Начало:
http://stihi.ru/2021/08/21/4707
Матвей привык к тому, что его стали оставлять в ванной комнате, когда уходили, но ему не нравилось находиться там подолгу.
Для него поставили там картонную коробку с мягкой подстилкой, которая периодически менялась. Иногда он сам заходил и ложился в эту коробку, наверное, там было чуть попрохладнее днём. Ночевать там Матвейке приходилось тогда, когда работал большой кот.
Утром, когда Гоша приходил с дежурства и открывал дверь ванной, он, видимо дремавший, не сразу поднимал голову, а потом вдруг, увидев хозяина, громко мяукал, даже не «Мяу», а как казалось Гоше: «Вау, Мвау, Вам», и быстро выходил на встречу с поднятым хвостом. Обычно, когда он встречал Георгия, хвост его не просто поднимался, а как-то даже шерсть топырщилась.
Но умел кот и прикидываться. Это проявлялось, когда он делал вид, что боится Карину. Находясь в доме без Георгия он вёл себя обычно, правда, тихо, но стоило зайти Гоше, он или приободрялся, меняя голос, или наоборот, заходя в комнату, пугливо озирался на Карину, на что она всегда смеясь говорила:
-Вот только что крутился возле меня, ел нормально, когда кормила, а ты пришёл, начал стоить из себя боязливого.
Георгий знал про это, он и к нему ведь иногда зачем-то крался к креслу.
Вторую зиму перезимовал Матвей на новом месте очень даже спокойно, иногда даже выходил на козырёк. Весна прошла тоже без эксцессов разных, и по козырьку ходил, и в лоджии Гоша ставил его на перила, чтобы он смотрел в открытое окно, правда, там ему было неудобно и он быстро уходил, точнее, его нужно было снимать или помогать спуститься. Хотя и выглядел он уже не ахти как, похудел сильно, но кушал хорошо. Правда иногда его рвало через какое-то время после еды.
А вот в июне он вдруг перестал есть колбасу, потом с неохотой стал кушать и Китикет, который любил, в общем-то, тем более, что там и соус был какой-никакой. Гоша давал ему мясо варёное, сметану. На улице было жарко, в квартире тоже душновато. Кое-что ел, но неохотно как-то, а вот к третьей декаде вдруг совсем отказался от пищи.
Он стал совсем лёгким. Что делать? Понятно было, что кот умирает. Ещё до этого Гоша понимал, конечно, что кот уже вряд ли выкарабкается, даже думал, где его похоронить. И каждый раз, приходя с работы и заставая кота живым, очень радовался.
А тут, есть кот перестал. Георгий постоянно оставлял ему еду, он сначала хотя бы соус немного слизывал, а потом вообще перестал прикасаться к любой еде.
Георгий взял пятикубовый шприц, отсоединил иглу, набрал в него молока и влил коту в рот. Но через какое-то время кот отрыгнул молоко, не принялось.
Кот отказывался есть, что бы ему не давал он. Потом он взял сметану и стал пальцем из миски кормить кота сметаной, Матвей съел и даже помылся лапкой, но к сметане в миске не притронулся.
-Лебедь, ты мой, умирающий, - говорил Георгий, обращаясь к коту, беря его на руки, что же с тобой делать. Кот уже как пушинка стал.
Но он ещё запрыгивал и на диван с трудом, на ванну – уже карабкаясь, начинал шататься, а потом стал на диван карабкаться, прежде чем залезть, а на ванну уже не мог, Георгий поднимал его и придерживал, чтобы кот напился.
Потом покормил сметаной и кефиром из шприца. В этот день Матвейка подошёл к столу и Георгий дал ему несколько кусочков сосиски, он съел их подмурлыкивая. Дал ещё, но кот больше не стал есть.
Гоша надеялся, что кот начнёт есть, но он больше не ел.
Ходил уже пошатываясь. Георгий опять покормил кота сметаной, но он уже не слизывал с пальца языком, приходилось прямо в рот класть, поел с неохотой и мыться даже не стал. Гоша сам помыл коту лицо.
-Ну что ты издеваешься над ним? – сказала Карина, - он же болеет, ему больно, надо его на эвтаназию отвезти.
-Если бы ему больно было, он бы мяукал, а он молчит, мурлыкает.
-Он терпит, они терпеливые, не видишь что ли, он же еле ходит.
Конечно, Георгий понимал, что кот более, но он также спал, мурлыкал. Хотя он просто не мог увезти на усыпление, малодушно, наверное, но он не мог усыпить кота, ставшего для него родным.
Кот забирался на диван, лежал там почти всё время. Георгий часто гладил кота, ему это всегда нравилась. И теперь Матвей подходил к Георгию, чтобы он его погладил, но мурлыкал как-то с подвыванием, жаловался. Гоша гладил, гладил его, он жалобно мяукал, а потом уходил в угол дивана и сворачивался клубком.
