«На берёзовой опушке
По откосому холму
У Марьянкиной избушки
Вы найдёте ягод тьму», -
Говорила баба Маня,
Зябко ёжась у ворот
Отсыревшим утром ранним,
Провожая нас в поход.
По тропинке-невидимке
Отправляемся мы в путь.
На востоке в сизой дымке
Зорька теплится чуть-чуть.
Вот и лес. Слышна кукушка.
По откосу вниз бредем.
Только где же здесь избушка?
Ищем, ищем – не найдём.
Нет как нет. Видать, старушка
Перепутала места.
Но какая здесь опушка!
В самом деле, красота.
Клевер, мята, вероника,
Колокольчиков полки,
А в густой траве клубника
Рдеет, словно огоньки.
Чудо-ягода, услада.
Весь усыпан косогор.
Посмотреть и то отрада,
Не поляна, а ковёр.
Ближе к полдню стало душно,
Заходили облака.
Пробираться к дому нужно,
Дождь пойдёт наверняка.
Дома к бабушке с вопросом
Неотступно пристаём:
«Где избушка под откосом?
Не нашли ееё вдвоём».
Улыбается старушка,
Сладким чаем поит нас.
Про Марьянкину избушку
Расскажу я вам сейчас.
***
Было это, не соврать бы,
Сотню с лишком лет назад,
В год прабабушкиной свадьбы,
Как предания гласят.
Из Москвы или Казани
К нам приехал лесовод.
Из дворян. С образованьем.
Полюбил его народ.
Молодой, красивый парень,
И в делах осведомлён,
Не чванливый, хоть и барин,
А уж в лес как был влюблён.
Пропадал и днём и ночью
По лесам незнамо где,
Видеть всё хотел воочью,
Забывая о еде.
Много девушек в деревне
В эти дни лишились сна,
Но лесничий лишь деревьям
Отдавал себя сполна.
Впрочем, нет. Спустя полгода
Он красавицу привёз.
В платье браного завода
И в руках с букетом роз.
Поселились на кордоне
От деревни в трёх верстах,
Там, где вы гуляли ноне
В наших ягодных местах.
Как была прекрасна пара,
Как весенний первоцвет,
Но молва гласит недаром,
Что любви без боли нет.
Боль пришла, когда румянцем
Август вызорил сады:
Началась война с германцем
В дни уборочной страды.
Через время, в святки где-то,
По тропе волоковой
Прибыл за полдень с пакетом
К дому конный вестовой.
Было сказано в депеше,
Чтоб лесничий, сдав дела,
В полк приписки прибыл спешно
До такого-то числа.
Побледнев, жена молчала
И, крестясь на образа,
Слёз совсем не замечала,
Ослепляющих глаза.
Но с приказом не поспоришь,
Возложив всё на жену,
Молодой лесничий вскоре
В сроки отбыл на войну.
И, прощаясь с Марианной,
(Только так и величал):
«Буду поздно или рано…»,
Ей с повозки прокричал.
Те слова при расставанье
Навсегда засели в ней,
Их она как заклинанье
Пронесла до смертных дней.
Потянулись дни уныло
Без любимого дружка.
Тишина с ума сводила,
Душу мучила тоска.
Лишь одно и согревало,
Что закончится война.
Размечтается, бывало,
И сидит, ревёт одна.
Через месяц, два ль от силы
Весть Марьянке принесли,
Что погиб геройски милый
От родной земли вдали,
Что, спасая генерала,
Он себя не пощадил,
Положил врагов немало,
Но под пулю угодил.
Все в глазах померкло разом,
Упаси, помилуй Бог,
Как в дверях стояла с тазом,
Так и села на порог.
Долго после убивалась,
Но помалу отошла,
А лекарство оказалось –
Повседневные дела.
На делянах чистка, рубка,
Выбраковка на дрова.
Забывалась днём голубка,
Ночью ж пухла голова.
Тихо плакала в подушку,
Мысли мрачные гнала,
Но бросать свою избушку
Даже думать не могла.
Втайне верила серьёзно
В те слова, что жгли все дни:
Может рано или поздно
Снова встретятся они.
Может выжил муж, кто знает,
(Всяко было на войне),
И сегодня пребывает
В чужедальней стороне.
Всё прислушивалась чутко,
Вслух пыталась привечать,
Как-то раз по первопутку
Даже ездила встречать.
Говорят, от генерала
Человек к ней приезжал,
С подношением немалым
И в столицу приглашал.
Гостя встретила радушно.
Отказалась от всего.
Ничего, мол, мне не нужно,
Кроме мужа моего.
Заезжали дважды сваты,
Но, смекнув, что всё зазря,
Отходили на попятый,
За приём благодаря.
В грозных буднях отгремели
Революция, война.
Быстро годы пролетели.
Изменились времена.
До глубоких лет Марьяна
На кордоне прожила,
Да не дал ей Бог талана,
Так всю жизнь и прождала.
Все лесничку уважали
(Так прозвал её народ),
За советом к ней бежали,
Веря в слово наперёд.
От родимчика, от сглазу,
Зная трав лечебных мочь,
Помогала без отказу,
Обратись хоть в день, хоть в ночь.
Умерла Марьяна где-то
Перед самою войной,
Говорят, в начале лета
Или раньше чуть, весной.
Ветхий дом стоял недолго,
Знать, изжил давно свой срок,
Может кто-то из посёлка
Разобрать его помог.
А пожар докончил дело,
Разом молния зажгла.
Все дотла тогда сгорело,
Я уж большенькой была.
От стоящего домишки
Не осталось и следа.
В детстве, помню, ребятишки
Часто бегали туда.
Все считали, что остался
От вдовы богатый клад.
Рылись, знамо, начитался
Каждый сказок и баллад.
Находили: пест, подкову,
Канделябровый светец,
Опосля копали снова,
Отказались наконец.
До сих пор местечко это
Как родимое пятно,
Хоть в цветах и травах летом,
Но заметно все равно.
Над исчезнувшей избушкой
Куковать не устаёт
Сердобольная кукушка
Дни и ночи напролёт.
Есть поверие такое,
То Марьянкина душа
Не найдёт никак покоя,
Плачет, память вороша.
Баба Маня замолчала,
Но в безмолвье тишины
Всё кукушечка звучала
Из далёкой старины.
***
Сколько мест в родных просторах
Интересных всюду есть,
Тайну прошлого которых
Предстоит ещё прочесть.