Мой отец, в войну разведчик,
До войны судьей служил.
Был за Родину ответчик.
Он в земле, давно почил.
Мать отцу совсем не пара,-
Ни читать и ни писать,
Но когда в руках гитара,
Все бросаются плясать,
Петь и в танце обниматься
Или плакать, горевать,
Или весело смеяться
И друг друга целовать.
Музыка ее кружится,
А когда она поет,
Болен - не нужна больница,-
Наяву, а не приснится -
Хворь и с нею боль пройдет.
Ведьма добрая, актриса,
Нас любила и отца.
Есть еще сестра Лариса,
Все - любимые сердца.
Мать отцу, - нога с протезом,-
Он шутил : "мы в кобуре,
И нога моя обрезом",-
Боль снимала на заре.
В сорок третьем, за Днепром
Он в разведке,- вчетвером,
Трое скрыты на опушке,-
К крайней подошел избушке.
Постучался. Ему скоро
Дверь открыли. Зовут Лора
Женщину лет тридцати.
"Можно мне попить войти?".
В платье и фуфайке старой,
И с обшарпанной гитарой,
В дом разведчика впустила.
Обстановку доложила.
Через несколько минут
Мотоцикл, и идут
Трое немцев, черт привел:
"Я искать тебя пришел".
И стоит она со свечкой,-
Спрятала отца за печкой,-
Встрепенулась, улыбнулась,
И поставлена свеча
С самогоном, а с плеча
В руки прыгнула гитара,
И игрой волшебной Лара
Немцев быстро приморила.
Самогонки вражья сила
Напилась и разомлела,
Шарить в доме расхотела.
Танцевали, как могли,
И Ларису увезли.
Дальше было: на опушке
Всех каратели... из пушки...,-
Взять живьем их не могли.
Наш поклон от всей Земли!
Мой засыпанный отец
Думал: "все, пришел конец",
Но с осколками в ноге,
С кровью в правом сапоге
Трое суток полз к своим.
Честь и славу воздадим
Тем, кто отстоял Отчизну!,
И проклятия фашизму.
Мать, отец, сестра Лариса,
Деревенская актриса
Связаны между собой
Русской общею судьбой.