Волосы скинув с плеча и обувшись,
я назовусь неприступным и новым.
Пляшет за окнами зимняя стужа,
снега насыпав тропою до дома.
Мечутся дети, качаются ветви,
шарфик вяжу и бегу из квартиры.
Где-то внутри заморозилось время,
голову делят на части пунктиры.
Может, за лесом, убитой дорогой,
кто-то рассыпал магической пыли.
Люди теснятся, гудят автодромы,
звёздное небо от холода стынет.
Я нарекаю себя окрылённым,
верящим в истину, рушащим стены,
а за спиною - норвежские фьорды,
мель покрывают морские сирены.
Может быть, свет, исходящий от сердца
- словно маяк для несчастных безликих:
Вот по чуть-чуть отворяется дверца
в мир непрерывно живущих, и крика
нет ни в сегодняшнем, нет ни в прошедшем -
просто великие держатся молча.
Я привлекаю особенным жестом
всех опалённых проклятием волчьим
- то есть всех тех, кто страдания терпит,
кто не вписался в пределы, законы.
Они шагают по лавовой тверди,
грезят мечтой потерявших короны.
Ради таких я дышу этим ядом,
воздух обратно даю побеждённым,
мимо проходят все те, кто не рядом,
пряча глазницы за прутья решёток.
Сильных на дно завлекла неизвестность,
дальше в леса, и поглубже в болото.
Сердце колотится, клювом залезет
райская птица до самого горла,
крылья расправив, взлетит над домами.
Все мы потеряны в стенах, панелях,
город храпит под прохладным туманом,
белые хлопья ложатся на ели.
Да, я себя нарекаю могучим,
вечным, прекраснейшим, как незабудки.
Пусть надо мною сгущаются тучи,
ломятся кости под кожаной курткой.
Пусть будет трудно, и больно, и грузно,
пусть одиночество сдавит мне череп.
Мозг отключается, комплексы - мусор,
и изменяется жизни течение.
Это дорога к вершине сквозь ветви,
скалы, тоннели, волшебные тропы.
Помнишь, в груди заморозилось время?
- это начало последнего вдоха
перед отправкой на сказочном бриге.
С верой в груди, и опять к небосклону.
Пусть между рёбер таятся нарывы
- это не повод
не
пробовать
снова.