Серафима решила – пора почить.
Нет ей века ещё, но уже – почти. Лет пятнадцать подряд говорят врачи, что полгода ей жить осталось, что давно износился, сдаёт «мотор»…
А она ходит за’ реку до сих пор, там пасёт свою Зойку.
Берёт топор – рубит в щепки тоску и старость.
Зойка блеет с укором: куда те-бе-е?!
Удивлённый Привратник глядит с небес: не дождётся её ни Господь, ни бес, зацепилась на этом свете. Ей самой опостылела жизнь давно: мужа нет, схоронила двоих сынов. Телевизор сломался. Не снится снов. Дверь просела: гуляет ветер…
А сегодня решила: пора…
Пора.
Кто бы Зойку потом со двора забрал… Кошку жалко…она хоть совсем стара, только ласковая, зараза. А ещё есть собака по кличке Вьюн.
Яблок нынче в саду – что в самом раю. Собирать будет некому – погниют…
Ладно, всё. Помирать – так сразу.
Хату с вечера вымела, прибрала, кисеёй занавесила зеркала, сарафан изо льна в сундуке нашла, искупалась, потом надела. На кровать улеглась, руки в крест сложив.
Час лежит. Два лежит.
Хорошо лежит.
А окошко открыто. Оса жужжит. Совка-бабочка залетела, машет крыльями, треплется о стекло. И цикады расцикались, как назло. Месяц бел – в комнатёнке совсем светло. Так светло – помирать обидно. Вот пахнуло душицей. Хорош июль! Во дворе заскулил отчего-то Вьюн. Вдалеке засмеялся болотный лунь.
Что-то смерти совсем не видно…
Серафима вздыхает: грехи…
Грехи…
Рассвело. Затрезвонили петухи. Потянуло в окно холодком с реки.
Покряхтит Серафима, встанет.
Что поделаешь, Зойку доить пора. Кошка ждёт, Вьюн голодный скулит с утра.
А потом надо яблок ещё собрать.
Ребятишкам соседки Тани.
02.09.21