Следователь НКВД.
Выбивая ногами признанье,
Истязая орал: - Подпиши!
Не имел, мучитель мой сердца,
Сострадания и души.
И рукою разбитой, кровавой,
В гематомах, от боли дрожа,
Подписал грязный лист я, измятый,
По этапу пошёл, как ходжа.
Много леса в Сибири повалено,
В тех кубах, есть норма моя.
Десять лет, ни за что, я промаялся,
И вернулся в родные края.
И ночами, в холодном бараке,
Очень часто о встрече мечтал.
Хотел плюнуть в глаза, той собаке,
Что ночами меня истязал.
Было время жестокое, злое,
Словно танком, ломало хребты.
Повстречал старика я больного,
Он заплакал, спросил: - Это ты?
Его, жизнь без меня наказала,
Вслед за мной, он ушёл в лагеря.
С костылём он стоял у вокзала,
Клянчил деньги, судьбу матеря.
Бордель.
Очень призрачна граница,
У врага и друга.
Я не верю, что верна,
Мне моя супруга.
И шпионка, может быть,
В постели партнёром.
Я мужчина, и не буду,
Тварям сутенёром.
А в политике, всегда,
Грязи - как в бордели.
Покупали всех за деньги,
А после - имели.
По пятьдесят восьмой.
Привлекли меня тогда,
По пятьдесят восьмой.
Ну, какой я враг народа?
До ногтей я свой.
Два часа лишь, был в плену,
А потом сбежал.
На десятку меня лагерь,
В объятья зажал.
Лес валил на Колыме,
И гнуса кормил.
Вшей руками по ночам,
На белье давил.
И мечтал, все эти годы,
Выспаться, поесть.
Как медведь, хотел не мёрзнуть,
Бог не дал мне шерсть.
Довели меня до края,
Мечтал зверем быть.
При любом раскладе буду,
Я страну любить.
Год сейчас - пятьдесят восьмой,
Пять лет, на свободе.
Срезал номер свой с клифта,
И храню в комоде.
С властью, не конфликтовал,
Ей не шестерил.
Не законы, а людей,
В той, стране любил.