* * *
Когда мне говорят,
что я выражаюсь, как сапожник,
я не спорю. Только уточняю,
что не как сапожник,
а как правнучка сапожника,
потому что мой прадед
был мастером по изготовлению обуви.
Он жил на хуторе
и тачал сапоги белогвардейцам.
Но однажды пришли красные.
Первым делом они расстреляли белых офицеров.
А потом поставили к стенке всех,
кто помогал антисоветскому движению.
По шершавой побелке
ползали жуки-пожарники.
Несколько хуторских мужиков
следили за ними глазами
и, может быть, думали:
вот последнее, что я вижу.
И тогда вступила в игру великая сила –
человеческое любопытство.
Красноармеец опустил винтовку
и, прихлопнув на рукаве жирного слепня,
решил спросить у крестьян,
кто они и чем занимаются.
– Звати мене Кузьма. Я чеботарь, – сказал мой прадед.
– Так ты сапо-ожник! – обрадовался красный
и стал шептаться с товарищами. –
А сапоги со скрипом стачать сумеешь?
– Можно и со скрыпом.
Секрет скрипа –
в подложенном под пятку
куске бересты.
Подмастерью эту хитрость
доверяли только спустя десять лет обучения –
куда именно подложить, в какой момент, какого размера.
Так и я, выбрав профессию,
связанную с литературой и языком,
знаю, какие именно слова нужны
и в какой момент.
А лексикон сапожника – часть инструментария.
Ведь мастер должен одинаково хорошо
владеть всеми средствами,
даже если они
могут понадобиться всего один раз.
Даже если они
могут не понадобиться никогда.