Приправлены ковидом 800,
о главном блюде салютуя.
Красавец-вечер – времени сексот,
на небе пишет, вспышками лютуя.
У вечности на побегушках он,
трескучими букетами украшен,
фиксирует толпы утробный стон
и башнями безудержно безбашен.
Пространство сцены, согнутой в калач,
и искажённые игрой разрывов лица,
и малыша испуганного плач
отметит прежде он, чем с ночью слиться.
Зелёные и алые огни,
то – блошками серебряными блики,
то кисточки из золота одни,
то млечный рой с оттенком голубики.
Чума… восторг… и мёд, что по усам,
да прямиком в орущие гортани.
Порохового дыма паруса
над городом коньками-горбунками.
Когда ослепнут Волга и Ока,
река голов начнёт вдоль улиц виться,
оставив триумфально берега,
чтоб в метрополитене раствориться,
посадку с матюгами одолев, -
гуляй и пей, народ, не зная горя!..
Последним в Лету канет пряный шлейф
из пота и духов, и алкоголя.