Вымыслы

               

1.
Наверное, итогом всех моих «разысканий» (М.Хайдеггер), начиная с несмелого прикосновения к теме во «В начале было Слово» и  продолженных «Паралипоменоном», «Началами мышления организма», «24-мя Хождениями в Привратный чертог Аллаха» и «Преодолением христианства», должна была стать некая объединяющая все эти разноплановые вещи работа — как у серьёзных учёных или вообще — серьёзных людей. Но серьёзность — не моя стихия; она закрепощает ум системой, исключает из поля зрения «дурацкие» домыслы и тщится придать вид доказательности недоказуемому. Таково богословие — и поэтому я, обретший Бога в своё время, никогда не воспринимал религии.
Это, кстати, вовсе не значит, что я не читал религиозной литературы «из принципа» — оный «принцип» есть лишь ипостась всё той же серьёзности, — нет, я с удовольствием время от времени перечитываю Евангелие (реже — Библию),первые 10 — 12 Сур Корана (дальше идёт множество повторений, а основные мысли сосредоточены в больших начальных Сурах).
Огромная индийская религиозно-философская традиция не стала предметом моего увлечения вероятно в силу предписанной мне Судьбы; но и те крохи, которые я ухватил, внесли свою лепту в осмысление мной различия между верой и религией — различия, не позволившего мне стать религиозным (а в более общем плане «серьёзным») человеком.
В этой связи особо значима для меня фигура  Алексея Фёдоровича Лосева. Величайший Знаток этот явился тем самым «мечом», который, по выражению Иисуса, «пронзил» мою душу. Именно Лосев соединил в себе вещи, несоединимые для меня по сей день — знание и глубокую религиозность. Не знание и веру — это-то для меня как раз абсолютно гармонично, — но знание и религию... Казалось бы, его авторитет должен иметь решающее влияние на сознающего себя ( и являющегося) дилетантом мыслителя, но этого не произошло. Странным образом этот авторитет, наоборот, укрепил меня в моём, ещё довольно смутном, понимании указанного различия — как будто негласно сказав «иди своей дорогой».
Что же до самого этого различия, то для меня вера есть ощущение Бога, данное «нефизическим, интуитивным образом; религия же есть поклонение «очеловеченному» Богу. Религия ограничивает Бога рамками человекоподобного мышления, «приспосабливает» Бога к человеческим нуждам; заставляет его действовать, исходя из человеческих понятий о «добре» и «зле» и двухмерной человеческой логики. Поэтому-то всякий желающий свободно, вне традиции, познавать Бога безотносительно к человеку во все времена считался «еретиком» (не говоря уже о том, что переставал добровольно платить дань на содержание «хранителей традиции»).

Я специально заострил внимание читателя на указанном различии, ибо традиция не только не разделяет веру в Бога и религию, но, наоборот, везде и всегда декларирует эти понятия как тождественные.  Но поскольку мне нет никакой нужды следовать традиции (иначе мы никогда не выйдем за пределы единственного, человеческого уровня мышления), я в своих разысканиях буду иметь дело исключительно с верой в Бога.

Теперь следует пояснить читателю, почему для этой работы я выбрал форму коротких заметок, а не чётко распланированного исследования (как в «Преодолении христианства»)  или «священной книги» (как в «Паралипоменоне» или «24х Хождениях»). Предметом моего мысленного взора является неизвестность или, если хотите, неопределённость, и вряд ли я знаю, какие «инструменты» мне понадобятся для её изучения — формулы или сказки...
Ну и последнее, что мне следует сделать, это исключить из лексикона традиционное наименование предмета моих разысканий — со всем, накопившимся за тысячелетия, огромным шлейфом человеческих мнений и предрассудков о нём и в связи с ним; наименование, не отягощённое человеческими представлениями, — вот что нам нужно, и поиску такого наименования мы посвятим вторую заметку.

2.
Некто или нечто, осознающее себя и других вокруг себя...  Но «кто» и «что» — координаты объекта и субъекта в грубой дуалистической логике, объединённые уже в диалектике в «сущее»; и различие между ними меня сейчас не интересует.
Ранее, в других работах, я утвердился во мнении, о неразрывности материальных и информационных явлений(процессов) и о сложном «уровневом» строении мира; поэтому к «осознающему себя и других вокруг себя», то есть к «горизонтальным», или одноуровневым, связям я добавлю «...в себе и над собой» — связи межуровневые, «вертикальные». Скорее всего, пригодится и достаточно удачное изобретение  из «Начал мышления» — «классификационная сущность» — понятие, равно относящееся и к материальным, и к информационным явлениям.

