посв. Ларе Осеневой
I
Я сплету тебе венок из крымских роз,
что цветут здесь под моим окном,
чтоб пила ты аромат их перед сном,
думая про Ялту и Форос.
Мы пройдём с тобой вдоль пламенных алей
в Воронцовском ботаническом саду,
по которым я сейчас бреду
с думою одной… про юбилей.
Я, увы, не Данте, не Шекспир,
чтоб парить, но их теплом согрет,
думаю смогу пробить эфир,
чтоб тебя порадовать, мой свет.
Мне бы лишь поспеть на братский пир,
чтоб в душе твоей оставить след.
II
Чтоб в душе твоей оставить след
розами и веточкой герани.
Уберу шипы, чтоб не поранить…
не испортить праздничный банкет.
Соберётся как обычно трио:
Звездочёт, Степанов... Из окна
твоего вся Родина видна,
ну а если в телескоп и Рио…
Говорят, теперь с Московских крыш,
ежели в хорошую погоду
можно видеть даже и Париж.
Твой кумир, кому слагали оды.
Уж не тот от погребов до крыш.
Он теряет шарм свой год от году.
III
Он теряет шарм свой год от году.
Снял узду закон с людских страстей
и житья не стало от гостей.
Такова, увы, цена свободы.
К горлу подбирается комок,
когда видишь как по воле рока
снова орды движутся с Востока,
как он под напором изнемог.
Как и прежде катит волны Сена,
манит фонарями Мулен Руж,
но не стало слышно Джо Дасена…
Мне же не хватает русских стуж,
во поле берёзки, стога сена…
Да простит мне Лара эту чушь.
IV
Да простит мне Лара эту чушь,
что я горожу тут на досуге.
Всё-то возвращается на круги.
Хоть не верю я в переселенье душ,
только вот мне кажется порой,
раньше мы с тобой уже встречались
там где серебрятся крылья чаек
в воздухе над синею волной.
Гальку перекатывал прибой,
а в воде резвились нереиды,
и огромный купол голубой
в наши души излучал флюиды.
Зря я издевался над Судьбой,
всё в руках Фортуны и... Фемиды.
V
Всё в руках Фортуны и Фемиды,
перед ними и держать ответ.
В Рай никто не выпишет билет…
но однако можно до Тавриды,
в виноградно-персиковый рай
благодатной Альминской долины,
(из столицы путь не очень длинный);
или прямиком в Бахчисарай,
посетить покои пленниц ханов –
птиц здесь живших в клетках золотых
под надзором евнухов-тиранов.
Сколько же пролито слёз святых
в тишине у мраморных фонтанов
рассказать могли бы нам цветы.
VI
Рассказать могли бы нам цветы,
если б только говорить умели.
О, какие страсти здесь кипели!
Цитадель, где рушились мечты.
Но, довольно, думаю, печалей,
пусть они уходят в глубь веков.
Мы, душа моя, сейчас легко
полетим с тобой в обитель чаек.
Миновав Байдары и Форос,
через перевал к брегам Тавриды,
прямо в Никиту, в долину роз,
в новые Сады Семирамиды.
Ты Массандре низко поклонись,
нас с тобой там встретит Дионис.
VII
Нас с тобой там встретит Дионис,
солнышком, что плещется в бокале.
Чтоб судить о качестве медалей,
мы «споём» с ним и не раз на бис.
Как приятно после рандеву
с Дионисом взять ладонь в ладонь и,
словно бы Венера и Адонис,
броситься в морскую синеву,
погрузиться с головой в пучину
сдаться в плен морскому божеству.
Ревновать, конечно, есть причина -
Посейдон хоть бог, но всё ж мужчина,
правда, он не склонен к баловству.
А потом конечно же в Москву.
VIII
А потом конечно же в Москву.
Из морских объятий к златоглавой.
Кто туда домой, а кто за славой,
я - спасать невинную главу.
Кто ж с Катрин Медичи не знаком…
Жаль что ты не Макбет, не Медея.
У меня вот родилась идея:
ты могла бы «лошадь» «новичком»…
Я не стал бы к Господу взывать.
Чтоб тебе избавиться от пыток,
надо предложить попринимать
«лошади» тот дьявольский напиток.
Есть у нас дуэт Петров-Баширов,
чтобы дело завершилось «миром».
IX
Чтобы дело завершилось «миром»,
Пригласи-ка в гости ты Шуру’,
урезонить эту кенгуру,
коль не можешь извести клавиром.
Пусть «творит добро», а как иначе?
Заведи знакомство со Шнуром,
уж Сергей «за жизнь» с ней посудачит…
коль сама ты можешь лишь пером,
добрым словом, ты же мать Тереза.
Стоит ли твоих душевных трат
та «лошара»? Ты ж не из железа,
чтоб сносить годами этот Ад.
Выпей-ка ты рюмочку шартреза
и тогда сам чёрт тебе не брат.
X
И тогда сам чёрт тебе не брат.
И на отдых, в рощу, к кислороду.
Он течёт рекой по небосводу.
Видишь вон стоят берёзки в ряд.
Ты же, в их купаясь позолоте,
сразу приближаешься к мечте,
видя в каждой веточке, в листе
гармоничный сплав души и плоти.
Нет поры прекраснее, чем Осень.
Ангел пишет на живом холсте,
как берёзки между пихт и сосен,
обнажаясь, вертят фуэте,
между тем как крымский друг твой Росин
гимн слагает вечной красоте.
XI
Гимн слагает вечной красоте.
Что сказать, давно уже не те мы,
да и времена уже не те,
Но в саду как прежде хризантемы.
Их хоть и коснулось увяданье,
в сердце навевающее грусть,
если не утрачен к жизни вкус,
в зрелости своё очарованье.
Времени не повернуть назад,
но цветут, как в поле незабудки
излучая свет, в лице глаза.
Так, друзья, поднимем свои кубки,
чтоб их не тускнела бирюза,
чтоб запечатлелась в душах чутких.
XII
Чтоб запечатлелась в душах чутких
нежная, прекрасна как мечта,
эта, неподвластная рассудку,
женская земная красота.
Понимаю, Вы не все голубки.
Мы же здесь немного о другом,
ну нельзя же в душу сапогом…
и у кобр они бывают хрупки.
Сей предмет, мэм, чрезвычайно тонкий.
Сколько приоткрыть сама реши.
Это – как идёшь по острой кромке
Свечи жги, ломай карандаши,
а внутри там всё одно – потёмки,
или так и вовсе нет души.
XIII
Ты уж открываться не спеши.
Чёрт побрал бы чувства человечьи.
Пусть тебе бог Моцарт сердце лечит,
Бахуса оставим для души.
А когда дотла сгорит Земля*
Царь Нептун нам островок потушит,
где поселит родственные души.
Мы ещё «дадим стране угля».
Но не будем время торопить.
Пусть как могут вопиют кликуши,
что за деньги можно всё купить:
яхту, звездолёт, кусочек суши…
Лучше ничего не ворошить.
Господи, спаси Ты наши души!
*- согласно Священному Писанию
XIV
Господи, спаси Ты наши души!
Поп, звони во все колокола,
лей святую благодать на сушу,
чтоб сирень-черёмуха цвела.
Чтоб Судьба тобой не помыкала,
чтоб могла ты бабочкой порхать,
чтобы никогда не умолкала
в твоём сердце музыка стиха.
Жди меня. Я голубым рассветом
и с духмяным запахом полей,
золотым июльским тёплым летом,
на шестёрке розовых коней,
с южным солнцем и венком сонетов
прилечу к тебе на Юбилей.
01.09.2021 г.