книге отражался смысл о чередовании и взаимообусловленности Инь и Ян.
Там даосские мудрецы говорили: «Беспредельный и Великий Предел движется и рождает ян, покоится и рождает инь. Покой доходит до предела и вновь переходит в движение. Движение доходит до предела и вновь переходит в покой. Один раз движение, один раз покой, - они коренятся друг в друге. Произошло разделение на инь, разделение на ян и два ряда - формы проявления установились».
Мне приходилось привыкать совсем к другой реальности, отличающейся от той, что была у меня прежде, когда я ещё полностью не погрузился в изучение древних знаний, открывающих мне дорогу к неизвестному.
Возможно, в это время я и вошёл в Первые врата созерцания все-охватывания и вмещения, так как понял, что образ ли похож на сущность ; ши, и что дхармы сущности ши являются иллюзорными, и что только природа образа ; ли истинна, так как она проявляется. И если это так, то сущность всех вещей ; ши не отличается от самой сущности ; ши, а всеобщий образ ; ли становится сущностью ; ши. Поэтому просветлённый мудрец, хотя и смотрит на вещь, но созерцает её образ, и понимает, что сущность ; ши похожа на образ ; ли.
Когда же он это понимает, то входит во Вторые ворота, утверждая, что все дхармы ; ши не отличаются от ; ли. Поэтому вещь ; ши следует целому и всеобщему образу ; ли. Вследствие этого одна пылинка полностью охватывает весь мир дхарм. Мир дхарм, целиком охватывая все дхармы, одновременно всей своей целостностью охватывает одну крошечную пылинку. Подобно тому, как природа образа ; ли полностью содержится во всех дхармах. Подобно тому, как одна крошечная пылинка и все дхармы одинаковы.
Понимая это, я тут же вошёл в Третьи врата, в которых ; ши содержит ; ли и ; ши. И во мне тут же родилось утверждение, что все дхармы ши и ли не являются одним и тем же. Существующее как одно ; ши может вместить в себя огромное, подобно тому, как мельчайшая пылинка, хоть и невелика, но может вместить в себя беспредельный мир дхарм, и поскольку в тот же миг все дхармы не покидают мир дхарм, постольку оба проявляются в одной пылинке. Подобно тому, как одна пылинка и все дхармы тождественны. В гармонии ; ли и ; ши не составляют одно, но и не различаются. Они как бы составляют четыре положения: в одном есть одно; во всём есть одно; в одном есть всё: во всём есть всё. И каждое из этих положений охватывается мыслью.
Из этого следовало, что нет преград между общим и единичным. Как только я это понял, то тут же вошёл в Четвёртые врата, утверждая, что все дхармы ; ши и ; ли не являются тождественными, постольку ; ши, оставаясь на своём месте, проникает во все пылинки всех десяти направлений. Так как ; ши и ; ли не различаются и не являются тождественными, проникают во все десять направлений и остаются на своём месте, поэтому находятся и далеко и близко, охватывают и остаются на месте, поэтому для них нет преград и нет препятствий. Так, оставаясь на одном месте, я мог созерцать весь мир. Я мог находить то слово, которое соответствовало той действительности, которую я ощущал. Как говорил даосский монах Чжан Тайянь: «Совершенное слово даоса подобно целомудренно-чистому звуку металла, звучанию яшмы». Подбирая нужные слова, я мог купаться в «Сиянии правды». А в Сияние Правды нет препятствий между широким и узким,  между охватыванием и вмещением, потому что проникновение и наличие не имеет преград, как её нет и между связью и участием. И так как нет препятствий существованию внешнего вида, то нет преград для повсеместной гармонии.
И тут я понял, что всё в природе относится к пяти стихиям, которые сами по себе являются модальностями инь ци и ян ци энергий. В зависимости от преобладания той или иной пневмы вещь относится к той или иной стихии. Как сказали мудрецы: «Пять стихий, это одно – инь и ян; инь и ян – это одно – Великий Предел; Великий Предел коренится в Беспредельном». Соответственно, всё сущее, включая травы и деревья, относится к инь и ян, состоит из пневмы. Чередование сезонов является результатом чередования, взаимопорождения Инь и Ян. Так, весна и лето относятся к ян, осень и зима – к инь. Таков неизменный миропорядок и таков основной методологический принцип внутренней алхимии.
И это можно понять, пройдя через Пятые Врата созерцания все-охватывания и вмещения, где понимаешь, что нет препятствий между широким и узким, так как вещи и образы не тождественны и не отличаются, поскольку пылинка заключает в себе дхармы десяти направлений, и остаётся крошечной, но не большой пылинкой. Таким образом, существо одной пылинки является и широким и узким, большим и малым, нет преград и нет препятствий.
И если это понимаешь, то тут же входишь в Шестые Врата, где нет препятствий охватыванием и вмещением. В одной пылинке просматривается всё. Всё, охватывая, включается во всё, поэтому, охватывая, находится во всём. Когда заключается во всём, то включает в себя все дхармы и находится на своём месте. Поскольку, всё вмещая, всё охватывает, постольку пылинка вмещает в себя всё и содержится в разных дхармах. Поэтому. Когда пылинка охватывает другое, то и другое охватывает её, может вмещать и может проникать, одновременно охватывает и вмещает. И это мыслится, как не имеющее препятствие.
Но поступление подразумевает и отнимание, как и принятие – отдачу. А проникновение и наличие не имеют преграды. И поняв это, можно войти в Седьмые врата, где во всех дхармах просматривается одна дхарма. Поскольку она, проникая в другую, содержится в третьей; постольку всё проникает в одно и в то же время возвращается на свои позиции. Находящееся во всём, мыслится одновременно, как не имеющее препятствий. Поскольку, содержась в другом, проникает в другое, постольку одна дхарма находится во всём, а все дхармы – в одной и мыслятся как не имеющие препятствий.
Поэтому внутренняя алхимия переворачивает весь процесс развития, возвращая течение перемен После-небесного космоса, направленное на смерть и дезинтеграцию, к Прежде-небесному состоянию гармонии и бессмертия. В терминологии внутренней алхимии это выворачивание процесса наизнанку называется «направлением воды вверх, а огня – вниз» (в природе же огня, как янного начала, устремляться вверх, а воды, как иньного, - течь вниз). Это должно привести к «исчезновению инь, очищению огня для свершения Дао-Пути» ;;;;;;; (инь цзинь, ян чунь и чэн дао). Таким образом, процесс внутренней алхимии и природный процесс хоть и родственны, но разнонаправленны.
И так как между связью и участием в этих процессах нет препятствий, то в движении всего сущего возникают Восьмые врата, где в одно дхарме наблюдается всё, имеется наличие и есть проникновение. К этому относится  четыре положения: одно содержит всё, одно проникает во всё; всё содержит одно, всё проникает во всё; одно содержит одно, проникает в одно; всё содержит всё, проникает во всё. В то же время нет преград между связью и участием.
И эту истину знали и повторяли даосы многих поколений уже тысячелетия, наблюдая за природой и стараясь противостоять губительному разрешенью энергии Инь, которая всё приводила к упадку. Но без упадка не было бы и расцвета, так как увеличивающая Инь-ци энергия уже в своём развитии начинает порождать в себе свою противоположность - силу янной энергии, которая, в конце концов, её и побеждает. И эта книга предлагает всем постичь природу инь и ян и не смущаться парадоксальностью характера внутренней алхимии, ибо в действительности этот характер вытекает из более глубокого понимания сущности инь и ян, чем у обычных людей. И если не понять этой истины, которая раскрывается через познание тайны внутренней алхимии, то вряд ли можно глубоко проникнуть в суть доктрины перемен.
Когда я это осознал, то понял, что нет препятствий существованию внешнего вида, поэтому в своём созерцании вступил в Девятые врата и увидел, что во всех дхармах наблюдается сила. А там, где наблюдаются проникновение и наличие, то вступают в силу четыре положения: всё содержит одно, входит в одно; всё содержит всё, входит в одно; всё содержит одно, входит во всё; всё содержит всё, входит во всё.
С таким пониманием я преодолел и Десятые врата, где не было преград повсеместной гармонии, так как всё становилось одним, и в то же время всё просматривалось взаимно и повсеместно, что единило меня с повсеместной гармонией. Куда бы я не посмотрел, везде я видел Сияние Правды ; (мин). И я понял то, о чём говорил Чжуан-цзы. По его мнению, смотреть на вещи в «сиянии правды» означает прозревать равенство всех вещей в их изначальной природе и понимать одинаковую истинность и ложность всяких суждений о них.
Я поднял книгу с пола и поставил на полку, а затем приступил к медитации.

Стих тринадцатый
 
Буддист:
Не зная тонкости тайн, не знаешь, что хорошо ли лотосу быть посаженым в огонь. Белого тигра забирают домой, выращивают, и на свет появляется жемчужина, которая является полнолунием. Я охраняю печь для лекарств и слежу за огнем, но отдыхаю в мире и позволяю природе идти своим чередом. Когда инь удален, эликсир бессмертия созрел, тигр освобождается из клетки и будет жить десять тысяч лет.

Даос:
Лишь только тот, кто знает во всём самом Сокровенном
Взаимообращённости взаимообращённость,
Растить не сможет лотосы в огне, обыкновенном,
Во всём угадывает он вещей определённость.
Загонит Тигра Белого домой и его вскормит,
Где будет в полнолуние жемчужины рожденье,
В печи своей снадобье сделает огнём горенья,
Пустотные все сферы пустотой своей заполнит,
Спокойным духом всю естественность обозревая,
Небесную, как инь исчезнет, эликсир созреет,
Свободный от всех клеток, долголетье продолжая,
Бессмертье обретёт он, вечной жизнью овладеет.

Конфуцианец:
В этот раз я проснулся посреди ночи и не мог больше заснуть. Я знал, что шёл янный час - час наполнения тела положительной энергией, которая нужна была мне на весь день, чтобы противостоять иньной истощающей энергии, начинающейся с полудня и заканчивающейся в полночь. Но я не мог заснуть, потому что в ушах у меня звучала дробь барабана. Хоть и была ночь, но новый день уже начинался. Я зажёг свет, взял бумагу и кисть и начертал иероглифы нового стиха-слогана. Повесив его на стену, я пытался в него вникнуть, но моё внимание рассеивалось, так как я ещё не достаточно выспался. Но я не ложился в постель, а сидел на коврике в позе лотоса и тупо смотрел на висящий на стене лист бумаги со стихом. Барабанный бой усиливался, и мне казалось, что он раздаётся не у меня в ушах, а за моей спиной. Я обернулся и увидел в моей комнате очень старого даоса, сидящего на муле. Я сразу же узнал из гравюр этого бамбукового барабанщика Чжан Го из даосского семейства восьми святых Бессмертных ;; (ба сянь). В легендах и преданиях никто не знал, когда он родился, но все говорили, что ему очень много лет. Везде он был изображён верхом на волшебном муле, способном пробежать большие расстояния за один день.
Я ему поклонился и предложил сесть рядом. Когда он слез с мула и устроился на предложенном мной коврике, я сказал ему:
- Я знаю, кто вы. И я почитаю вас за вашу мудрость, но я не думал, что вы странствуете по ночам.
- Ночь – это самое лучшее время для путешествий, - заметил святой, - потому что ночью кругом всё так тихо и спокойно на земле, никто не мешает думать, все спят.
- Так зачем же тогда вы стучите в барабан, когда все спят? – спросил я, рассмеявшись.
- Обычные люди не слышат мой стук, - сказал Чжан Го, - а с теми, кто не спит и о чём-нибудь думает, я вступаю в беседы.
- Но есть и такие люди, которые в подобные часы придаются любовным утехам, - заметил я.
- Таких много, - согласился святой, - потому что на любовные утехи им дня не хватает. Но когда люди занимаются этим делом, то они вряд ли обратят внимание на мою барабанную дробь, потому что в этот момент они находятся во власти лишь одной из земных душ «по», отвечающих за их страсть.
- Но любовь – это возвышенное чувство, - возразил ему я, - и мы не можем её игнорировать, она нам приносит радость и счастье.
Святой сказал:
- В плотской любви мужчина растрачивает свою энергию Ян, так как женщина её забирает себе, чтобы укрепить своё Инь. Природа так устроена, что мужчина отдаёт, а женщина получает. Если мужчина усердствует в передаче своего энергии Ян женщине, он может истощиться и умереть. С женщиной подобного не случается. Особенно искусные в любви женщины превращаются в сороконожки, потому что они раздвигают свои ножки перед любым встречным мужчиной, поэтому они уже не испытывают к мужчине привязанности, а рассматривают его как свою жертву, потому что питаются его энергией Ян, а также достоянием и мозгами мужчины.
- Но разве может человек превратиться в какое-то другое существо при своей жизни? - удивившись, спросил я его.
- Это происходи довольно часто на земле, - уверенно ответил Чжан Го, - когда человек не придерживается определённых человеческих правил и норм поведения, то с ним происходит трансформация, он уже становится не человеком, а тем, к чему он стремится. Конечно, он может на некоторое время вернуть себе своё человеческое обличие. Но потом его вторая натура побеждает его окончательно, и он становится тем, кем он есть. Если он хитрый, как лиса, то он опять потом станет Лисом. Если он в жизни изворотливый, как обезьяна, то он, рано или поздно, превратится в Гиббона. Его привычки и страсть полностью им овладеют, и он уже всю жизнь будет тем, кем он является по своей сути, и уже не будет себя насиловать тем, что ему претит. Так, в своём истинном состоянии он будет жить в десятки раз дольше, чем в том образе, в котором пребывал раньше. Это и есть та мудрость, которая подтверждает ещё раз свою истинность в том, что нужно во всех обстоятельствах оставаться самим собой, так как природа всегда и во всём берет своё.
- Но неужели могут случаться такие трансформации?! – воскликнул я, придя в изумление от услышанных слов. – Неужели я могу превратиться в лиса или обезьяну, если буду обладать изощрённым умом и юркой изворотливостью?
Бессмертный даос улыбнулся и начал свои объяснения:
- В «Дао дэ цзине» есть место: «Вновь сокровенное становится Сокровенным» ;;;; (сюань чжи ю сюань), что означает вечный переход Дао-Сокровенного в мир вещей, его постоянное обнаружение в космосе и новое возвращение к самому себе, к своей изначальной Сокровенности ; (сюань), в свою очередь опять являющейся в вещах. Состояние изначальной Сокровенности можно добиться посредство правильного дыхания, Прежде всего, нужно погрузить себя в состояние осознанной одухотворённости, когда душу охватывает оживление и приступ возвышенности. Это порождает энергию ясной безмятежности и спокойной удовлетворённости. Дыхание, пришедшее в это состояние, становится эффективным в выработке нужных и необходимых результатов трансформации: когда выдох поднимается, он не сталкивается с сердцем; когда вдох опускается, он не соприкасается с гениталиями. От такого дыхания возникает пар сущностной энергии ; Цзин, которая в ходе выплавления преобразуется в более тонкую субстанцию ; Ци в ходе этого испарения. Поэтому энергия Ци в поле эликсира становится тёплой и сама очищается.
Когда энергия Ци и дыхание гармонизированы, то нет уже ни выхода, ни входа, ни впускания, ни выпускания хода вверху, в середине или внизу. Это и есть духовное дыхание. Это и есть истинные мехи, истинные котёл и печь. Это и есть возвращение к корню и восстановление жизни. Это есть проявление таинственной женственности, корень Неба и Земли, когда достигается равновесие между двумя противоположностями. Состояние равновесия некой неподвижной точки на грани Сокровенного и явленного Лао-цзы называет «вратами полной тайны» в смысле «сокрытие» или «место рождения вещей» ;;;; (чжун мяо чжи мэнь).
Когда энергия ; Ци достигает этой точки, она качественно меняется, как бы зачиная собой эмбриона. Истинная Ци спонтанно начинает циркулировать от копчика по позвоночнику до головы, затем вниз по носовым входам через трахею к сердцу, попадая в центральное поле эликсира. Это и есть так называемое начальное движение «водного колеса» - «малого небесного круга», так как если туда попадает только энергия Ци, то дух ещё не совершенен. Но это уже похоже на некое круговращение – бесконечное взаимо-порождение и взаимо-определение пневм инь и ян. И если вы непрестанно, вкрадчиво и утончённо будете наблюдать за центральным залом в области солнечного сплетения, где располагается бесконечный потенциал жизни, то через два месяца станете более спокойными и безмятежными. Энергия ; Ци всё больше будет продолжать накапливаться там. Как говорят мудрецы: «Ци питает дух, а дух способствует накоплению Ци».
Это я говорю вам, пытающемуся трансформироваться в Бессмертного даоса. Если уж вы встаёте на этот путь, то вы не должны с него сворачивать ни при каких обстоятельствах. Глупец, не понимающий этой взаимо-обращённости, но тщащийся в своём теле зачать бессмертный зародыш, подобен человеку, пытающемуся огнём питать и размножать лотосы. В течение ста дней жизненный дух растёт, истинная энергия Ци постепенно восполняется. Тепла становится больше, налаживается хорошая циркуляция. Вода и огонь смешиваются естественным путём, Небо и Земля соединяются, дух находится в тончайшем движении, энергия ; Ци становится всеобъемлющей и безграничной, обретая полноту и поднимаясь вихрем вверх по сотням каналов. Это и есть истинное движение «водяного колеса». И вот тогда в поле эликсира возникает точка духовного света – «Тёмная жемчужина под водой» или как её ещё называют «Жёлтые ростки на земле». И в этот момент возвращается туманный Ян, как красное солнце, встающее из-за горизонта. И в нём рождается «Огонь свинца». Небо и Земля, Огонь и Вода объединяются. В этот миг нужно успокоить дух до полной неподвижности пустого небытия, не допуская остановки до возвращения к единой целостной полноте, которую называют «соединением пяти стихий». Вода и огонь смешиваются, и их нужно собрать в два уровня. Водяное колесо вращается уже в обратную сторону, а снадобье собирается в четырёх промежутках. Дух остаётся внутри, свет алхимической пилюли не исчезает. Это в практике даосской алхимии называют главным циклом и главным восстановлением за девять оборотов циркуляции. Точка абсолютного Ян кристаллизуется в самом центре зала в области солнечного сплетения, обретая форму и образ зародыша. Дыхание остаётся в чреве. Так рождается «Светлая жемчужина».
Он показал рукой на висящий на стене мой стих-слоган и сказал:
- В этом стихе описан процесс зачатия бессмертного зародыша, называемого «Светлой жемчужиной» ;; (мин чжу). «Светлая жемчужина» - это есть та особенность характера и поведения, которую человек приобретает в себе во время медитации, и которая наделяет его особой пневменной энергией ян, позволяющей ему творить чудеса. Благодаря ей, он как бы перерождается и становится новым человеком. Но для этого нужно затратить определённые усилия, как бы само-трансформироваться в самом себе. Эта само-трансформация и описывается в этом стихе. Классический трактат о бессмертии говорит: «Когда дух Шэнь соединяется с Ци, то формирует эмбрион; когда Ци пробивается к духу, то кристаллизуется алхимический эликсир». Это – то, что называют «моментом опускания в Желтый двор».
Белый тигр ;; (бай ху)– это когда отрицательная пневма гонится домой, в «Жёлтый двор» ;; (хуан тин), где она и порождает «бессмертный киноварный зародыш» - ;; «дань тай». «Полной Луной» ;; (юэ юянь) названа целостность, вернее, целокупность отрицательных пневм, но зрелых, таких как кунь (земля), а также незрелых, таких как кань (вода). Но бывает и другой способ достижения этой алхимической ситуации: «Белый Тигр» и «Синий Дракон» сочетаются в «Жёлтом дворе», уравновесив инь и ян и зачав киноварный зародыш. Но в этих иероглифах нет этой ситуации, так как здесь описано зачатие киноварного зародыша в ракурсе его уже свершившейся целостности. При этом нужно обратить внимание на одну особенность, то есть необходимо направить пристальный взгляд внутрь, сконцентрировать дух в алхимическом истинном отверстии, заставив истинное дыхание циркулировать. Нужно сосредоточить безграничный небесный потенциал внутри и действовать, когда неподвижность достигает своего максимума. При этом нужно оставаться спокойным.
Это упражнение питает энергией ; Ци дух ; Шэнь. В таком случае, по правилам, принятым в текстах во внутренней химии, иньные пневмы (тигр и свинец) считаются «государем» ; (цзюнь), а янные (дракон и ртуть) – «подданным» ; (чэнь). «Светлая Жемчужина», данная бессмертному зародышу, называется «Драгоценностью Дракона» ;; (лун бао). Хотя сама по себе жемчужина и связана с символикой инь, но её соотнесённость с Драконом придаёт ей определённый отблеск ян. Таким образом, на присутствие положительных пневм в зародыше и намекает этот образ.
Даос жестом указал на мою бумагу, висевшую на стене, и сказал:
- Здесь также говорится об изменении техники нагревания после образования бессмертного зародыша. Тренировка неподвижности выполняется в любой промежуток времени. Даже за четверть часа можно выполнить упражнения по очищению-превращению ; Цзин в ; Ци, питания ; Ци духа ; Шэнь и очищения духа ; Шэнь для возвращения к истинной чистоте и открытости.
Это касается не только периода десятимесячного культивирования; так должно быть каждый час, день, месяц и год. Ещё раньше, до зачатия, нужно совершать соответствующие дыхательно-медитативные упражнения и полагаться только в период растущего ян. А это - месяцы с января по июль и часы с полуночи до полудня. Но при этом, следует отказаться от такой жёсткой схемы, сообразуясь с «небесной спонтанностью», «естественностью» ;; (тянь жань), учитывая как янные периоды времени, так и иньные. Я говорю о времени с полуночи до полудня, как наиболее благоприятном для занятия дыхательными упражнениями, то есть, для «регуляции пневмы» ;; (син ци). Даосские мудрецы говорили, что практиковать регуляцию пневмы следует только во время живой пневмы ;; (шэн ци), и нельзя во время мёртвой пневмы ;; (сы ци). Как мы знаем, сутки разбиты на двенадцать страж. Каждая стража занимает два часа. Потому и говорится: «Бессмертные принимают внутрь шесть пневм», то есть в течение шести страж с полуночи по полдень. «Во время мёртвой пневмы занятия регуляцией бесполезны». Когда вы практикуете эти три метода, это не означает, что вы должны уйти в уединение на десять месяцев; как было сказано: «Когда вы выполняете работу на протяжении четверти часа, это – цикл четверти часа. Когда вы выполняете работу на протяжении часа, дня, месяца или года – это соответственно часовой, дневной, месячный и годовой циклы. Изменяется также и характер нагрева. Таким образом, истинная энергия Ци скапливается в источнике, Инь и Ян возвращаются к первоисточнику и соединяются; ветер спонтанно утихает и волны успокаиваются. В это время нужно удерживать истинное внимание в поле эликсира; это называют процессом «запечатывания». Это уже не мощное раздувание мехов, а мягкое дыхание сердца, близкое зародышевому дыханию, только так может произойти уничтожение энергии инь ци и появление нового бессмертного тела из чистой янной пневмы, в которой даос обретает новое, высшее, сверх-мирское бытие.
Бессмертный даос посмотрел на меня свои проникновенным взглядом и молвил:
- В практике даосской алхимии нужно необходимо разбираться в определённых циклах времени, чтобы использовать их для своей тренировки. Это и есть самое главное в учении Дао для обретения бессмертия. Так, в четверти часа первая половина времени используется для «разогрева», «создания огня», «начала лунного цикла», «первой фазы Луны», «утренних трудностей», «весны и лета». Во вторую половину четверти часа выполняют «охлаждение», «удаление», «конец лунного цикла», «последнюю фазу Луны», «вечернюю темноту», «осень и зиму». Два часа делятся на первые четыре четверти часа и на вторые четыре четверти часа. Так же поступают и с днем, месяцем или годом. Это называют объединением пяти стихий Инь и Ян; упражняясь в течение четверти часа, даос проходит энергетический процесс целого года. В этот момент он действительно пуст и спокоен. Если продолжать практику в течение одного или двух лет, до десяти лет, или ста лет, то можно прорваться сквозь пространство, чтобы слиться с Истинной Пустотой. Это и есть упражнение для очищения духа и возвращения его обратно в Пустоту. После завершения предварительной работы десяти месяцев даос должен всегда наблюдать за «младенцем». Десять шагов, сто шагов, тысяча миль, десять тысяч миль – все получается постепенно. Если даосы упускает «младенца», то тот потеряется и не вернется к нему. В этом заключается весь секрет человеческого раздвоения в его самостоятельном выходе из своего тела.
Бессмертный даос помолчал некоторое время, а потом добавил:
- Так что я прибыл к вам в очень важное время для медитации. Человек не должен растрачивать ни минуты из времени живой пневмы. А сейчас представьте, что у вас появилась женщина, которая не только будет похищать вашу энергию ян вместе с вашей спермой, но и время – эти нужные вам шесть страж живой пневмы. Женщины искусны в любовных играх, они будет вести себя с вами так, что вы будете постоянно о них думать. Они будут похищать ваш ум и вашу жизнь. И в это ночное время вы будете с ней придаваться страсти, вместо того, чтобы набираться сил и заниматься медитацией. Именно в этом женщина и составляет для вас угрозу. Так что прежде, чем соединиться с какой-то женщиной, подумайте об этом. Представьте, что вы являетесь драконом и держите в своих объятиях сороконожку, потому что своими ногами она уже обнимала, или будет обнимать потом ещё сотни мужчин. Ведь там, где прошли вы, проходили или пройдут другие мужчины, Сороконожка отдаётся мужчине, чтобы забрать его силу, но её любовь к Дракону, может мгновенно переродиться в ненависть. Поэтому женщины обладают многими искусствами соблазнения мужчин, они хитры и стремятся овладеть мужчиной мягкой силой.
- Но я слышал, - сказал я, - что есть некоторые даосы, который во время близости с женщиной в момент страсти, не вливают в неё свою сперму, а по позвоночному каналу направляют её в свой мозг, чтобы получить сильный заряд энергии ян.
Святой рассмеялся и сказал:
- Это – общепринятое заблуждение профанов. Сперма должна быть отдана женщине, потому что она не может подняться ни по какому каналу к мозгу, это может сделать только внутренняя энергетика. Мужчина, задерживающий свою сперму в себе и не отдающий её женщине, нарушает природный закон обмена. Отдавая женщине пневму ян, он получает от неё нужную ему пневму инь, поддерживая этим взаимообмен между этими пневмами. Огню нужен воздух, чтобы гореть, а воздуху нужен огонь, чтобы нагреваться. Дело в том, что мужчина, в этом смысле, представляет собой Землю, а женщина – Луну. Вращаясь по своим орбитам, они испытывают взаимное притяжение. Во времена полнолуния на земле случаются приливы, а луна, благодаря земле, сохраняет свою орбиту вращения и не улетает в холодный космос. И через это взаимодействие Земля и Луна обмениваются своими энергиями. И женщине и мужчине такой обмен необходим. И это должно происходить регулярно, но без злоупотребления, чтобы не нанести вред здоровью, особенно мужчине, растрачивающему свою энергию ян. Так что вам следует подумать об этом, чтобы распределить своё время так, чтобы янные живые стражи помогали вам создавать вам эликсир бессмертия.
После этих слов Бессмертный попрощался, сел на своего мула, ударил в свой барабан и мгновенно унёсся сквозь стену, где был прикреплён мой стих-слоган, в неизвестную даль.
Утром я проснулся и увидел висящий на стене мой стих-слоган, который, ложась вечером спать, я не вешал. Поэтому я никак не мог понять, то, что произошло ночью, было сном или явью. Моя жизнь вступала в новую фазу, где мистика начинала переплетаться с явностью.