Столь долгое и заковыристое вступление, в сущности, имеет одну цель: выйти на достаточно удовлетворительное, адекватное определение предмета, о поиске наименования для коего было заявлено в предыдущей заметке. В этой связи вспоминается вспоминается великолепное изобретение стоиков - «лектон», открывшее буквально новый уровень мышления для философии. Нечто подобное «лектону» придётся изобретать и мне — для того, чтобы переопределить предмет моих разысканий  вне координат привычной философии Таковая, как известно, делит информационные явления в организме на подсознательные (относя к ним и интуицию), рассудочные, умственные(разум) и душевные. Я же подозреваю, что речь идёт о едином явлении, искусственные деления внутри которого, вроде «ума» и  «души» лишь придуманы для характеристики свойств или сторон этого явления.

Вот, собственно, мы и обрисовали тот предмет, которому нам предстоит дать название: это информационные явления(процессы) организма в горизонтальных(внутриуровневых), вертикальных((межуровневых) и временных координатах. И такой предмет я назову «актум», образовав это название из «активн6ости» и «ума». Активность в этом названии характеризует его эмоционально- творческую, деятельную сторону или функцию, ум — аналитико-мыслительную. Субъект-объект, обладающий актумом, независимо от его классификационной сущности, есть живой организм. Кстати, и это понятие не сконцентрировано на малой толике белковых образований, а относится ко всему сущему.
Создав «актум», я не заменил им, например, «душу», преследуя чисто утилитарную цель избавиться от представлений, связанных с этим словом, — хотя первоначальная цель была именно такой. Сама логика исследования вывела нас на новую площадку философского развития, на которой теперь предстоит построить жилище для нашего новорождённого младенца-понятия.

3.
Я состою из «других»...
Но воспринимаю ли я себя как состоящего «из других» — однозначно «нет». «Да» — только на уровне философского представления.
Множество, воспринимающее себя как единицу. Единица, воспринимающая себя множеством. Относится ли это к куче песка — множество вас скажет «нет». Я скажу «да», ибо информация и материя едины настолько, что не представляется возможным — а, точнее, невозможно в принципе — на каком-то уровне провести черту, отделяющую одно от другого. Древние (и огромное большинство нынешних, «современных») представляют материю лишь безгласным «нечто» в руках Творца. Им в самом смелом сне не могло присниться, что материя — это и есть Творец, который везде и всюду, и — нигде! Это утверждение вроде бы играет на руку материалистам, отвергающим Бога; но оные «мыслители» безнадёжно вязнут в первой же «дурной бесконечности», а рассуждать в условиях недоказуемости не умеют вовсе. «Материя» материалистов — это та же безгласная «глина», только существующая «вечно». Откуда берутся и чем, по своей сути, являются законы существования и взаимовлияния материальных феноменов — такого вопроса религия материализма себе позволить не может.

«Хорошо, — скажете Вы  - пусть куча песка как-то воспринимает себя и других, но ведь она же неспособна к собственно деятельности, к воздействию на другие материальные тела!»  «Ха! — отвечу я — увеличьте кучу до размеров планеты, и вы увидите, как она тащит к себе всякий космический мусор вроде метеоритов и астероидов!»
А раз единица материи\информации есть Творец, следовательно, такая единица определяется тем, что мы назвали «актум». «Определяется» здесь следует понимать как «делается доступной мысленному взору», — ведь и сам «мысленный взор» есть явление материально-информационное. Мы никогда не сможем отделить информационную составляющую мысли от материального процесса «сделать» её чисто информационным явлением, не наврав с три короба. И, исследуя свой «актум», я всегда буду основываться на этом единстве.

4.
Что же такое «мысль»?  В качестве целого мы её определили как материально-информационный процесс. Теперь попробуем провести некоторое подобие структурного анализа мышления, а для этого вернёмся к «Началам мышления», где автор подробно описывал формирование «представления». Там сказано, что представление высших уровней строится на активности низших, а представление низших уровней о роли высших вих, низших, собственной жизни формируется в образ «предназначения», «судьбы» или «божественного промысла». И хотя «физическим» способом это представление никак не подтверждается, тем не менее, на уровне актума, т.е. процессов информационно-эмоциональных, мы воспринимаем его как истину.

Итак, в основе мышления, как мы видим, лежит представление структурных единиц определённого уровня. Возникает вопрпос: а насколько же наше мышление, мышление определённого уровня, является отражением истины? Вот тут-то мы приходим к первому важному выводу: одноуровневое мышление всегда лишь частично истинно, это мышление горизонтальных информационных связей, мышление «физическое».
Но поскольку в организме, помимо горизонтальных информационных явлений, перисутствуют наличествуют и вертикальные, междууровневые информационные явления, то наше мышление основывается на обоих частично истинных представлениях, полагая их исходным материалом для аналитической, а затем,  с добавлением влияния ориентационных доминант организма, , и реактивной деятельности. Такова сложная организация в общем-то простейшего реактивного мышления; что же до мышления творческого, оно так же, основываясь на мышлении реактивном, учитывает ещё и мышление других структурных единиц своего уровня, и информационное влияние по крайней мере двух ближайших (высшего и низшего) организмов-уровней.