Но однажды вечером кот помочился под себя, такого с ним никогда не было, хотя утром он нормально сходил в лоток. Он уже еле-еле ходил.
-Что же ты наделал, Матвейка, что же ты наделал, ведь теперь я не смогу тебя оставлять на диване, - грустно причитал Гоша.
Он закрыл кота ванной.
Утром Георгий вдруг сказал жене, когда ехали с её работы:
-Ты хотела отвезти кота в ветлечебницу, вези. Я не повезу.
-Ты что, как я его повезу?
-Яне знаю, но я не повезу, я не могу.
-В коробке придётся везти.
Георгий промолчал. Он понимал, что предаёт и кота, предаёт и жену, уходит в сторону. Но как увезти живого Матвейку, а потом вдруг забрать его тело? Он этого представить не мог. Ещё на ум приходил стишок про кота, которого в его девятнадцать лет несли на усыпление, прочитал где-то, что там ядом их травят.
Он слишком привязался к этому коту, слишком сильно, и, похоже, очеловечивал его. Ему казалось, что он понимает кота по мимике, а тот понимает его, но вот понять, больно коту или нет, он не мог. Конечно, ему было больно, у него уже красные выделения появились, кровь.
Он лишь несколько часов поспал ночью, а утром надо было на приём к врачу ехать.
-Я не поеду к врачу, - сказал Георгий жене, - бесполезно это, всё равно ничего путного он не скажет.
Он лёг поспать, а кот по-прежнему был закрыт в ванной. Лёг, но не мог уснуть, полежал минут десять, решил поехать к врачу.
Открыл ванную, чтобы умыться, кот встал из коробки и подошёл к нему. Георгий зачем-то решил его напоить, поставил на ванну, но тот не держался, тогда он поставил его в ванну и приоткрыл воду, кот замяукал. Он вытащил кота, не напоив.
Умылся сам, оделся. Матвейка вышел из ванной, прошёл на открытый балкон, чего почти никогда не делал, мяукнул, вышел оттуда, а когда Гоша подошёл к двери, он тоже подошёл, с намерением выйти из квартиры.
«А, пусть идёт, - подумал тот, - выпущу, пусть посидит, может, на улицу выйдет, если захочет выйти, он подойдёт к входной двери».
Он вспомнил эту дурацкую байку о том, будто бы коты уходят умирать из дома. Может, какие-то и уходят, но домашний-то куда уйдёт. Это уж потом до него дошло.
Он открыл дверь квартиры, кот вышел на площадку, глаза его засветились странным огоньком, как тогда, когда он на неделю остался на улице, Георгий прошёл к двери с площадки, открыл её и посмотрел на кота, Матвей пошёл за ним и вышел на лестничный пролёт.
Георгий спустился вниз и позвал кота, но тот спустился на несколько ступенек и присел, дальше не пошёл.
«Ладно, пусть сидит здесь, чем в ванной-то», - подумал Георгий и ушёл.
Было утро, где-то половина девятого, но уже жарковато. Гоша уехал в больницу, зашёл к врачу, потом зачем-то целый час прождал в кабинете по поводу диспансеризации, без толку. Лучше бы и не ездил, ничего путного он там не услышал.
Вышел из больницы уже в час дня, сел на автобус, приехал домой в третьем часу.
Зашёл в подъезд, кота нет. Зашёл домой, спросил у жены:
-А где кот?
-Не знаю, - ответила она, - а что он не дома?
-Нет, я его в подъезде оставил утром.
-Лучше бы на улицу вынес.
-А ты знаешь, какая там жара, тридцать градусов.
Георгий покушал немного, попил чай. Что-то не давало ему пойти сразу за котом. Но потом всё же
Пошёл, не мог найти себе места.
Поднялся в подъезде до третьего, потом четвёртого этажа. Кота там не было. Иногда Матвей путал квартиры, и Гоша находил его на третьем этаже, что была над ними, раз был Матвей и на площадке на четвёртом этаже. Но на этот раз его нигде не было.
Он спустился вниз, заглянул под лестницу, позвал: «Матвей, Матвей». Кота и там не было. Вышел на улицу с одной стороны, с другой, заглянул в приямок один, другой, нет нигде кота. А сам подумал ещё:
«А зачем я его ищу-то, чтобы убить? Он же всё равно уже не ест ничего». Мысли путались.
Вернулся в квартиру:
-Нет нигде Матвейки.
Вечером пошёл ещё раз, всё обошёл, позвал, нигде нет. Утром уехал на работу на сутки. На работе переживал, хоть бы дождь что ли пошёл, может, попрохладней будет, Матвей же не попил с утра.
