После двадцатого, жизнью зажатые…
Может пружину отпустят сполна.
Хватит уж хапать, донельзя все жадные,
Хватит на головы сыпать слова.
Плещутся фразы, как есть завиральные,
Правда никак не покинет острог.
Всех манят страны, чужие и дальние,
Бросив осыпанный ложью порог.
И не ступнуть - под ногою трясина-
Жижа из грязи, могильного мха.
Воет народ, как заброшенный псина,
Все «ничего», что осталось до дна.
Только коснувшись твердой опоры,
Как из бутылки, пробкой и в залп.
Не на словах, позабыв свои споры,
Будто погибшего голос позвал:
Деда ли, прадеда, сына иль брата-
В роту одну всех, оставивших прах .
Общим биением сердце солдата,
Сердца, не знавшего, что значит страх.