Говоря «информационное влияние», я ещё раз подчёркиваю, что живой организм, состоящий из живых структурных единиц, воспринимает как информацию лишь материальную активность этих структурных единиц, но не их мышление, то есть активность информационную. В этом состоит важнейшая причина обособленности любого мышления; и даже структурные единицы одного уровня, для того, чтобы обменяться информацией, должны проявлять активность материальную — речь, телепатию, язык знаков, язык танца и т.д. И в этом же кроется ответ на вопрос, почему мы, люди,  считаем только себя мыслящими существами, хотя ясно, что феномен мысли не мог появиться исторически одномоментно и почему-то только у одного вида живых существ.

Этими рассуждениями мы выяснили, почему при  неразделимости, неразрывности    материально-информационных явлений мы-таки можем сосредоточить внимание только на информационной стороне, на феномене, который мы назвали актумом.

5.
...Человек плачет над трагической судьбой никогда не существовавшего героя. Хохочет над анекдотом. Мечтает, отключась от действительности настолько, что налетает на фонарный столб. Все эти примеры — примеры зависимости реактивного мышления и поведения от некоего информационно-эмоционального процесса, характеризующего актум с определённой его стороны. Говорит ли это о какой-то подчинённости реактивного мышления этому самому процессу — да ничуть! Посмеявшись над анекдотом, математик продолжит решать трудную задачу — возможно, эмоциональная встряска даже как-то поможет ему найти решение, либо доказать, что такового нет. Мечтатель, высказав в свой адрес несколько нелестных замечаний, всего лишь станет внимательней, оставшись «внутри себя».
Мы, собственно, видим, что наш актум, являясь процессами прежде всего информационными,  тем не менее подразделяется, по крайней мере, на четыре группы этих информационных процессов. Это
1. Реактивные (метаболизм, инстинкты, рефлексы)
2. Информационно-аналитические
3. Информационно-эмоциональные
4. Интуитивные
К реактивнымотносится подавляющее большинство информационных процессов организма — так называемое «подсознательное» мышление, «заведующее» всей жизнедеятельностью организма на неосознаваемом уровне.
В группу информационно-аналитическую входят процессы «поиска истины», это «епархия» рассудка, разумва — короче говоря, ума.
Третью группу, с некоторыми натяжками, можно назвать группой душевных движений; а вот четвёртую — группу интуитивного мышления — стоит выделить особо: именно здесь сосредоточены процессы  вертикальных, межуровневых взаимовлияний. И именно отсюда берут начало истоки так называемой «духовности», коей, по мнению большинства людей, человек отличается от животных.

Увы, нет ничего дальше от истины, чем это распространённое представление. Если бы мы могли исследовать мышление животных, мы бы увидели, что, кроме видовых различий, оно принципиально ничем не отличается от нашего. Возможно, наша способность создавать новое есть лишь предусмотренная природой возможность развития на этой основе организмов «технических» или, как мы говорим, «искусственного интеллекта». Тут мы видим лишь самое начало процесса, и философски осмыслить, предугадать его дальнейшее развитие — задача неимоверной сложности.

6.
Инстинкты, рефлексы, привычки, манеры, способы... Методы и метОды; жанры, алгоритмы; наконец, языки — и всё это в родстве друг с другом через образование в познавательном аппарате организма особых информационно-аналитических узлов, которые в «Началах мышления» были названы «ориентационными доминантами». Не следует думать, что ориентационные доминанты свойственны только реактивному мышлению, хотя именно здесь их роль исключительно велика. Мы сейчас рассмотрим, как проявляют себя эти феномены в каждой из четырёх групп информационных процессов.

Прежде всего следует разделить способы образования ориентационных доминант (ОД) на биологические и исторические.        ОД реактивного мышления (наша первая группа) образовались в ходе биологического развития организмов; ОД второй и отчасти третьей группы — в ходе исторического развития «собирательного» организма человечества (просто как наиболее нам знакомого среди собирательных организмов, не считая пчёл и муравьёв).
Особо следует выделить образование ОД в группе интуитивного мышления, поскольку, как мы уже говорили, информационные процессы здесь строятся не на горизонтальных взаимовлияниях, а на вертикальных, межуровневых, — и, следовательно, являются информацией не первообразной, но производной. Поэтому-то об ориентационных доминантах этой группы  мы можем судить лишь косвенно. Наличие таких ОД ничуть не противоречит природным законам, хотя и выглядит довольно экзотичным.