Приехал с работы, опять прошёлся по подъезду, возле дома. Потом ещё походил через какое-то время. Кота нигде не было. На третий день он увидел в окно знакомого дворника, быстро оделся, вышел на улицу.
Тот сидел возле подъезда с соседом сверху, семидесяти двухлетним дедом, который постоянно ходил воле дома. Что ему ещё делать было, поддаст и ходит, с дворником они общались на этой почве.
Георгий поздоровался с ними, спросил:
-А вы тут кота не видели, серого такого.
-Нет, - ответил дворник.
-А на днях же увезли одного, при смерти был, - ответил сосед
-Как увезли? – не понял Гоша.
-Так это три дня назад было, - заявил дворник.
-Да, всё правильно, три дня назад, - согласился Георгий.
-Да, увезли, - подтвердил сосед, его ещё фотографировали.
-Зачем фотографировали? - удивился Георгий.
-Ну как зачем, чтобы вызвать машину, ветеринаров, подтвердить, сейчас всё строго.
Георгий ничего понять не мог.
-А его уборщица Света вытащила на улицу, - продолжил дворник, -он лежал на дороге с той стороны дома. Я думал сначала, что машина сбила, взял на лопату, поднёс, положил на бровку, а он опять приполз на то же место. Удивился ещё, сидели, пиво пили, смотрим, а он опять там.
-Агония была, - продолжил сосед. Недолго мучился. Увезли.
Гоша опешил. Кто увёз, куда, зачем? Значит, всё-таки уборщица вынесла. Вот этого он не учёл. Он и видел-то её всего раза два-три, она не каждый день и приходила-то, сколько раз Матвей по коридору гулял.
Как раз с женой ехать надо было, она тоже вышла, разговор слышала. Георгий начал высказывать какой-то бред.
-Я ж тебе говорила, а ты по-своему сделал, - ответила жена.
Георгий ещё больше психанул, на дорогу смотрел в пол глаза. Непонятно, о чём думал.
-На дорогу смотри лучше, - сказала ему Карина.
Он понял, что больше никогда не увидит своего кота, и был не в себе.
Когда приехали, Гоша лёг на диван и стал представлять, что творится с его бедным котом, читая про то, как усыпляют животных. Такого начитался. Оказывается, в городе нет крематория, куда их потом девают, непонятно, то ли увозят куда, то ли в общий бункер в какой-то деревне в районе.
Неожиданно позвонил знакомый:
-Как дела?
Георгий рассказал.
-Не казни себя, - ответил тот.
-Может позвонить в ветлечебницу, поискать? - посоветовался Гоша, - да жена скажет, мол, достал ты со своим котом.
-А что позвони, конечно, ты ей не говори, - согласился друг.
Георгий разволновался и начал звонить в ближайшие ветлечебницы, спрашивать, не увозили ли они кота серого оттуда-то. Вдруг его кот ещё живой где-то сидит в вольере в каком-то.
-Нет, не увозили, - ответили ему в четырёх, посмотрев какие-то списки, фамилии, - позвоните в центральную, только они с улиц забирают.
-Нет, мы с улиц вообще не забираем, - ответили в центральной ветлечебнице.
-А вы позвоните в городскую службу дорожную, они животных собирают, - посоветовали ему ещё в одной клинике.
Позвонил и туда, один раз, второй, сначала к секретарше попал, потом к диспетчеру.
-Да мы кошек, и не помню когда, забирали, - ответили ему там.
Так что ж получается, не увозил никто, а зачем фотографировали-то?
Потом он опять увидел дворника во дворе, тот сидел со слесарем одним, спросил:
-Так вы не видели, как его увезли?
-Нет.
-А может, он в подвал залез.
-Да, там окна-то открыты.
-А у вас ключ есть? Может проверить?
-Да что ты, умер и умер,- спросил дворник.
-Понимаешь, семнадцать лет он возле меня жил, как родной стал.
-Да семнадцать лет – это не мало, - согласился слесарь. – Завтра мы как раз обход будем делать в подвале, посмотрим.
-Спасибо, - поблагодарил Георгий.
-Ты пройди с той стороны по краю бровки, - предложил ему дворник.
-Хорошо.
На следующий день или через день он спросил у другого соседа, который тоже часто бывал возле подъезда, у него огородик небольшой как раз в поле возле дома:
-Не видели ли вы кота умирающего дня три-четыре назад здесь?
-Так его женщина с того подъезда похоронила. Всё спрашивали, чей кот, фотографировали, в группу посылали. А она потом закопала его, Лина.
-Лина? Так это ж соседка моя, - удивился Гоша.
-Ну да, она. Она вечером выйдет огород поливать.
Вечером Георгий увидел Лину внизу в подъезде, набирающую воду для полива:
-Здравствуйте, это вы моего кота похоронили?
