Столпотворение рухнуло:
Только стол, плеть и я.
Женщина-бог, наблюдала все эти столетия,
Как я придумывал нового—
Заговорил на санскрите
С богом в штанах— саботажник, мудак, осквернитель.
Жилы натянуты, содрана кожа, распорото брюхо:
"Мать моя женщина, мать моя девушка, мать моя шлюха"—
Не понимая читаю молитву в лицо богам,
Как налетает рассерженный тучами сокол на ворога,
Но не ответят, ведь нет на божественном почерка женщины.
В небе— мужчина, такой же сидит среди прочих ощерившись,
Тоже уверенный, что побежденная грубым налётом,
Девственница мироточит не кровью, а мёдом.