Давайте же рассмотрим примеры работы ОД    в каждой из групп. Несмотря на то, что вся биологическая жизнь организма построена  на ОД  реактивного мышления, этой группе мы уделим наименьшее внимание, ибо предмет нашего исследования — это, в основном, три остальные группы.
Что же характерного, позволяющего выделить его из остальных информационных процессов организма, свойственно реактивному мышлению? Прежде всего, это почти полное отсутствие его в нашем сознании, хотя основу основ такого мышления - -его ориентационную составляющую — никто не отменял. А это говорит о том, что такая составляющая настолько важна и сложна, что наше сознание просто «утонет» в огромном океане реактивной информации; что оно не предназначено для её обработки. Биологи, постоянно сталкиваясь с этим удивительным «отсутствием», в конце концов верно определили его суть и для удобства назвали оный феномен «подсознанием». Нам же нет нужды в этом термине (кроме того, он тащит за собой нежелательный «хвост» человеческих представлений), потому что наше собственное название «реактивное мышление» гораздо точнее определяет функцию  и предназначение этого феномена.

Что же это за образование, а точнее гигантское количество образований, «узлов» или как-то ещё, которые столь стройно управляют  жизненными процессами организма, что отпадает всякая необходимость в осознавании этих процессов? Это — ориентационные доминанты биологической памяти организма, выработавшиеся за время существования белковой жизни. По сути, каждая из них является живой классификационной сущностью; а взаимодействуя между собой, они образуют особый феномен, который следовало бы назвать «квазисознанием». «Квази-» — поскольку этому сознанию не свойственно осознавание себя; оно направлено на свою непосредственную задачу — организацию жизненных процессов организма.
Внутри этого «квазисознания» можно выделить несколко групп ориентационных доминант, чья деятельность образует поведенческие линии организма в соответствии с его биологическими потребностями. Это инстинкты и рефлексы, между которыми нет принципиальной разницы, и которые различаются лишь разным временем жизни.
Вот, пожалуй, всё, что следовало сказать о реактивном мышлении и о роли его ориентационных доминант, ответственных за выбор наиболее биологически целесообразных реакций организма на внешние (и внутренние в качестве «внешних») раздражители.

7.
Ум есть ориентация по принципу «истина-неистина». Результатом такой ориентации является мысленное представление, влияющее на сознательное поведение организма.  Ориентационные доминанты ума — это доминанты второго порядка, они образуются на основе постоянного сравнивания последовательных представлений о реальности. Реальность дана организму только через представление, всегда лишь частично истинное; поэтому главной задачей ума является сомнение в истинности собственных (и чужих) представлений, и его деятельность состоит именно в сравнении ряда представлений друг с другом. Если такие сравнения приводят к выводу о достаточной истинности представления, то в уме образуется ориентационная доминанта, называемая  «убеждением». Но мы видим, что ум не есть жилище: наоборот, живость и подвижность ума заставляет предполагать существование доминант куда более сильных, нежели убеждения, и по своей мощи напоминающих доминанты реактивного мышления.

Перенос реакций в область сознательного поведения есть главная отличительная особенность ориентационных доминант  этой группы материально-информационных процессов. Эта особенность и позволяет отделить умственные процессы актума от  процессов, происходящих с другими характеристиками и потому относимых мной к другим группам.

Возвращаясь к мысли о существовании доминант более сильных, нежели убеждения, следует исходить из того факта, что сознательная деятельность организма так же, как и реактивная, направлена на обеспечение потребностей организма. Ориентационные доминанты такой деятельности хотя и строятся на доминантах убеждений, но основой их построения является принцип «полезности».  Эти ОД, будучи, по сути, доминантами производными, тем не менее, оказывают куда большее влияние на сознательные реакции организма, чем первообразные по отношению к ним доминанты убеждений.

Ещё одно, что нужно сказать о материально-информационных процессах второй и третьей групп, —  это то, что между ними нет чётких границ, и различаются они между собой лишь направленностью вектора результирующих реакций.  Если этот вектор направлен на чисто сознательные реакции,  то мы говорим об уме; если же он затрагивает не только сознательную, но и, главным образом, эмоциональную сферу организма, —  тогда речь идёт уже о третьей группе материально-информационных процессов, группе «душевных движений».

8.
Что же представляет собой эта самая «эмоциональная сфера организма? Почему же эмоции, являясь физиологическими реакциями организма, тем не менее, не принадлежат полностью группе реактивного мышления, а почему-то учитываются и отчасти контролируются сознанием? Такая двойственность, с одной стороны, указывает на переходный характер информационных процессов этой группы, а с другой стороны, может оказаться вполне сформировавшимся способом реагирования на определённый тип проблем,  возникающих в ходе существования организма. В самом деле, сфера реактивного мышления и сфера информационно-аналитическая, т. е. Сфера ума, не должны быть оторваны друг от друга настолько, что не имели бы никаких «средств связи». Информационно-эмоциональные процессы третьей группы идеально подходят для этой функции; но значение их ещё возрастает, потому что функции «инструмента связи» третья группа выполняет, похоже, ещё и между второй и четвёртой группами.