О сверхспособностях человека

Есть два свидетельства о том, чего все достигают
Простые существа, нашим умом не обладая.
Так неужели средь людей достойных не бывает,
Кто чудеса может вершить, себя превозмогая?!
Ведь Небо и Земля всегда в соитье вместе были,
И женское начало за мужским везде гонялось,
От этого во мраке жизнь существ всех зачиналась,
И от небесных тварей люди все происходили.
Мужское же начало водяным змеем рождалось,
Оно после себя следов нигде не оставляло,
А женское начало повсеместно утверждалось,
И в чём нуждалось, то вокруг себя всё создавало.
Оно рождало семя, проникая во всё крошки,
И мраком заполняло всё вокруг и измельчалось,
Поэтому и становилось так сороконожкой.
Способной всё отыскивать, и от всего скрывалось.
А змею, чтобы от неё сбежать, и сохраниться,
Драконом всемогущим стать – по жизни - полагалось.
Поэтому, чтобы от всех несчастий защититься,
Ему познать небесные все знанья оставалось.
Так он вставал на Путь духовного преображенья,
И Дао изучал - Вместилище тайн сокровенных,
Которые давали ему в Вечности рожденье,
И наделяли его рядом качеств, совершенных.
Ведь Сокровенное Небес и есть нечто иное,
Как Праотец природы, Предок мириад различий,
В себе самом скрывает всё, что тайное такое,
Что, по сравнению с земным, имеет ряд отличий.
Оно столь высоко, что словно шапкой покрывает
Небес всех девять, охватив восемь сторон всех света,
Оно светло, как Солнце и Луна всё освещает,
Как молния, быстро сверкнёт и исчезает где-то.
То мимо вдруг седыми облаками проплывает,
В различных формах себя явит, как призрак наличья (1),
В неявленном покое же отсутствие являет,
То из созвездий создаёт различные обличья.
То вниз собой нисходит и во тьму вдруг погрузится,
Чтобы во всё проникнуть, всё собою заполняя,
То в небе поблуждать чтобы, наверх он устремится,
Собою двигая Вселенную и всё меняя.
По твёрдости ни камень, ни металл с ним не сравнится,
А мягкостью обильную росу он превосходит,
Оно квадратное, но в круг вдруг может превратиться,
Угольник или циркуль, его в мире не находят (2).
Когда идёшь к нему, то не увидишь его рядом,
Догнать его захочешь, но вот как бы не стремился,
Его не схватишь, стой хоть передом к нему, хоть задом,
Пустым везде он будет, как к нему б не обратился.
Но высоту свою от него Небо получает,
Где облака все движутся и вдали убегают,
Земля же низменность, бескрайнюю, с ним обретает,
Которую дождём он или снегом покрывает.
Он Изначальное Одно (3) в утробе сохраняет,
В нём, словно в форме-образце, два ряда проявлений,
Великое Начало (4) всех вещей и всех явлений,
Всё, что даёт он из себя, в себя вновь забирает.
Творит так переплавку миллиардов форм, обличий,
Четырежды-семью созвездиями управляет (5),
Четыре вида пневмы он вдыхает-выдыхает (6),
И создаёт из Хаоса порядок и обычай.
Обуздывает механизмом всё своим, духовным (7),
Безмолвием, всеобщим, всё своим он заполняет,
В спокойствии и ясности своей всё раскрывает,
Покоит тайны все в своём вместилище, укромном.
Он мутное во всей природе вниз всё опускает,
Всему он помогает, суждено чему родиться,
И чистое, что создаёт, то вверх всё поднимает,
Сколько не черпай из него, оно не истощится.
Когда даянья получает, ему нет прироста,
Когда же от него берут, ущерба не имеет,
Где Сокровенное его – там и основа роста,
Где Сокровенное уходит, гибнет всё, стареет.
Одно же из падений и есть женское начало,
Там где пять нот и восемь звуков, что владеют чувством,
Напевы страстные, что порождаются искусством,
В которых красота царит, а ума ясности так мало.
Там где есть пестрота и дух цветов благоуханья,
Изысканная роскошь где, что ранит просветлённость,
Рождается там праздность, леность, неопределённость,
Безделье, страсть пьянящих губ любви и увяданье.
Лишь Сокровенное Дао-Пути дарует вечность,
Ведь в пышных залах к «облаку с дождём» (8) благоволенье,
Когда сосуд жизни оскудевает, то беспечность
Дух губит (9), разум приводя к духовному паденью.
Не ведает кто Сокровенного, тот с Небесами
Никак не связан, мудрецом средь всех даже считаясь,
Касается своими в жизни сути он губами
Расцвета или гибели вещей, сам истощаясь.
Но радости все жизни рано ль поздно улетают,
И скорбью наполняются их души с приближеньем
Конца, их совершенное довольство исчезает,
И страх рождается их полного исчезновенья.
Когда песня кончается, печаль вдруг наступает,
Спокойствие уходит, и полно сердце тревогой,
Тень с телом, эхо с голосом с собой смерть забирает,
И человек не связан уже ни с какой дорогой.
Осталась позади жизнь призрачной и иллюзорной,
А впереди лишь пустота и разочарованье,
Ведь то, что есть внутри, то и снаружи всё обзорно:
Дух жизнь даёт, а вещи несут с жизнью расставанье.
Обретший дух муж благороден и Путём владеет,
Себя он Дао окружает, где шесть направлений (10),
Что б не случилось с ним, несут ему только спасенье,
Он не нуждается в вещах, богат тем, что имеет.
Ведь Дао-Путь в себе сам и обширен и безбрежен,
Он словно океан во всей Вселенной, полноводный,
Внутри себя спокоен он, весь красочен и нежен.
Пройдёшь в него, окажешься у врат мощи, свободной.
Там можно беззаботно по мирам разным скитаться,
Небесной жизнью наслаждаясь, одухотворённой,
В туманных мутных сферах, пребывая, любоваться
Просторами красы, загадочной и утончённой,
Блуждать в мерцании, в тончайшем воздухе кружиться.
Парить над облаками красок всех небесной пены.
Средь звёзд Большой Медведицу в зените находиться,
По радуге-дуге бродить в объятьях всей Вселенной.
Но чтоб туда попасть, там жить и вечно находиться,
Необходимо незаметным в жизни оставаться,
И знать, как в жизни малым можно удовлетвориться (11),
Ходить в простой одежде и на посох опираться.
И нужно быть таким: идёт кто или отдыхает,
Везде от мира чувствует себя он отрешённым,
И место, останавливаться нужно где, он знает,
Повсюду чувствует себя он удовлетворённым.
Так избегает он в своём пути дорог, опасных,
Ночлег себе находит меж бурьяна и ковыли,
И в жизни его не случается часов, несчастных.
Ведь для него стаёт вещей тьма прахом лишь и пылью.
Он даже в мыслях к Первозданной Простоте (12) стремится,
Страстей и горестей не знает, ему не известны
Страдания, привычки же его чисты и пресны (13),
Он истинный пустой сосуд (14) собой напоминает.
Объемлет всё безбрежностью он духа и естествен.
А видом ниже он униженных всех, так он скромен.
Привечному он Хаосу (15) своим нутром тождествен,
Безбрежен, всеохватный он в своей душе, огромен.
Подобен тьме его дух, вместе с тем, подобен свету,
Подобен мутному и чистому (16), он всё вмещает,
Всем кажется, он отстаёт, но он перегоняет,
Ущербным кажется, но целостнее его нету.

Пояснения

1. Наличие ; (ю) – мир оформленной телесности, вещей-явлений в отличие от пред-бытийного неоформленного состояния Вселенной ; (у).
2. Согласно традиционной китайской космологической символике, Небо имеет круглую форму, а Земля — квадратную. Отсюда образы циркуля и угольника как метафоры Неба и Земли. Что касается Дао-Пути как высшего принципа и первоначала мира, то оно не имеет никакой формы и, будучи источником, как Неба, так и Земли, тем не менее, несводимо к ним.
3. Изначальное Одно ;; (юань и) — синоним изначальной пневмы ;; (юань ци) — тончайшей недифференцированной энергетической субстанции, образующей субстрат всего сущего.
4. Великое Начало (да ши, тай ши) — ступень развертывания изначальной пневмы, предполагающая первое появление оформленной телесности.
5. Двадцать восемь основных созвездий (по семь в каждом из четырех секторов неба) традиционной китайской астрономии.
6. Четыре вида пневмы ;; (сы ци) — жизненные энергии или "эфиры" четырех времен года.
7. Духовный механизм ;; (лин цзи) — имеется в виду Дао-Путь как стержень и пружина всего сущего.
8. "Облако и дождь" — в Китае одна из наиболее распространенных метафор любовных утех, восходящая к оде поэта III в. до н. э. Сун Юя, рассказывающей о том, как к чускому царю являлась его любовница-фея в образе облака и дождя. Однако не исключено, что здесь вместо иероглифов ;; юнь юй должны стоять иероглифы ;; юнь хэ — "Облачная река", то есть Млечный Путь. В таком случае с Млечным Путем сравниваются драгоценные ткани и легчайшие занавеси и драпировки дворцов знати.
9. Здесь имеется в виду характерная для китайской мысли оппозиция "дух (шэнь) — сосуд (ци)" ;; (шэнь ци), часто применяемая к обозначению отношения "дух-тело".
10. Имеются в виду четыре основных направления, верх и низ.
11. Букв.: "знающий, чего ему достаточно" (чжи цзу). Выражение часто встречается в "Дао-дэ цзине".
12. Первозданная Простота ; (пу) — очень важное понятие даосской мысли, этимологически "необработанный кусок дерева, чурбан". Обозначает простоту, скромность и безыскусственность мудреца, следующего природе в ее естественности. Прозвище Гэ Хуна (Баопу-цзы), то есть (Мудрец, Объемлющий Первозданную Простоту) также восходит к этому понятию. Оно было дано Гэ Хуну из-за его скромности, воздержанности и непритязательности.
13. Чистота и преснота ; (дань) — синоним даосской простоты и безмятежного покоя; это понятие стало также важной эстетической категорией, обозначающей классическую строгость и прозрачность художественного произведения.
14. Пустой сосуд совершенной истины (цюань чжэнь сюй ци) — метафора полной отрешенности отшельника от мирских страстей и желаний, позволяющей ему вместить в себя всеобъемлющее, но столь же пустотное Дао-Путь.
15. Хаос ; (хунь) — первозданное состояние мира, не разделенного еще на противоположность.
16. Мудрец воссоединяет в себе такие противоположности, как инь и ян, будучи целостным и всеобъемлющим.


7. Рассказ человека о Сороконожке
(Письменное свидетельство)

По мнению Юань Мэя чудеса в мире бывают,
Когда мы от существ способностей не ожидаем,
Так некие из сущностей энергией стреляют
Так, что от удивления глазами мы моргаем:

Натуралист Чжан Шэн-фу наблюдать любил природу,
Раз проходил в Вэйчжоу у горы Янь-тан, гуляя,
Шёл вдоль ручья, любуясь лесом и хваля погоду,
Донесся запах, затхлый, где росла трава, густая.
Оттуда в воздух взмыл питон в «чжан» (1) несколько длинною,
Понёсся как стрела, как будто кто-то за ним гнался,
Сороконожка в «чи» пять-шесть (2) размером с головою,
Коричневой, за ним бежала, он её боялся.
Питон уполз в ручей, стоножка же остановилась,
Последовать за ним на дно ручья была не в силах,
Тряся своими ножками, свистя, воды отпила
И выплюнула что-то, что в пилюлю превратилось.
Похожая на кровь пилюля в тот ручей упала,
Вода в нём, став горячей, почти сразу закипела,
Питон же выбраться не смог, и сразу его тело,
Безжизненное, наверх всплыло, к берегу пристало.
Стоножка ему на голову влезла, мозг есть стала,
И, втягивая в себя воду, красным вновь плевалась,
Как кровью, чем-то липким, что в пилюли превращалось,
Наевшись, наплевавшись вволю, уползла устало.
Такое раз способна сотворить сороконожка,
То, что же может человек, умом своим владея,
Добиться, попытавшись, ум напрячь свой хоть немножко,
Ведь никого нет в мире, в принципе, его умнея.

Пояснение
1. Чжан – мера длины в 3,3 метра.
2. Чи – мера длины в 3,3 сантиметра.

 
8. Рассказ небожителя о Сороконожке и Змее
(Устное свидетельство)

Один Небесный Друг сказал мне: «В юности мой дядя
Чжан Шэн-фу (1) раз в горах Яньдан в Вэньчжоу находился,
Он в полдень шёл вдоль горного ручья, на воду глядя,
Пронёсся ветер вдруг, и запах, рыбный, появился,
Змея вдруг прыгнула в ручей, то был питон, огромный,
Он двигался скачками, будто от чего спасался,
Гналась сороконожка, угол тот искал, укромный,
И сразу в воде скрылся, под водой лежать остался.
Зайти та в воду не могла, на берегу стояла,
Войти в ручей боялась, за поверхностью следила,
Плясала ножками, и звуки злости издавала,
Спустила в воду усики, вода вдруг забурлила.
Питону стала жарко там, пар над водой поднялся,
И из воды он выскочил, сделав сальто-мортале,
Он прыгал над водой, и её брызги обдавали,
Змей всеми силами всё тело охладить старался,
Она тут плюнула в него пилюлей крови цвета.
Змея в одно мгновенье замертво в воду упала,
Хоть и вода в ручье была до кипятка нагрета,
Сороконожка вплавь змею преследовать тут стала,
До головы добравшись, мозг мгновенно проглотила,
Пилюлю красную из тела высосать успела,
И сразу же от тела, мёртвого, змеи отплыла
И, заработав ножками, на Небо улетела.
Поднявшись в воздух, в миг, кротчайший, она феей стала,
Охотясь на мужчин, в сороконожку превращалась,
Так как умом земных мужчин она всегда питалась,
Их ненавидела и за их силу презирала.
Мой друг сказал: «Борьба в делах любовных происходит,
Но чтоб познать их суть необходимо бога зренье,
Тогда поймём мы женщин и мужчин происхожденье,
Ведь женщина всегда мужчину для себя находит.
Любовь – это влеченье, как и противостоянье,
Где противоположности все вместе единятся,
Так происходи их в любви совместное слиянье,
После чего мужчина жаждет с ней скорей расстаться.
Мужчина, как змей, водяной, следов не оставляет,
И даже в Небесах от женщины желает скрыться,
Она же, как сороконожка, всюду проникает,
И в двадцати восьми домах (2) поймать его стремится,
Там, на стоянках, где гостит Луна в просторе, звёздном,
Во всех дворцах у Черепахи, Тигра и Дракона,
А также Птицы Красной, что в Созвездье Скорпиона,
На Западе, Востоке, Юге, Севере, морозном.
Так во Дворце Восточном, где царит стихией Древо,
Он может стать Драконом синим или мудрым Лисом,
Иль Барсуком, иль Зайцем, Тигром, чтобы только Дева
Его не заприметила под тенью кипариса.
А в Северном Дворце Змей в Черепаху претворится,
Средь Вод Оленем станет он, Быком, Единорогом,
Летучей Мышью или Ласточкой, чтоб от неё укрыться,
Иль Дикобразом, Кабаном, или Крысиным Богом.
А в Западном Дворце, стихия где царит Металла
Он Белым Тигром будет, или Вороном крылатым,
Собакой, Обезьяной, Петухом, чтоб не искала,
Или Фазаном в пёстром оперении со златом.
У Феникса в Южном Дворце, там, где Огонь пылает.
В Коня, или Демона он может превратиться,
В Барана, что зверей всех на пути своём бодает,
Иль даже в Червяка, что может под землёй укрыться.
Но, где бы он ни скрылся, его тьма всегда объемлет,
Везде мужчина в чреве женском будет находиться,
Как звёздный свет во тьме он будет в вечности струиться,
Лишь только так в себя его природа и приемлет.

Пояснения

1. Чжан Шэн-фу является дядей знаменитого писателя средневековья Юань Мэя, написавшего рассказ о змее и сороконожке.
2. Двадцать восемь созвездий-Сю (Лунные стоянки) делятся на четыре группы по семь в каждой. Каждая группа из семи созвездий-Сю условно занимает одну четвёртую эклиптики, составляя таким образом четыре «мега-созвездия» шириной в четверть неба каждое, их называются «Дворцами». Так получается четыре Дворца: восточный Синего Дракона (стихия дерево), северный Чёрной Черепахи (стихия вода), западный Белого Тигра (стихия металл) и южный Красной Птицы (стихия огонь). Ширина таких мега-созвездий, как и у двадцати восьми Лунных стоянок, неодинакова, поскольку звезды распределены на небе неравномерно и составляют созвездия, которые названы именами вышеприведённых животных, птиц и насекомых.


Продолжение «Книги просветления» Чжан Бо-дуаня


Стих четырнадцатый


 
Буддист:
Три слова "три, пять, один" редко встречаются в древности и в наше время те, кто бы понимал эти цифры. На Востоке – три, на Юге – два, вместе - уже будет пять, на Севере – один, на Запад – четыре, и все вместе. Три семьи встречаются, чтобы создать ребенка. Младенец - это тот, кто содержит истину, и рождается на десятом месяце в святом основании.

Даос:
Три, пять, один – три эти цифры люди плохо знали,
А тайна их является секретом всего роста,
И даже мудрецы их в прошлом редко понимали,
Внимания не обращали на их сущность, просто.
Три – на Востоке, чтобы стало пять, то два - на Юге,
Один - на Севере, на Западе – четыре - то же.
Как будто цифры те вращаются в едином круге,
Там где знаки ;; у цзи, родиться что-то нечто может.
Рождается дитя, где три семьи соединились.
Дитя – это Одно, что пневму истины объемлет,
За десять месяцев, что от зачатья его длились,
Зародыш истинной основе в своей жизни внемлет.

Конфуцианец:
На следующий день, когда я повесил на стену свой новый лозунг, вернее, стих-слоган, я понял, что процесс моей медитации должен продолжаться круглые сутки. Вероятно, о нём и говорилось в этом стихе, где шло упоминание о цифрах. Только так можно было добиться изготовления эликсира бессмертия. Мне необходимо было проникнуться этой символикой счёта и сделать её измерением всей моей жизни. В стихе говорится о Триаде, где Три, Пять и Один становятся творящей Триадой, когда Небо, Земля и Человек взаимодействуют вместе. И там, где есть пять стихий и единая пневма, образуются Пятерица и Триада, которые собирается в центре из четырёх стран света. Но что это за Триада? И что такое пять стихий и единая пневма, становящиеся пятерицей и триадой, которые образуются в центе из четырёх стран света? Чтобы понять это, я мысленно открыл шкатулку даоса Чжунли Цюаня и нашёл там два трактата даосского мудреца Сыма Чэн-чжэня ; ;; (Тянь Инь-цзы) – «Мудрец Небесного Сокрытия» и ;;; (Цзо ван лунь) «О сидении в забытье», где он писал об овладении сознанием и обретении Дао.
Всё, что говориться в этом стихе, связано с нашим телом. А это значит, что наше тело имеет три области, соответствующие Триаде – Небесам, Человеку и Земле, которые сокрыты в трёх киноварных полях – в точке меж бровями, в солнечном сплетении и в  нижней части живота, которые названы как «Зал Нирваны» ;;;(Нихань-тан), «Красная Палата» ;; (хунтинь) и «Жёлтый Дворец» ;; (хуангун). «Зал Нирваны» - это «третий глаз», и связанная с ней область внутри головы «верхний ;; даньтянь», с ним связан духовный потенциал человеческой личности. «Красная Палата» или «Жёлтый дворец»- это солнечное сплетение и область центра груди, связанные с жизненной силой Ци, где находится «средний даньтянь» и «нижнее киноварное поле», где находятся гениталии. В этих трёх местах живут дух и энергия, которыми управляет человек через три застав на своей спине: застава в области копчика Вэй Люй «Хвостовые Врата», застава среднего позвоночника Цзя Цзи и застава области затылка Юй Чжэнь. Три заставы (Вэй Люй, Цзя Цзи и Юй Чжэнь) расположены вдоль задне-срединного канала ду май, который проходит от копчика через позвоночник и макушку к верхнему нёбу. В ходе практики необходимо открыть эти заставы – труднопроходимые места, чтобы энергия ци могла свободно циркулировать по энергетическим каналам.
В трактате также говорилось: «Когда мы исследуем тело внутренним взглядом, энергия уже там. Когда мы исследуем эту энергию внутренним взглядом, дух уже там. Разумные люди, следуя Пути, не забывают культивировать и своё тело, ведь когда тело в форме, Путь устойчив. Неразумные люди используют тело для удовлетворения своих желаний, и, таким образом, их желания разрастаются, в то время как их тела умирают».
Но для того, чтобы исследовать своё тело взглядом, нужно знать свои энергетические каналы. В человеческом теле есть двенадцать обычных и восемь чудесных каналов, но только два, известные как главные иньный и янный каналы, связаны с человеческой жизнью и смертью. У обычных людей главный иньный канал поднимается вверх по передне-срединной линии тела, по каналу жэнь май, который управляет всеми иньными каналами, и где доминирующее движение ци идёт снизу вверх, в то время как главный янский канал опускается вниз по спине по каналу Ду май, который управляет всеми янными каналами. Передняя часть и спина разделены, поэтому механизм трансформации не имеет основы. Имеется в виду, что у обычных, не практикующих людей между этими двумя каналами отсутствует правильная циркуляции ци, которая бы могла запустить определенные внутренние процессы трансформации. Таким образом, продолжительность жизни людей зависит от объема энергии, с которой они были рождены. Даосы, практикующие мастерство, постигают, что на главном иньном канале встречаются все каналы инь, а главный янный канал соединяет все каналы ян. Если энергия в этих двух каналах свободно циркулирует, то и в сотне каналов энергия будет свободно двигаться. Поэтому они предотвращают формирование негативной энергии и способствуют огню положительной энергии, практикуя метод «вращения водяного колеса». Вращение Водяного колеса – это то же самое, что Малый Небесный Круг. Этот метод замораживает дух в полости энергии. Такой процесс ещё называют «возвращением к корню». С духом и энергией, которые держатся друг друга, охватывается единство и избегается разделение. Всё это происходит во время дыхания. Когда неподвижность достигает предела, за ним следует движение; это и есть дух, поднимающий источник энергии к нирване. Имеется в виду подъем энергии ци в верхний даньтянь для питания Изначального Духа, чтобы могла быть постигнута и проявлена наша Изначальная природа. В первый раз путь Водяного колеса пробивается через эту точку. Что нужно знать о пути Водяного колеса? Это – два главных иньных и янных энергетических канала в наших телах. Вначале энергия, поднимаясь в нижнем киноварном поле, как бы вскипает в области между почками и гениталиями, а затем, переполняя каналы, подобно наводнению, изливается в области выше талии – в среднее киноварное поле, где уже используется дух, чтобы вернуть её в копчик и поднять в середину позвоночника. Довольно трудно пройти через середину позвоночника. Для этого нужно прижать кончик языка к небу, чтобы заставить энергию подняться прямо в середину мозга. Здесь дух и энергия смешиваются; при этом можно в определенной степени заметить возникающее расширение и текучесть образовавшейся пневмы. Они превращаются в Сладкую Росу ;; (тяньлу). Теперь язык сразу же следует расслабить, и сладкая роса спускается через горло и трахею, проходит через сердце и возвращается в место хранения, где останавливается. Если практиковать это циклическое орошение в течение долгого времени, в конечном счете, оно усовершенствуется до такой степени, что энергия заполнит все три киноварных поля, внизу и вверху, сливая их. Именно это имеют в виду, когда говорят, что если ты всегда заставляешь энергию проникнуть в суставы, жизненность естественным путем восполнится, и дух раскроется.
Но это нужно делать не механически, а духовно, как бы подключая к этому процессу своё воображение, учитывая то, что Три, кроме того, - это символическое число стихии дерева, зарождающееся ян на Востоке, а Два – это число стихии Огня, так называемое развитое ян на Юге. Под сторонами света подразумеваются части собственного тела. И получается, что их общая сумма, как число положительной пневмы, равно Пяти. Но пять – это также число стихии Земли, где и происходит единение инь-ци энергии с ян-ци энергией в Центр, в самой Земле, то есть в нашем сердце. Ещё нужно учитывать то, что «Один» – это число стихии Воды, а значит, это - развитое инь на Севере, а четыре – это число стихии Металла зарождающегося инь на Западе. Их сумма опять-таки даёт число Земли – пять. Человек, являясь в этой Троице центром сосредоточения Земли и Неба, как бы сам становится Землёй микрокосма и собирает в себе все их силы, занимая срединное положение стихии Земля, которой причастны все стихии и которая причастна им в свою очередь. Их этого следует, что Земля несёт в себе соединённые знаки ;; (у-цзи), где ; (у) является цикличным знаком Огня, а ; (цзи) -знак Воды. Из этого следует как бы три пятёрки или три пятеричных сумм: пять иньных пневм-стихий, пять янных пневм-стихий и пять сторон Земли, то есть, самой Земли с четырьмя сторонами света и центром посредине. А это значит, что человеческое тело, являясь этой самой Землёй, собирает в себе «три семьи» пятёрок ;; (сань цзя). И эти три семьи, соединяясь в человеке, стают единой пневмой, зачиная зародыш бессмертного дитя, то есть перерождение самого человека в новой форме. Это сгусток энергии, именуемый «истинной единой пневмой» (;; чжэнь ци; ;;;; чжэнь и чжи ци), порождается «тремя семьями" – тремя пятёрками ;; (сань у). Через десять месяцев он становится новым бессмертным телом даоса, потому что эти «три семьи» являются функцией единой пневмы юн, которая в космическом процессе предшествует всем видам пневмы и стихий и считается Первичной Субстанциональной Пневмой. Она в этом единении и порождает Бессмертную пневму даоса, наделяя его сверхъестественной силой.
Когда я это осознал, я понял, что ключ ко всем тайнам обретения бессмертия можно найти при уяснении способа собирания в себе «трёх семей», порождающих «субстанцию» (ти) Единой Пневмы .И при помощи её и дыхательной гимнастики в соотношении «трёх к пяти», можно встать на путь к Великой Гармонии ;; (тай хэ), где основой цикла является увеличение и уменьшения огня в процессе нагревания эликсира.
До окончания первой части свитка оставались ещё два стиха. А каковы мои результаты? И сколько ещё нужно пройти пути, чтоб стать бессмертным даосом? Согласно девяти ступеням становления бессмертным по методики Чжуан-цзы, существует три уровня совершенствования даосского мастерства: Визуализация, Действие и Преображение. И каждый уровень имеет три ступени. Я же всё ещё остаюсь на первом уровне - Визуализации. Я только-только обрёл свою естественность, «становясь безыскусным». Но это – всего лишь первая ступенька. Вторая ступенька – «научиться следовать за другими» - вроде бы тоже преодолена мной, ибо я соблюдаю все инструкции, по которым восходили другие даосы, поднимаясь на Олимп бессмертия. Сейчас я стою на третьей ступеньке – «постичь других», и я стараюсь проникнуть в суть вещей. Мне удалось уже достичь такой концентрации в визуализации путем медитации, что мне уже стали являться святые даосы. Я понял, что самая эффективная визуализация возникает во сне, поэтому мне нужно раньше ложиться спать (этак часов в десять или одиннадцать вечера), когда ещё действует, но уже заканчивается иньное время мёртвой пневмы. Когда я уже засну, то с полуночи начинается янное время живой пневмы. И тогда, если привыкнуть к «сонной медитации», то можно научиться видеть умные сны, которые мне помогут быстрее осваивать искусство Дао. И я начну легко выходить на связь со святыми, которые научат меня в моём Золотом Треножнике, что находится в солнечном сплетении, возжигать мою собственную ясно-фиолетовую дымку и призывать нефритовых дев и золотых отроков, чтобы танцевать с ними священный танец. Затем мне предстоит подняться на второй уровень – Действия, восходя вверх по трём ступенькам: научиться уподобляться вещам, проникать в эти вещи и становиться этими вещами, а также постигать разумом сообщения чувств, то есть обострить до предела зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, понимание отвлечённых представлений-мыслей. После этого начнётся мой восхождение на третий уровень – Преображение, где тоже три ступени: завершение объединения с природой, когда я научусь волшебным превращениям; забвение, когда я забуду о смерти, забуду о жизни, и наконец-то обрету Высшее понимание и постигну Великое в Малом, а Малое в Великом.
Когда человек проникает в Высшее понимание, то в своём физическом состоянии обретает сверхспособности.

Стих пятнадцатый
 

Буддист:
Кто не знает истинного предка свинца, то все функции напрасны. Отказ от жены - это мерзость, отделяющая инь от ян, а исчезновение зерен опустошает желудок и кишечник. Трава, дерево, золото и серебро - все это отбросы, облака, солнце и луна - неясны. Выдох ума и само существование ума отличаются от Золотого эликсира.

Даос:
Тот, кто познать не может свинца истинного предка,
И мириады способов используя при этом,
Кружить будет во тьме, и путь к свету терять нередко,
И даже станет мудрецом, известным, и поэтом.
Жена его будет оставленной и в небреженье,
И силы Инь и Ян разделятся, лишатся связи,
Исчезновенье зёрен прекратит пищеваренье,
Трава, деревья, злато, серебро вдруг станут грязью.
Заря и облака, луна и солнце в сфере мрака
Исчезнут, кто уверен в силе выдоха и вздоха,
Воображенье потеряет, отойдёт от брака,
Всё распадётся, и уже ни в чём не будет прока.
Мудрец не будет отличаться от простейшей твари,
Мир потеряет ясность, чёткость и свою реальность,
В себе так упростится, что исчезнет идеальность -
Всё это отличается от злата киновари.

Конфуцианец:
Перед тем, как ложится спать, я написал иероглифами стих-слоган и традиционно повесил его на стене, как это делают японцы, вывешивая свои какемоно в нишах на стене, где стоит их алтарь. Я решил в сонном состоянии войти в медитацию после полуночи, когда наступит время янной пневмы. Я решил попросить совета первого же ко мне явившегося во сне даоса о том, как мне устроить «Встречу трёх семей»: соединить дух, пневму и энергетическую эссенцию – ; цинь, ; ци и ; шэнь. И как их направить в «Жёлтый двор» ;; (Хуан тин) второе киноварное поле в области солнечного сплетения. Я полагал, что когда я засну, то проникну в тигель – Великий предел, и моё тело преобразится в ртуть, а сердце – в свинец. Концентрацией внимания будет Вода, а Огонь – мудростью. Хотя бы на духовном уровне я стану на какое-то время бессмертным даосом и встречусь с мудрецами, чтобы получить совет.
Так перед тем как уснуть, я ещё раз внимательно прочитал стих, где излагался основной принцип внутренней алхимии. Там говорилось о понимании энергетической природы процесса создания эликсира бессмертия, где важными компонентами являлось совершенствование собственной «природы» и «жизненности», и упоминалось о том, что в духовном совершенствовании все вещественные предметы, обладающие телесностью, не имеют никакой ценности. Ведь, чтобы обрести бессмертие, даосу нужно как бы на некоторое время порвать все связи с внешним миром. Необходимо отринуть от себя всё, что не связано с созданием золота и киновари, которые даос выращивает в себе.
Уснул я быстро, и мне приснился даос Гэ Хун, написавший в своё время популярный тогда тракта по внутренней алхимии «Баопу-цзы». Я читал этот трактат и с удовольствие решил с ним побеседовать. Я спросил его:
- В вашей первой части говорится о человеке, приготовившем одушевлённый эликсир ;; «шэндань», который может не только продлить свою жизнь, но и с помощью этого эликсира создать и золото. Как это можно понимать?
- Человек достигший бессмертия, подобен Золоту, - ответил даос, –потому что путем пневменной тренировки добивается «Духовно Драгоценности», обретая пневмы сразу Трёх Небес, и от этого в себе разделяется как бы на «трёх чистых» ;; (сань цин) по разделению пневм. Благодаря своей воли, он собирает их воедино, как будто вьет из трёх хвостов одну плётку. И этой плёткой он при помощи мысли объективизирует мыслимое, где само неявленное объективируется с подачи трёх пневменных энергий, превращаясь в явленное, благодаря небесной взаимообусловленности и взаимопревращаемости во внефеноменальной сфере субъективных и объективных сторон. Дух, пневмы и энергетические эссенции творят нужную даосу вещь, будь то Золото, или обыкновенный Гриб в лесу. Но тем золото, которое создаёт даос, нужно делиться, и у меня в моём трактате всё это расписано. Помните? Если получится сто циней (футов) золота, то, прежде всего, нужно совершить великие жертвоприношения на девяти треножниках: на первом - на поклонение Небу – двадцать циней: на втором – Солнцу и Луне – пять циней; на третьем – созвездию Северного Ковша – восемь циней; на четвёртом – звезде Великое Первоначало – восемь циней; на пятом – созвездию Колодца – пять циней; на шестом – Очагу – пять циней; на седьмом – Млечному Пути (Хэ бо) – двенадцать циней; на восьмом – Общинным Алтарям – пять циней, на девятом – духам и демонам – охранителям ворот и селения, а также Государю Чистоты – по пять циней каждому из них. Это составит восемьдесят восемь циней, и двенадцать ещё останется. Ими следует наполнить хорошую кожаную сумку и в подходящий день отправиться с ней на рынок. Когда рынок наполнится народом, нужно с восклицанием «хэй» бросить её в людном месте и уйти, не оборачиваясь. Всё остальное золото, полученное сверх этих ста циней, можно использовать по своему усмотрению, но не прежде приношения золота в жертву духам, а то непременно случится несчастье.
Я спросил его:
- Обязательно ли приготовление Великого эликсира должно сопровождаться жертвоприношениями?
- Да, - ответил даос, - это обязательно, таково правило Неба. Жертвы следует приносить Великому Первоначалу Юань-цзюню, Изначальному Господину Лао-цзюню и Сокровенной Деве. Лишь тогда эти божества явятся и будут наблюдать за работой даоса во время его изготовления эликсира. Если даос, совершающий делание приготовления снадобья, не оставил мирскую жизнь ради уединения и отшельничества и дал глупцам и обывателям возможность получить канонические книги, знать и видеть совершение алхимического делания, то тогда все духи накажут его в то время, когда он готовит снадобье. А если он не последует предостережениям канонических книг и позволит злоумышленникам произносить клеветнические речи, то духи не будут впредь помогать такому человеку. Тогда вредоносная пневма войдёт в вещество, и снадобье не получится. Непременно нужно уйти в «славные горы», поститься сто дней, не употребляя в пищу пять пряностей и свежую рыбу. Нельзя также позволять людям толпы наблюдать за приготовлениями. Только тогда можно начинать создавать великое снадобье. Когда снадобье будет готово, можно прекратить поститься. Однако в начале делания поститься нужно обязательно. И ещё, нужно иметь хорошего учителя внутренней алхимии, чтобы он мог передать ученику свои эзотерические знания».
- А как происходит передача этих знаний ученику, - поинтересовался я.
- Очень просто, - ответил даос, - я это описал в своём трактате так: «Пусть воспринимающий Дао-Путь бросит в воды, текучие на восток, золотого человека или золотую рыбу – но, не имея костей святого бессмертного, он всё равно не будет достоин узреть этот путь. Смешивать киноварь должно в «славных горах», в месте, где нет людей. Спутников должно быть не более трёх человек. Прежде всего, следует сто дней поститься и умащаться пятью благовониями, пока не достигнешь полного очищения. Нельзя приближаться к нечистотам и бродить туда-сюда с обывателями. Кроме того, не следует, чтобы не верящие люди в Дао-Путь узнали об этом деле. Они злословием разрушат одушевлённые снадобья, и снадобье не получится».
Я перестал его спрашивать, так как подумал, что он говорит мне какую-то несуразицу, вероятно для того, чтобы пошутить надо мной или отвлечь меня от Дао-Пути. Вероятно, он считал, что я – профан, и не желал делиться со мной секретами обретения бессмертия. Поэтому я расстался с ним и продолжал спать дальше.

