предутренний город зевая продрал глаза
и с большой неохотой
сонный двадцать седьмой трамвай
везёт меня на работу.
ах, если б он мог хоть раз перейти черту,
сойти с проложенного пути.
но он боится, также как я боюсь намочить Манту.
но он застрял, также как я застреваю в сети.
и рамки рельс устанавливают по-фарисейски
шутя, линию горизонта.
под стук колес трамвай убаюкивает, словно
дитя, и не везёт меня в Лондон.
а там туман целиком заполняет собою эфир,
как молоко — чай с бергамотом.
а там пятый век уже царствует Король Лир,
соседствуя с Чайльд-Гарольдом.
однако замызганное стекло искажает
серостью заоконный пейзаж,
кондуктор, дай-ка взаймы акрил, акварель,
хотя бы простую гуашь.
вид из окна — неправда, жестокий миф, сон
бередящий раны.
двадцать седьмой трамвай, проснись! проснись
и отвези меня к океану.