Август близок к концу – окончанию старой битвы, и ладони полны полугорькой речной воды.
Это были стихи, похожие на молитвы, но в них не было правды и не было тишины. Белым шумом в груди отзывается твоя нежность,
хрупкой ласточкой с неба падает моя боль. Осень вспыхнет в глазах, на закате, на хвое леса и проникнет в сквозняк и в утренний перезвон. Горизонт так расплывчат, тусклая дымка тает, в мягком небе – большие птицы летят на юг. Мы могли бы смотреть на точечки птичьей стаи, полевые цветы и засвеченный звёздный луг,
грозди рыжих рябин и еловую колкость лета,
и заваривать кофе, четырежды забывать. Мы могли бы не спать, ворочаться на рассвете, игнорируя дом, и комнату, и кровать – всё, что здесь существует, спрятано между нами, в неоткрытом наукой, скомканном между строк.
Раз в пространстве есть то, чего мы ещё не знаем – погадай на ромашке, милая, на любовь. Любит или не любит, будет ли дальше биться, я вплету в твои косы шёлковых лент из лжи –
сочиняя тебе, я всегда сочинял молитву,
но без веры смотрел в океаны твоей души.