Стих шестнадцатый
 
Буддист:
Шестнадцать тысяч томов бессмертных писаний говорят об одном и том же, но это - единственный корень Золотого Эликсира. Это - тело положения ; Кунь (Земля), и оно посажено в доме сочувствия ; Цянь (Небо). Не стоит винить в том, что все небесные возможности были упущены; все дело в том, что ученые запутались. Если человек поймет смысл стихотворения, он сразу же увидит Трех Высших Существ.

Даос:
Тьма книг всех о бессмертии напрасно что-то судит,
Ведь Золото и Киноварь есть корень всех событий
И Праотец всего, что в мире было и что будет,
Рожденье одухотворенья, тайна всех открытий
«Земли» триграмма, жизнь рождая, заселяет местность,
Когда в семейство цянь симпатия вдруг проникает,
Зерно закладывает, потом завязь возникает,
Когда всё форму обретает, завершив телесность.
И не дивись, что тайные пружины не раскрыты
Небес все до конца, и лишь по этой же причине
Учёные себя морочат до своей кончины,
Ведь для него секреты мироздания закрыты.
И если полностью кто смысл стихов всех уясняет,
Узрит Трёх Чистых он на Небесах, очистив зренье,
И Старца Высочайшего, кто ото всех скрывает
То, что лишь избранным даётся в виде откровенья.

Конфуцианец:
После встречи с Гэ Хуном во сне я испытал некое неудовлетворение и даже разочарование. Я ожидал услышать от него нечто более сокровенное. На следующий день, готовясь ко сну, я начертал иероглифами последний стих Первой части «Глав о прозрения истины» Чжан Бо-дуаня и повесил на стену. Ложась в постель, я подумал, что мой период визуализации обретения бессмертия заканчивается и предстоит деятельный период вхождения в Путь Дао, а с очень умным учителем я до сих пор так и не встретился, так что придётся рассчитывать только на свои собственные силы. Я попытался перед сном ещё раз прочесть стих и запомнить его.
В стихе говорилось, что внешняя алхимия была всегда только измышлением недоумков, которые не понимали ни даосской символики, ни самого процесса изготовления эликсира бессмертия. И что многие учёные писали  книги по внешней алхимии, даже не вникая в суть самого этого учения. В стихе также говорилось о происхождении эликсира из двух пневм инь ци и ян ци, где приводились триграммы «Земля» - кунь, и «Небо» - цянь, а сам процесс изготовления начинается в иньных центрах тела - ; «кунь», а завершается в янных - ; «цянь». С этим я уже разобрался самостоятельно и понимал, что соитие полярных пневм и порождает зародыш бессмертного тела. В конце же стиха говорилось о тайном эзотерическом характере этого текста, раскрывающего тайны бессмертия, понимание которых позволит даосу узреть «Трёх Чистых» ;; (сань цин) – три лика Дао. Такие даосы, как Гэ Хун утверждали, что есть три аспекта эманации, три пневмы, которые профаны символически изображали в виде триады божеств – Нефритовых императоров, а также в созерцании «Высочайшего старца» ;;; (тай шан вэн), то есть обожествлённого Лао-цзы, отождествлённого с телом Дао.
Но мне, прежде всего, нужно было разобраться в вещах и образах, которые представляли в себе эти вещи. Ведь вещи ; и идеи ; были тесно связаны меж собой. Созерцая вещи, я представлял идею, которую заключала в себе эта вещь, а созерцая идею, я явственно видел эту вещь. В этом и заключался весь секрет визуализации.
Как только я уснул, то тут же ко мне явился даос Гэ Хун с ещё одним стариком-даосом, которого представил мне как учителя известного даосского наставника Бо Юй-чаня, написавшего знаменитый трактат «Жабы небесного нефрита». Учителя звали Чэнь Ни-вань. Я встал с постели и пригласил их сесть на коврики.
- Что же вы не сказали мне, что вы желаете ознакомиться с даосской медитацией для получения эликсира бессмертия? – спросил меня Гэ Хун. – А вместо этого я битый час распространялся о том, кто и каким образом народ занимается этой медитацией. Вам с самого начала нужно было сказать, для чего вы меня пригласили. Я вам обстоятельно расскажу о методе получения бессмертия, а что я забуду сказать, дополнит мой друг, достопочтенный учитель Чэнь Ни-вань.
Я поклонился им обоим.
- Так вот, - начал говорить даос Гэ Хун, - я расскажу вам о самом эффективном способе получения бессмертия. Но вначале вам нужно разобраться в двух вещах: понять, что соответствует «жизненности», и что является «природной сущностью». Это - как две цепи, состоящие из символов, которыми мы обозначаем процессы прежде-небесных и после-небесных состояний действительности. Первое – это ; Цзин - сперматическая эссенция - энергия, равная воде и состоящая из пяти стихий, что в, свою очередь, равно почкам и триграмме ; Кань-вода после-небесной формы, а также равной ; Кунь-Земле прежде-небесной формы и равной свинцу в обозначении Земли ; (ди), что и есть «жизненность». Второе – это ; Синь - разумность сердца, равного Огню и равного сердцу, как органу, обозначенному триграммой Ли (разделения) и триграммой Цянь- Неба, равной Ртути и Небу, что и есть «природная сущность». Это так называемые ряды пневмы.
Первая фаза внутренней алхимии, которой предшествуют упражнению по дыхательной гимнастике и сосредоточению, заключается в сублимации и очищении эссенции, то есть первого ингредиента эликсира. Для этого даос берёт под контроль потоки сексуальной энергии и направляет их вверх, в нижний пара-физиологический центр тела, в нижнее «киноварное поле» ;; (дан тянь). Аккумуляция энергии приводит к ощущению тепла и света, которые начинают вместе с дыханием циркулировать по «каналам» (цзин) тела даоса посредством сосредоточения и медитативного представления - визуализации. Эта циркуляция открывает запертые проходы тела и удаляет из них шлаки и нечистоты. Затем жизненная энергия после своего очищения превращается в чистейшую эссенцию, направляемую в «Жёлтый двор» (хуан тин) – второе киноварное поле в области солнечного сплетения, откуда исходит свет жизненности.
Циркуляция энергии по телу продолжается до тех пор, пока ей не удастся пройти через проход, ведущий к верхнему киноварному полю в головной мозг. Вслед за этим происходит прояснение духа – открытие прохода «сокровенной заставы», ощущаемое даосом как появление света в пространстве между бровями.
Таким образом, появились два света – свет жизненности (транс-мутированная сперматическая энергия, эссенция цзин) и свет духа (транс-мутированное сознание), но лишь в искажённой, после-небесной форме. Эти два света называются свинцом и ртутью (Тигром и Драконом) и являются двумя основными ингредиентами эликсира, нуждающимися, однако, в очищении. Постепенно даос оказывается в состоянии опустить свет духа в среднее киноварное поле, где уже находится свет жизненности.
Далее он заставляет свет циркулировать по «малому кругу» (сяо чжоу тянь) между сердцем и почками, направляя его внутрь нижнего киноварного поля, в так называемую «Пещеру пневмы», служащую как бы утробой для зачинаемого бессмертного зародыша. Там искажённые (после-небесные триграммы Кань и Ли, вода и огонь) свет жизненности и свет природной сущности (духа) очищаются и обретают свою прежде-небесную форму (триграммы Цянь-небо и Кунь-земля). В это время даос как бы возвращается к состоянию нерождённого младенца и превращает своё сознание в разум Дао.
Тогда происходит соитие двух светов, иньных и янных пневм в теле даоса и зачатие бессмертного зародыша (единение воды и огня), причём все энергетические потенции организма сбалансированы в центре тела. Прекращаются и дыхательные упражнения («разжигание огня», «срок огня» - «хо хоу»), дабы зародыш (эликсир) мог созревать в теле даоса. В это время рекомендуется знаменитое «зародышевое дыхание» ;; (тай си), не требующее никаких усилий и протекающее совершенно естественно, подобно дыханию плода в утробе матери.
Когда зародыш созревает и готов к рождению, даос видит золотой круг света с белым кругом меньшего размера в центре. Даос удаляется в уединённое место, где приступает к плавному подъёму зародыша по каналу в позвоночнике к макушке головы, через отверстие, в котором зародыш (новое тело и новое «я» даоса) рождается. Даос в это время как бы пока наделён двумя телами: прежним, грубым, и новым, утончённым, которое, как считается, может странствовать, по желанию даоса, вне прежнего тела. Но в этот момент перед «новорожденным» появляется «демон» (объективация останков скверны психики даоса), готовый «пожрать» его. Но «младенец» побеждает «демона» и укрепляет своё тело, после чего он возвращается в грубое тело даоса для его окончательной трансформации. И, наконец, происходит полное его превращение, и оба тела сливаются и становятся одним бессмертным и нерушимым телом, в котором нет ничего после-небесного, и на которое перенесены все атрибуты божественного Дао–космоса. Путь к бессмертию завершается.
Я посмотрел вопросительным взглядом на товарища Гэ Хуна, как бы этим жестом давая понять, что может он добавить? И Чэнь Ни-вань сказал:
- Хорошо, я расскажу вам о другом пути обретения бессмертия. Есть три уровня в учении об обретении бессмертия, есть три свершения и выплавления эликсира. Даос, обретший путь Небесных Бессмертных, может свершать превращения и метаморфозы и подниматься ввысь. Мужи высших способностей могут научиться ему. Они считают тело свинцом, сердце - ртутью, сосредоточение - водой, мудрость - огнём.
- Это то, что мне надо, - не сдержавшись, возбуждённо воскликнул я.
- Во время вкушения пищи, - продолжал говорить Чэнь Ни-вань, - они могут зачать зародыш бессмертия, за десять месяцев созреет плод. Это – высший способ выплавления эликсира. В его основе нет триграмм и их черт, нет также цзиней и лянов, фунтов и унций. Этот способ прост и лёгок, поэтому передают его через сердце. Очень легко в нём достичь успехов. Даос, обретший путь водяных бессмертных, может выходить и входить, скрываться и являться. Мужи средних способностей могут научиться ему. Они считают пневму свинцом, дух - ртутью, циклический знак ; «у» - огнём, циклический знак ; «цзы» - водой. В течение ста дней они смешивают всё и соединяют, через три года свершится образ. Это – средний способ выплавление эликсира. Хотя в нём есть триграммы и черты, тем не менее, нет цзиней и лянов. Этот способ таинственен, поэтому передают его устно. В нём непременно можно обрести успех. Даос, обретший путь земных бессмертных, может оставить своё тело и пребывать в миру. Мужи из толпы народа могут научиться ему. Они считают сперматическую эссенцию (цзин) свинцом, кровь - ртутью, почки - водой, сердце - огнём. В течение одного года можно произвести зародыш, через десять лет можно достичь успеха. Это – низший способ выплавление эфира. В нём есть триграммы и их черты, а также есть цзины и ляны. Этот способ сложен и труден, поэтому передают его на письме. Боюсь, что с ним трудно достичь успеха. Высший способ приготовления эликсира считает ингредиентами снадобья ; (яо цай): сперматическую энергию, дух, земные души «по» и мысль. Он же временем нагревания (хо хоу) считает движение, пребывание, сидение и лежание. Он же циркуляцией считает чистоту, покой, само-естественность ;; (цзы жань). Средний способ приготовления эликсира считает ингредиентами снадобья сердце, печень, селезёнку, лёгкие и почки. Он же временем нагревания считает годы, месяцы и дни. Он же считает циркуляцией «объятие» Изначального ;; (бао и) и «хранение Одного». Низший способ приготовления эликсира считает ингредиентами снадобья сперматическую энергию, кровь, костный мозг, пневму и соки. Он же считает временем нагревания задержку дыхания, заглатывание, растирание и нажатие на точки. Он же считает циркуляцией актуализацию, размышление, подъём и спуск.
Слушая его, я подумал о том, что есть различные способы достижения бессмертия, но как мне понять, какой из них истинный, а какой ложный?
Когда я расстался с даосами, глубоко засыпая, то всё ещё думал: «А иду ли я правильным путём, и добьюсь ли я этим путём каких-либо сверхспособностей»?
И, тем не менее, я начал практиковать все способы обретения бессмертия.

Часть вторая

Средний том (Вторая часть)
 
Стих первый (17)
 
Буддист:
Сначала он превратил небо и землю в кадильницу, а затем приготовил ворона и кролика. Две вещи возвращаются на Желтый путь, и Золотой эликсир не остается не рождённым.

Даос:
Вначале, чтоб добиться в Пути-Дао превращенья,
Цзянь-«Небо» и «Землю»- кунь преврати в треножник-чашу,
И помести в него своё снадобье для варенья
Из ворона и зайца и держи огонь день каждый.
Затем гони назад на Жёлтый Путь две вещи эти,
Тогда лишь смогут Золото и Киноварь родиться,
И золотой наш эликсир способен получиться,
Как ритм стихов, священных, что рождаются в поэте.

Конфуцианец:
После встречи с даосами Гэ Хуном и Чэнь Ни-ванем я засомневался в том, стою ли я на правильном пути. Как много существует даосских учений, и какое среди них самое правильное?! Это было необходимо мне знать именно сейчас, когда начинается моё практическое освоение этого искусства.
В «Главах о прозрении Истины» есть чёткое объяснение того, что «Небо» и «Земля», обозначенные знаками ; цянь и ; кунь, являются чистыми прежде-небесными пневмами инь и ян, которые даосы используют для визуального создания треножника, сосуда внутренне-алхимического действа, и располагают его в нижнем «киноварном поле» ;; (дань тянь) своего тела. Даос Гэ Хун объяснил мне, что нижнее киноварное поле «дань тянь находится в двух цунях четырёх фэнях ниже пупа и имеет размеры у женщин шесть фэней, а у мужчин - девять фэней. Этот центр стаёт в теле даоса тиглем внутренней алхимии, и даос должен его представить в себе, почувствовать его местонахождение, очистить посредством дыхательной гимнастики и внутреннего созерцания. За время периода визуализации, когда я, погружаясь в медитативный транс, пытался представить всю внутреннюю алхимическую механику получения эликсира бессмертия, я всё же слабо понимал, как это всё осуществить и за что браться в первую очередь.
Повесив на стене очередной стих-слоган, я погрузился в сон, и увидел даоса с длинной нефритовой свирелью. Его изображение я видел на свитках и знал, что его зовут Хань Сян-цзы, и он  – один из восьми бессмертных даосов, племянник знаменитого танского поэта Хань Юя, жившего на рубеже восьмого и девятого веков. Он в юности, увлекаясь даосизмом и алхимией, обрёл бессмертие, потом пытался много раз убедить своего брата в существовании сверхъестественных сил, чудес и значений, но его брат так и не стал Бессмертным.
Когда я ему поклонился, даос сказал мне:
- Для того, чтобы глубоко изучить Дао, нужен наставник, который мог бы вам объяснить на своих словах все премудрости внутренней алхимии, только после этого вы сможете правильно заниматься и постигать тайны приготовления эликсира бессмертия. Мы, восемь бессмертных даосов ;; (ба сян), пристально наблюдаем за вашими усилиями, и считаем, что вы можете добиться поставленной цели, Поэтому мы решили вам помощь. Мои собраться послали меня к вам, чтобы я стал ваши наставником.
Я низко поклонился и поблагодарил за предоставленную мне любезность с их стороны.
- Прежде все, - сказал даос, - вам нужно знать, с чем вы имеете дело. Вы, наверное, много изучали разных книг, связанных с этим учение, и наверняка, хорошо подкованы в области теории, практики у вас никакой нет. Ведь так?
Я кивнул ему головой.
- Тогда я вам объясню вам, как опираясь на свою личную практику, я стал бессмертным.
Я поклонился и сказал:
- Буду вам весьма признателен.
- Прежде всего, вам нужно знать, с чем вы имеете дело, - сказал даос, - и представить воочию то, с чем вы столкнулись, прежде, чем гонять по своему телу разные пневмы. То, с чем мы имеем дело, есть нечто такое, что никак не проявляется ни при каких обстоятельствах. Это – ничто, и для профана не имеет никакой ценности и никакого смысла, а для нас, даосов, оно есть всё, чем мы стремимся обладать. Оно не имеет телесности. В «Дао дэ цзине» написано: «Смотрю на него и не вижу, - именую его тончайшим (и). Слушаю его и не слышу, - именую его тишайшим. Хватаю его и не могу удержать, - именую его неуловимым ; (вэй). Так как же его почувствовать и ощутить; понять, что оно значить; и разглядеть в нём перемещающиеся энергии – пневмы? Эпитеты си и означают неоформенность, безвидность и скрытость Дао-Пути в его отсутствии. Приобщение к его покою и «самоестественности» ;; (цзы жань) посредством созерцания охватывает уже «совершенствование природной сущности» ;; (сю син) и относится к «Недеянию» ;; (у вэй). Но как с ним соприкоснуться? Для этого надо войти в состояние особого смирения, заключающегося в преодолении ограничений индивидуальности в стремлении к единению с универсумом. Есть особая медитация, которую рекомендует «Дао дэ цзин»: «Притупи свою остроту, освободи свои путы, умерь и гармонизируй свой свет, воссоедини свои пылинки». Но для чего это делается? А это делается для приобретения энергии извне, для её «воровства». Как сказано в «Инь фу цзине»: «Небо и Земля - грабители всего сущего, всё сущее – грабитель человека, человек – грабитель всего сущего. Трое грабителей пребывают в согласии, и вселенная триада умиротворяется. Поэтому говорится: вкуси своё время, упорядочь свои кости. Двинь свою пружину, и мириады превращений умиротворятся. Человек вкушает в подходящее время, и его организм здоров и кости упорядочиваются. Правильное использование космического ритма для достижения поставленной цели и является вкушением в должный момент. Человек как бы крадёт у природы её силы для собственного блага, «плывёт по течению природы в нужном направлении». Это и есть принцип Недеяния. Это и есть внутренняя алхимия, когда даос использует протекающие в организме процессы для создания нового бессмертного тела».
То, что я сейчас изложил и есть основа всех тайн даосской внутренней алхимии. Каждый день мы будем с вами тренироваться под моим руководством и объяснениями, и вы шаг за шагом обретёте нужные знания, Но вначале, почувствуйте своё тело. Ощутите его. Представьте, что центр вашего тела - это Земля, которая управляет всеми четырьмя сторонами света – верхом головой, где живут на севере, Черепаха и Змея и там вода, этакая электростанция, которая посылает ток по проводам (нервам) во все направления. Левая сторона – это Восток - обиталище Дракона – вода, скрывающая огонь. Низ – это юг, где живёт Красная птица феникс, и где всегда огонь. И Правая сторона – запад - обиталище Тигра – где тоже есть огонь, скрывающий воду. Поставьте цель – укротить всех своих зверей, и заставить их работать на себя. Вот всё, что мне надо от вас, чтобы вы научились владеть своей энергетикой и смогли продлять себя в вечности.
- Но как можно избежать смерти и продлиться в вечности? – спросил я, перебив его объяснения.
- Для того чтобы это понять, - сказал даос, - необходимо разобраться в том, что такое сверхъестественные силы, чудеса и знамения. Но прежде всего, надо понять, что такое хаос и смерть. Когда-то был только один Хаос и царила смерть. Легенда гласит, что когда друзья пришли к нему в гости, то, пожалев его, решили проделать ему девять отверстий, как у человека, и Хаос тут же умер. Он перестал быть хаосом. Поэтому любой порядок убивает смерть. Смерть умирает от своей смерти. И самое большое чудо, которое возникает в мире – это рождение жизни в хаосе. Жизнь убивает хаос, как говорят: «смертью смерть поправ». Возникновение человека в этом мире – самое величайшее чудо. Это и есть обретение природой своего существа. С рождением порядка возникло прежде-небесное состояние природы, когда было в достатке всё необходимое, и ничто не мешало этому необходимому осуществлять свои функции. Но со временем стало происходить разделение внутри этого необходимого, и стали возникать некие излишества. Эти излишества начали осуществление функций хаос, и начались сбои, что стало порождать смерть и приведение самого порядка в хаос. Смерть начала побеждать жизнь, наступил период после-небесного состояния природы, где смерть взяла на себя роль жёсткой борьбы с излишеством. Человек достиг предела своего развития и остановился из-за смерти в продолжении своей жизни. Он стал смертен, как в нем возникли такие земные души «по», как «неумеренность» и «жадность». Он стал больше воровать у природы и пересыщаться, и от этого сразу же возникли все беды: внутри него возник механизм самоуничтожения. Включается цепь разных негативных явлений: накопление богатств приводит их же к истощению; избыточная информация порождает хаос и незнание; несоблюдение меры перерождается в агрессию. В мире существует закон: всего нужно столько, сколько необходимо, всё лишнее, так или иначе, исчезает. И для того, чтобы идти к какой-то цели, нужно концентрироваться на ней и не отвлекаться на детали. Поэтому так важен путь внутренней алхимии, благодаря которому происходит «покорение Дракона» (цзян лун) – то есть соединения положительных, янных, пневм ; (ци) Дерева и Огня и «укрощение Тигра» ;; (фу ху) – то есть соединения отрицательных, иньных, пневм ; (ци) Металла и Воды. Это приводит к наполнению киноварных полей – покоев тела золотом, то есть «золотым киноварным эликсиром» ;; (цзинь дань), ведущим к бессмертию и совершенству.
Но для того, чтобы к этому прийти, нужно начинать с простых шагов, а именно, необходимо знать простые вещи, которыми оперируют даосы. И это - символы. Так, Заяц и Ворон это - синонимические обозначения неразвитых инь ци энергий у Зайца и ян ци у Ворона. Это - синонимы Тигра и Дракона. Это - как бы противоположные символы, но в своей основе они несут уже трансформацию, зачатки перерождения в свою полную противоположность.
И для того, чтобы развиться, Тигру нужно сожрать Зайца, а Дракону – Ворона. К тому же, Заяц всегда был символом Луны, как её тотемное животное, а Ворон был символом Солнца, олицетворяя его. Даосы всегда всё переосмысливали и, глядя на верхушки всего растущего и развивающегося, стремились распознать корень, увидеть те результаты, которые возникали из всего рождающегося и развивающегося. Даосы всегда всё рассматривали умозрительно и полагали, что Солнце - это ян, но неразвитое, таящее внутри инь - Ворона; а Луна – это инь, но скрывающая в себе ян - Зайца. Когда наступает полнолуние, то можно увидеть на диске луны зайца, сидящего в позе лотоса и готовящего эликсир бессмертия. Иногда определённые знаки и видения во внешнем подталкивали их к открытиям во внутреннем. В «Книге перемен» есть этому состоянию соответствие - триграмма кань (вода – заяц) и ли (огонь – ворон). Иногда наши мысли в голове оформляются в виде символов. Это – как высшая небесная математика. Таким путём, если тигель умозрительно создаётся даосом из зрелых отборных пневм инь-ян, то их символы: кунь и цянь, стихии «вода» и «огонь». Умозрительные представления чаще всего оформляются в конкретные вещественные преобразования, когда в работу включается духовная энергия. Ведь, так или иначе, всё, что осмысливается человеком, со временем обретает материальные основы и конкретные формы, заполняемые содержанием, так воображаемая энергия преобразуется в вещественную субстанцию. Из ничего создаётся нечто - энергетическое поле, преобразуемое в осуществлённую материю, которую даосы называют снадобьем. И это снадобье готовится из незрелых пневм инь-ян в их символах: кань Воды и ли Огня, стихий «Металла» и «Дерева».
Когда мы говорим о каких-то вещах, то эти вещи создаются из ничего, потом они естественным образом реализуются в действительности. Ведь само слово несёт уже в самом себе элемент преобразования, поэтому почти всегда визуализация преобразуется в энергетическую реальность. То, что мы говорим, то и получаем. Может быть, на самом деле, этого в конкретной видимости не происходит, но, при отстранённом взгляде на вещи, энергетическая трансформация в едином духовно-физическом пространстве производит то действие, которое мы силой мыли и нашей воли порождаем. Поэтому стих и говорит о «двух вещах» ;; (эр у) – «Заяц» и «Ворон», то есть инь ци и ян ци, которых нужно гнать на «Жёлтый путь» в сторону стихии «Земля», так как Земля имеет жёлтый цвет, то есть, гнать в себя, в свой центр, где установлен треножник для выплавки эликсира. Если Заяц и Ворон соответствуют Луне и Солнцу, то в теле даоса они находят своё место, ассоциируясь с пневмами глаз и их блеском. Так правый глаз – Солнце, а левый – Луна.
Когда я слушал его, то в этом месте его объяснения меня вдруг осенило, я вскликнул:
- Я всё понял! Вы говорите о периодах медитации, когда проявляются природные пневмы инь и ян. Я знаю, что существуют периоды во времени живых и мёртвых пневм, а это значит, что алхимический процесс должен быть естественен, с учётом внутренних тенденций развития самих пневм. Ведь это так?
Он утвердительно кивнул головой. И я продолжал говорить:
- Теперь мне понятно, что в период растущего ян - от зимнего до летнего солнцестояния, знаки ;; цзы у - пневмы развиваются скачками и частично совпадающий с ними период от весеннего до осеннего равноденствия – знаки ;; мао ю - очищаются и омываются. Эти же знаки употребляются как символы развитого инь – ; цзы, развитого ян – ; у, неразвитого инь - ; ю и неразвитого ян – ; мао; такова же символика деления суток. Поэтому определённые стадии алхимического процесса должны соответствовать  конкретным состояниям пневмы. А это значит, что я должен делать всё в положенное время, не раньше, и не позже.
Даос моча кивнул головой в знак согласия.
Некоторое время мы молчали, затем он спросил меня:
- А вы слышали музыку Дао?
Я покачал головой. Тогда он сказал:
- Гексаграммы – это музыкальные ноты, при помощи которых природа говорит с нами. Если мы понимаем звучание природы, мы осознаём, что происходит и «ловим попутный ветер», попадая в поток Дао. Вот как важно слушать музыку, особенно музыку природы.
Даос взял свою нефритовую свирель. И из неё полилась гармоничная мелодия, означающая собой «Небо» и «Творчество». Это были протяжные непрерывающиеся однотонные звуки, но в них чувствовалась сила и небесная чистота. Эти звуки повторились шесть раз, и мне показалось в этот момент, что я соприкоснулся с вечностью. Даос вдохнул в меня новый смысл обновлённой медитации, и мелодия этой медитацией была звуковой гексаграммой, которая соответствовала первому стиху Второй части «Глав о прозрении Истины», являясь «Небом» и «Творчеством» ; (цянь), и состояла из одних непрерывных положительных черт ян.

_____________________
_____________________
_____________________
_____________________
_____________________
_____________________

В гексаграмме ; (цянь) Небеса были расположены над Небесами, что свидетельствовало о том, что я, подобно императору, обладаю потенциальной властью и силой, а также способностью достигать высшие цели и воплощать в жизнь самые заветные мечты. Но для этого мне нужно было быть благородным в моих намерениях и упорным в достижении цели, а также прислушиваться к высшим силам.
Я чутко прислушивался к своему телу, стараясь уловить признаки некоторых изменений, которые должны были происходить в моём физическом состоянии и определять моём настроение, так как внешние изменения влияют на изменения внутренние. Для этого и существует «Книга Перемен» «;;» (и цзин), которая помогает человеку приспосабливаться к жизненным циклам и использовать их себе во благо. В этом и состоит смысл даосского Пути Недеяния ;;; (у вэй дао): следовать за внешними изменениями и обращать их в свою пользу.
Я уже чувствовал, что начинаю мыслить более широко, чем раньше. А это и есть первый знак на пути к самоусовершенствованию и процветанию. Эта гексаграмма имела прямое отношение к первичной энергии, из которой проистекают все формы жизни. Но мне было нужно ещё познать жизненные циклы и понимать, когда я должен вкладывать всю свою энергию в работу, а когда не упорствовать и отдыхать, готовясь к действиям. И я чувствовал в себе внутренние силы, способные привести меня к цели, так как я мог быть мудрым и справедливым, добрым и нравственно гуманным. Я мог увлечённо трудиться, и был лишён самодовольства. Напротив, иногда в мою душу проникали чувства неуверенности и неверия, которые я должен был побороть.

Стих второй (18)
 
Буддист:
Мы установили печь и кадильницу, чтобы создать дух и душу. Тайна тайн не подлежит обсуждению.

Даос:
Печь создавая, ставь треножник, цзянь и кунь считая,
Как образец, сжигай цвет семени и, выплавляя
Разумные три души, семь земных душ к обузданью,
Веди, чтоб совершенным было новое созданье.
Небесный Дух - души три создают хунь, остаются
Земными семь душ по в себе, степенно затихая.
Частицы инь юнь распадутся, а то соберутся
Со всей вселенской пневмой, превращенья совершая.
И остаётся лишь сказать, что в этом превращенье
Всем этим тайнам, скрытым, не найдётся объяснений,
Они не подлежат всем смертным людям обсужденью,
И не нуждаются в речах иль в праздных изреченьях.