-А что такое? – не поняла та, - подвох какой-то почувствовала что ли.
-Да ничего, я просто спросить хотел, я его потерял, оставил на лестнице, сказали, что вы похоронили.
-Ну да, искали чей, мне сообщили. Дворнику сказали, так он не стал.
-Вы ж знаете моего кота, - Георгий достал телефон, показал фотографию.
-Ну да, он.
Вышли на улицу. Вон там он лежал. – она показала. Я его часа в три закопала, взяла полиэтиленовым пакетом за заднюю лапу.
-А он точно уже мёртвый был, - спросил зачем-то Гоша.
-Дык, конечно, уж сколько лежал. Дворник не стал, а надо было убрать, жарко на улице к тому же.
-Да я понимаю, спасибо вам.
-Твоего кота-то я знаю, а этот маленький, другой на вид.
-Да он не ел уже больше недели.
-Ну так, конечно.
-Может, от жары ему плохо стало.
-Утром это было. Сам же говоришь, не ел уже неделю.
-А это в группе в ватсапе переписывались.
-А покажите, где похоронили.
Соседка подвела его к небольшой засыпанной ямке недалеко от её огородика.
-Я всё, как положено, сделала, и ямку вырыла глубокую.
-Говорят не меньше пятидесяти сантиметров надо.
-Ну, пятьдесят ли нет, но глубокую.
-Спасибо вам, - ещё раз поблагодарил Георгий.
-Вон лопата, - если надо, - соседка отошла к своему огороду.
-Ладно, хорошо, не надо.
Георгий остался стоять. Слёзы покатились у него из глаз:
-Прости меня, Матвейка. Прости меня. Эх, Матвейка, Матвейка.
Он плакал.
Потом он взял лопату и ещё немного покидал земли, холмика почему-то не было. Там росла большая трава, много он не стал кидать, чтобы не подкапывать.
Он не мог найти себе места. Он не ожидал, что так будет переживать, знал, что будет больно, но не знал, что так. Он слишком сильно привязался к нему, в каком-то фильме говорили ещё, что нельзя так привязываться к животным. Но вот он привязался. Наверное, те нерастраченные чувства, которые он не смог вложить в своего сына, он вложил в это серое существо. Не человека, кота. Он был ему больше, чем друг, он был ему, как маленький сынишка, наверное. Что ж поделать. Бывает.
Он и на работе плакал, и дома.
Беспокоился, что из-за жары, мог бы ещё кот пожить несколько дней, может, неделю. Бред какой-то нёс. Его успокаивали.
Он нашёл эту группу в ватсапе, сначала через жену друга вышел на администраторшу, девушку, она сказала, что удалила всё с того дня, потом жена друга прислала ему переписку, где написано, что похоронили.
Ему хотелось узнать, какого числа, потому что соседка назвала другой день, вдруг он ещё сутки был на солнце.
Жена друга посоветовала набрать телефон соседки же, Лины. Он сначала не хотел, потом всё же набрал, та прислала ему переписку в этот день с самого начала и фотографию умирающего Матвейки.
Через несколько дней он встретил техничку, когда она мыла в подъезде. Спросил и у неё.
-Да, страшненький такой сидел вот здесь на лестнице, я его аккуратненько тряпкой взяла и вытащила на улицу. Сами же говорите, что не ел неделю.
-Да, я понимаю, спасибо.
-Я не знала, что это ваш, думала, с улицы.
-Да кто ж его впустит через домофон.
-О, ещё как впустят.
-А во сколько это было?
-Вот как сейчас, утром, до обеда.
А было часов одиннадцать утра, и дворник говорил, что в двенадцатом часу.
Хотя в группе время стояло чуть больше девяти, не московское же. Ещё не было сильно жарко, не от жары ведь, хотя говорили, что рот он открывал, да и перед этим он пару раз, было, рот открывал беззвучно, - разные мысли лезли в голову.
Ещё Георгий хотел поговорить с мужчиной из соседнего дома, который первым увидел Матвея, лежащим на дороге и убрал его на бровку.
Долго не мог успокоиться Георгий. Всё хотел сделать по-хорошему, сам хотел похоронить, а вышло всё по-другому.
Ладно, хоть не увезли никуда его кота, а похоронили на поле недалеко. Спасибо соседям.
А через одиннадцать дней в комнату через открытое окно днём залетела бабочка, серая такая, с белым пятнышком и белыми каёмками на крыльях и села над входом в лоджию. Георгий взял её и отпустил в окно. Она полетела, поднимаясь всё выше и выше, хорошо заметная на фоне противоположного дома, пока не скрылась в вышине.
Может, это Матвейкина душа прилетела проститься, перед тем, как улететь в их кошачий рай.