Таким образом, выяснив назначение информационных процессов третьей группы и сравнив его с тем, что говорилось и писалось во все времена о «душе», мы можем сказать, что эти позиции отчасти совпадают, а большей частью довольно близки. И это позволяет мне, несмотря на некоторые расхождения, называть третью группу   информационных процессов организма группой «душевных движений».

Итак, мы видим, что эмоциональная реакция имеет две характеристики: это  физиологическая реакция, фиксируемая и отчасти управляемая сознанием организма. Её ориентационные доминанты находятся как в сфере реактивного мышления, так и в сфере информационно-аналитической, что и является причиной замеченной нами «отчасти управляемости». Но можно с уверенностью говорить и о собственных ОД третьей группы. Для примера можно назвать реакции, связанные с ожиданием неприятностей, предвкушением приятных событий, а также огромный пласт этико-эстетических реакций.

Подводя итог, следует сказать,  что собственные ориентационные доминанты третьей группы образовались не биологическим, но биолого-историческим путём. На примере человека видно, какое значение имеют эти доминанты в его жизни: эмоциональная сфера развита у нас чрезвычайно обширно. А посколку в природе ничто не развивается без смысла, стоит предположить, что существование «технических организмов», лишённых эмоций (поскольку нельзя считать эмоциями их изображение компьютерной программой; нельзя считать эмоциями того, что не имеет под собой реактивной основы), в будущем возможно только в симбиозе с людьми.

9.
Прежде чем перейти к анализу информационных процессов четвёртой  группы, мне следует обрисовать читателю жизненные процессы организма следующего за нами уровня — организма, структурными единицами которого являемся мы с вами, и называемого «человечеством». Некогда я назвал подобные организмы «собирательными», поскольку главным его отличием от организма целостного, единичного, является несвязность структурных единиц. Единичность же такого организма проявляется на более высокой ступени и не зависит от физической связности.

Необходимость такой обрисовки следует из самой задачи выявления связей между человечеством как единым организмом и человеком как структурной единицей этого организма.  Пусть коэффициент истинности моего представления о жизненных процессах человечества и невелик, но это представление таки частично истинно, а кроме того мало кто из людей пытался реализовать подобное предприятие. Увы, мы слишком «привязаны» к своему уровню, и наша мысль занята исключительно человеком; человечество же представляется нам чем-то эфемерным, скорее умозрительным, нежели реальным организмом, —  отсюда и невнимание к его экзистенциальной сущности.

Вот с этой самой экзистенциальной сущности организма как антиэнтропийной единицы бытия мы и начнём.  Такая сущность всегда означает, что смысл её существования состоит в повышении уровня окружающей «среды» (для простоты будем так именовать материально-энергийно-информационный комплекс структурных единиц бытия) или, что то же самое, в усложнении её структуры. Таким образом, «жизнесмертие» есть процесс поддержания структурного равновесия мира; и организм есть главный «герой» этого процесса.

Собирательные организмы — вещь совершенно обыкновенная в нашей действительности. Муравейник, термитник, пчелиная семья — вот первое, что приходит на ум. Чуть призадумавшись, мы обнаружим, что  организмом можно назвать и лес, и луг, и болото, и многое другое, что мы привыкли называть экосистемами. А проявив экстраполяционную смелость, мы с вами назовём организмом и нашу Землю. Впрочем, это осознание в нас есть, только оно — на уровне религиозного верования не слишком высокой обязательности.
Собирательный организм питается и размножается на уровне структурных единиц, но другие его жизненные процессы, в том числе и мышление, происходят уже на более высоком уровне — уровне несвязной единичности, о котором мы уже упоминали. Эти процессы мы наблюдаем в человечестве и называем их «историческими», подразумевая временнУю последовательность таких процессов. На самом деле они имеют гораздо более глубокий смысл: это именно жизненные процессы, именно метаболизм собирательного организма.