Конфуцианец:
Даос Хань Сян-цзы сказал мне, что для создания печи и треножника нужны внутренний настрой и сосредоточение, так как сам процесс плавки может произойти только при упорядочении функционирования киноварных полей, которые возникают в теле человека, когда он начинает заниматься даосской гимнастикой. Эти киноварные поля возникают в человеке как мускулы на его теле при ежедневной тренировке. Но мускулы – это только видимая часть накопленной в человеке физической силы, так же как и киноварные поля, созданные им внутри себя посредством ежедневных духовных медитаций. И это требует занятий со сложными психофизическими упражнениями двух типов: «выправление сердца» ;; (чжэн синь – медитация) - сосредоточение и концентрация мысли и «выправление тела» ;; (чжэн шэнь) – специальные даосские гимнастические упражнения.
Даос так и сказал мне:
- Человек как бы объединяет свои физические и духовные упражнения в едином стремлении в своей собранности добиться самоутверждения своей самости в пространственно-временном континууме мироздания. Таким путём он может установить равновесие иньных и янных пневм (; кунь «Земли» и ; цянь «Неба») и добиться их чистоты. Когда это будет достигнуто, то разумные (небесные) души ; «хунь» и животные (земные) души ; «по» станут как бы «цветком семени», то есть овеществлёнными сущностями-эссенциями - энергиями ян ци и инь ци.
Немного подумав, он продолжил говорить:
- Но для того, чтобы это понять, нужно разобраться в очень трудном вопросе: Что же представляет собой слово, как понятие, и мысль, как явление. Ведь слово – это отражение какой-то явленности. Как говорил даос Чжан Тай-янь: «Совершенное слово даоса подобно целомудренно-чистому звону металла, звучанию яшмы». Ведь вы же помните стихи даоса Цзо Сы: «мне не нужны ни свирели, ни струны. Горы и воды чистых напевов полны. Для чего уповать мне на собственный голос? Лесные чащи сами печалью поют».
- Так нужны человеку слова или нет? – спросил я даоса. – И может ли он передавать мысли без слов?
На что он сказал мне:
- Иногда слово может быть заменено жестом. Ведь для того, чтобы увидеть «сияние правды» ; (мин), можно и не использовать слова. Слова языка, которого ты не понимаешь, звучат как простая трескотня. Даоса Гэ Хуна называли Мудрецом, объемлющим Пустоту – Баопу-цзы. Но для того чтобы объять Пустоту, нужно обозревать вещи, находящиеся в ней, особым взглядом. Как говорил Чжуан-цзы: «Смотреть на вещи в сиянии правды  - означает прозревать равенство всех вещей в их первоначальной природе и понимать одинаковую истинность и ложность всяких суждений о них». Слово можно заменить жестом. Как говорил тот же Чжуан-цзы: «Воспользоваться пальцем дабы показать, что палец не является пальцем, хуже, чем воспользоваться не пальцем, дабы показать, что палец не является пальцем. Небо и Земля – один палец». И как говорил даос Юэ Гуан: «Указатели не пребывают». То есть, указатели не характеризуют означаемое и тем самым не определяют истинно сущее. Поэтому в человеческом теле души ; хунь и души ; по используют разные свои слова и суждения, хотя все эти слова звучат одинаково. Можно очень долго учиться и иметь многие знания, но абсолютно не понимать всего того, что происходит в мире. Одно и то же сказанное слово может звучать по-разному, и даже произнесённое в уме, оно может иметь разные значения и оттенки. Вещи, явленные в «сияние правды» выражаются не словами, а самими вещами, явленными в действительности. В пятом века даосский мудрец Лю Сяо-бяо сказал; «Лодка, скрытая от взора, движется незаметно. Миновать путника, идущего навстречу, значит, никогда не встретиться. Ничего нельзя остановить ни на миг, в мгновение ока всё появляется и исчезает». Поэтому приход и уход нельзя вычленить из реальности и из целостного поток, и то и другое всегда дано в становлении. И в теле происходит процесс, подобный космическому, подтверждающий природу всех превращений-метаморфоз в мире: характер рождения и гибели вещей.
В своём трактате Фэн Юлян и Юэ Гун говорили: «Каждое мгновение представляет собой нераздельное единство «прибытия» и «ухода», так как оба понятия оказываются несостоятельными». Из чего вытекает, что само понимание превращение вещей – ;; (у хуа) – и есть идея слитности «приход-ухода».
Вселенная пневма сгустилась - и вещь появилась, пневма растаяла – и вещь разрушилась. Вселенная пневма ;; (инь юнь) - это соединённые, пришедшие в гармонию иньные и янные пневмы (инь ци и ян ци) в их универсальном космическом аспекте, единение наилучшей сущности вселенских пневм.
В силу схожести микро и макрокосма, процессу космических превращений соответствуют превращения, метаморфозы и взаимопереходы пневм человеческого тела, ведущие в процессе внутренней химии к созданию в теле даоса бессмертного зародыша.
Но для того, чтобы сделать шаг к бессмертию, нужно, прежде всего, понять истинную суть мироздания, посмотрев на мир через «сияние правды».
Чжуан-цзы в своём трактате обозначил такую мысль: «Презирать блеск лукавых речей, не держаться за самодельную истину, не оставлять всё на обычном месте – это называется жить по сиянию правды».
Чжуан-цзы также говорил: «Кто знает бессловесное рассуждение, несказанный путь? Это, если кто-нибудь способен его знать, называется Небесной Сокровищницей. Добавляй в неё – и она не наполнится, черпай из неё - и она не оскудеет. И неведомо, откуда она возникает. Назовём её потайным светом».
И этот потайной свет несёт с собой из глубины Вселенной явленные образы и слышимые звуки.
После чего, даос Хань Сян-цзы взял свою нефритовую флейту и сыграл мелодию, состоящую из шести пресекающихся протяжных звуков, что означало гексаграмму этой медитации, соответствующей данному стиху, являясь «Землёй» - (Исполнением), ; кунь, состоящей из одних отрицательных иньных чёрт.
__________  __________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
__________  __________

В этой гексаграмме Земля ; кунь расположена над Землей ; кунь, что подсказывает мне то, что, если я буду восприимчивым к энергии Небес, меня ждет изобилие — в восприимчивой почве одно семя может произвести на свет десятки тысяч семян. Поэтому гексаграмма Земли; кунь олицетворяет собой утробу, которая дает рождение новой жизни, и является символом «Восприимчивости» и «Исполнения», олицетворяя собой Мать-королеву-Землю, настраивает меня на чуткое восприятие небесных потоков, когда я должен помнит о том, что могу уступать и воспринимать волю Небес, но, в то же время, оставаться верным самому себе, потому что самостоятельный выбор своего пути или следование своим наклонностям обычно не приносят успеха. И я должен следовать путём мудрецов, которые и должны стать моими учителями. Они помогут мне развивать в себе человеческую безоговорочную любовь, которая превыше любой эмоциональной привязанности. Гексаграмма предусматривает мягкий, уравновешенный, устойчивый и смелый подход к решению любых вопросов.
Я полагал, что, следуя по этому пути, мне придётся ждать желаемого результата долго, но это ожидание, как я полагал, полностью окупится, так как импульсивные действия обычно не приносят успеха. Сам иероглиф ; кунь изображает всех духов земли. А с духами земли необходимо обходиться осторожно.

Стих третий (19)
 
Буддист:
Не заморачивайтесь с грязью и урной, а ищите лекарство в печи Полумесяца. Нет необходимости в дровах и углях или хвастовстве, когда есть естественный и настоящий огонь.

Даос:
Когда всё приготовил, то не трать время напрасно,
Лепя Сосуд для эликсира из глины, найдённой,
Для выплавления снадобья, чтобы было ясно,
Ищи печь, истинную, для того луны, склонённой,
В ней взращенный найдёшь огонь спонтанности, небесной,
Дров и угля не нужно, ведь огонь внутри пылает,
Меха внутри нас нужное нам пламя раздувают,
И пламя зелье создаёт в орбите, перекрестной.

Конфуцианец:
В этот день под руководством даоса Хань Сян-цзы я приступил уже с помощью «потайного света» и «сияния правды» непосредственно к началу самого процессу выплавления пилюли бессмертия.
Даос ещё раз мне напомнил, что я никогда не должен прибегать к внешней алхимии, так как физический мир не имеет никакого отношения к внутренней алхимии. Поэтому все её операции, приготовление печей и тиглей из обычных веществ лишь пустая трата времени, так как истинная печь находится внутри человека, а материал, из которого она сделана, - пневма. Сам образ «истинной печи» в моём сознании рождался из представления «открытости присутствия».
- Но что такое «открытость присутствия»? – спросил я у даоса.
И он сказал мне:
- «Обычное место» вещей не равнозначно тому, которое указано обыденным сознанием. Это дорефлективное и совершенно свободное присутствие, дающее бытие. «Сияние» и «небесный свет» ;; (тянь гуань) передают идею абсолютной открытости. А это значит, что «свет» - это исключительное свойство открытого пространства, но присутствие, дающее бытие, недоступно объективной силе мышление, и поэтому скрывает себя. «Открытость присутствия» бытия не мыслима, поэтому даосы достигали его раскрепощённым в него забытьем ; (ван). Как говорил Чжуан-цзы; «Забытье – мой жизненный идеал». Это – то, что существует «вне бытия» или за границами бытия, и «погрузиться мыслью в небытие» - это то же самое что «быть в забытье». О смысле даосского забытья ; (ван) сказано в трактате «О безымянном» даосского мудреца третьего века Хэ Яня: «Хотя Дао пронизывает мир того, что имеет имя, оно не высказывает своего безымянного образа. Это подобно тому, как быть глубоко погружённым в начало ян и «забыть», что оно несёт в себе свой отдалённый аналог – начало инь». Поэтому здесь необходимо пояснить, что «сияние правды» высвечивает не вещь, а то, что скрыто в этой вещи.
Поэтому образ в этом стихе печи подобен «склонённой луне» ;;; (янь юэ лу), о которой писал ещё знаменитый даос Вэй Бо-ян в своём трактате «О единении триады» («Цань тун ци»). Луна в его понятии означала иньную развитую энергию триграммы кунь, поэтому являлась свинцом.
Тёмное начало инь присутствует в самых сокровенных глубинах светлого начала ян. И чтобы это понять, нужно погрузиться в забытье. Но забытье - не беспамятство, а пробуждение к безусловной явленности присутствия, его узнавание, как воспоминание чего-то, что никогда не было мыслимо. Это – именно за-бытье – погружённость в тот сиятельный мрак, откуда, по словам Чжуан-цзы из четырнадцатой главы, «происходит единое Дао, прежде чем Единое обретает форму», когда человек пересекает границу – смотреть, и не видеть, слушать и не слышать. Мудрость даоса в том и состоит, чтобы не открывать что-то, никому не известное, а научиться видеть, что нечто даётся человеку прежде всякого познания, научиться внимать непреходящей правде вещей. Чжуан-цзы так и говорил: «Научись видеть, где всё темно, и слышать, где всё тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию». И нужно всегда обращать внимание на признаки, на знаки, идущие от Неведомого. В этом стихе склоненный набок месяц указывал на форму этой «свинцовой» иньной печи, где разводился огонь для выплавления снадобья, и огонь горел, следуя «небесной спонтанности», «естественности» ;; (тянь жань). Так что этот огонь тоже являлся пневменным огнём, внутреннего характера, и поддержание его не требовала ни дров, ни угля или задувание мехов.
Чтобы образно выразить процесс, происходящий в теле, даос Хань Сян-цзы опять прибег к своей флейте, и я услышал звуки уже стройной мелодии, означающие гексаграмму медитации, соответствующей этому стиху, которая выражала «Начальную трудность» ; (чжун). Она состояла из триграмм ; чжэнь (возбуждение, подвижность, гром, первый сын) и ; кань (погружение, опасность, вода, второй сын).

__________  __________
_____________________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
_____________________

В этой гексаграмме «Начальную трудность» ; (чжун) Вода ; кань расположена над Громом ; чжэнь. Она символизирует тучи перед грозой и последующий ливень с небес. Может казаться, что сейчас время тьмы и хаоса, но рано или поздно ливень и гром прекратятся, тучи рассеются, уничтожив хаос и поспособствовав зарождению жизни.
Я прислушался к своему организму, так как знал, что внутреннее состояние зависит от внешних обстоятельств, а в этой его гексаграмме «Начальные трудности» скрыты препятствия, связанные с проявлением осознанности, когда нужно начинать процесс самообучения для обретения ясности.
Это период, когда могут возникнуть новые ситуации, поэтому энергию следует направить на подготовку и планирование своих действий, а также на укрепление своей способности отличать реальность от иллюзии.
Поскольку это - время смятения, мне нужно остерегайтесь того, чтобы безнравственные люди не увели меня с истинного пути. В своём начинании я молод и невинен, но не должен чувствуйте себя уязвимым, поскольку мне надо попытаться преобразовать беспорядок в порядок. Возможно, мне придётся перестроить отношения с окружающими людьми и родными, так как пришло время действовать, и нужно привести свои дела в надлежащий порядок, а затем временно отойти от них. Я должен плыть по течению и надеяться, что в итоге мне представится хорошая возможность для действий.

Стих четвёртый (20)
 
Буддист:
Нефритовый пестик рождается в печи Полумесяца, а ртуть становится спокойной в Кадильнице Вермильона. Только после примирения огня вырастают желтые бутоны.

Даос:
В печи полулунной, бутон нефритовый родится.
В треножник тела, что внутри нас, из вермильона
С созданьем серебро там, водяное, поселится,
Оно возникнет с единиц, достигнув миллиона.
Огонь тогда лишь приведёт в гармонию все силы,
Чтобы создать зачаток, и его собой питая,
И крепнущий Жёлтый Росток, всё больше возрастая,
Возникнет из зерна, что Небо на Землю спустило.

Конфуцианец:
Даос Хань Сян-цзы объяснил мне, что создание Жёлтого ростка – это первый шаг к зачатию бессмертного зародыша. Если печь создаётся из инь ци (свинца), то треножник делается из ян ци (ртути, восстановленной из киновари; триграмма цянь).
Даос также сказал мне:
- Чтобы создать этот Жёлтый росток, необходимо представить весь процесс его возникновения. Для этого в треножник нужно влить все требуемые ингредиенты, представить их наличие и их сущность, осветив их «сиянием правды». Поэтому даос не мешает раскрыться правде, он не видит её в обычном смысле, ибо она не объект и ближе к нему, чем его собственное «я». Он может лишь «хранить её в груди! И тогда он поймёт, что «нефритовый бутон» ;; (юй жуй) является синонимом «нефритового сока» ;; (юй е), сущностью незрелой янной пневмы, а «водяное серебро» ;; (шуй инь; это и есть ртуть) стаёт синонимом «эссенции», которую даосы ещё называют «семенем металла» ;; (цзинь цзин), сущностью незрелой иньной пневмы. Даос должен видеть весь производимый им процесс плавления эликсира бессмертия. Но для этого ему нужно погрузиться в состояния забытья, так как забытье ; (ван). Для даосов – это состояние, когда мысль спонтанно внемлет «не-мыслимому». В интуитивном постижении реальности даос обретает необоримую духовную силу и становится подлинным хозяином себя.
Именно в состоянии забвения происходит как бы обмен пневмами: в иньной печи появляется янная пневма, а в янном треножнике – иньная пневма. Иньный характер знака «вода» как бы, преобразуюсь в водяное серебро, становится женским началом, отрицательным, потому что ртуть, как носитель янной серебристости, отличается от иньной серебристости свинца.
Затем благодаря гармонизирующей силе огня происходит соитие этих пневм, и в глубине киноварного поля появляется и медленно растёт Жёлтый росток. Но это уже не синоним свинцам и энергии инь ци, как при визуализации, а настоящий зачаток эликсира первые признаки появления бессмертного зародыша. Он называется «желтым», так как свои появлением обязан единению пневм, а пневмой имеющей свойства и инь ци и ян ци, его средой является стихия «Земля», чей символический цвет – желтый.
Так через забытье даос входит в состояние, когда он может вещить немыслимые вещи и попадать в запредельные пространства Вселенной.
Пробуждение даоса от забвения истока бытия не преодолевает забвения, а скорее вводит в него, приучает мыслить не-мыслимое как имманентную основу самой мысли. Мудрость Чжуан-цзы заключается в пробуждение ради забытья в интимно-неведомой данности.
Подумав, даос прибавил к уже сказанному им:
- При этом человек не только проецируется в духовный, прежде-небесный мир из после-небесного, как мёртвое и неодушевлённое тело, но и оставляет свой живой зачаток в виде желтого ростка, обладающего в том мире определённой существенностью и одухотворённость. Рождается как бы живой отпечаток человека в том мире, способного уже передвигаться в той среде и взаимодействовать с ним, хотя он, в силу своей слабости и недоразвитости остаётся ещё очень хрупким и ранимым. На него может нечаянно наступить любой дух или бессмертный.
Затем даос Хань Сян-цзы приложил к губам нефритовую флейту и издал мелодию подобную такому звучанию как: таан, та-тан, та-тан, та-тан, таан, та-тан.
И это явилось гексаграммой медитации, соответствующей этому стиху, означая «Недоразвитость» ; (мэн); состоящую из триграмм ; кань (вода) и ; гэнь (пребывание, незыблемость, гора, третий сын). Речь, по-видимому, шла в этой мелодии о недоразвитости, ростке и зачатке.

_____________________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
_____________________
__________  __________

В этой гексаграмме ; (мэн) «Недоразвитости» Гора ; гэнь расположена над Водой ; кань, что вызывает в воображении образы небольшого источника в горах и чистоты юного разума, который подобен пустой чаше. Характер нужно развивать так же, как поток нужно направлять в сильное русло, твердое, как гора.
Это и есть время отказа от моей недоверчивости к неизвестному и позволение более опытному уму направлять меня на путь Истины. Гора олицетворяет знание, а Вода — путешествие. Вместе они обозначают мой путь к великим свершениям, если только я смогу стать хорошим учеником. Для этого мне нужно проявить интуицию и собранность, чтобы обнаружить в учениях мудрецов те перлы мудрости, в которых скрыты истинные знания, помогающие добиваться конечного результата - обретения бессмертия. Только после того как я стану сам Бессмертным, и смогу быть наставником других учеников и обрету статус истинного даоса. Для этого мне нужно воспитывать в себе терпение, заботливость и последовательность, но главное - искренность и готовность учиться, чтобы стать таким же достойным образцом подражания, как древние учителя, в преодолении встречающихся трудностей. Но пока что я всё ещё ощущаю себя Пустой Чашей и весь исполнен безумством молодой неопытности. Мне необходимо преодолеть свою незрелость, чтобы побороть замешательство и недоумение, когда я сталкиваюсь с необъяснимыми явлениями, которыми последнее время насыщается моя жизнь.

Стих пятый (21)

 
Буддист:
Глотать и вбирать воздух - это человеческий акт, и только с помощью медицины может родиться творение и преобразование. Если в кадильнице нет истинного семени, то вода и огонь как будто сварили пустой котёл.

Даос:
Глотать слюну, пневму вбирать - так делают все люди,
Но лишь снадобье может дать рожденье превращеньям,
Когда в треножнике зерна нет, ничего не будет,
Пустой котёл нагреется лишь, труд напрасен с тщеньем.

Конфуцианец:
Я усиленно занимался медитацией и вдруг немного отвлёкся, так как в голову лезли разные мысли, и тут же появился даос Хань Сян-цзы и сказал мне:
- Вы зря делаете дыхательные и гимнастические упражнений в отрыве от всего делания внутренней химии. Ваши действия должны отвечать вашему внутреннему настрою внутри вас. Накопление во рту слюны, именуемой иногда «сладкой росой» ;; (гань лу), а иногда «цветочным прудом» ;; (хуа чи), и проглатывание её особым способом играет большую роль в даосских психофизических упражнениях. «Вбирание пневмы» - одно из названий дыхательной гимнастики. Все эти упражнения полезны только при занятии внутренней алхимией и при полном погружении своего сознания внутрь своего тела для создания бессмертного зародыша. Тем более, это важно, когда зачаток уже появился, и его следует питать своей энергией в прежде-небесном мире. Даосы называют этот «Желтый росток», зачаток бессмертного зародыша, ещё «Истинным зерном» - ;;; (чжэнь чжун цзы).
Но помните, то, что вещит вещи, не ограничено от вещей, но вещи имеют свои границы. Как сказал Чжуан-цзы: «Граница безграничного – это безграничность ограниченного». Всякая вещь – это время. «Дающее бытие» имеет свой неодолимый предел. В беспредельном пределе сходятся две грани «присутствие присутствия» - дающее и данное. Любая вещь таится в себе в своей несущественности и проявляется лишь тогда, когда наступает её время. Чжуан-цзы говорил: «Если спрятать лодку в реке, а холм – в озере, то покажется, что они надёжно упрятаны. Но в полночь силач унесёт их на спине, а невежде будет невдомёк. С каким бы тщанием ни спрятать большие и малые вещи, они всё равно исчезнут. Вот если спрятать Поднебесную в Поднебесной, им некуда будет упасть. Таков великий порядок сохранения вещей».
И помните, что упражнения сами по себе, вне внутренней алхимии, так же бессмысленны, как нагревание пустого котла, к тому же, такой несуществующей вещью, как «водяной огонь» ;; (шуй хо). Для того, чтобы осуществить какую-либо вещь в прежде-небесном мире, необходимо превратиться самому в эту вещь.
И даос Хань Сян-цзы, прикоснувшись губами к нефритовой флейте, издал такую мелодию как: «пам-пам, паам, пам-пам, паам, паам, паам», что и было гексаграммой медитации, соответствующей этому стиху, являясь «Необходимостью ждать» ; (сюй), состоящую из триграмм «небо» ; (цянь) и «вода» ; (кань).

__________  __________
_____________________
__________  __________
_____________________
_____________________
_____________________

В этой гексаграмме ; (сюй), означающей «Необходимость ждать», Вода ; (кань), расположенная над Небесами ; (цянь), олицетворяет тучи, поднимающиеся вверх, чтобы пролить дождь и послать пропитание свыше. Дождь освежает все растущее на земле и обеспечивает человечество пищей. Я должен научиться ждать этот дождь, несмотря на мою потребность в скорейшем его излиянии.
Эта гексаграмма требует от меня развития терпения, но ждать тяжело тогда, когда я не уверены в том, что все произойдет наилучшим образом и в своё время. Мне нужно научиться пережидать очевидную задержку в движении, чтобы твёрдо верить в благоприятность будущего. Ведь когда люди внутренне верят в достижимость своих целей, само ожидание может стать причиной их радости.
Знак ; (сюй) не советует преждевременно беспокоиться о чем-либо или вмешиваться в дела раньше времени, а рекомендует использовать время ожидания с пользой и подготавливать себя духовно и физически, что подразумевает концентрацию мыслительных способностей и заботу о теле, необходимые для обогащения и усовершенствования души. Стремление с ожиданием позволяет питать тело и дух, а терпение и спокойная покорность, как преднамеренное бездействие, лишь усиливают способность даоса использовать благоприятные возможности.

Стих шестой (22)
 

Буддист:
Гармонизируйте свинец и ртуть, чтобы получился эликсир. Если вы спросите, что является истинным лидером? Свет жабы будет сиять в Западной реке.

Даос:
Гармония свинца и ртути эликсир рождает.
Большое с малым целокупности не нарушают
Скажу, кто спросит, если истинный свинец не знает:
«Свет жабий западный поток в закате освещают».

Конфуцианец:
Когда я прочитал этот стих-слоган, то у меня в душе возникло сомнение, что я его понял. Я ввёл себя в глубокий транс и вышел на связь с даосом Хань Сян-цзы с нефритовой свирелью и попросил его пояснить мне этот стих. И он сказал:
- Этот стих говорит о соитии инь ци (свинца) с ян ци (ртутью) для порождения эликсира бессмертия. Большое с малым означают разные пневмы, «Большое» - это традиционное обозначение ян, «малое» – инь.
Я уже говорил о том, что как бы не прятали большие и малые вещи, они всё равно исчезнут. Всё может уйти в Небесную Сокровищницу, и затем появиться из неё снова. Поэтому Поднебесная заключена в Поднебесной, человек заключён в человеке, а Дао заключено в Дао. Небесная Сокровищница, вмещающая всё сущее, и есть состояние полной открытости. Это – когда нечего и некуда прятать, однако эта открытость, скрывающая себя, имеет границу – этот всегдашний знак тьмы. Гексаграмма «рассвет» (тай), которая звучит как: «как-как, как-кан, как- как, каан, каан, каан»  и объясняет в «Книге перемен» как «уходящее малое, приходящее великое», а гексаграмма «упадок» (пи), звучащая как : «каан, каан, каан, кан-кан, кан-кан, кан-кан», говорит, что «Великое приходит, малое уходит. Здесь гармония инь ци и ян ци, их равновесие, состояние, в котором ни одно не берёт верх над другим, уподоблено миру и спокойствию в отношениях между двумя мирами, их «незыблемой целокупности» ;;; (лян го цуань). Это состояние гармоничного единения и порождает росток Бессмертного зародыша.
Текучести сопутствует неизменное, но это не постоянство изменений, а недоступная рассудочному пониманию истина: чем более изменчива дао-вещь, тем более она постоянна». Быть в Дао – это значит быть «по ту сторону» логически само-отождествляемого Единого. Это и есть четвёртое измерение. Сила вещения – это динамическое взаимопроникновение противоположностей. Через знаки Неназванного можно понять, какие пертурбации происходят в неявленном свете, в котором возникают так называемые дао-вещи. Так, например, «Жабий свет» ;; (чан гуан) – это синоним лунного света, эссенции инь ци, так как Жаба – символ Луны и соответствует инь, а это – синоним «Цветка эссенции металла» ;;; (цзинь цзин хуа). Если сама Жаба-луна – это символ инь у или свинца, то её свет – это символ сущности, эссенции свинца, то есть стихии Металла ;; (цзинь цзин). Запад – сторона света, соответствующая стихии металла. Бесконечно малая величина ; (цзин) – «семя мира» и бесконечно большая величина - Небесная Сокровищница. Дао-вещь собирает, не создавая отношений части и целого, связывает парадоксальной связью, в которой явлено высветленние и сокрытие, наличествующее и отсутствующее, текучее и неподвижное. Данный Поток этой Дао-вещи ассоциируется со стихией воды, то есть тоже с инь ци. Смысл стиха состоит в том, что следует выплавлять Цветок эссенции в течение иньного времени суток и сезона, и тогда родится истинный свинец.
Даос Хань Сян-цзы приложил свирель к губам и сыграл мелодию этой гексаграммы медитации, соответствующей стиху, где «тяжба» ; (сун), состоит из триграмм «вода» ; (кань) и «небо» ; (цянь).

_____________________
_____________________
_____________________
__________  __________
_____________________
__________  __________

В этой гексаграмме ; (сун), олицетворяющей собой «тяжбу», Небеса ; цянь расположены над Водой ; кань, что символизирует необходимые отличия. Для Небес характерно подниматься вверх, а для Воды опускаться вниз. Вода отделяется от Небес, когда сила тяжести притягивает дождь из облаков, так же и социальная гармония разделяется на части при различии во мнениях. Внутренний мир и независимость, представленные триграммой «Небеса», разрушаются тяжестью Воды.
Когда происходит расхождение в природе или во мнениях, ситуация может стать опасной, если не сохранять ясность мышления и не быть готовым пойти на компромисс со своими оппонентами.
Во время наступления периода ; (сун) мудрые учителя рекомендуют даосам проявлять спокойствие и осторожность, когда перспективы в делах неблагоприятны, а также внимательно следить за своим темпераментом. К тому же, нужно помнить о том, что большинство внешних конфликтов являются отражением внутренних. Можно избежать споров, если сохранить верность своим внутренним чувствам и отказаться от гнева, самодовольства и подозрительности. Только так можно избежать разногласия и антагонизма и подняться над спорами, ссорами, тяжбами, обуздывая свой вздорный характер.
Даос Хань Сян-цзы играл гексаграмму снизу вверх и сказал, что, так как люди находятся внизу – на земле, то гексаграммы им нужно считать снизу вверх, добавив:
- Мы же, Небожители, можем их читать сверху вниз, так как мы обитаем наверху – на небесах. Но при этом мы всегда помним, что всё в себе взаимопроникновенно, и что Небесная Сокровищница часто творит удивительные вещи, наделяя своим небесным даром не только людей, но и других тварей. Человек постоянно самосовершенствуется даже тогда, когда он меняет свой образ, появляясь в физическом мире в виде Обезьяны-Гиббона или Лиса. Совершенный ум в любом обличии остаётся Совершенным умом.
В этом я смог убедиться, увидев этой ночью удивительный сон, являясь одним из его участников, который и записал в стихах:


9. Рассказ о ночном пире у реки Полноводного Протока

В год знаков Огня с Тигром (1) царь Чан (2) раз остановился
На берегу реки у Полноводного Протока,
Решил он поохотиться у Чистого Истока,
С ним на охоте его двор почти весь находился.
Устроил ночью пир за тканными он завесами,
Тем временем Лис некий там к Истоку направлялся,
Ему друг на дороге, Гиббон старый, повстречался,
Сказал ему: «Опасность нависает здесь над нами.
Наш государь, как царь Великолепного Согласья,
Решил охотиться, он, несомненно, нас заметит,
Мы все подвержены опасности вдруг в одночасье -
Подвешены на тетиве из лука, когда встретит.
Не будет если снега или ветер не подует,
То смерть грозит нам, и не будет нам уже проходу,
Я слово вот решил найти, остановить охоту,
Ты не поможешь мне? Тогда опасность нас минует».
Гиббон ответил: «Если убедить его словами
Ты мог бы, то, поистине, то было бы прекрасно!
Но я боюсь, опасность будет нависать над нами,
И словопрения твои произнесёшь напрасно.
Вдобавок, а не заподозрят нас они обоих?
Тогда ведь от беды нам не спастись, уж и подавно,
Не помнишь разве случай со столбом тот, достославный,
Где Оборотень-Лис причиной гибели стал коих»?(3).
Сказал Лис: «Люди, что с царём, - лишь воины, простые,
Не полнится нутро их знаньем сущностей, обычных,
Как у Чжан Хуа, их взгляд не проникает вверх, привычно,
Поэтому их головы, по сути, все пустые.
Как у Цзинь Цзяо вглубь и вдаль в них нет проникновенья,
И я считаю, что нам нечего их опасаться».
Тотчас они в двух мужиков свершили превращенье,
И сразу перестали от людей в лесу скрываться.
Один стал превзошедшим окружные испытанья,
Назвался Виеном, что на «гиббона» походило.
Другой стал книжником Хо, толкователем всех знаний,
И мудрецом, созвучно его имя «лису» было.
Средь ночи в загородный двор обои постучали,
Царю просили доложить такими вот словами:
- «О царственном мы мудреце в лесу здесь услыхали,
И не могли здесь удержаться и предстали сами.
Земля и небо ясны и чисты, всегда вы правы,
Когда, всеблагостный, наш государь взирает, стоя,
Царь, просвещённый, совершенствует людские нравы,
И даже звери, птицы живут в радости, в покое,
Пора, счастливая, открылась ныне попеченьем
Государя, и всюду справедливость возродилась
Его божественно-всевысочайшим изъявленьем
Среди всего народа добронравье утвердилось.
Но не должно ль владыке ныне всех людей и тварей,
Тенета, сети простерев, добыть всех просвещённых,
Расставить их во власти на местах, определённых,
Чтоб умно они действовали в каждом граде в паре.
Не подобает, вымыв голову, без осушенья (4)
Все волосы тугим кругом стянуть, и так оставить,
Взойдя на колесницу (5), одной вожжей только править,
Из этого не выйдет ничего, кроме крушенья.
Не следует, повозки разослав, всех благородных
К себе во двор сзывать царю лишь только для веселья,
Не лучше ли искать себе помощников, народных,
Средь мудрецов-отшельников, не только для безделья.
Давно уже пора всем слугам поручить заботу
О благе всех людей для поддержания народа,
И устремить теченье жизни и свою работу
Для долголетья, добродетели людского рода.
И не к лицу ему везде охотиться, гоняться
За медведями, зайцами, при том, пренебрегая
Царя исконным делом, лишь с придворными играя
В интриги, игры разные, чтоб как-то развлекаться».
Но государь, уж захмелев,  желая удалиться
И на покой отправиться, велел принять обоих
Своему канцлеру Куй Ли (6), сказав: «Пусть эти двое
Поймут, охота – дело, давнее, чтоб отстраниться,
Нет смысла, так как она даже и не развлеченье,
Но главное – отсутствует ведь на охоте скука,
Охотник – как бы настоящий воин на ученье,
Ведь и убийство, в некотором случае, - наука».
Сказал на это Хо: «Облавы раньше учиняли
На носорогов и слонов, чтобы посев не мяли,
Но вижу, что со временем все изменились нравы,
Сейчас не думают об избежание потравы.
Охоты осенью, весной для боевой потехи
Цари, как правило, уж очень часто затевают,
А на крестьян совсем внимания не обращают,
Посев, сбор урожая - не важны, как их утехи.
На полевенье в Вэйян ради старца выезжали (7).
Не за медведем или тигром, мудрость все ценили,
Философов и мудрецов в дорогу провожали,
Все одухотворёнными и пламенными были.
Великий лов в Юйжэне лишь для смотра замышлялся
И обозренья войск и их в порядок приведенья,
В Чжаняне год единственно для пользы учинялся,
Для безопасности – хищных зверей искорененья.(8)
Сейчас вы всё переиначили: обычно лето –
Пора трудов, тяжёлых, и потехи здесь не время,
И алчные ловцы топчут поля крестьян там где-то,
Которые несут, выращивать царю рис, бремя.
И суета, те мечутся, все топи окружая,
Сгоняют вместе всех зверей в гурты для избиенья,
В местах же, недоступных, чащи леса выжигая,
Но разве царское то дело – времяпрепровождение?!
Так отчего вам, господин, к царю не обратиться,
Не удержать переходить приличия границу,
И царскую не повернуть скорее колесницу
Назад, чтобы народ спокойно мог в полях трудиться»?
Куй Ли ответил кратко: «Незачем», - и отвернулся.
- «Я ведь жалею малых птиц, зверюшек, неразумных, -
Сказал Лис, - звери, поумней, ушли из рощ всех, шумных,
Рассеялись в горах, где их загон бы не коснулся».
- «Царь в поле выехал не за зверями, не за птицей, -
Сказал Куй Ли, - прошёл слух, что в лесах тех обитает
Тысячелетний Оборотень-Лис, его все знают,
И царь намерен истребления его добиться.
Чтоб нечисти впредь не повадно строить козни было,
Для этого он и устроил в тех местах охоту,
А то там эта нечисть в своё царство превратила
Народ весь, запугав. О них царь проявил заботу».
Виен украдкой посмотрел на Хо и усмехнулся,
Куй Ли заметил это и спросил того, в чём дело,
Тогда ему ответил Хо: «Царь лучше бы вернулся,
Пока он здесь, разбойники орудуют все смело,
На большаках и переходах нет от них спасенья,
И разве время, чтоб искать лисьи следы повсюду?
Пока царь лиса ищет, они грабить народ будут,
Так не по назначенью его силы примененье».
- «Куда вы клоните»? – спросил Куй Ли, готовый к спору.
- «Спокойствие и добродетель ведь не повсеместны, -
Ответил Лис, - в державе мира нет, князьям всем тесно,
На юге бешеный пёс Бу (9) кусает без разбора,
Голодный тигр Ли (10) с севера ревёт громоподобно,
Безумец Бе (11) покорен, Конь Небес (12) в тиши таится,
Мудрец, всеблагой, во дворце не хочет находиться,
И почему же обнажить царю меч неудобно?
Не лучше ль милосердием воров утихомирить,
А справедливость сделать рулевым веслом во власти,
Употребить в бою воителей, отважных, страсти,
Их верностью к царю границы внешние расширить?
Не следует ли умно всем напоминать «ретивым»
О тюрьмах, относится к ним всем, как к строптивым детям,
Держа в узде, хранить в порядке стрелы и тетивы,
Грозя оружием недружелюбным всем соседям.
Пора конец положить мятежам, бросать всех в клети
Мятежников и бунтарей, всех доставлять в столицу
Под стражей, чтобы были все зачинщики в ответе,
Тогда лишь чистота в стране повсюду утвердится.
Зачем же важные дела бросать все в небреженье,
И маяться с заботами, охотничьими, где-то?
Зверья убей хоть гору, но не будет уваженья,
Когда дела все брошены и честь чем-то задета»!
Куй Ли, услышав это, сразу воодушевился,
В душе возрадовался: «Ну вот, удалась идея»!
Налил чаши вина, и разговор мирно струился,
Как плавный ручеёк, не иссякая, не слабея.
Сказал он, наконец: «Не раз вёл споры я с мужами,
И никогда не уступал я ни на йоту даже,
А тут я сбился совсем с толку только с двумя вами,
И поражён до глубины души я умом, вашим.
И если вы не духи, горные, не в божьей свите,
Не оборотни, люди лишь, имея родословье,
То почему вы так умны, что так вы говорите,
Тогда откуда же у вас такое острословье»?
Гости, рассерженные замечаньем, отвечали:
- «Вам, канцлеру, бы выдвигать достойных для служенья
Державе, вы ж ревнуете ко всем, кого встречали,
Из добронравных и с талантами, без нисхожденья,
Таков ли смысл книги «Шуцзин», её вы почитайте:
«Ежели у кого другого есть талант, прекрасный,
То он имеется и у тебя – вы так считайте,
И перед ним не принижайте вы себя напрасно».
В лице Куй изменился и просил у них прощенье,
Стал успокаивать, сказав: «Я думаю, что ныне
Мужи, подобные вам, редкость. В каждом господине
Найдёшь лишь глупость, за его «разумным быть» стремленьем.
А отчего не сжечь бы вам накидки, шляпы ваши
Из листьев, и от раков и креветок отказаться,
И стать драконами - правителями страны нашей,
Прославится, навеки в памяти у всех остаться?
Ради чего вам чахнуть, умирать в пещерах, горных,
Где вы от удовольствий и соблазнов отказались,
И погружаться в глубину ваших учений, вздорных»?
Услышав это предложенье, гости рассмеялись:
- «Ютимся в чащах мы, жильё средь туч от взора скрыто,
Спим на подстилках из мягкой травы и утоляем
Водою, ключевою, жажду, обо всём мы знаем,
В обители той нам всё мироздание открыто.
Ступаем по цветам и травам, с оленями дружим,
Жуём плоды туи, грызём сосновые мы шишки,
Резвимся, на мир глядя, словно дети иль мальчишки,
Лишённые житейских пут, как боги, и не тужим.
А в отрешении своём луну мы прославляем,
И наблюдаем за полётами фей из эфира.
Стихи прекрасные слагаем, ветер воспеваем,
И думами не думаем о бремени дел мира.
И ради этих дел мы волоска даже не вырвем,
Во всём вольны мы, уз и связей ни с чем не имеем,
Слагаем мы стихи, и от их пения светлеем.
Мы наслаждаемся всегда покоем нашим, мирным.
И этой ночью в благодарность вам за угощенье,
И наше к вам во всём расположение являя,
Мы сочиним для вас по одному стихотворенью».
И тотчас прочитал его Хо, на ходу слагая:

«Поток прозрачен, свеж и светится голубизною,
В горах, где троп нет, и где далеки внизу дороги,
Лишь в мире суетном подстерегают всех тревоги,
В пещере жизнь привольная, царит нега в покое.
И стоит ли здесь о богатстве мечтать, ждать славы,
В волненья погружаться, где иллюзия всем правит,
Поэтому отшельник мир страстей внизу оставит,
Ничто его не трогает, ни жизнь их, не их нравы,
Луч, предзакатный, своим светом кручи оживляет,
И лес весь светится, встаёт у круч скалы стеною,
Никто дороги не найдёт, туман весь путь скрывает,
Я сердцем с этой связан глухою стороною».

Виен следом за Хо прочёл своё стихотворенье:
«Сотни ручьев в сотнях ущелий, все они струятся
В общий поток, тем создавая общее стремленье,
Но всё же, меж собою все они разнятся,
Куда б не шли: на запад иль в восточном направленье.
Мы бродим по горам, пустынным, ливнями омыты,
Свободны мы, все направления ветрам открыты,
Везде нас ждёт приют, лесной, покой и обновленье.
Куда б нас не тянуло, мы всегда домой приходим,
Прокладывая в лесных чащах лишь свои дороги,
В пещерах, горных, гротах мы всегда свой дом находим,
Где мы всегда спокойны, где отсутствуют тревоги».

И, прочитав свои стихи, они с Куй Ли простились,
Ушли прочь, он послал за ними следом же шпиона.
Когда дошли до склона гор, то оба превратились,
Исчезнув, один - в образ Лиса, а другой – Гиббона.
Давайте выведем из этого всего нравоученье:
Земля и Небо всё живое в мире порождают,
Они особо щедры к людям и при их рожденье
Всех разумом, превосходящим тварей, наделяют.
Священен феникс, а единорог же милосерден,
Но оба – лишь животные, и ничего другого,
У Полноводного Протока хоть Куй Ли усерден,
Но не имеет, как у Лиса, разума такого.
Духовная же сущность Ли была не совершенной,
В зверином облике те духи над ним посмеялись,
Будь он, как Вэй Юань–чжун герой (13), правдивости, отменной,
Иль Чжан Мао-сян (14), то духи спорить б побоялись.
Когда Цанлан (15) воды прозрачны, шляпы мы полощем,
Когда они мутны – мы омываем свои ноги,
И в мире есть на Небеса ведущие дороги,
По ним идут лишь одиночки, не в потоке, общем.

Примечания
1. Год, в котором сошлись знаки Огня и Тигра – 1386.
2. Чан Фу Ду – последний из королей южной династии Чан (царствовал в 1377 – 1388 гг., девиз – «Великолепное согласие»).
3. Во времена цзиньского императора Ху-ди старый лис и колонна, стоявшая у гробницы яньского государя Чжао-вана, сделались оборотнями и оба погибли по вине лиса, который поступил в ученики к прославленному мудрецу Чжан Хуа и был разоблачён.
4. Вымыв голову, стянуть волосы тугим кругом – Мудрый советник чжоусукого У-вана (XII в. до н.э.) Чжоу-гун, чтобы достойно встретит праведников, мыл голову и стягивал волосы в тугое кольцо.
5. Взойдя на колесницу, уступить место по левую руку – Вэйский принц, встретив мудрого отшельника Хоу Ина, уступил ему слева от себя место в колеснице.
6. Канцлер Куй Ли  - то есть Хо Куй Ли  - в то время, когда при правлении царя южной династии Чаня государственные дела стали приходить в упадок, всё большую власть стал забирать в свои руки энергичный и одарённый министр Хо Куй Ли. Под его нажимом в 1398 году царь Чань уступил престол своему трёхлетнему сыну Чань Ти Дэ – последнему государю династии Чань.
7. На полевение в Вэйян ради старца выезжали – Вэнь-ван, выехав на полевенье (охоту) в Вэйян, встретил мудреца рыбака Люй Вана и поражённый его мудростью пригласил его на ехавшую следом колесницу, привёз во дворец и пожаловал ему высокий чин: Люй Ван стал победоносным полководцем и разгромил на поле Му армию иньского государя (1122 г. до н.э.), после чего и была основана династия Чжоу.
8. Хищных зверей искорененье – Ханьский государь Пин-ди  (1 - 5 гг.) устроил большую охоту в Чжаняне, где хищники, расплодившись, вредили людям.
9. На юге бешенный пёс Бу кусает без разбора – имеется в виду король Тямпы Те Бонг Нга (2360 – 1390), который не раз вторгался на юг Китая.
10. Голодный тигр Ли - Ли Ин военачальник, посланный императором через юг Китай против Тямпы в 1386 г.
11. Безумец Бе – Нго Бе, вождь крестьянского восстания, в 1360 г. был разбит и казнён.
12. Конь Небес – так называл себя руководитель восстания 1379 г. Нгуен Бо, который тоже был разбит и казнён.
13. Вэй Юань-чжун – славился своей справедливостью и прямотой. В танские времена Вэй Юань-чжун увидел как-то близ своего ложа неведомо откуда взявшихся женщин и девиц и, поняв, что перед ним нечистая сила, заставил их таскать своё ложе, покуда те, испуганные и утомлённые, не удалились.
14.Чжан Мао-сянь – прозвание мудреца Чжан Хуа, вступившего в спор с духами.
15. Воды реки Цанлан  - пересказ песни из «Отца-рыбака» в «Чуских строфах» великого китайского поэта Цюй Юаня (340 – 278 гг. до н.э.).

Продолжение «Книги просветления» Чжан Бо-дуаня


Стих седьмой (23)
 
Буддист:
Не входи в гору до того, как очистишь эликсир, ибо внутри и снаружи горы нет свинца. Такое сокровище есть в каждом доме, но глупцы не знают всего этого.

Даос:
Не нужно идти в горы, киноварь чтоб переплавить,
В горе или снаружи свинец нужный не найдётся,
Ведь эта драгоценность людям поровну даётся,
Только глупцы не знают, как его себе доставить.

Конфуцианец:
Вначале я думал, что этот стих не требует у меня консультации с даосом, так как я уже знал, что внешние обстоятельства никак не могут повлиять на работу даоса, поскольку все люди, по своей природе, обладают всеми необходимыми для обретения бессмертия пневменными энергиями, аналогичными свинцу и ртути. Но вот есть ли какая-то надобность в отшельничестве, в горном уединении и в других видах практики, ориентированных вовне, – этого я не совсем понимал, так как я сам проводил все свои медитации в моей комнате и учился в этом замкнутом пространстве собирать внутри себя всё моё войско.
Я начертил гексаграмму на листе бумаги и повесил на стене рядом со стихом. Гексаграмма означала «войско ; (ши) и состояла из триграмм воды ; кань и земли ; кунь. Это были две основы порождения всего в мире. И я, как учёный, должен был во всём этом разобраться: почему нельзя входить в горы, до тех пор, пока не очистишь свой эликсир, и почему внутри и снаружи горы нет свинца и ртути? А также, что представляют собой эти свинец и ртуть? Почему они являются сокровищем? И почему это сокровище имеется в каждом доме, а глупцы этого не знают? На эти вопросы я должен был немедленно ответить себе, так как я был учёный и знал все западные науки. Но, кроме них, я постиг ещё и восточные учения, такие как буддизм, даосизм и конфуцианство. На Востоке считалось, что конфуцианство самое научное знание, которое как бы соответствовало нашим гуманитарным наукам, в том числе и философии, могущей принести пользу в знаниях нашей общественной морали, которая из любого скопища народа спешит сделать войско. Это учение направлено всегда вовне и изучает внешние стороны любых проблем. Буддизм же, хоть и направлен внутрь, но после погружения в него, начинаешь понимать, что весь мир – это пустота, и всё внешнее является лишь иллюзией нашего воображения. А вот даосизм – это то учение, которым и должен заниматься физик и естествоиспытатель, потому что оно объясняет основу всего, из чего формируется наш мир, и как все части этого мира слагаются в единое целое.
Но для такого проникновенного изучения мне нужен был собеседник, который мог бы помочь мне разбираться во всём этом. И таким собеседником мог оказаться только Гэ Хун, прозванный Мудрецом Объемлющим Пустоту - Бао Пу-цзы.
Как только я подумал о нём, он сразу же появился в моей комнате. Я поклонился ему и сказал:
- Как же мне, не удаляясь в горы, переплавить киноварь и добыть нужды мне свинец?
Услышав это, Гэ Хун рассеялся и спросил:
- Ты уже имеешь учителя Чжана Бо-дуаня, учением которого пользуешься в настоящее время. Зачем же тебе ещё другой учитель?
И я ему ответил:
- Один учитель – хорошо, а два учителя – лучше. Ведь то, что я постигаю у одного учителя, должно разъясняться другим учителем, который может мне передать свои устные знания только для посвящённых даосов, без которых я не смогу обрести бессмертие.
- Так-то оно так, - согласился со мной мудрец, - но поймёшь ли ты то, что я буду тебе объяснять, ведь твой ум засорён иллюзорными западными знаниями, которые никак не помогут тебе постичь все тайны Вселенной.
- В этом я с вами не согласен, - ответил я, - потому что все знания – это всего лишь инструмент, и всё зависит от того, как ими пользоваться. Ведь благодаря моим западным знаниям я с вами и встретился. Я включил своё воображение и овладел искусством визуализации. Можно сказать, что я при помощи этой визуализации заглянул внутрь себя и увидел, что внутри меня пустота, заполненная тем, что и поддерживает мою жизнь. Когда так смотришь на многие вещи, то всё встаёт на свои места. Да, я – учёный с западными знаниями, но восточные знания их преображают во мне так, что я способен увидать то, что не видят другие люди. Я совершаю некий анализ, а затем синтез всех знаний, и это даёт мне возможность самостоятельно открыть некоторые тайны, которые проявляются посредством усиленного сосредоточения. Ведь я - физик и математик, изучающий квантовую механику. И она даёт мне возможность посмотреть на мир взглядом западного учёного. И я вижу, что в современной научной парадигме пространство и время являются нематериальные абстракциями, в рамках которых заключена и функционирует вся материя Вселенной. Как бы со мной не спорили даосы, но всё человечество привязано к этому пониманию времени и пространства и не может отказаться от этих нематериальных феноменов в своей повседневной жизни. Потому что они существуют и снаружи меня и внутри меня, и не только существуют, но взаимопроникают изнутри вовне, и снаружи - во внутрь, как бы стягивая наш внутренний мир с нашим внешним миром воедино. Ведь так?
Учитель мне ничего не сказал, продолжая меня слушать.
- Вот я нахожусь в моей комнате, а моя комната, находится во Вселенной. Я сижу на коврике и заглядываю внутрь себя. И я вижу внутри себя пустоту, как некий пустой чум, вверху конуса которого есть отверстие для выхода ясно-фиолетовой дымки, в которую преображаются мои мысли и моя ментальная субстанция, благодаря которой я могу общаться со всей Вселенной и переносится в разные части света и в разные времена. И эти мои мысли улетают во Вселенную и материализуются в нечто явленное и реальное. Ведь так это происходит?! Но как они рождаются во мне? Сейчас я ясно вижу, что внутри меня есть пять элементов взаимопорождения и взаимо-определения, которые являются древними циклическими знаками, определяющими все изменения сущностных трансформаций, которые происходят в нас и во всём мире: это – дерево, огонь, земля, металл и вода. Я их чувствую всем своим существом. Металл - это лёгкие. Из них сделан треножник и котёл, где нагревается вода, дающая пар. Этот металл имеет привкус острого. В котёл поступает вода из почек. Эта вода имеет солёный вкус. Сердце создаёт под чаном огонь и содержит в себе горький вкус. Этот огонь поддерживается дровами – деревом – печенью с кислым вкусом. И ещё есть земля - селезёнка, обладающая сладким вкусом, которая всё это соединяет между собой согласно порядку преодоления ;; (сян хэ); вода преодолевает огонь, земля преодолевает воду, дерево преодолевает землю, металл преодолевает дерево, огонь преодолевает металл. Соответственно возникают среди них оппозиции, такие как: (вода-огонь), где солёное противостоит горькому, а почки – сердцу; (земля-вода), где сладкое противостоит солёному, как селезёнка и почки; (дерево-земля) – кислое и сладкое – печень и селезёнка; (металл-дерево) – острое и кислое, как лёгкие и печень; (огонь-металл) – горькое и острое, как сердце и лёгкие. В нашем теле каждому органу вредит вкус, соответствующий противостоящему первоэлементу органа. Поэтому цель продления нашей жизни - это уравновешивание всех этих состояний и наведение гармонии во внутреннем противостоянии нашего тела. Ведь так?
Учитель кивнул мне головой и сказал:
- Но это нужно знать не только для продления своей жизни, но и защиты себя от жизненных напастей в дольнем мире, и особенно это нужно знать, когда ты вступаешь в горний мир для борьбы с враждебными силами. Я тебе говорю: Для того, чтобы готовить снадобья и избавиться от суеты благодаря отшельнической жизни, нет ничего лучшего, чем уход в горы. Но если не знать правил вхождения в горы, можно столкнуться со многими бедствиями и напастями. Ведь даос, обладающий односторонним знанием, не может подготовиться всесторонне. Хотя его воля направлена на поиски продления жизни, он вынужден идти прямо навстречу смерти. Даос не только должен обрести бессмертие, но и в обыденной жизни, заботясь о своём здоровье, преодолевать все недуги и напасти.
- Я с вами полностью согласен! – воскликнул я.
Учитель продолжал говорить:
- Когда человек стремиться в Небеса для познания сокровенных тайн, то он как бы делает восхождение в горы, приобретая горний опыт отшельника, потому что обычно в его этом восхождении его никто не сопровождает. В горах, независимо от того, каких они размеров, большие или маленькие, имеются демоны и духи; если горы большие, то и духи в них большие, а если маленькие, то и духи в них маленькие. Если подняться в горы, не зная магического искусства, то непременно окажешься в беде. На такого человека могут обрушиться хвори и недуги. Даже в своём реальном дольнем странствии в горах его может объять беспричинный ужас и надолго лишить покоя. Он может увидеть странные светящиеся явления и тени. Он может услышать удивительные звуки, или вдруг при полном безветрии согнется и сломается большое дерево, или без всякой причины валун сорвется со скалы и упадет вниз. Или во время прогулки такой человек заблудится и, обезумевший, напрасно будет искать дорогу обратно. Или он сорвется и упадет в пропасть, столкнется с тиграми, волками, ядовитыми гадами либо разбойниками. Нельзя легкомысленно относиться к уходу в горы, какие бы они не были. И уж тем более такие знания пригодятся, когда ты отправишься в дальние странствия на Небеса. И нужно помнить, что в разное время года человек испытывает разное воздействие на свой организм. Поэтому он должен внимательно относиться к своим пяти внутренним органам ;; (у цзан) в зависимости от времени сезонов: весной, летом, в середине года, осеню и зимой. Весной, когда доминирует символический сине-зелёный цвет первоэлемента дерева, даос внимательно относится к своей печени. Летом, когда много солнца и доминирует красный цвет огня, он должен беречь своё сердце. В середине года, в промежутке между летом и осенью, когда появляется жёлтый цвет земли, нужно щадить свою селезёнку. Поздней осенью при доминировании белого цвета металла росы и инея, необходимо заботиться о легких. И, наконец, зимой, когда вступает в силу чёрный цвет – вода, требуется беречь свои почки. Это важно делать всегда не только в странствиях, но и в обыденной жизни, чтобы сохранить своё здоровье и достичь долголетия. Но особенно это важно, когда человек находится в странствии, когда ему необходима повышенная защита его организма от всяких напастей и встреч с духами. Нужно укреплять своё внутреннее войско и не нужно забывать, что каждый внутренний орган ;; (у цзан) порождает свою пневму, которая гармонично встраиваясь в общую энергию человека и делает его Ци сильным и влиятельным.
- А что? – спросил я его. – Во время таких странствий можно столкнуться с чем-то необыкновенным?
- Несомненно! – ответил он. - Самые старые вещи из всего множества сущего благодаря особенностям своей сперматической энергии обладают способностью принимать людской облик. Когда человек смотрит на них своими глазами, те воспринимают эти существа как людей, но в зеркале они не могут не отразиться в своем подлинном облике. Вот почему в древности даосы, уходя в горы, обязательно привязывали на спину ясное зеркало диаметром более девяти цуней, тогда вся эта старая нечисть не смела приближаться к ним. Если к ним приближались бессмертные или добрые божества и смотрелись в божественное зерцало, то они отражались в нем как люди. Если же это были бесовские оборотни зверей и птиц, то зерцало отражало их истинный облик. Если некая нечисть подходила к ним и, увидев свое отражение в зеркале, сразу же уходила и не преследовала даоса, то, значит, это был оборотень из числа старых существ; если же она продолжала преследовать его, то, значит, это - горное божество. Когда мужи наивысших способностей уходят в горы, то они берут с собой "Внутренние письмена Трех Августейших" и "Схему истинного образа пяти горных пиков". Имея эти письмена, даос может созвать горные божества, а имея записи с именами демонов, он может созвать правящих духов общинных храмов и гор и вопрошать их. Тогда ни чудесные деревья и камни, ни призрачные порождения гор и рек не посмеют прийти и прикинуться людьми.
- Но где мне взять такие «Письмена» и «Схемы»?
- Во время странствий тебе нужно познакомиться с земными и небесными даосам. Они тебя снабдят соответствующей литературой. Но и сам даос, погружённый в сосредоточенное созерцание, может достичь просветления, и для этого необходимо уйти в горы или, оставаясь дома, поместить своё сознание в горние сферы своего мышления. Мой учитель Чжэн часто говорил мне: «Если человек взыскует Дао-Пути, но грустит из-за того, что его семья бедна, и печалится из-за того, что его должность низка, то разве он добьется чего-нибудь? Если воля обременена заботами и лишена целостности, занята служением тому, что близко, и забывает о том, что далеко, то человек, услышав о мирских делах, радуется и крепко цепляется за право сидеть на почетном месте. Но вскоре получится так, что внезапно он лишится и самой малой крупицы пользы, ещё остававшейся у него, не говоря уж о восполнении ее. Если бы уединение среди гор и холмов не полагало конец этим потерям, то, как можно было бы достичь понимания предельных речений об утонченнейших тайнах и обретения безгранично возвышенного состояния?" Характер чувств Вселенной — Неба и Земли — и принципы чередования сил инь-ян, счастья и горя, загадочны и туманны и их трудно познать в полной мере. И вовсе не обязательно, что я обладаю этим знанием, хотя я и не посмею утверждать, что оно мне полностью недоступно. Это - знание древних мудрецов, которое передаётся потомкам через письменные наставления».
- Я уже имею волшебную шкатулку, в которой хранятся древние трактаты мудрецов. Её мне подарил на время моего обучения Дао старейший Бессмертный Чжунли Цзюань из семейства восьми святых ;; (басянь). Однако, часто эти изложения знаний бывают настолько туманны, что мне требуется объяснения. Скажите, как же мне встретиться с этими мудрецами, чтобы получить от них нужные мне знания? - Спросил я учителя.
- А ты установи в своей комнате по углам четыре зеркала, - ответил он, - и тогда при помощи медитативного сосредоточения ты сможешь вызвать их души к себе в своё жилище и пообщаться с ними. Они тебе помогут овладеть искусством превращения - ;; ( бяньхуа).
Я сказал учителю:
- Многие эти знания я получил уже из восточных учений. Но мне нужны ещё дополнительные объяснения от мудрецов, объемлющих эту пустоту. И вы, учитель, стоите не вершине этих знаний. Я прошу вас помочь мне понять некоторые нестыковки в моих размышлениях, когда я сталкиваюсь с тем, во что не могу верить.
- И что же это такое? - спросил меня учитель.
- Это - само понятие бессмертия, - ответил я, немного подумав, - я никак не могу его воспринять, когда вижу вокруг себя смерть.
Подумав, учитель Гэ Хун Бао-пу цзы ответил:
- Ты – учёный, и твои знания соответствует, по нашему представлению, знаниям конфуцианства. Но твоё войско набрано из плохо обученных солдат, поэтому твоя армия знаний слабая. В твоих знаниях нет того стержня, который позволяет закалять мужество воинов. И поэтому ты всегда будешь проигрывать сражения на поприще учёности.
- Что же мне делать?! – воскликнул я сокрушённо.
Для начала тебе нужно понять, чем даосизм истинно отличается от конфуцианства.
- И чем же он отличается? – спросил я смущённо.
Гэ Хун ответил:
- Некто спросил меня: «Что первичное, а что вторичное - конфуцианство или даосизм»? И я сказал ему: «Даосизм — это корень конфуцианства, а конфуцианство — это верхушка даосизма. Только учение даосской школы учит людей сосредоточивать свой дух и двигаться навстречу тому, что не имеет оформленной телесности. Оно объемлет все хорошее, что есть в конфуцианстве и моизме, объединяет то важное, что содержится в учениях школы имен и легизме, изменяется вместе со временем, трансформируется, сообразуясь с сущим. Оно указывает на основное, и его легко понять, оно предписывает совершать не много дел, но приносит много пользы. Оно призывает служить первозданной простоте всеобъемлющего Великого Предела и сохранять в непорочности источник правильного и истинного. Это – самое важное в жизни учение! Разве то, что называют Дао-Путем, относится только к делам пестования жизни? Помнишь, что гласит «Канон Перемен» от трёх Дао-пути, с которыми связан человек?
Я покачал головой и Гэ Хун сказал:
- «Канон Перемен» гласит: «Вот устанавливается Небесное Дао-Путь, и его называют инь и ян. Вот устанавливается Земное Дао-Путь, и его называют мягкостью и твердостью. Вот устанавливается Человеческое Дао-Путь, и его называют гуманностью и справедливостью». Но главное, что должен делать даос,– это странствовать по своему энергетическому телу, познавая свой микрокосмос. Это так называемое медитативное самоуглубление с визуализацией даосских божеств, соотносимых с жизненной энергией - пневмой того или иного органа, когда эти божества могут насытить даоса знанием или одарить энергетической силой. Нужно иметь в себе дружественных божеств, которые одаряют даоса силой жизни и бессмертием.
- Как же мне обрести таких друзей? – спросил я Учителя с затаённой надеждой.
- Когда ты находишься в своём теле, то изнутри оно кажется конусом, вершина которого сходится над головой. Этот конус состоит из энергетических полей, по которым ты поднимаешься вверх или опускаешься вниз. И на каждом поле присутствуют свои друзья-бессмертные, которые могут наделить тебя своей пневмой-ци – жизненной силой и открыть тебе знания, которыми они обладают. Ты можешь даже получить от них свитки этих знаний, которые уже давно канули в Лету, так как простым обывателям они не нужны, но в тебе самому эти свитки могут открыться, если ты проявишь к ним интерес. Запомни, что на первом нижнем поле ты обретёшь знания, которые помогут тебе исправить своё здоровье и стать Совершенномудрым. На втором поле ты сможешь понять все секреты обретения Бессмертия. А на третьем, верхнем поле у самого конуса, ты проникнешь в тайну проникновение в Небесные Сферы и обретёшь своей душой надмирное состояние, когда от тебя не будет уже никаких тайн и секретов небесных существ. Ты сам превратишься в такое существо. И в каждой сфере ты будешь находить своих друзей-единомышленников, которые будут помогать тебе в твоём восхождении на Небеса.
Все эти друзья со временем превратятся в воинов твоего собственного войска, и с помощью их ты научишься восходить на высшие поля и овладевать ими. Ты внутри себя научишься читать гексаграмму так, как её полагается читать. И ты будешь вдохновляться знаниями своего собственного войска, и петь гимны, состоящие из кратких звуков.
И я начертил гексаграмму на листе бумаги и повесил на стене рядом со стихом. Гексаграмма означала «войско» ; (ши) и состояла из триграмм воды ; кань и земли ; кунь. И я сам пропел её так, как научил меня даос Хань Сян-цзы на людской манер снизу вверх: кань-кань, каань, кань-кань, кань-кань, кань-кань, кань-кань. Сейчас со мной постоянно находилось моё войско.

