Землянка.За крепко сбитым столом трое.Курчавый белобрысый парень
со смеющимися глазами и девушка с алым платком на голове,сидят.
Суровый мужик в папахе и с закрученными усами,упёршись кулаками
в стол,стоит,словно каменный,уставившись на парочку.В углу,возле
буржуйки,шумно гудящей от огня,бренчит на гитаре солдат в шинели
образца 1941года.
На столе рассыпано несколько картофелин средней величины,одна
луковица и пара морковок,изрядно побитой жуком колорадским.
-Слушай,Петька!-усатый направил свой пытливый взгляд на
чубатого,-завтра мы идём в наступление,так где мне надо будет
находиться,чтобы контролировать битву,я что-то не догоняю?
-Ну,как где!Впереди,на лихом коне!Дабы своим примером увлечь
тварь дрожащую,коими является бОльшая часть нашего победоносного
войска!
-Бьётся в тесной печурке огонь...,-послышалась песня возле буржуйки.
На миг троица повернула,как по команде,головы на голос.
Первым пришёл в себя усатый.Не отвлекаемся,товарищи,этот товарищ
не из нашей оперы,у него с головой что-то,наверное,контузило.
Так вот,а если враг окажется настолько хитёр,что вздумает
одолеть нас в неравном бою.
-Как в неравном?-нервно вскочил Петька,-Ведь условились же,
чтобы по честному всё,они на нас с психической,а мы их из пулемёта,
вот и Анька подтвердит,она с беляками договаривалась,скажи Аня!
-Договаривалась,да не договорилась,-томно вздохнув,произнесла Анька.
-На поленьях смола,как слеза...,-голос усилился.
Мужик в папахе швырнул на звук картофелину.
-Эй,болезный,не мешай генеральному штабу разрабатывать операцию
по спасению утопающих.
-Это кто утопающий?- опять задёргался Петька.
-Кто,кто,кина не видел чёли?-достал папиросу беломор-канал,прикурил
от горящей свечи,кивнул Аньке,-пойдём курнём.
Вечерело.Воздух был пропитан озоном от,недавно прошедшей, грозы,небо
ясное,пестрело мириадами звёзд.
-Смотри,Аня,красотища какая!Прям до опи"динения!
-Ой,Василий Иванович,какие слова ты знаешь,"до опи"динения!"
А я в школе не доучилась,сразу воевать пошла,-уголком платка
смахнула набежавшую слезу.
-Дурёха!Будет и на твоей улице праздник,и называться он будет
"Весна на заречной улице".
Он обнял её ласково за плечи.
-Вот порубим завтра в капусту всех к фуям и заживём
счастливой социалистической жизнью.
-К фуям...в капусту...,-уже ничего не соображая,склонив голову
на грудь Василию Ивановичу,мечтая о чём-то своём,механически
повторила Анька.И вдруг,словно очнувшись,-Кого порубим?
-Кого,кого,фуя моего и луку мешок,-осерчал Василий Иванович,-
Пойдём в землянку,зябко что-то.
Возле буржуйки слышались:возня,кряхтение,тычки и маты.
-Сука,****ь!будешь тут распевать свои буржуйские песни,сейчас
в расход пущу,стервь недобитая.
-Сам сука,я советский воин,против фашистов я!
-Где ты видел советских?Здесь одни красноармейцы!Какие нафуй
фашисты?Мы с беляками воюем!Какие к чёрту танки?Лучше конницы
Будённого ничего нету!
-Охолонись,Петька!Говорю,контуженный он.
Побитый воин,взяв снова гитару,запел:
-До тебя мне дойти нелегко,нелегко,
А до смерти четыре шага...
-Вот видишь,Василий Иванович,каркает,сука,дай,я его хлопну!
-Остынь,говорю,завтра в бою посмотрим,кто таков.Анька,собирай
овощи,жратьготовь,негоже воевать на пустой желудок.