Роль органов, исполняющих те или иные функции, в собирательном организме играют как различные формы самих структурных единиц, так и объединения этих структурных единиц. Кроме того, довольно неожиданное выражение получают на новой ступени некоторые типы функций — как, например, тип питания. В природе «связные» организмы по типу питания (точнее, речь идёт об отношениях сторон в одном отдельном типе питания) можно грубо разделить на хищников и жертв; в собирательном организме,  где само питание остаётся на уровне структурных единиц, тип питания трансформируется в  типы характера  структурных единиц. В самом деле, одних людей совершенно справедливо называют «хищниками», тогда как другие оказываются «жертвами».  Естественно, что сознательные жизненные установки или парадигмы поведения, или, на более частном уровне, менталитеты разных групп людей различаются до противоположности; и это предопределяет фатальный неуспех различных социальных экспериментов, не учитывающих действие этих могучих ориентационных доминант собирательного организма.
В то же время, благодаря ОД собственной безопасности, самосохранения, в течение всего существования человечества постоянно возникают и длительное время существуют другие типы парадигм — различные религии, основной посыл которых всегда состоит в том, что определённые правила общежития  «даны свыше» и потому «священны». Баланс влияний этих огромных групп ориентационных доминант собирательного организма человечества предстаёт перед нами, его структурными единицами, в виде Боьбы Добра и Зла»; и победа любой из сторон означает, как это ни печально, прекращение существования человечества как единого организма. Потому, будучи союзником, например, христианской церкви в деле воспитания людей в уважении к правилам общежития, я, тем не менее, являюсь её философским противником в отношении «окончательной победы Добра». «Прости им,  Господи, ибо не ведают!..» — воскликну я вслед за Иисусом; однако упорство в неведении делает оных воинствующими, что умаляет их как воспитателей.

Мышление собирательного организма, основанное на активности структурных единиц, скорее всего, отличается от их мышления темпом, поскольку инерционно. Такое мышление, как мы уже выяснили, является реактивным, протекающим вне сознания.  Судить же о материально-информационных процессах в сознании собирательного организма можно только косвенно, да и тьо на основе зыбкой аналогии с собственным мышлением. Аналогия эта выражается в наличии двух типов реакций — бессознательных и сознательных. На основе последних и должно строиться сознание собирательного организма; следовательно, свойственны общие для всех уровней ориентационные задачи, а значит, и деление на три основные группы.

Неизбежно встаёт вопрос о «материальном носителе» такого сознания. Но по той же самой аналогии, даже нашему реактивному мышлению такой носитель-орган нужен явно лишь из организационных удобств,  а не для непосредственного образования мысли. Найти же точное местоположение образования сознательной мысли наука на данный момент бессильна. Более чем вероятно, что в таком образовании участвует  весь организм, и лишь задача концентрации у нас возложена на  определённый орган.

Исходя из высказанных соображений, я предполагаю наличие в собирательном организме механизма распределённого образования мысли, а также механизма  запоминания\забывания. Сама же мысль может являться каким-либо волновым информационным процессом, изначально определяющим структурность-системность материальных образований собирательного организма; причём «волновым» не в физическом смысле, а в смысле математическом.   Ведь незря, при всём богатстве и разнообразии исторических процессов,, в них легко прослеживаются определённые закономерности, нарастания и спады той или иной деятельности, — всё  это позволяет историкам при малом количестве данных довольно верно определять вероятный ход событий внутри какого-либо исторического периода.    А значит, история человечества никоим образом не является набором случайных процессов — это именно «метаболизм», жизнь этого собирательного организма. А жизнь, как я уже много раз говорил, невозможна без\вне мышления.

10.
Теперь перейдём к рассмотрению информационных процессов нашей последней группы — группы интуитивного мышления.
Долгое время биологи и философы, психологи и шарлатаны — все, кто так или иначе занимается проблемами предсказания будущего — не могли понять причин возникновения интуитивных прозрений. И эти причины действительно необъяснимы, если оставаться в рамках горизонтальных взаимовлияний одного-единственного уровня мышления — уровня, на котором до сих пор топчется даже наука, не говоря уже о религии, философии, оккультных и прочих воззрениях.
Для того, чтобы смогло прийти такое понимание, оказалось необходимым отбросить все прежние представления о жизни вообще (или использовать их в качестве «строительного материала»), прозреть её реальную сложность и обнаружить, что информационные связи пронизывают всю эту чудовищно сложную систему во всех направлениях, а не только в бесконечно малом секторе человеческого мышления.

Итак, в основе материально-информационных процессов группы интуитивного мышления лежат вертикальные межуровневые взаимовлияния, связи между целостным (не в смысле «связности») живым организмом и образующими этот организм живыми структурными единицами. Связи эти являются производными второго-третьего порядка и не воспринимаются одноуровневым горизонтальным мышлением в качестве материального явления. С другой стороны, представление о некоем Нечто, которое неуловимо для наших органов ориентации, т.е. чувств,, но которое, тем не менее,  реально влияет на нашу жизнь,  всегда существовало в человеческом мышлении.  Это Нечто известно нам под общим наименованием «духа», а весь огромный пласт представлений, связанных с этим «Нечто», носит название «духовности».  Нет смысла приводить какие-то примеры; скажу лишь, что человеческая история непредставима без духовности.