__________  __________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
_____________________
__________  __________

В этой гексаграмме ; (ши), олицетворяющей армию и коллективную энергию, Земля ; кунь расположена над Водой ; кань. Вода, в избытке собранная на земле, может стать мощной дестабилизирующей силой. Поскольку Земля в этом случае представляет массу человечества, ; (ши) предупреждает нас о потенциальной опасности для множества людей.
Если наше тело сравнить с народом, то государством является наш дух, организующий наше тело. Амией можно считать те организующие наше тело силы, приводящие нас в нужное состояние при всех обстоятельствах, возникающих в нашей жизни.
На уровне государства эта опасность может быть уменьшена благодаря существованию хорошо организованной и дисциплинированной армии. Люди, составляющие армии, сильны, но, если ими плохо руководить и плохо их обучать, они могут стать опасными для самих себя. Поэтому ; (ши), указывает на то, что командующий военными силами должен быть надежным, опытным и преданным благу всех человеком.
В сражении успех армии зависит от степени доверия солдат своим командирам. Так как цель военных дел должна быть всегда справедливой, только человек с настоящим благородным характером должен брать на себя управление армией.
Знак ; (ши) часто указывает на то, что мы должны развивать наши собственные лидерские качества в своем деле или в общественной жизни, но он также призывает нас устанавливать правильные отношения между сильными и слабыми элементами нашей индивидуальности. Подобно армии, наша личность нуждается в самодисциплине и благородном управлении — в данном случае со стороны нашего высшего «я». А наш дух, как энергия, сплачивающая наши силы тела воедино, подобно армии, должен быть способен на собирание и концентрацию всех сил для соревнования и войны.

Стих восьмой (24)
 

Буддист:
Сломанный бамбук нужно починить, а курицу сделать из яиц. Это истинное ведение, которое находится в гармонии со священной пружиной -Святым Духом стержня мироздания.

Даос:
Расколется бамбук, бамбуком щель в нём зарастает,
Птенца чтоб птица родила, яйцо иметь ей надо,
Бесплодно то, когда чего-то в деле не хватает,
Свинец в гармонии с пружиной рушит все преграды.

Конфуцианец:
Для того, чтобы стать воином ; (ши) в Дао, мне нужен был Путь приближения к своему идеалу. Мне нужно было починить своё тело, как сломанный бамбук, и зачать в себе яйцо, чтобы родился петух с боевым духом.
Когда я написал этот стих, то сразу понял, что он направлен против внешней алхимии, которая ничего не дают человеку, кроме разрушения его здоровья. Для меня внешняя алхимия была пройденным этапом, потому что я давно осознал, что с помощью внешних ингредиентов невозможно проникнуть в тонкий мир, во всех сферах инобытия следует оперировать теми вещами, которые там присутствуют. Даже само слово «перегнанная киноварь» ;; (хуань дань) – один из важнейших эликсиров бессмертия – профаны получали через химические реакции путём «девяти обычных алхимических перегонок» ;;; (цзю чжуань дань) и, называя его «золотым раствором» ;; (цзинь е). Они принимали его внутрь, чем наносили только вред своему здоровью. Во внутренней алхимии же даосы получали его путем перегонки своих пневм внутри себе, не прибегая ни к каким внешним заимствованиям. Этот эликсир имеет внутреннюю, пневменную природу, и его потенциально имеют все люди в своём теле.
Но как проявить в себе эту пневменную природу?
Я тут же вспомнил слова мудреца Гэ Хуна по прозвищу Баопу-цзы, который говорил: «Человеку умному не нужно взбираться в горы, чтобы обрести Дао-Путь. Всё, нужное ему, он может найти в себе. Для этого нужно быть только одухотворённым и самодостаточным, и тогда перед ним открывается Всепроникающее Сокровенное, каким и является Дао. Вступив на этот путь, можно обходиться без оружия, быть богатым и не нуждаться в вещах, потому что перед ним открывается гора, на которую он восходит. И сколько бы на нею не взбирался, не будет верха, потому что вся эта гора состоит из Всепроникающего Сокровенного. Эта гора похожа на огромное облако, которое так высоко, что нельзя взойти на его высоту, и так глубоко, что нельзя измерить его глубину. Оно окружает собой все шесть направлений: на юге на востоке, на западе и на севере, а также вверху и внизу. Выйдешь из него - и нет верха, войдёшь в него - и нет низа. Пройдёшь в него, и окажешься в воротах ничему не подвластной и свободной мощи. Странствуешь по нему словно по просторам загадочно-утончённой красы, беззаботно скитаешься в мутной и туманной сфере – так об этом можно сказать. Вдыхаешь – и девять цветов возникают на краях облаков, а выдыхаешь – и шесть видов пневмы родятся в киноварно-красной заре. Блуждаешь в мерцании, паришь и кружишься в тончайшем. Бродишь по радуге-арке, перемещаешься по звёздам Большой Медведицы. Вот такой обретший его».
Я закрыл глаза, и сразу же очутился в этом Всепроникающем Сокровенном Облаке, которое мгновенно преобразило всю мою жизнь и моё окружение. Я понял, что только так я смогу удовлетвориться малым – стоит лишь сомкнуть веки – и мир тут же изменится. Мгновенно можно очутиться в уединении и без усилия совершенствоваться в горных лесах. Над этими горными просторами можно простирать свои крылья и казаться себе драконом или фениксом, пролетающем над ничтожными существами, и этим питать свою безбрежную пневму. Стоит попасть только в такое Облако, и мириады вещей будут казаться пылью и прахом, потому что перед внутренним взором возникнет картина Первозданной Простоты во все своей безыскусности и естественности, где нет ни страстей, ни горестей, где сам превращаешься в пустой сосуд Совершенной Истины. Только так можно стать отрешённым отшельником, оградить себя от всех мирских страстей и желаний, чтобы вместить в себя всеобъемлющее и столь же пустотное Дао, преображающееся в Путь, в котором всё подчинено своей воле, где можно вершить любую реальность.
Попадая в это Облако, я тут же становился учёным, образованным человеком, солдатом учения, корифеем науки и воином, тем, кого в древнем Китае называли одним понятием ; (ши), личностью, причисленной к высшей прослойке интеллигенции. Умножая свои знания, я как бы увеличивал своё войско, наращивал свою мощь и умножал свои возможности.
Как говорил Гэ Хун: «Такой человек живёт простой и ровной жизнью, его привычки чисты и пресны, а его безмятежный покой отличается строгостью и прозрачностью. Он объемлет всё в безбрежности своего духа и тождественен предвечному Хаосу своей естественностью. На досуге он премного радуется Недеянию. Для него равны и благородные и презренные, поскольку ему чужд дух соперничества. Исполинский и огромный, безбрежный и всеохватывающий, он находится в полном соответствии процессу вселенских перемен. Кажется, что он отстаёт, но он перегоняет. Кажется, что он ущербен, но он совершенен и целостен. Невозможно во внешних вещах потопить его возвышенный дух. И нельзя ни выгодой, ни насилием осквернить или запятнать его чистоту. Потому вершин счастья и наивеличайшего богатства мало, чтобы совратить его. Острого клинка и кипящего масла мало, чтобы принудить его. Он не будет скорбеть из-за клеветы и злословия. Никогда его сердце не смущается тем, что смущает толпу. И никогда никакие вещи не могут привести его в замешательство.
Он похож одновременно и на воду своей текучестью и на землю своей плотностью и постоянством».
Но как стать таким человеком без причастности к таким же людям?
Необходимо преодолеть себя и породниться с этой высшей кастой людей, способных обрести Бессмертие.
Однако, этот стих, как я понимал, разъяснял роль принципа «родства видов» ;; (тун лэй) во внутренней химии. А это было важно, так как соответствовало доктрине внутренней алхимии. Подобно тому, как трещину на коре дерева можно залечить только корой, то так же можно побудить курицу нести яйца или высиживать их, подбросив ей яйцо. По тому же принципу, можно обрети и бессмертие, используя похожую на телесную пневму иную энергитическую субстанцию, даже если она будет лишена осязаемой вещественности. «Истинный свинец» ;; (инь ци) нуждается подобному ему – «истинной ртути» ;; (ян ци).
Они влекутся друг к другу симпатией. И, соединяясь, порождают эликсир. Только подобное применение принципа родства видов соответствует «Священной Пружине» ;; (шэн цзи) – скрытому законопорядку жизни, явленному в микрокосме – теле. В микрокосме пружиной является Дао.
И тогда я подумал, что мне нужно захотеть всеми фибрами своей души стать воином ; (ши) Дао.
Когда я пришёл к такому умозаключению, то понял, что стою на правильном пути и приближаюсь к успеху. Я взял бумагу и кисть и начертал новую гексаграмму, соответственную стиху. И эта гексаграмма означала «Приближение» ; (би), состоящая из триграмм «земля» ; (кунь) и «вода» ; (кань).

__________  __________
_____________________
__________  __________
__________  __________
__________  __________
__________  __________

В этой гексаграмме «Приближения» ; (би), олицетворяющей Союз и Помощь, Вода ; (кань) расположена над Землёй ; (кунь) . Воды верхней триграммы смешиваются, когда пересекают Землю нижней триграммы, формируя потоки и реки, и вливаясь в океан. Отсюда и основной образ ; Би — союз и взаимопомощь. Пять прерывистых линий гексаграммы скреплены, потому что их объединяет сильная пятая линия. Ведущее положение этой линии гарантирует, что все они могут и дальше укреплять их истинные интересы.
Подобно водам, укрепляющимся в союзе, укрепляются и сообщества, а также все части тела. Нет ничего более благоприятного, чем гармоничные отношения между индивидуумами и частями тела. Чтобы выживать и процветать, части тела и люди должны любить своих ближних и беспокоиться друг о друге. Наша связь друг с другом должна быть такой же сильной, как связь матери и ребенка.
Чтобы достичь этого, члены должны обращать внимание не только на тех, кто вокруг них, но и на своё внутреннее «я». Через свои ошибки и недоразумения мы обнаруживаем руководящие принципы, которые заставляют отношения работать. В теле, как и в обществе, мы должны культивировать искреннее желание гармонии и взаимной поддержки в отношениях с каждым, и каждого со всеми, а также друзей с друзьями, соседей с соседями, несущих друг другу согласие, поддержку, единство, выравнивание и интеграцию.

Стих девятый (25)
 

Буддист:
Не используйте обычный свинец, ибо даже если вы его используете, вы от него откажетесь. В этом и заключается истинный секрет использования свинца, а использование свинца без его применения - это искреннее слово.

Даос:
Когда используешь свинец, вульгарный не используй,
И истинный, используя, его отбрось ты тоже,
Секрет мой – ты свинец, используя, не пользуй,
Не применяй его, раз тайн не знаешь, не поможет.

Конфуцианец:
На следующий день перед медитацией я повесил на стену новый стих и  долго пытался вникнуть в смысл этих иероглифов. Я понял, что «свинец» во внутренней алхимии не является тем свинцом, который исползают в физическом толстом мире, но и в тонком мире «истинный свинец» следует использовать, не используя его, отбрасывая прочь его, что якобы является высшей истиной о его применении. Но как это нужно понимать? Может быть, нужно следовать естественности и Недеянию, как поступают все даосы, и следует знать, когда наступает время использования ртути, а когда – свинца, иными словами, пневмы инь и пневмы ян, и ещё когда то и другое уже бесполезно, например, после соединения их в нужных пропорциях и образования бессмертного зародыша. Значит, нужно идти к решению этой проблемы постепенно, не спеша.
Но, прежде всего, нужно разобраться, что же такое истинный свинец, который превращается в эликсир. Как металл из иньного свинца после очищения превращается в янное золото.
Во внутренней алхимии даосы получали его путем перегонки своих пневм внутри себе, не прибегая ни к каким внешним заимствованиям. Я понял, что этот эликсир имеет внутреннюю пневменную природу, и его потенциально имеют все люди в своём теле. Но как его получить?
Для этого мне нужно был встретиться с древними мудрецами и расспросить их о секретах изготовления эликсира.
Я установил в каждом углу своей комнаты по большому зеркалу и погрузился в медитацию.
Через некоторое время передо мной возник мой учитель Гэ Хун Баопу-цзы и сказал:
- Я изучил и просмотрел тысячи книг, в том числе и «Книгу о механизме Дао», где заключены высшие тайны, чтобы обрести искомое бессмертие направлением пневмы-ци в один из «покоев» тела. И все эти книги посвящены описанию природы-сущности, но среди них не было ни одной, не учившей, что главное в достижение бессмертие – это перегнанная киноварь ;; (хуаньдань) и золотой раствор ;; (цинье). И если человек не поймёт, что это такое, то он не обретёт никакого бессмертия. А ты понимаешь суть этих пневм?
Я покачал головой и всё же сказал:
- Я, как учёный, полагаю, что это – родительские пневмы, порождающие бессмертие в теле человека. Эти понятия никак не обозначены в западной науке, хотя для них и искали названия, однако сути их никто не понял. Например, киноварь играла значительную роль у даосов, как воплощение принципов мужского и женского начала: ртуть – женское инь, а сера – мужское ян. Эти вещества (хотя их нельзя назвать веществами, это, скорее всего, – энергии, как виды электричества) являются женскими в отношении одних веществ, и мужскими в отношении другими. Они как бы, столкнувшись с другим веществом, превращаются в их полную противоположность, как ртуть - женское для серы и мужское - для серебра. Поэтому киноварь не является киноварью, которую знают химики, это, скорее всего, - тот самый эликсир бессмертия, который всё, что встречает на своем пути, оживляет при помощи пружины и силы, заложенной в нём. Они имеют тенденцию противостоять всему, превращаясь в его противоположность, и этим давая ему импульс перерождения или обновления. Как это происходит – трудно понять западному учёному, потому что на Востоке у древних мудрецов, вероятно, был более правильный взгляд на формирование материи Вселенной, чем у европейцев с их квантовой теорией строения вещества, так как древние даосы не квантировали ни вещество, ни пространство, ни время. Они не дробили то, что не может делиться, ибо время и пространство бесконечно и непрерывно, и находящиеся в них субстанции перетекают одна в другую, не разрушаясь и не исчезая. В этом и состоит их великая мудрость. Нельзя делить неделимое, разбивая целое на части. И тот, кто понимал это, был способен из общей энергии получать то недостающее для него, благодаря чему мог продляться до бесконечности. Он знал, что такое перегнанная киноварь ;; (хуаньдань) - ртуть и золотой раствор;; (цинье) - свинец. Я так думаю.
- Ты думаешь неверно, - сказал мне учитель, - для того, чтобы проникнуть в даосское учение, нужно разобраться в деталях тех знаний, которыми обладает даос. Прежде всего, тебе нужно познать, что такое свинец и ртуть, золото и киноварь, и как они связаны с духом, энергией и жизненностью человека. Только тогда ты сможешь понять, как можно получить их своей внутренней энергии ; Ци все эти ингредиенты для обретения бессмертия.
- И как же? – спросил я его с затаённой надеждой.
- Прежде всего, - ответил он, - нужно знать, что свинец может превратиться в золото, став эликсиром, сообщающим неразрушимость смертному телу и духу человека. Но энергетическое золото получается из энергетического свинца, также как из ртути – киноварь, путём возгонки сублимаций, когда грубое превращается в утончённое. Когда совершенствуются чувства, то энергетика тела вырабатывает более сильную пневму, трансформируя её в очищенную прежде-небесную энергию ; Ци. Я изучил и просмотрел тысячи книг, посвященных питанию природы — сущности, и вечному видению, но среди них не было ни одной, не учившей, что главное — это перегнанная киноварь ;; (хуаньдань) и золотой раствор ;; (цинье). Эти два энергетических вещества — высшее в учении о пути бессмертия. Если бы изготовление их не приносило бессмертия, то с самой древности в мире не было бы бессмертных.
И всё же я остался неудовлетворённым его ответом, так как мне показалось, что в его словах есть недосказанность. Поэтому я ввёл себя в состояние изменённого сознания и представил свою волшебную шкатулку, которая наделяла меня дополнительными знаниями.
В старинном трактате мудрецов «Каноне Тёплой Драгоценности» ;;; (наньбао дянь) из нефритовой шкатулки старейшего Бессмертного Чжунли Цзюань из семейства восьми святых ;; (басянь) говорилось так: «Золото плавится из свинца, а к киноварь - из ртути и, как результат, получаются золотой раствор ;; (цинье)  и перегнанная киноварь ;; (хуаньдань), из которых, при смешении, образуется бессмертный зародыш. Этим процессом переплавки можно управлять. Всё это формируется при помощи духа ; (шэнь) и энергии ; (ци), преобразуюсь в жизненность ; (цзин). И происходит это так: Изначальный дух ;; Юань Шэнь, являющийся истинной природой человеческого существа, (он божественен, непостижим и чуток), отличается от познающего человеческого духа ;; Ши Шэнь, и дарует человеку жизнь. Когда он входит в человека, то человек живёт, когда же покидает его, то человек умирает. Этот дух провялятся тогда, когда мысли останавливаются. Когда же мысли приходят в движение этот дух скрывается. Физическое тело человека наполнено энергией ; Ци, питающей этот дух. Пока в теле есть энергия ; Ци, дух ;; Юань Шэнь не рассеивается. Познающий дух ;; Ши Шэнь можно сравнить со свинцом, а дух ;; Юань Шэнь сравнивается с золотом. Человек, совершающий добро, концентрирует в себе этот Изначальный дух. Когда же он совершает зло, то этот дух рассеивается и остаётся только познающий дух ;; Ши Шэнь. Человек, живущий только познающим духом, болеет и сокращает свою жизнь. В человеческом теле есть Три пустотных зала, которые называются ;; (даньтянь). Их можно также назвать три поля или три неба ;; (даньтянь). Верхнее поле, находящееся между бровями, является центром Нирваны. Это – истинное место обитания духа ;; Юань Шэнь, связанного с постижением Изначальной Природы. Когда дух живёт в нём, то энергия ; Ци возрастает и поднимается вместе с жизненностью ; Цзин. Когда энергии много накапливается, то открываются Небесные Врата ;; (тянь мэнь). От этого совершенствуется и познающий дух ;; Ши Шэнь, живущий в среднем поле, находящемся в районе сердца и солнечного сплетения, называющемся Светлым Залом ; ;  (гуаньши). В этом зале глаза видят, уши слышат, все органы чувств работают, и тело следует за познающим духом. Нижнее поле, находящееся чуть ниже пупа, называется полем эликсира или Долиной Души ;; (хуньгу), где происходит выплавление бессмертной пилюли, где дух и энергия находятся вместе и, как и жизнь и сознание сливаются в одно Единое, порождая бессметный зародыш при питании золотым раствором и перегнанной киноварью, которую вырабатывает энергия ; Ци. А это, в свою очередь, происходит так:
Человек вырабатывает в себе утробное дыхание, которое отличается от обыкновенного дыхания тем, что ; Ци обычных людей поднимается спереди и опускается по спине, в то время как ; Ци совершенных людей поднимается по спине и опускается спереди. Происходит кругообращение дыхания как бы наоборот. Когда энергия выходит и входит, это называется обычным дыханием. Когда энергия не выходит и не входит, это называется истинным дыханием. Если говорить в общем, то когда обычное дыхание успокаивается, истинное дыхание самопроизвольно активизируется. Способ успокоения дыхания заключается не в удерживании его силой, чтобы оно не выходило, а при полной релаксации и умиротворённом успокоении. Это и есть достижение абсолютной пустоты и глубокой неподвижности. Чем спокойней ум, тем более утончённым становится дыхание.
Для того чтобы войти в это состояние, необходимо возвратить ум к тишине и покою, а это достигается тогда, когда сам человек понимает, что то, что бы он ни делал, он не должен думать о том, что ему ещё предстоит делать, и не должен обращать внимание на то, что уже сделано. Практикуя такое занятие долгое время, он достигнет того, что его дух и энергия сольются, объекты и чувства забудутся, а дух окрепнет и энергия сгустится. Тогда останется только одно дыхание в животе, которое вращается, но не входит и не выходит. Это называется утробным дыханием. Как только человек обретает такое дыхание, строго придерживаясь пустой тишины, то он непроизвольно очищает жизненность и превращает её в энергию, которая проходит через три прохода, то есть три врата киноварных полей, изливаясь в них, которые являются истинными кузнечными мехами, истинной печью и котлом, где происходит истинный процесс плавления».
В другом философском трактате мудрецов, называемом «Книгой Лазурного Хранилища» говорится: «В прошлом я встретил истинного наставника, который передал мне тайну: требуется только сделать дух неподвижным и поместить его в обитель ; Ци. И это означает, что то, что человек впервые получает, когда насыщается энергией, будучи эмбрионом, сформированным из жизненности и энергии отца и матери, является его индивидуальным врожденным Высшим Изначальным. У совершенных людей дух опирается на дыхание, глубоко проникая в его собственное обиталище, без малейшего прерывания. Так достигается чудо «концентрации и управления ; Ци», что можно назвать ещё как «наблюдение возвращения ; Ци».
В своём трактате Лао Цзы сказал: «Пространство между Небом и Землей подобно кузнечным мехам. Люди рождаются по милости энергий Неба и Земли. А дыхание и есть механизм кузнечных мехов. Истинное дыхание – это энергия дыхания. Таким образом, истинное дыхание – основа впитывания ; Ци, источник производства энергии. Подъем и опускание выдоха и вдоха в дополняющей последовательности соответствуют взаимоотношениям Инь и Ян». Поэтому в его трактате сказано: «Дыхание природного цикла проявляется очень тонко; словно капля за каплей падает холодная вода в водяных часах». Некоторые профаны считают, что истинное дыхание – это алхимический огонь. Но это не так. Истинное дыхание не считается огнём. И с этим нужно разобраться с самого начала, потому что Огонь – это человеческий дух, а дыхание – это мехи Огня. Непрерывность работы мехов означает «дышать, начиная с пят», как делают совершенные люди. Поэтому даосы говорят: «Пребывай в спокойствии у магической печи и наблюдай за процессом плавления; просто успокой ум и дыхание, предоставив их собственной природе». Все человеческое тело – единый круговорот энергии. Когда энергия течет свободно, мы чувствуем себя хорошо, а когда энергия застаивается, мы заболеваем. Потому нужно почаще двигаться, чтобы поддержать циркуляцию энергии крови, упорядочивающую энергию ; Ци. Важно объединить ум и остановить дыхание – тогда и дух становится всепроникновенным, энергия полной, и потоки энергии ; Ци движутся беспрепятственно. Всё это достигается постепенно путём постоянных тренировок и в даосской практике называется «Воспитание малым»
Я начертил гексаграмму этой медитации. Она получилась носящей смысл «Воспитание малым» ;; (сяо чу); состоящей из триграмм «небо» ; (цянь) и «ветер» ; (сюнь) как (утончение, проникновенность, ветер, дерево, первая дочь).

_____________________
_____________________
__________  __________
_____________________
_____________________
_____________________

В этой гексаграмме ;; (сяо чу), олицетворяющую собой «Сдержанность» и «Укрощающую власть малого», Вода ; (кань) расположена над Небесами ; цянь, что олицетворяет спокойное движение облаков по небу - «ветер» ; (сюнь). Она говорит о том, что перемены возможны, но в несущественных вопросах. Единственной линии инь нужно время, чтобы укрепиться, прежде чем будут достигнуты продолжительные результаты.
Знак ;; «Сяо-чу» говорит нам о том, что наше влияние в настоящее время ограничено внешними обстоятельствами. Продвижение вперед, похоже, приостановилось, возможно, из-за преграды, появившейся вследствие нашей неопытности. В такой ситуации мы должны посвятить себя отдыху и подготовке. Мы мало можем повлиять на внешние обстоятельства, сейчас нам нужно совершенствовать свой внутренний мир.
В это время мы можем казаться чрезмерно покорными и лишиться доверия других, тем не менее, мы способны оказать на внешние обстоятельства некоторое воздействие с помощью нежного дружеского убеждения.
Во всех поступках гексаграмма ;; «Сяо-чу» советует нам проявлять терпение и осторожность. В жизни она рекомендует нам готовиться к новым событиям, в отношениях предупреждает о временных неприятностях и подозрениях. Важно не отступать перед небольшими невзгодами. Незначительные события могут преподать большие уроки.

Стих десятый (26)
 
Буддист:
И полое сердце, и твердый живот имеют глубокий смысл, но только полое сердце должно знать сердце. Если мы не будем рафинировать свинец, то сначала укрепим свой живот, а потом сможем удержать золото в зале.

Даос:
Опустошить нам надо сердце и живот наполнить,
Ведь только сердца пустота познает сердце наше.
Сокрыт во всём этом глубокий смысл, нам надо помнить,
Живот расплавленным свинцом наполнить лучше даже.
Когда свинец переплавляют, знанья получают,
Как золото брать и хранить - даётся всем уменье,
И этим золотом даосы зал свой заполняют,
После чего и происходит их перерожденье.

Конфуцианец
Этот стих имел, поистине, очень глубокий смысл. Когда я вошёл в состояние глубокой медитации и задумался о его содержании, то передо мной вдруг возник не даос с нефритовой свирелью, знаменитый Ли Те-гуай из семейства восьмерых Бессмертных ;; (басянь), которого я часто видел на рисунках, теснённых в старинных даосских свитках. Он обычно был нарисован с железным посохом и тыквой горлянкой. По легенде, Ли Те-гуай, отправившись на встречу с Лао-цзюнем, освободился от телесной оболочки и поручил заботу о ней своему ученику, наказав сжечь тело, если он не вернётся через семь дней. Случилось так, что ученик сжёг тело раньше срока, и вернувшийся Ли Те-гуай, не имея своей оболочки, воспользовался телом умершего хромого нищего с железным посохом. В своей тыкве-горлянке Ли Те-гуай хранил снадобья и лекарства, обладающие многими волшебными лечебными свойствами.
Я сразу подумал, что этот даос появился не случайно. Потому что стих мог содержать в себе гностические или эзотерические толкования даосских философских текстов, когда даос, посвящённый в тайное знание какого-либо «откровенного» текста, которыми изобиловал трактат Лао-цзы «Дао дэ цзин», знакомился с содержанием, которое посторонний, не посвящённый в «правильное» чтение, не понимал и вряд ли мог бы даже заподозрить это. Поэтому только подготовленный человек мог обнаружить Истину, которая проявлялась в тексте, непонятным для других людей.
Ли Те-гуай сказал мне: «Можно поменять своё тело, принять любой образ, но то, что мы имеем неотделимым от себя, - это наша собственная душа и наш дух. Они способны трансформироваться с нами в любое место и в любую оболочку в независимости от того, где мы будем, и кем мы станем. Если мы удерживаем в себе свою душу и свой дух, то мы способны превратиться в любое живое существо и перенестись в то время, в которое пожелаем. Наша собственная субстанция бессмертна, а вокруг неё может формироваться любой мир. И в нём мы будем всегда оставаться самими собой. Мы сами можем превратиться в любой народ и в любую общность людей, но наш дух всегда будет оставаться с нами, потому что наш дух – это пустота, а пустота всепроникновенна. И наше человеческое тело можно принять за целую страну, где живут разные слои населения, выполняющие свои функции. На встрече с Лао-цзы я спросил его, как понять его толкование в его книге Дао дэ цзин» о том, как Совершенномудрый управляет своим народом. И он мне сказал: ««Совершенномудрый управляет так: опустошает сердца подданных, а их животы наполняет, ослабляет их волю-самочинность, но укрепляет их костяк. Стремится, чтобы у народа не было ни знаний, ни желаний, чтоб мудрецы не смели действовать. Он совершает Недеяние, поэтому нет ничего неупорядоченного в таком правление». А потом он поведал мне сокровенную тайну этих слов: «Представь, что твоё тело – это государство, которое должно идеально функционировать. Но оно может функционировать лишь тогда, когда каждый член будет заниматься только своим делом, и не будет в государстве претендовать на какую-то другую роль. Нога должна идти, когда ей нужно идти. А если вдруг ей захочется отдохнуть в это время или сделать какое-то самостоятельное упражнение, то тогда в движение наступить несогласованность и хаос. Не нужно иметь «мудрецов» там, где им быть не положено. Всё должно быть подчинено одной воле. Это и есть Недеяние в полном его проявлении.
Другая фраза: «Чем собирать да копить, не лучше ли использовать»? Что она означает? А то, что всего нужно употреблять в меру, не больше и не меньше. Поэтому и говорится: «Золотом и нефритом наполнен зал – никто его не в силах сохранить. Богатством, знатностью кичатся люди, в удел же им остаётся печаль». Так на основании этих слов Лао-цзы провозглашает принцип естественности и Недеяния. И это становится законом и скрытой сутью внутренней алхимии. Чжан Бо-дуань тоже призывает даосов к «опустошению сердца» от страстей и вожделения, что и говорит в своём стихе, указывая на необходимость «совершенствования природной сущности» ;; «сю син», а слова «живот наполнить» является требованием «совершенствования жизненности» ;; (сю мин). Ведь главная цель, к которой стремится живой человек, это - сохранение своего духа и своей жизненности. А как это делается? Очень просто. Человеку нужно опустошить своё сердце и наполнить свой живот жизненной силой при помощи пневмы ян, которая и является энергетическим золотом. И это золото получается от слияния мужских и женских пневм, движения и спокойствия, - Огня Духа и Воды жизненности. Дух ; (шэнь), энергия ; (ци) и жизненность ; (цзин) всегда стремятся покинуть человека. Если человек способен удерживать их в устойчивом состоянии и точно знает, что они не уходят, тогда он можешь продлить жизнь. Ещё великий даос Вэй Бо-ян говорил: «Всякий раз, когда речь идет об извлечении свинца и добавлении ртути, фактически это означает возвращение жизненности для восстановления мозга». Обычные люди часто меня спрашивают: «Говорят, что, когда Таинственная женственность установлена, истинная жизненность стабилизирована, как можно установить Таинственную женственность?» И я им отвечаю: «Она установлена, когда «открытость духа не умирает». Каким же образом не умирает открытость духа? Когда человек не имеешь желаний и пребывает в безмятежности, насколько это возможно, тогда он не умирает. Те, кто способен к самосовершенствованию, берут Огонь Духа и Воду Жизненности и соединяют их в одном месте. И это происходит при наполнении ими их живота. Когда спокойствие, в конце концов, достигает своего предела, оно порождает движение; огонь осознания испаряется, и золотая жизненность извергается в виде прекрасного «нечто», проникающего через заставы.
Также я считаю, как и Чжан Бо-дуань, что если ключом к совершенствованию природной сущности является созерцания сердца, то ключом к совершенствованию жизненности является выплавление истинного свинца, отрицательной жизненности, инь ци. Но стихией свинца является Металл, то есть Золото, имеющее жёлтый цвет. И золото здесь не случайно, так как синонимом положительной жизненности ртути - ян ци – будет нефрит, о котором тоже говорит Лао-цзы. Но в стихе важен металл, поэтому о нефрите не упоминается. Зал выступает для обозначения нижней части живота и нижнего киноварного поля – сферы свинца, инь ци, воплощённого в эссенциальной пневме, которая овеществляется, превращается, по учению внутренней алхимии, в сперму.
Всё это я уже понимал до появления легендарного даоса Ли Те-гуя, но почему он появился в моей комнате, я этого не знал. Была полночь, закончился цикл одного дня и начался цикл следующего дня. Начиналось живое время. Я тут же сменил один стих-слоган на другой, и повесил его на стене. Время в моей жизни как бы затормозилось. Бессмертный даос не исчезал. Он стоял посреди комнаты, опираясь на железный посох, и молча смотрел на меня, на мои действия и на стену, где висело уже два стиха. Наступал момент Истины.
И я подумал, что совершенные люди очищают жизненность, превращая ее в ; Ци; в теле обычных людей ; Ци превращается в жизненность Цзин ;. Древние сравнивали её с ртутью, имея в виду то, что она утекает очень легко, и тогда символом её стал дракон. А это значит, что её чрезвычайно трудно подчинить себе. Те, кто изучает Путь, тщательно оберегают жизненность и не теряют её; так как называют её закладыванием фундамента.
Гексаграммой медитации, соответствующей этому стиху, является «Наступление» ; (лю) и состоит из триграмм «озеро» ; (дуй), также «разрешение, радость, водоём, третья дочь», и «небо» ; (цянь).

