Вы не судите очень строго
и сам я чувствую сейчас:
впадаю в пышное барокко
своих высокопарных фраз,
ах, это вычурная рифма
её понять вам нелегко,
барокко чувств,
звучанье штрИха
сменяет лепка рококо
и дуновение ампира
уже врывается в стихи,
а после вдруг
в разгаре пира
ждут модернистские грехи,
и выпадает моя лира,
а ветры дуют не тихи,
вы не судите очень строго,
грехов у всех ужасно много...
Искусство гравировки слов
посредством рифмы и цезуры,
отход от всяческих основ
под оком пристальной цензуры,
а с чем рифмуется любовь? -
не говорите: "бровь, морковь",
и бесконечно вновь и вновь
на рифмы, как на амбразуры...
Как в стихи мои вставить небо
бесконечное или солнце,
буйный ветер, что вдаль несётся? -
срифмовать всё на свете мне бы,
пусть смешаются быль и небыль,
и стихом человек напьётся...
Спасаюсь не молитвой, а стихом
и рифмы возношу я на алтарь,
на небе бог порос зелёным мхом,
иду вперёд - мечтатель и бунтарь,
душа поёт, без устали поёт,
и я у рифмы - верный раб и царь,
я на слова охочусь, словно псарь,
пытаюсь их облавой окружить,
утихла рифма, лжи на сердце хмарь,
печали начинают вновь кружить
и в сердце, словно вороны клюют,
на небе бог порос зелёным мхом,
а я иду в великий неуют...
Пытаясь душу изложить в трактате,
я говорил о сумрачном искусстве -
себя терять, себя напрасно тратить
и изливаться в сумасшедшем чувстве,
наивные, напрасные попытки,
искусство слов и чувств непостижимо,
опять мечусь я в бесконечной пытке,
а в небе рифмы проплывают мимо,
меня судьба вновь оберёт до нитки,
за что? - за нарушение режима...
Под плещущий напев мелодий Шнитке
плыву сквозь ночь, подобьем пилигрима,
куда-то я стремлюсь неудержимо,
на небе звёзды - золотые слитки,
а я читаю вечной жизни свитки,
пытаюсь душу показать без грима,
как в этом мире всё неповторимо,
тону средь вод, средь ночи тёмных нот,
в моей душе поёт водопровод,
сработанный ещё рабами Рима,
пусть в ваши души этот стих войдёт,
мне в это верить так необходимо...