Но вернёмся к нашему интуитивному мышлению. Я уже описывал в «Началах мышления организма»  возможный механизм образования «вертикального» представления: это производная представлений всех уровней организма — разумеется, представлений, выраженных  в единых интерференционно-волновых характеристиках. В то время как горизонтальные составляющие мышления резко отграничены друг от друга, «вертикальная» составляющая объединяет весь организм в единую информационную систему. Разрушение вертикальной составляющей реактивного мышления — это и есть смерть организма, за которой следует  его физический распад на обособленные структурные единицы большей частью молекулярного уровня. В то же время «неисправность» составляющих второй-третьей групп не ведёт к физической смерти организма, ограничиваясь умственно-эмоциональными расстройствами.

Этими  же, общими как для горизонтального, так и для вертикального мышления интерференционно-волновыми характеристиками (или свойствами) объясняется и существование механизма связи между этими двумя составляющими. Образы же, или представления, возникающие в результате деятельности такого механизма и составляют основу материально-информационных процессов четвёртой группы, т.е.  мышления интуитивного.
У  мышления этой группы, вероятно, нет мощных групп ориентационных доминант, так как такое мышление не направлено на сознательное или бессознательное реагирование организма; а следовательно его «сила» или доля участия в информационном поле организма значительно менее заметна, чем доли первых трёх групп. Я бы с уверенностью говорил только ободной группе или даже об одной доминанте интуитивного мышления — ориентационной доминанте информационного ощущения Бога (так мы результируем всё сказанное  ранее о духовности).  Именно существованием подобной доминанты может объясняться возможность рассуждать об информационных процессах этой группы в условиях недоказуемости.
Но эти же условия порождают любопытный вариант данного ощущения: убеждённость или веру в то, что Бога нет.  Подобный верующий, не  замечая противоречия, отказывается от «духа» (коим является Бог), и в то же время убеждён в существовании «духовности» у человека. Впрочем, малая истинность наших представлений (как в абсолютном, так и в относительном значениях) слишком часто творит из этих представлений такое, что атеистическое неверие в Бога выглядит на этом фоне блёкло и уныло.



                11.
Следующий момент, который нас интересует, — это взаимовлияния или связи между информационными процессами всех четырёх групп.  Именно такие взаимовлияния  делают нашу сознательную деятельность чрезвычайно разнообразной, но при этом подчиняющейся определённым правилам.
Это рассмотрение мы начнём с горизонтальных внутриуровневых связей, затем перейдём к вертикальным взаимовлияниям внутри «связного» организма и завершим рассмотрением этих взаимовлияний в собирательном организме.

Горизонтальные взаимовлияния осуществляются через физическую активность самого организма.  Наилучший пример — язык, на котором мы говорим друг с другом.  Феномен языка годится  в качестве средства выражения и для второй, и для третьей групп мышления, так как даже физическое воздействие можно назвать «языком» (ласка, драка и т. д.). Телепатия также возможна, хотя электромагнитные явления в организме ещё весьма слабо изучены.

Если же мы перейдём на уровень наших внутренних органов, то сразу увидим, что без горизонтальной взаимосвязи друг с другом они просто не могут существовать. Клетки наших тканей (спускаемся ещё на один уровень) настолько  специализированы для выполнения своих функций, что для нормальной их жизнедеятельности требуется чисто физическая связность — в противоположность структурным единицам  собирательного организма, которым для осуществления функций питания и размножения требуется раздельность, называемая «свободой».

Горизонтальные связи четвёртой группы используются только внутри организма — всё равно, связного или собирательного, — так как предполагают передачу-приём представлений-образов, порождающих определённые   эмоциональные реакции (вот где видна роль материально-информационных процессов третьей группы!). Чаще всего подобные реакции не имеют чётко выраженных  признаков, поэтому мы называем их предчувствиями.

Теперь переключим наше внимание с горизонтальных взаимовлияний на взаимовлияния вертикальные. Здесь отсутствует   прямой обмен информацией через физическую активность (вот почему  «взаимовлияние», а не «взаимодействие), и в действие вступают информационные процессы, имеющие характер производных того или иного порядка. Важно при этом не выпустить из вида то обстоятельство, что любая информационная единица при вертикальных обменах (взаимовлияниях) имеет свойство как производномти, так и первообразности — так же, как любое число является и величиной, и степенью других величин. Нам кажется совершенно есстественным, что изменяя саму величину, мы одновременно изменяем и любую её степень — а ведь никаким способом, кроме информационного, эти процессы не связаны. Слово «способ», которое я только что употребил, тоже ведь подразумевает некий процесс — процесс действия тех или иных законов, — а «закон», как мы ранее («24 Хождения...») выяснили, есть структурная единица неопределимости, т. е. сущности, не являющейся «материей».