_____________________
_____________________
_____________________
__________  __________
_____________________
_____________________

В этой гексаграмме ; (лю), олицетворяющей собой «Наступление», Небеса ; (цянь) расположены над Озером ; (дуй). Это и есть те  две силы, настолько отдаленные друг от друга, что между ними не возникает дисгармонии. Нижняя триграмма уподоблена доверчивой и веселой дочери, безошибочно находящей свой путь, ступая следом за своим сильным отцом, олицетворяемым верхней триграммой (слово ; (лю) первоначально означало «обувь»).
Этот путь может быть незнакомым и чреватым опасностью, но осторожное планирование и разумные меры предосторожности помогут избежать неприятностей.
Сомнительные ситуации, показываемые этой гексаграммой, зачастую имеют социальный характер. Знак Лю ; (лю) советует нам вести себя благопристойно, дипломатично, с хорошим настроением, с уверенностью в том, что такие качества могут умиротворить даже наиболее раздраженного индивидуума.
Мягкости характера и последовательности манер можно научиться у тех, кого мы любим и уважаем, подобно тому, как ребенок может изучить пути мира, ступая за мудрым родителем, таким вещам, как достойное поведение, манеры, осторожный риск.

Стих одиннадцатый (27)
 
Буддист:
Я мечтал достичь Западного Цветника и Девяти Небес, и истинный человек научил меня Книге Тайн, которая проста и немногословна, но учит рафинировать ртуть и свинец.

Даос:
Приснился сон, в котором совершил я посещенье
На Западе Сада Цветов; Девять Небес открылись;
Святой мне дал все «Главы Сокровенные» Ученья,
Я содержанье прочитал, и строки появились,
Они под моей кистью просто и легко рождались,
Речений было мало в них, лишь наставленья были,
Они, как выплавлять ртуть и свинец, людей учили,
При чтенье их все помыслы тайн Дао углублялись.

Конфуцианец:
Я обратился к Бессмертному Ли Те-гуаю и сказал:
- Я знаю, кто есть вы, а также слышал, что вы потеряли своё собственное тело и находитесь в чужой оболочке. Скажите, каково быть собой и, в то же время, находиться вне себя?
Бессмертный даос мне ответил:
- Если ты в своей душе обрёл свою собственную самость, то неважно, в каком теле ты находишься: в своём или чужом.
Такой ответ был достоин самого Совершенномудрого. Я был впечатлён, но всё же спросил его:
- Так значит, можно менять свои тела, но при этом оставаться самим собой?
- Совершенно верно, - ответил Ли Те-гуай.
- Вот бы мне это попробовать, - мечтательно произнёс я.
- Что попробовать? – переспросил меня даос. – Менять тела или оставаться самим собой?
- И то и другое, - сказал я.
- Для этого нужно иметь сильный внутренний стержень, - заметил он, - вы можете попробовать, так как у вас есть уже Жёлтый росток – завязь бессмертного зародыша. И хотя он мал и слаб, но под мудрым руководством вы могли бы попытаться осуществить вашу мечту и попутешествовать по миру, обретая своей новорожденной пневменной массой образы разных тел или же входя в другие тела.
- Как это замечательно! - восхитился я. - Неужели это возможно?!
Даос кивнул головой.
- Так давайте прямо сейчас это и попробуем, - предложил я.
- Тогда вам нужно будет выйти из своего тела. Но пребывать вне своего тела можно только семь дней, после чего оставленное тело станет непригодным для жизни, оно испортится.
- Я знаю вашу историю, - заметил я, - но мне бы не хотелось терять своё тело, так как оно мне нравится. Но если тело пробудет семь дней в этой комнате, ничего с ним не случится, если не будет пожара или землетрясения, когда дом обвалится. Ко мне никто не приходит, поэтому меня не хватятся и тело моё не потревожат. Семь дней я могу позволить себе отсутствовать, то есть покинуть своё тело. Тем более, сейчас началось живое время и может всё получиться. Я готов.
- Тогда нужно спешить, - сказал даос,- потому что, если вы попадёте на Небеса, то время там тянется намного медленнее, чем на земле.
- Значит, мы побываем на Западе в Саду цветов, где могут открыться Девять Небес, как говорится в этом стихе?! – воскликнул восхищённо я,
- Все Девять Небес мы облететь не успеем за этот срок, заметил Бессмертный, - но на Запад, Север и Восток мы совершим путешествие.
- Что для этого нужно сделать? – торопливо спросил я.
- Вам нужно, прежде всего, представить себя внутри себя, - стал говорить даос, - и опустится в себе в самый низ живота, в нижнее киноварное поле, туда, где пылает янный огонь, под треножник, в котором готовится эликсир бессмертия, где уже находится Жёлтый росток – завязь бессмертного зародыша. Но действуйте очень осторожно, так как сгусток вашей пневмы ещё маленький и слабый. Неосторожными действиями вы можете его легко уничтожить.
- Может быть, ещё рано, и не нужно этого делать?! - в страхе воскликнул я.
- Я нахожусь с вами, - успокоил меня даос, - и в минуты опасности смогу вам помочь. И если вы совершите это путешествие, то завязь вашего бессмертного зародыша только укрепится.
Я закрыл глаза, напрягся и представил, что вошёл в нижнюю часть своего тела. Вероятно, я попал в нижнее киноварное поле, потому что меня со всех сторон охватил огонь. Но от этого огня мне было ни жарко, ни холодно. Я воскликнул:
- Я нахожусь в огне! Что мне делать дальше?
- Кем вы себя чувствуете? – спросил даос.
- Никем, - ответил я.
- Так как вы находитесь на юге, представьте, что вы превратились в птицу.
- В какую птицу? - спросил я.
- В любую птицу!- крикнул мне даос. - Так как в вас ещё неразвитая ян ци пневма, слабая энергия, то вам необходимо хотя бы, собрав все силы, превратиться в курицу. Я добавлю вам своей энергии, чтобы вы превратились в Красную Птицу – феникса. Только так вы сможете подняться в Небо и отправится со мной в Цветник Запада, где открываются Девять Небес. Вы же читали «Сокровенные главы», там подробно описана вся методика превращения в Красную Птицу в нижнем киноварном поле.
- Я не читал эту книгу, - отчаянно воскликнул я.
- Как же вы отважились на такой эксперимент, не зная азов?! – возмущённо заметил Ли Те-гуай и тут же спросил. - А какие книги вы читали даосов из школы «Небесных наставников», основанной последователем Лао-цзы Чжан Дао-линем.
- Я никаких книг даосов этой школу не читал, - выкрикнул я из огня, - я читал только «Главы о презрении истины» Чжан Бо-дуаня. Знаю, что есть ещё книга «Главы, указующие Сокровенное», но у меня не было времени прочитать её, также я не успел ознакомиться с изложением тайных знаний анонимного сунского сборника даосских стихов «Главы о прозрении Сокровенного». Я знаю, что есть книга «Песни о вознесении к бессмертным в сновидении» «;;;» (мэн сянь гэ) некого Гао Сян-сяна, который написал ещё «Путешествие к бессмертным». Но я так увлёкся «Главами о прозрении Истины» Чжан Бо-дуаня, что мне было недосуг с ними ознакомиться.
- Ладно, оставим это, - сказал даос, - мы только теряем время в этих разговорах. Я сейчас помогу вам превратиться в курицу, а там постарайтесь собрать всю волю воедино, чтобы стать Красной Птицей.
И я вдруг почувствовал, что принимаю какую-то вещественную оболочку. Там, где были руки, появились какие-то расплющенные уплотнения, обрастающие перьями, а ноги превратились в две тонкие палочки со шпорами и когтями, а руки стали превращаться в крылья. Я принял облик птицы, взмахнул крыльями и поднялся в воздух.
- Откройте левый глаз, - сказал мне Бессмертный.
- Почему только левый? – спросил я,
- Потому что левый глаз – лунный и воспринимает только иньное свечение. Мы летим на Запад. Пока мы возились с вашим превращением, на земле прошёл уже одни день.
Мы приближались к «Цветнику Запада» ;; (си хуа), который олицетворял собой энергию инь ци, свинец и луну.
Перед тем, как вступить в «Цветник Запада», Бессмертный сказал мне:
- Для того, чтобы сохранять свою самость, меняя оболочки, необходимо самообразовываться. Только самообразовываясь можно привыкнуть ко всем переменам. И тогда в любой тьме начнёт появляться рассвет, приводящий к сиянию, после чего наступает расцвет. Ещё древние люди говорили: «Путь – это безмолвный мудрец. А мудрец – это Путь, способный говорить. Но, обладая даром речи, нужно использовать слова для воплощения пути своего существования, а не для того, чтобы говорить о том, что тяжело узнать или трудно сделать. В «Книге перемен» сказано: «Взращивание нравственности посредством внутренней чистоты и есть достижение мудрых. Но для своего самообразования нужно иметь пример, которому и нужно следовать». Лао-цзы говорил: «Когда ты культивируешь самого себя, это и есть истинная добродетель». Поэтому человек культивирует свою личность. А личность неотъемлема от тела и ума. Если очищаешь свой ум и развиваешь своё тело, то любой дом становится удобен для житья. Человек постоянно должен находиться в изучении всего. Но чтобы изучать Путь, необходимо очистить своё сердце от желаний  и не привязываться к материальным вещам. И только при этом условии можно обречь гармонию с Дао-Путём. Устремление и воля к изучению Пути будут крепкими, если ты беден, и сильными, если ты стар. Воля и устремлённость помогает побороть бедность и старость. Ум мудреца пребывает в ясности и спокойствии, так как рождается особое видение реальности и укрепляется непоколебимость. В реальности никакие иллюзии не могут вывести мудреца к заблуждениям. А при непоколебимости вещи не могут его пошатнуть или привести к гибели. Мудрец наблюдает и слушает каждый день так же, как ест пищу и пьёт воду, но то, что он видит и слышит, он также переваривает как еду и освобождается от всего. Поэтому мысли о прошлом его не тяготят. Он всегда здоров и открыт для усвоения нового. Это и есть его самость, которую он никогда не потеряет, и которую никто не сможет уничтожить. Его богатство – это его знания, рождающиеся от его всестороннего проникновения, заставляющие его держаться искренности намерений и здравости ума. Именно поэтому его познание превращается в истинные знания, и приводят его к просветлению. Знания приводят к действиям, так как знание и действие – это объединённое усилие, ведущее к реализации какой-либо цели. Когда знание истины подлинно, то человек следует истине. Но действие должно чередоваться с отдыхом и спокойствием, во время которого происходит его обновление, и вновь возникает желание в уме достичь цели, наполняющее тело энергией и приводящее его в движение. Отдохновение необходимо человеку, так как его истинная природа духовна и утончённая, а когда мысли приходят в движение, она улетучивается. Поэтому человеку постоянно нужно возвращаться к самоосознанию, когда ум неподвижен, то он обретает ясность и спокойствие. Тогда дух и энергия возвращаются к истоку, насыщаясь высшим божественным сокровищем, заполняющим ум и тело человека, приводящим человека к совершенству.
Для этого мы с вами и двигаемся в данный момент к Первоистоку.
Так мне говорил Бессмертный даос, когда мы с ним приближались к Западному Цветнику ;; (си хуа), чтобы постичь тайны Девяти Небес ;; (цзю тянь).
Гексаграммой этого дня являлся «Расцвет» ; (тай); состоящий из триграмм «небо» ; (цянь) и «земля» ; (кунь) Этот стих завершал первый подготовительный цикл становления Бессмертным.

__________  __________
__________  __________
__________  __________
_____________________
_____________________
_____________________

В этой гексаграмме ; (тай), олицетворяющей собой «Мир» и «Гармонию», Земля ; (кунь) находится над Небесами ; (цянь). И это считается особенно благоприятной комбинацией. Смешение земной и небесной энергии ; (ци) создает период спокойствия и плодородия. И я почувствовал, что как будто оказываетесь в идеальной воображаемой стране, где все негативное последовательно уравновешивается и преобразовывается положительными энергиями. Атмосфера там походила на яркий день в начале весны. В этой атмосфере прекрасные идеи и дух сострадания и благожелательности эффективно прогоняли всё мелочность и низость, которые ещё гнездились в уголках моей души. И все члены в моём теле как бы поддерживают друг друга, подобно матери (Земля) и отцу (Небеса), действуя в почтительном и любовном единстве. Это походило на спаянную целостность всего организма, источающего здоровье, что побуждало меня к тому, чтобы я накапливал в себе накапливал в себе доброту и доброжелательность ко всему окружающему миру. Это и была гармония Небес и Земли, Моё сознание и подсознание начинали работать гармонично и слаженно. Наступила время знак ; (тай), который в китайском мышлении считается очень благоприятным, указывающем на время, когда успех может прийти легко, когда малое приложение сил окупаются большими достижениями, что и означает плодородие, удовлетворённость, совершенное равновесие.

Стих двенадцатый (28)
 

Буддист:
Дао родилось из пустоты небытия, и из этого единого дыхания возникли инь и ян. Затем инь и ян объединяются в три тела, три тела перерождаются, и все вещи расцветают.

Даос:
Пуст Дао-Путь, и он лежит в отсутствии сокрытый,
Но пневму он единою собою порождает,
Из пневмы два рода родятся: Ин и Ян. Открыты
В себе, в соединенье три субстанции являют,
А три субстанции уже находят полновесность,
Рождая сущее всё из себя для процветанья,
Пространство, время и движение, объём и местность,
Всё, чтоб заполнить смыслом - полнотой всё мирозданье.

Конфуцианец:
Взяв за правило – каждый день начинать с нового, я вспомнил следующий стих из «Глав о презрении истины» Чжана Бо-дуаня и наглядно представил иероглифы, которыми он был написан. Я должен был каждый день тренироваться и совершенствоваться, чтобы питать в себе свой «Жёлтый росток» - завязь бессмертного зародыша, и даже в путешествии не отступать от этого правила.
Мы оба – я и даос (он в обличии человека, а я в облике Феникса) летели в космосе к «Цветнику Запада», которым оказалась луна. Вглядываясь в неё левым глазом, я явственно видел на ней зайца, толкущего в ступе снадобье бессмертия. Не сбавляя скорости, мы плюхнулись на поверхность луны, отчего я и превратился в этого самого зайца.
- Но как же так?! – воскликнул я. - Я слышал, что запад находится во власти Тигра, олицетворяя собой свинец и иньную энергию, а из меня получился только заяц. Мне не ясен сам процесс этого превращения.
- Тигр олицетворяет в себе неразвитую инь, так как в нём таится скрытное ян, - стал объяснять мне даос, - это - как то время, когда на западе уже скрылось солнце, но освещает ещё своим светом луну. Ты же прибыл с юга, где находится полноценное развитое ян, и чтобы превратиться в тигра, тебе полностью нужно ослабить свою ян пневму.
- И тогда я превращусь в тигра?
- Нет, - сказал даос, - ты превратишься в жабу, как олицетворение луны, так как твой Жёлтый росток ещё очень слаб. Ты можешь стать на краткий миг тигром, и тут же потеряешь всю силу. Дао наделяет тебя силой, но её нужно в себе скапливать и совершенствоваться, чтобы стать единой пневмой, иначе все твои превращения будут неустойчивы. Дао – это твой источник силы. В «Дао дэ цзине» сказано: «Дао-Путь рождает Одно, одно рождает Два, Два рождают три, три рождают всё сущее». Как объясняет Лао-цзы, одно – это единая недифференцированная пневма-ци, поляризуемая на отрицательную инь и положительную ян – Два. Они, соединяясь, порождают «Три творящих», или «три дара» - Небо, Землю и Человека. Эта триада порождает всё сущее, так как Человек сопричислен с космическими силами, поскольку также способен к творчеству.
- Но как мне обрести эти три дара?! – воскликнул я, входя в возбуждение.
- Очень просто, - сказал даос, - вам нужно понять, для начала, что такое действие. Ведь знание и действие – это одно объединённое усилие. Когда человек  придерживается своих знаний, он имеет возможность действовать на их основе. Если вы не действуете согласно своим знаниям, то это считается невежеством. Необходимо понимать, что Путь Дао всегда остаётся с человеком, что бы он ни делал, и где бы он ни был. Даже когда он спит, во сне он действует. Но во сне он освобождается от мыслей. И вот тогда он приближается к Истине. Он может удалиться в Палату духа и оватить Единое без разделения. Тогда мирские чувства исчезнут, и он наполнется Возвышенной Истиной, отчего он может проснуться обновлённым, так как начнёт искать то, чего должен достичь, беспрерывно совершенсвуя сеебя, а его познания будут озарять его как светом. Все люди обладают интуитивным знанием и врождёнными способностями, которые они могут реализовать. Истинная природа человека духовна и утончена. Когда мысли приходят в движение, она улетучивается. Чтобы стабилизировать её, человек должен обратиться к истоку. Тогда механизм истока проявится в глазах, как постоянная неподвижность ума. Если ум всегда ясен и спокоен, то дух и энергия возвращаются к истоку, порождая наивысшее сокровище, а именно, очищение себя до истинного состояния, когда используется  энергия ян для контроля над энергией инь. В этом и состоит суть мудреца, когда он может себя назвать Настоящим Человеком.
- Но когда я добьюсь состояния Настоящего Человека, - спросил я его, - то как я смогу обрести бессмертие?
- И это, тоже просто, - отметил он мне, - Дао-Путь порождает единую прежде-небесную пневму. В его организме она поляризуется на инь ци и на ян ци – свинец и ртуть. В процессе внутренней алхимии синец и ртуть соединяются и порождают третье триединое – отрицательную и положительную энергии и собственную, несводимую с ними природу - эликсир. В этом эликсире неразвитые энергии свинца и ртути преобразуются в развитые ци золота и киновари, давая бессмертный зародыш, дарующий даосу бессмертие и способность к бесчисленным превращениям – метаморфозам в единстве со всем сущим». Но в этот момент человек вступает в опасный период своей жизни, когда человеческая слабость ещё не превратилась в божественную силу, и когда внутри человека Путь Дао как бы раздваивается, чтобы переродиться в новое движение. Поэтому нужно быть предельно внимательным к прохождению роста, чтобы сохраниться и не надорваться.
Поэтому гексаграммой этого стиха является «Упадок» ; (пи); символизирующий разделение, дезинтеграцию – триграмма «Земля» ; (кунь) опускается вниз, триграмма «Небо»  ; (цянь) поднимается вверх, и гексаграмма распадается. Речь идёт о дифференциации, разделении Дао.

_____________________
_____________________
_____________________
__________  __________
__________  __________
__________  __________

В этой гексаграмме «Упадок» ; (пи), олицетворяющей собой «Застой» и «Бездействие», Небеса ; (цянь) расположены над Землёй ; (кунь). Если перевернутые позиции двух триграмм в предыдущей гексаграмме показывали благоприятное смешение Земли и Небес, то здесь эти две триграммы отдалены и отчуждены друг от друга. Результат — преграда и негатив. Там, где сила наверху, а слабость внизу, все может легко разрушиться; там, где сила снаружи, а слабость внутри, есть только поверхностность и недолговечность.
Этот вид поверхностной силы часто обнаруживается в людях, которые возвышаются, приходят к власти, в период, связанный со знаком ; Пи. Их показная бравада и высокомерие зачастую являются прикрытием очень слабого духа. Со временем эти слабые правители будут ниспровергнуты, но вред, который они нанесут своим правлением, часто ощущается и после их ухода.
Когда правят такие субъекты, то цельные личности, которых недооценивают или не любят, должны твердо противостоять любому искушению - продать свою порядочность за какие-либо блага. Если люди позволяют себе увлечься ложным мышлением, их ожидает только усугубление проблем.
Это случается и с нашими телами и душевным состоянием, когда мы свою внутреннюю борьбу, слабость и страх стремимся замаскировать внешней бравадой и воображаемой силой.
В такие периоды несчастий ; (пи) дисгармония, бедственные ситуации и отчуждение напоминают нам о том, чтобы мы оставались непоколебимы и помнили, что все состояния временны и лучшие времена обязательно наступят.
Оставив свою ступку, в которой я толок снадобья и собрав в себе все свои силы и волю, я попытался расширить своё тело до размеров Тигра. И мне показалось, что на какое-то время это получилось, но внезапно я сдулся и из зайца превратился в жабу.
Глядя на меня, Бессмертный рассмеялся и сказал:
- Это хорошо, что ты ещё не лопнул, иначе бы твой Жёлтый росток погиб.
Как же я буду путешествовать дальше в таком обличие? – выразил я опасение.
Даос, не говоря ни слова, размахнулся своим посохом и ударил меня сзади, как игрок в гольф, с такой силой, что я устремился в моём полёте в космос. Мы оба летели на Север. На земле прошёл ещё один день.

Стих тринадцатый (29)
 
Буддист:
Сила пневмы воды готовит и возбуждает золото и воду, а огонь Куньлуня порождает инь и ян. Если эти две вещи гармонично сочетаются, то естественный эликсир будет спелым и ароматным.

Даос:
«Вода» триграмма молнию и гром, небесный дарит,
Она из сферы водно-металлической являет
Свою мощь, инь и ян своею силой порождает,
Огонь горы Куньлунь из пустоты и мрака варит.
Когда две сущности идут к гармонии, к покою,
То эликсир естественный внутри нас созревает.
Он как бы проявляется в глубинах сам с собою,
И тело наше ароматом нежным наполняет.

Конфуцианец:
Так я оказался во власти Севера, где была вода, туманы и тучи и огненные молнии. Во время моего полёта я преобразился сразу в двух существ: черепаху и змею. Это и были те две сущности ;; (эр у), о которых говорилось в стихе. Я как бы одновременно чувствовал себя и черепахой и змеёй. Одно существо наполняло меня крепостью, а другое – умом и мудростью. Из этих двух сущностей, как говорили даосы, я мог стать в будущем Чёрным Воином. Мне показалось, что я вместе с даосом попал на какой-то остров, который возвышался над морем.
- Где мы? – спросил я у Ли Те-гуая.
- Сейчас мы находимся в голове, - ответил он и уточнил, -  в твоей голове. Мы были внизу твоего тела, затем поднялись в правую его часть, а теперь уже находимся на самой твое макушке, где работает электростанция и, посылает энергию по каналам по всему твоему телу. Ведь мы путешествуем внутри твоего тела, в так называемом микрокосме, который соответствует макрокосму. Всё, что есть в тебе, есть и в космосе. А всё, что есть в космосе, есть в тебе. Ты ведь видел в «Книге перемен» гексаграмму «Родня» ;; (тун жэнь), которая состоит из триграмм ; ли (огонь, земля) и ; цянь (небо, огонь).

_____________________
_____________________
_____________________
_____________________
__________  __________
_____________________

В этой гексаграмме «Родня» ;; (тун жэнь), олицетворяющей собой товарищество, Небеса расположены над Огнем, и это обозначает языки пламени, поднимающиеся к небесам, словно духи людей, и как будто видящие свое отражение на солнце и звездах. Подобно тому, как одна искра тушится легче, чем костер, так и человеческий дух возносится ввысь быстрее, если он объединен с духами других людей. Так и все члены, а также все органы тела должны быть объединены одним духом. Это происходит как в обществе. Ведь настоящее сообщество — это намного больше, чем просто масса людей, и поэтому знак ;; (тун-жэнь) подчеркивает важность тех, кто умеет руководить и способен установить цель, объединяющую людей. Союзы зависят от общности интересов, целей и действий. Нужно помнить о том, что все мы рождены из одного источника и солнце освещает нас всех одинаково. Среди самых мощных врагов сообщества значатся фракционность, подозрительность, секретность, поэтому понятие ;; (тун-жэнь) называется «Собрание в поле», как на обсуждении, где все сомнения должны преодолеваться, приводя весь организм общности к единству и полной гармонии. А этому может помочь только самоосознание. А самоосознание означает исследование своего собственного ума, только тогда можно достичь естественным образом определённой силы, и общая идея может стать собственной идеей. Самоосознание означает осознанность и контроль, что является исправлением ошибок и сознательное развитие, приводящее к овладению серьёзностью намерений. Каждый человек имеет свой собственный ум, и если этот ум вырывается наружу, то каким он становится собственным или чужим? Самоосознание, придерживающееся высших знаний, должно превращаться в самоуправление. Самоуправление должно учреждаться на самодисциплине.
Мудрец сказал: «Когда стремишься к учению, то каждый день приобретаешь что-то новое. Когда стремишься к обретению Дао, то каждый день от чего-то избавляешься. Так как «избавление» означает уменьшить избыток, чтобы достичь баланса; уменьшить обыденное, незначительное, чтобы возвратиться к основам; уменьшить человеческие желания, чтобы возвратиться к небесному замыслу». Это как восхождение к Огню на священной горе Куньлунь, о чём и говорится в этом стихе.
Триграмма «вода» ; (кань) имеет две слабые крайние черты и сильную черту в центре. И это – сила ян, скрытая в глубинах инь, иньных стихий – воды и металла. Её можно уподобить огню (ян), скрытому в воде. Это – облака и дождь и молнии. Молнии возникают от столкновения иньных и янных стихий, металла и дерева, когда высвобождается энергия инь, скрытая в глубинах янной триграммы «огонь» ; (ли), и энергия ян, скрытая в иньной триграмме «вода». Куньлунь – это высочайшая гора мира, как считают даосы, и самое ближайшее место к небесному ян, а с другой стороны – как место, находящееся на западе, в сфере иньной стихии металла. Куньлунь и есть зримый образ триграммы «вода» ; (кань). Вспышке молнии, возникшей от столкновения иньных и янных энергий, уподобляется возникновение бессмертного зародыша, эликсира, появляющегося в результате взаимодействия  отрицательных и положительных энергий и преображающего тела даоса, как бы наполняющегося сверхъестественным ароматом.
- Но почему я чувствую себя здесь то змеёй, то черепахой? – спросил я даоса.
- А вы глубже проникните в свой головной череп, - посоветовал мне даос, - и вы почувствуете, что ваша голова крепкая как черепаха, к которой прикреплено длинное тело, подобное змее. А змея и есть ещё не сформировавшийся Дракон, который находится в левой стороне вашего тела на Востоке, там, где восходит солнце. Туда мы сейчас и полетим
Так на земле прошёл ещё одни день. Наша дорога лежала на Восток, в правую часть тела.

Стих четырнадцатый (30)
 

Буддист:
Если вода с огнём не родственны, хоть и содержит четыре компонента, не будет эликсира. Только благодаря тому, что они несут с собой истинную землю, золотой эликсир возвращается.

Даос:
Триграммы две «вода» с «огнём» к «у цзи» вдруг не вернулись,
То пусть они хоть и объемлют образа четыре,
Не будет эликсира, ведь они все разминулись,
Будь их дорога, встречная, хоть уже или шире.
Лишь если эти две триграммы истинно воспримут
В себя ту землю, и тогда всё может получиться,
И золото, и киноварь к ним могут возвратиться,
Они бессмертного зародыша с собою примут.

Конфуцианец:

Я двигался на Восток вместе с бессмертным даосом Ли Ти–гуаем в образе змеи и не ощущал никакого дискомфорта. Более того, я начал сознавать, что змеиная форма тела может быть наиболее оптимальной только при такой обтекаемости, когда ничто не мешает быстрому движению, тело может сворачиваться, как пружина, и быстро выпрямляться, Можно было одинаково быстро продвигаться как в воде, так и на суше. А если к этому получить ещё и крылья, как у дракона, и уметь летать, то более совершенного существа не может быть в мире. Дракон олицетворял собой неразвитое ян, со скрывающимся в себе инь. Хоть это и было женское начало, но оно олицетворяло собой подвижную ртуть.
Когда мы уже достигли синего моря, где должно был взойти солнце, я не выдержал и сказал:
- Как бы мне хотелось стать драконом! Я испытал совершенство змеиного тела, и даже представить не могу в теле дракона.
Бессмертный даос улыбнулся и сказал:
- Ты можешь попробовать это сделать. Не имея крепких внутренних устоев, ты, превратившись в Дракона, можешь стать женщиной, хитрой и жестокой. Став тигром, мы можешь быть полководцем, который везде насаждает зло. Но лучше всего тебя, оставаясь самим собой в человеческом теле, стать простым дровосеком. А не царём, не полководцем и не женщиной, даже если она царица. Человек самое совершенное существо в мире, и если он, к тому же, свободен, он может стать счастливым и полностью независимым ни отчего, какими и бывают даосы. Человек живёт на земле, и это самое лучшее место для его жизни. Потому что земля – это фундамент всего, где соединяются энергии инь ци и ян цы. И их соединение невозможно без участия этой посредствующей стихии, причастной и ян и инь. «Четыре образа» ;; (си сян) - триграммы «небо» (цянь) и «вода» (кань) соответствуют четырём стихиям: огню, воде, дереву и металлу. Но соединение инь и ян, взаимопревращение триграмм и стихий, не возможно без земли. Хоть в дереве и сокрыт огонь, а в металле – вода (в киновари-вермиллионе сокрыта ртуть, а в свинце - серебро), но существует плавный переход внутри иньной или янной двоицы стихий, но сам переход от одной двоицы к другой без опосредствования «земли» непонятен. Четыре элемента может связать только пятый элемент – земля, имеющая символ ;; (у цзи). Таким образом, только соединение инь ци и ян ци в сфере истинной земли, которая находится в теле в центральном киноварном поле (в районе солнечного сплетения) может зародиться бессмертный зародыш, который и должен был вернуться к месту своего обитания. Только с зачатием этого зародыша можно обладать Великим.
Соответствующая этому дню гексаграмма – «Обладание великим» ;; (да ю); состоит из триграмм «небо» ; (цзянь) и «огонь» ; (ли).

