И снова лето, простучав, как скоростной состав на стыках,
у осени золотоликой берёт взаймы последний час.
Последний тёплый поцелуй послеполуденного солнца,
но лето выпито до донца, хоть ты горюй, хоть не горюй.
Уже не бросишься в пруда зеленоласковую ряску.
И ветерок не шепчет сказку, а волком воет в проводах.
Не ливнем – быстрым и смешным, дождь зависает долгой нудью,
как будто небо мир безлюдья оплакивает вместе с ним.
А люди бросили свои лесные и степные веси -
в скребущие по поднебесью дома укрылись, муравьи,
и, ощетинив частокол зонтов, торчат на остановках.
Лишь дети с ранцами в ветровках спешат из близлежащих школ,
под капюшонами тая остриженные к школе мысли.
И все вопросы бытия неразрешимыми повисли.
Темнеет рано - хмурость туч закат скрывает занавеской.
Свет электрический нерезкий. Не чист. Не яростен. Не жгуч.
Ну, словом с солнцем не сравнить ни галогена суррогаты,
и ни накаливанья нить, какие там ни пишут ватты.
И ты придёшь искать уют в тепле постели в тёмной нише,
где зуммер комаров не слышен, и где цикады не поют.
И лишь в стакане на столе оставишь лета настроенье -
во вкусе мёда и варенья, в листочке мяты на стекле.
А в снах к тебе придут опять те, кто, казалось летом, рядом,
но с каждым новым листопадом ты снова будешь их терять.