Посеешь душу русскую и вырастет серый снег,
И стебли его безвкусные ты будешь жевать вовек.
Ты будешь дышать отварами и, строгой звездой пленён,
Ворочать граблями старую траву до конца времён.
И будет гнилые яблоки жевать твой уставший конь,
И будет вокруг ноябрево, уныло - тоска и хтонь.
Но русской душе так весело смотреть сквозь сырой забор
И длинными злыми песнями баюкать немую боль.
И с лаской смотреть в тревожные, большие её глаза.
И ждать наказанья Божьего, как-будто кругом вокзал,
И ты в нём стоишь раскаянный и тихий, как монастырь,
И ждёшь своего хозяина, который тебя забыл.
И веришь - тоской и бедностью ты сможешь всё искупить,
И тайно гордишься бледностью, и явно боишься жить.
И штопаешь дни молитвами, а ночь завязав узлом,
Ты снишься себе убитому живым на войне со злом.
Но снежные стебли путают и прячут твои следы,
И жизнь твою смыло мутною струёй дождевой воды,
Но сладко так пахнут яблоки и вяжет тебя туман,
В объятьях его ноябревых ты больше не жив, но пьян
Той чёрною русской строгостью под серою пеленой,
Которую кто ни трогает, становится сам не свой.
И большей не знает радости, чем полем вести коня
И петь ему песню на ухо о том, как сыра земля.