_____________________
__________  __________
_____________________
_____________________
_____________________
_____________________

В этой гексаграмме «Обладание великим» ;; (да ю), олицетворяющей себя с «Изобилием» и «Богатством», Огонь ; (ли) находится над Небесами ; (цзянь) — Огонь над бытием, солнце сияет над землей, а Небеса внизу указывают на внутреннюю силу с внешней ясностью. В этой лучезарной ситуации препятствия растаяли, чтобы дать проявиться великолепному процветанию и изобилию.
В этой атмосфере ясности мы можем спокойно делать всё, чтобы гарантировать себе обильный урожай. Но такая обильность имеет и свои недостатки, если она не сопровождается преданностью гармонии, создавшей этот период процветания и мира.
Первичная опасность, о которой предупреждает гексаграмма ;; (да-ю), это гордость, зачастую идущая по пятам успеха. Высокомерие лишит нас друзей, приобретет нам врагов и подорвет основу наших достижений. Многие растратили свои приобретения и поддержку других из-за потакания своему стремлению к роскоши.
Те, кто остается скромным и щедрым посреди изобилия, продолжает жить в достатке и пользуется растущим уважением окружающих. Богатство и личная власть увеличиваются, когда они расцениваются как обязанности, а не как простое имущество. Большой успех приходит, если мы находимся в гармонии с Космосом.


10. Рассказ о словопрениях с дровосеком на горе Уединения

Земля Чжао-хуа (Сиятельного Превращенья)
Почти что вся, по большей части, занята горами,
Громадными и необъятными, вся облаками
Покрыта, где пути ведут на Небо восхожденья.
И простираются на тысячи ли в Поднебесье,
Одну из высочайших гор зовут Уединенье,
В горе ущелье есть, как вход в Небес края и веси,
Где тишина всегда царит и вечное забвенье.
Ущелье неширокое, обрывов в нём - немало.
Пустынно, и туда мирская пыль не долетала,
Поэтому в него нога людская не ступала,
Оно казалось всем, как погружением в Начало.
Из этого ущелья выходил всегда, раз всякий,
Неведомый всем дровосек, неся на своих плечах
Вязанку хвороста, произносил охотно речи,
При появлении его не лаяли собаки.
Свой хворост он выменивал на водку и на рыбу,
Желая одного лишь – только выпить и наесться,
И хворост его брали, чтобы им в домах погреться,
Он никогда монет не брал, - питьё лишь, еду-либо.
Встречая стариков или детишек малых где-то,
Он с ними заговаривал с весельем, неизменным,
О разных разностях, а спросят, кто он, непременно,
Шутил, посмеиваясь, уходил он от ответа.
Когда склонялось солнце, уходил в свою пещеру,
Его считали мудрецом, от суеты бегущим,
Как Чэнь Мэнь, Цзе Юй иль Тай-хэ (1), несущих свою веру,
И отстранившихся от всех мирских проблем, насущных.
В начале эры раз «Перво-открытого Величья» (2)
Царь Хо Хан выехал на лов и дровосека встретил,
Тот шёл и пел, всем видом проявляя безразличье
К царю, и это поведенье тут же царь заметил.
Тот пел: «На пиках гор каменьев груды громоздятся,
А на верху Уединенья мир царит с молчаньем,
Могучих сосен кроны там в безмолвии толпятся,
Ручей им что-то шепчет, те внимают с пониманьем.
Я плащ из листьев надеваю и в путь отправляюсь,
По склонам гор без цели я брожу, определённой,
А вечером домой под свою кровлю возвращаюсь,
С венком на голове из орхидей – моей короной.
Моя дверь – ширма из небесной сини и утёсов
Рядом с жилищем – берег, солнечный, зелень повсюду,
Свободно я живу в своей обители даосов,
Творю я чудеса и радуюсь любому чуду.
Во мне не возникало зависти к жизни придворной,
К их вещий пышности и шуму, езде в колесницах,
Журчание воды милей вельможной речи, вздорной,
И может ли роскошь двора с природою сравниться?!
Мечи всех полководцев травой дикой порастают,
А слава Сэ и Вана (3) вся в надгробья превратилась,
Могущество и Чжао с Цао (4) мхом давно покрылось,
Все знаменитости, в конце, одним путём кончают.
Текуче в суете всё - обретенья и потери -
Что им завидовать?! Их счастья всегда мимолётно,
Уж лучше в одиночестве счастливо жить вольготно,
Когда в зените солнце, я могу дремать в пещере».
Взмахнув полами, дровосек из вида удалился,
- «Мудрец, от мира удалившийся», - царь догадался,
Послал за ним Чи-юна, что с ним рядом находился,
Чтоб тот узнал о нем всё, где в ущелье тот скитался.
Велел догнать отшельника, вручить чтоб приглашенье,
И предложить, чтоб поступил к государю на службу,
Пообещать все милости и лично царя дружбу.
Чтоб в жизни он не ведал никакого затрудненья.
Чи-юн было настиг его, но он тут затерялся
В ущелье, и его окликнул, не было ответа,
Вдруг, видит, оседлал тот облако и вверх поднялся,
Уплыл через туман и испарился вверху где-то.
Тогда он понял, дровосек – отшельник, необычный,
И тотчас за ним следом в то ущелье устремился,
Кусты и травы раздвигая, слыша голос, птичий,
Ища дорогу, так три ли прошёл, остановился.
Дорога становилась всё опаснее и круче,
Из вида дровосека потерял в одно мгновенье,
Садящееся солнце опускалось вниз за тучу,
Трава деревья стали расплываться с потемненьем.
Он понял, что ему во тьме уже не возвратиться,
Но где-то за кустом петух закукарекал, рядом,
Он рад был, там было жильё, где можно приютиться,
Поднялся в горы, келью увидал за водопадом,
Из трав и листьев, справа хризантемы красовались,
А слева в зелени стояли персики, платаны,
И перед келью травы цветов разных расстилались,
Внутри была плетёная лежанка из лианов.
На ней свирель лежала и подушка для сиденья,
Как будто кем-то позабытые лежать остались,
А на белой стене висели два стихотворенья:
«Любовь ко сну» и «Любовь к шахматам», - так назывались.

Любовь ко сну

На свете ничего нет, чем сон, более прекрасней,
Отдохновенье и покой в нём – полная отрада,
Не то, что во дворце под пологом при всех напастях,
Тревогах обо всё, чему душа уже не рада.
Здесь, в тишине, рождается другая безмятежность
Во время сна, и ночи не тревожны и не душны,
И тьма, что обволакивает, дарит свою нежность,
И радости, земные, здесь сладки и простодушны.
Я на лианах сплю, видения – воспоминанья,
В садах прекрасны ветви и бамбук стоит стеною,
Я сплю, как будто растворяюсь в этом мирозданье,
И небо ночью из сияющих звёзд надо мною.
Даосу ничего милее нет, чем леса чаща,
Ручей журчащий, вина чаша – полное блаженство,
И сумрак, сладостный, рай, полный, в грёзы уводящий,
Где опьяненье жизнью порождает совершенство.
И тот мир, блаженна где душа там и легка, и ясна,
И уши не доступны уже для мирского шума,
Сплю, на ладони - голова, подушка так прекрасна,
Что исчезает мысль, любая, и любая дума.
Вдали я от дворца – как на заоблачной вершине,
Где сам шалаш – дворец, сама луна что охраняет,
И сновидения, волшебные, мне посылает,
Где я среди богов и ангелов живу и ныне.
С красавицей я вижусь в Сян (5), летаю с журавлями (6),
Ложусь я на землю, сырую, на цветы и травы,
Земля – периной, мягкой, мне, я пью вино с друзьями,
Хоть как пусть назовут они меня, и будут правы.
Ведь я - тот, кто давно жил на Заоблачной вершине (7),
И тот, кто свой шалаш построил тихо на Наньяне (8),
Я – тот, во сне писал кто стих на Западной низине (9),
У Северного кто Окна пел песней стих свой, пьяный (10).
Я сплю, как некий управляющий Пэнцзэ уезда
С окном, открытым, в шторе под ущербною луною (11),
Как некий Лян-си, засыпая, с курочкой, живою,(12)
Веду беседы целую ночь у её насеста.
Меня пусть называют, как хотят, мне безразлично,
Отшельником, блаженным, или даже пусть ленивцем,
В словесности искусным, слышать это мне привычно,
Но я не стану вором, иль обменщиком, мздоимцем».

Любовь к шахматам

«На свете ничего нет шахмат, более прекрасней,
Они нам радость дарят и воспитывают чувства,
В них ум наш оживает лишь стратегией, нам ясной,
И мыслить, как сражаться, формируется искусство.
В них переменчивость, как облаков ход, происходит,
К доске, как к небу, взгляд притягивает наш игрою,
Где змеи и драконы свою гибель вдруг находят,
А тигры с медведями борются между собою (13).
Летят там в битве колесницы, и задор коней пылает,
Стараясь силой вырваться из замкнутого круга,
И воин один сам стремнину там переплывает (14)
И попадает в плен при битве Севера и Юга.
От хода верного в игре зависит всё сражение,
Ходов там столько и преград в бою нас поджидает,
Что увлекает нас серьёзностью это движенье,
Ведь кто-то терпит пораженье, кто-то побеждает.
В безмолвье, сонном, сада вешнего стук раздаётся
Фигур, сандаловых, что аромат распространяют.
Я жду гостей, как Сыма Вэнь ждал, так ведь излагает,
История нам радость, что нам в шахматах даётся (15).
Нас шахматы пьянят, чем крепкое вино, сильнее,
День бесконечен, отпускать гостей я не желаю,
И по доске фигуры, как во сне, передвигаю,
До дна из чаши радость изопью, и не жалею.
Сколько волнений на доске, средь гор и рек, бескрайних,
Эта победа славы, подвигов, наград дороже,
Она же происходит, как бы, между сфер сакральных,
Где смерти нет, но потрясенья происходят тоже.
Проходит время незаметно, вечер опустился,
Луна сад, засыпающий, лучами осветила,
Пора игры святых в Садах Небесных наступила,
В игру за шахматной доской там каждый погрузился,
Везде час досуга, благословенный, наступает,
Когда все небожители за шахматы садятся,
Стихи слагают или музыку свою играют,
Гармонией мир наполняют, и дети родятся»!

Чи-юн прочёл эти стихи, и сразу же приметил,
В тени сидел сам дровосек, птенца пенью учивший,
Тот сразу же что-то запел, ученье получивши,
А поодаль он них он юных отроков заметил,
Игравших в шахматы, и дровосек тут изумился,
Увидев Чи-юн, и сказал: «В этих местах, пустынных,
Безлюдных, средь ущелий, обрывающихся, длинных,
Где птицы, звери лишь живут, как здесь ты появился?
- «Блюститель – я чинов, порядка во Дворце Престольном, -
Сказал тот, - вы мудры, учёны, нужно вам в столицу,
Внизу вас колесница ждёт, и надо торопиться,
Вам царь дарует чин, чтоб делом занялись, достойным».
Услышал это дровосек и громко рассмеялся,
Сказав «Отшельник – я. От суеты я удалился,
Мирского праха избегаю, в горы удалился,
Здесь с птицами, зверями я наедине остался.
Себя я вверил стенам, травным, тростниковой крыше,
Живу между луной и ветром, пищу добываю
Я топором, грибы и ягоды все собираю,
И часто поднимаюсь один в горы, ещё выше.
Днём удаляюсь к сёлам я дорогою, знакомой,
А у дверей моих следов пришельцев не бывает,
Меня лишь общество оленей и косулей знает,
Домой я возвращаюсь поздно, месяцем ведомый.
Цветы всегда мне кланяются, на ветру качаясь,
Одна забота у меня - теплей зимой одеться,
И заготовить дров, что в холод у огня согреться,
Сплю всегда крепко я, сном сладким забываясь.
Я жажду утоляю родниковою водою,
Дарами гор я насыщаюсь, то, что получаю,
Думать не думаю, кто царь, я ничего не знаю
Ни о дворе, не о вельможах, занят я собою».
Чи-юна пригласил он у себя в гостях остаться,
И вместо риса было зерно хо на угощенье,
Он накормил его, чем сам давно начал питаться,
Всё оказалось вкусным и простым, на удивленье.
Их задушевная беседа ночь всю продолжалась,
И слово, каждое, исполненное смысла было,
Достойным быть услышанным, и мудростью проявило,
Ни разу дел, насущных, обсужденье не касалось.
А на другой день Чи-юн повторил вдруг приглашенье:
- «Ведь раньше не было, чтоб мудрецы не помогали
Свершению мирских дел, поступали на служенье
И бремя на себя заботиться о людях брали.
И если даже в местах, потайных, укрывались,
То случая, удобного, чтоб выйти, ожидали,
Не потому ль, чтоб пашни оросить, за дело брались,
Как при династии Шан, где от засухи (17) страдали?
Не потому ль Рыбак доставлен был на колеснице
Государю, на поле Му он одержал победу (18),
И вы вполне могли последовать бы по их следу,
Ваши таланты, ум царю могли бы пригодиться.
Вы дух свой, что дороже золота и всех алмазов,
И дарования к делам из поприща изъяли,
Не только пользу, но и славу, от себя отняли
Возможность в государстве первым стать у царя сразу.
Вы погребли свои достоинства и втуне скрыли
Среди отшельников и рыбаков, где находились,
Вы разум, избранный, среди ручьев здесь утаили,
В горном ущелье, средь лесов и горных речек скрылись.
Молва о вас уже достигла самого престола,
Плетёную вам шляпу сжечь бы, разорвать накидку
Из листьев (19), и надеть одежду, длинную до пола,
И быть с царём, плести политику за ниткой нитку.
Я б посоветовал вам вниз спуститься до захода
Светила и со мной быстрей оправиться в столицу,
Доедем дотемна, за это смею поручиться,
Не обманите же надежд и чаянья народа».
Но дровосек сказал: «Мудрец волен в своих деяньях!
Не оттого ли Янь Сы-лан от чина отказался
Блюстителя порядка (20) и у Тун-реки остался,
Предпочитая волны, и туман, и Недеянье.
Не дал Цзян Ба-хуай нарисовать с себя парсуну
Для Сына Неба и себя не запятнал грехами,
Пусть древним уступаю я, но голову не суну
Я в омут, и с неправедными не свяжусь делами.
И, к счастью моему, я всё ж Цзян Лоу (22) побогаче,
И долговечней Вэй Цзэ (23), Юань Цзина (24) посытнее,
Удачливей Фэн Цина (25), и на ум многих скорее,
Землёй и небом щедро взыскан, не могу иначе.
Если б желал непредназначенного мне судьбою,
Иль стал бы домогаться почестей, чинов, хоть сколько,
То осрамился бы пред древними мужами только,
И журавли все перестали бы дружить со мною.
Поэтому прошу вас, вы речей не заводите,
Ненужных мне, а просто во дворец к царю ступайте.
И расскажите обо мне ему всё, что хотите,
И на счёт службы уже больше меня не пытайте».
Чи-юн сказал: « Быть может, вы сочли в своих желаньях,
Что нынешние времена со старыми разняться,
И недостойны, из-за этого, ваших деяний,
И лишь поэтому вы поспешили отказаться.
Но знайте, что высокомудрый царь сидит на троне,
И все моря взирают на него лишь с упованьем,
Земель он много присоединил к своей короне,
Придворные и слуги его хвалят с ликованьем,
Народы Тямы всей вассалами его назвались,
И в земли отступили, и от прав всех отказались (26),
Дары шлют минские воска (27), прося об отступленье,
Лао-куа (28) и Дай-ли (29) все склоняются с почтеньем,
Недостаёт лишь мудрецов, что помогли б сравниться
Государю заслугами бы с Яо или Шунем (30),
Не нужно вам в горах среди лесов здесь хорониться,
Зачем единорогом средь зверей вам быть иль лунем.
Но если как У Гуан или Цзюань-цзы (31) вы удалитесь
От мира, то быть так, но всё же шанса вы такого
Не упустите, а иначе же вы превратитесь
В истлевший пень здесь, не дождавшись ничего другого».
Услышав это, дровосек в лице вдруг изменился,
Сказав: «Подобные слова, мне кажутся, хвастливы,
И каждый бы, услышав это очень устыдился,
Но вот насколько они кажутся здесь справедливы?
Не государь ли дома Хо находится у трона,
Тот, что единственным от рода Хо ещё остался»?
- «Да», - тот ответил, - он Град Благородного Дракона (32)
Покинул и к Горе Ушедших Предков перебрался».
- «Пусть в городе я ещё не был, но уже наслышан,
Каков наш государь, он лжив, коварен, любострастен,
Его дворец в старой столице хоть красив и пышен,
Но строит новый он уже себе, и в жадности ужасен.
Дворец он Вазы Золотой ещё желает строить,
Опорожняет всю казну, но денег не хватает,
Пёстро-прекрасную он улицу хотел устроить.
Для штор парчу и жемчуга повсюду собирает.
И для него всё злато – сорная трава, считает,
Все должности в своей стране друзьям распределяет,
За каждый пост и чин большую плату получает,
Он кары, справедливые, за мзду всем отменяет.
Его же именем льстецов во власти награждают,
И головы секут всем тем, кто голос свой повысил
За истину, и весь народ во лжи жить принуждают.
Есть соглядатаи, чтоб контролировать всех мысли.
Поэтому дух неспокоен у народа и непрочен,
И веры в доброту и справедливость нет уж в людях,
Давно сам государь и лицемерен, и порочен,
Царя такого никогда народ любить не будет.
От этого и брань на речке Омутов случилась, (33)
Случилось в то же время Башенной земли утрата (34),
И власть давно в пожарную команду превратилась,
Огонь вдруг возникает, и встаёт брат против брата.
Вельможи - сверху донизу – владыке подражают,
Есть, правда, Нгуен Банг Кы (35), но он вял, нерасторопен,
Хоанг Хой Кхань (36), хоть и учён, но его осуждают,
Ле Кань Ки (37) же хитёр и ловок, но на всё способен,
Но все же не способен он на важные решенья,
И будет нерешителен при мер, крутых, принятии,
Лыу Тхук Кием (38) хоть добр, но не без погрешенья.
Другие почти все корыстолюбцы, без изъятья,
И, большей частью, пьяницы, бездельники, гуляки,
Ещё другие – кознодеи, алчущие власти,
Чтобы свалить других друзей всех в закулисной драке,
Руководят же ими только похоть, жадность, страсти.
Нет никого, кто мог замыслить бы большое дело
На благо для народа. Вот и я в горах укрылся,
Молчу и не встреваю. Ведь, чтоб действовать там смело
Мне нужен государь, чтобы со мной он согласился.
Поэтому не вижу я – идти к нему – причину,
Я, чтоб продвинуться во власти, не имею виды,
Зачем мне подбирать полы, чтоб перейти трясину? (39)
Прошу вас возвращайтесь, не тая ко мне обиды.
За приглашение же благодарность передайте,
Невмоготу нести каменья Куньшань на вершину (40),
Или потом подобным стать разбитому кувшину.
Со мною речь об этом больше вы не начинайте».
- «Но отчего отшельнику, - спросил тот, - упираться?
Вы ж кроток духом, и вам всё равно, где находиться -
Здесь или во дворце? Совсем вам можно не трудиться,
Давать только советы, иль при мненье оставаться».
Сказал тут дровосек: «А я совсем не упираюсь,
Я лишь угодников, велеречивых, презираю,
И в грязном омуте дворца, тонуть я не желаю,
Зачем тянуть меня туда, когда я уклоняюсь»?!
Тот промолчал, сказал о том царю, как возвратился,
Тому пришлось не по душе такое отклоненье,
Хотел отшельника заполучить он во владенье,
Послал его опять к нему, чтоб тот договорился.
Добрался он до места и пещеру обнаружил
Пустой, заросшей мхом и всю заваленной листвою,
На камне были лишь стихи, начертаны смолою,
Но чтобы понимать их смыл, ум мудреца был нужен:

«В заливе Дивная Сеть (41) жар поэта оборвётся,
В конце свершится то, что он предполагал со страхом,
А у вершины, что Надеждой царей зовётся,
Душою путник опечалится, всё рухнет прахом».

Насмешка в тех стихах проглядывала, как казалось,
Как у поэтов рода Юань и Бо (42), а начертанье
Иероглифов было красиво, как осталось
В письма манере Лю и Сы (43), как их напоминанье.
Хо Хан разгневался и приказал поджечь ту гору,
Гора вся обгорела, ничего не видно было,
Журавль лишь, чёрный, ввысь взметнулся вдруг над косогором
И в небе стал кружить, танцуя над огнями пыла.
А после вдруг беда случилась с Хо государями,
Точь-в-точь стихом предсказанной и правдой ставшей,
Грядущее идет ведь часто в жизни обок с нами,
Уж не был ль мудрецом тот дровосек, судьбу познавши?
Какое будет из истории нравоученье?
Дух нам даётся, чтоб грядущее мы познавали,
А разум - чтоб мы прошлое, ненужное, скрывали,
И пользоваться двумя ими нужно нам уменье.

Пояснения
1. Чэнь Мэнь, Цзе Юй иль Тайхэ –Чэнь Мэнь чурался жизненной суеты, служил привратником, открывая поутру городские ворота. Цзе Юй жил в царстве Чу, он прикинулся сумасшедшим, чтобы не идти на службу, и его называли «безумец из Чу». Тай-хэ (Лань Тай-хэ) – отшельник времён династии Тан, бродил в рваной одежде, одном башмаке и с длинной палкой; напиваясь пьяным, распевал песни, стуча в такт палкой.
2. «Первооткрытое Величие» - девиз правления царя южных территорий Хо Хана (1403 -1407).
3. Се и Ван – Су (Се Ань) и Ван (Ван Дао) – знаменитые полководцы династии Цзинь.
4. Чжао и Цао – Чжао Ту и Цао Бинь знаменитые полководцы династии Сун.
5. С красавицей я вижусь в Сян – В Китае некогда жил человек, владевший чудесной подушкой, каждую ночь он видел во сне, будто гуляет с красавицей у реки Сяншуй.
6. Летаю с журавлями – Известный китайский поэт Су Дун-по (1037 – 1101), сосланный в Ханчжоу, увидел на реке журавля, кружившего над его лодкой. Ночью ему явился во сне праведник в одеянии из перьев.
7. Давно жил на заоблачной вершине – имеется в виду учёный конфуцианец Чэн Гуань времён династии Сун, который неоднократно отвергал приглашение ко двору и жил отшельником, последние годы – на горе Хуа в Заоблачном доме.
8. Кто свой шалаш построил на Наньяне – речь идёт о знаменитом полководце эпохи Троецарствия Чжугэ Ляне, который, прежде чем двинуться на помощь Лю Бэю, основателю царства Шу (Хань), долго отсыпался в шалаше в Наньяне и назвал свой шалаш «Обителью Спящего Дракона».
9. Во сне писал кто стих – В Китае , в эпоху Южных и Северных династий (386 – 589), славились своими стихами двоюродные братья Се Линь-юй и Се Хуэй-лян. Когда Су Хуэй-лян умер, брат его надолго утратил поэтический дар, покуда однажды в Западном покое не увидел во сне Се Хуэй-ляна и тотчас сложил превосходные стихи.
10. Пел стих у Северного Окна – Тао Юань-мин, покинув службу и возвратившись домой, имел обыкновение возлежать у Северного окна, и наслаждаясь вином и прохладой, воображать себя современником легендарного императора Фуси.
11. Правитель некий Пэнцзэ – имеется в виду эпизод из жизни Тао Юань-мина: он недолгое время служил начальником уезда Пэнцзэ и как-то заснул у прикрытого шторой окна.
12. Некий Лянь-си, засыпая слышал болотную курочку – во времена династии Сун некто Чжоу Лянь-си владел чудесной подушкой - уснувшему на ней слышался крик водяной курочки,
13. Змеи и драконы, тигры с медведями, колесницы, кони, воины - фигуры шахмат, распространённых на Дальнем Востоке.
14. Один стремнину сам переплывает – Позиции сторон Севера и Юга  - на шахматной доске разделены «рекой».
15. Как Сыма Вэнь ждал – В описания сада Уединённой радости, принадлежащего Сыма Вэнью, говорится о том, как выпив вина, игроки проводят приятный день за шахматами.
16. Зерно хо (диеу) – дикорастущее злаковое растение со сладковатыми семенами.
17. Где от засухи страдали – Один из государей полулегендарной китайкой династии Шан (1766 – 1122 гг. до н.э.) увидел во сне родоначальника династии, представившего его парсуну (портрет) и послал людей на розыски. Они отыскали в Фуяне похожего на портрете человека по имени Фу Юэ, мостившего дамбы вдоль каналов. Государь дал ему высокий чин и, ценя его дарования, сказал однажды, что он способен во время засухи сотворить дождь.
18. Рыбак доставлен был на колеснице - Будущий чжоуский государь Вэнь-ван, выехав на охоту,  у реки Вэй встретил рыбака Люй Вана и, поражённый его мудростью, пригласил на ехавшую следом колесницу. Ван стал победоносным полководцем и разгромил на поле Му армию иньского государя (1122 г. до н.э.), после чего была провозглашена династия Чжоу.
19. сжечь плетёную шляпу и разорвать накидку из листьев – то есть сбросить традиционное одеяние отшельника.
20. Янь Сы–лан от чина отказался – Янь Сы-лан – знаменитый мудрец и отшельник, в детстве учился вместе с ханьским государем Гуан-у; когда тот вошёл на престол, Янь Сы-лан тотчас удалился отшельником на реку Тун, избегая возможных соблазнов.
21. Цзян Ба-хуай не дал нарисовать парсуну - Цзян Ба-хуай славился своими добродетелям, отказался идти на службу к ханьскому императору Хуань-ди (147 – 167), видя в нём государя несправедливого и растленного, и не позволил художнику нарисовать его портрет для императорской галереи.
22. Побогаче, чем Цзян Лоу - Цзян Лоу добродетельный и учёный муж, жил в эпоху «Весен и Осеней»; отказался идти на службу, он умер в нищете, после него осталось лишь одеяло, которым невозможно было прикрыть труп.
23. Вэй Цзе долговечней – Вэй Цзе  жил  при династии Цзинь, славился красотой и литературными дарованиями, умер двадцати семи лет от роду.
24. Посытнее Юань Цзина – В давние времена в Китае некто Юань Цзин-му, обессилив от голода и нужды, рухнул на дорогу; оказавшийся поблизости разбойник накормил его и тем спас, но Юань Цзин, узнав, что он съел бесчестно добытую пищу, пытался исторгнуть её и в конвульсиях умер.
25. Удачливей Фэн Цина – Сюнь Цань, по прозванию Фэн Цин, живший при династии Вэй, так любил свою жену, что когда она умерла, скончался следом за нею.
26. Тямы уступили земли и назвались вассалами – народность, населявшая государство Тямпа, существовавшее на территории Вьетнама (II – XV вв.).
27. Минское войско, заслав дары, просило об отступлении – В 1406 г. правящая в Китае династия попыталась захватить южные территории под  предлогом возвращения «законной» династии Чан. Однако полководцем Хо Куй Ли удалось разбить минское войско, и те выдали в качестве «дара» самозванного принца Чан Тхиен Биня и отвели остатки своих войск.
28. Лао-куа – одно из средневековых названий Лаоса.
29. Дай-ли (Да-ли) тайское государство (VII – XIV вв.), существовавшее на территории современной китайской провинции Юаньнань.
30. сравниться заслугами с Яо или Шунем. – Яо и Шунь – легендарные императоры, персонажи китайских мифов, славившиеся своей справедливостью и добротой; царствование их изображается как некий «золотой век».
31. Удалиться от мира как У Гуан или Цзюань-цзы – У Гуан был вельможей государя полулегендарного древне-китайского царства Ся. Когда основатель династии Шан разгромил Ся, он предложил У Гуану владеть этой страной; но У Гуан отказался, инсценировал самоубийство и удалился от мира. Цзюань-цзы – знаменитый мудрец и отшельник, который постиг сокровенные истины и умел вызывать ветер и дождь.
32. Покинул Град Благородного Дракона и к Горе Ушедших Предков перебрался – Град Благородного Дракона – одно из древних названий вьетнамской столицы. Гора Ушедших Предков – место где Хо Куй Ли начал строить новую столицу.
33. Брань на реке Омутов – Близ этой реки в 1399 г. вспыхнуло восстание во главе с Нгуен Ньи Каем, собравшем под свои знамёна более десяти тысяч человек, которое было подавлено княжескими войсками.
34. Случилась Башенной земли (Ко-Лэу) утрата – В 1405г. на переговорах с минскими дипломатами княжеский посол согласился уступить пятьдесят девять пограничных деревень и среди них местность Ко-Луэ. Найдя уступки чрезмерными, Хо Куй Ли возмутился и приказал агентам отравить прибывших в те места минских чиновников.
35. Нгуен Банг Кы – вельможа и военачальник династии Чан, разбивший повстанцев на реке Омутов, служил и пр династии Хл.
36. Хоанг Хой Кхань - дипломат и государственный деятель, служивший при династиях Чан и Хо.
37. Ле Кань Ки – настоящее имя Ле Нян Тхонг, с ним его по княжескому указу (1392 г.), получая высший чин при дворе Чанов; служил при династии Хо.
38 Лыу Тхук Кием – государственный деятель при династии Хо.
39. Подобрать полы и вброд перейти трясину – один знаменитый отшельник при династии Цзинь в Китае отказывался идти на службу, ссылаясь на болезнь и говоря, что боится захворать лихоманкой, переходя по пути в столицу вброд через ручьи и трясины.
40. Нести дорогие каменья с горы Куньшань назад, на её вершину – В «Шуцзин» («Книга документов» - третья книга конфуцианского Пятикнижия) сказано, что когда пламя охватила гору Куньшань, вместе нею сгорели все дорогие  каменья. Этой фразой отшельник даёт понять, что не желает идти на службу во вред самому себе.
41. У вершины, что Надеждою царей зовётся – речь идёт о местности, где был захвачен в плен Хо Хан.
42. Поэтов рода Юань и Бо – имеются в виду прославленные китайские поэты эпохи Тан – Юань Чжэнь, по прозванию Вэй Чжи (779 -831), и Бо Цзю-и.
43. Письма манера Лю и Сы – Лю – вельможа династии Чжоу, создатель системы иероглифического письма «дачжуан». Сы (Ли Сы) -царедворец и учёный династии Цинь, создавший систему иероглифического письма «сяочжуан».
 


(Продолжение следует читать на Литнет Владимир Фёдорович Власов "Сказание о ясно-фиолетовой дымке", бесплатно).