Учитывая вышесказанное, мы приходим к пониманию того, как жизненные процессы одного организма влияют на таковые других организмов, являющихся структурными единицами первого; а жизненные процессы этих структурных единиц, в свою очередь, влияют на метаболизм организма, который они составляют. Неуловимость вертикальных информационных процессов — хоть в связном, хоть в собирательном организме — вот причина нашей «горизонтальности» в творческом мышлении!  Увы, мы «одиноки» в кишащем мыслящей жизнью мире, поскольку не созданы понимать другие существа.  И я не могу сказать, на каком уровне уже имеется такое понимание — вполне вероятно, что лишь на последнем, всеобъемлющем уровне Бога; того самого Бога, которого не хотят признавать атеисты.

Нам осталось рассмотреть вертикальные взаимовлияния в собирательном организме. Возьмём два однотипных примера, где эти взаимовлияния особенно хорошо видны: это реакция муравейника на разрушителя постройки и реакция пчелиной семьи на обнаружение нового источника пищи. Скорость реакции всего организма никак не может быть объяснена только горизонтальными связями между его структурными единицами: за какой-нибудь десяток секунд после начала воздействия на муравейник возбуждение охватывает весь организм, и на поверхность выскакивают сразу сотни насекомых, причём не каких попало, а тех, чья функция — защита\нападение, т. е. «солдат».
Та же история, хотя и менее очевидная (так как горизонтальные взаимовлияния всё же имеют место), происходит при реакции пчелиной семьи на «доклад» разведчиков о новом источнике пищи.  В обоих случаях хорошо видно, что скорость вертикальных взаимовлияний намного превосходит скорость горизонтальных. Нечто подобное наблюдается и в поведении животных при стихийных бедствиях: животные одного вида не могут передать животным другого вида сведения о надвигающемся бедствии, однако бегут спасаться все сразу.

Этими примерами вертикальных взаимовлияний внутри собирательных организмов мы и ограничимся, поскольку рассуждать о механизме этих взаимовлияний у автора просто не хватает фантазии. Каким образом, скажем, «десяток» знает, что к его двойке прибавили единицу — вопрос без ответа; но реагирует этот десяток мгновенно, так же став больше на единицу.
Конечно, подобные рассуждения — чистой воды софистика; но вертикальные взаимовлияния между организмами и их структурными единицами — реальность. И реальность эта выражается через образование представлений в мышлении как самогО организма, так и его структурных единиц. Иногда появление таких представлений как-то обосновывается (хотя эти обоснования не имеют ничего общего с истиной), но достаточно часто они остаются необъяснимыми. «Судьба!..» — вздыхают герои романов, никогда не понимая того, что их судьба «записана» в жизни организма человечества.
 
                Часть вторая.

                1.
В первой части этой работы мы вполне  бездоказательно, как и положено ненаучному исследованию, пришли к выводу об общей взаимосвязи-взаимозависимости жизненных (а, значит,  информационных)  процессов организмов всех уровней. Возникают вопросы:  что же является главной причиной удивительного одиночества нашей мысли в мыслящем мире, и почему столь маловажной для  жизни является степень истинности наших сознательных представлений? На эти вопросы я и попытаюсь ответить в данной заметке.

К ответу на первый вопрос мы подошли уже в первой части. Сначала речь шла о разных темпах мышления живых систем и их структурных единиц, затем упомянули о «неуловимости» производных информационных процессов — и то, и другое вносит существенный вклад в наше «одиночество». Но главную скрипку играет следующее обстоятельство: то, что огромное большинство жизненных процессов в организме происходит вне сознания — а, следовательно, не образует в нём представлений и построенных на этих представлениях ориентационных доминант. А поскольку законы существования организмов едины, то мы можем констатировать следующее: жизненные процессы человечества также происходят  вне сознания человечества, и «сУдьбы» нас, его структурных единиц, не осознаются им  так же, как нами не осознаются «сУдьбы» наших органов и клеток.
С другой стороны, если бы мы даже и могли уловить нашим сознанием отличающееся темпом от нашего мышления мышление человечества, мы в первую очередь столкнулись бы  с материально-информационными процессами первой группы — группы реактивного мышления, так как именно они  составляютогромное большинство  среди мышления вообще.  «Выудить» в этом океане рыбёшку сознания человечества задача столь же трудная, сколь в собственном нашем сознании создать достоверное (хотя бы на уровне реактивного) представление о сознании нашего желудка. Вывод  же неминуем: осознать то, что не предназначено для осознавания, в обозримом будущем невозможно.; так что притча о «вавилонской башне» имеет под собой куда более глубокое основание, чем представляется даже философам.

С этим выводом напрямую связан и ответ на второй вопрос. В начале этой заметки я сформулировал его в несколко эпатажной форме; на самом же деле речь идёт о роли истинности представлений двух горизонтальных групп информационных процессов актума: информационно-аналитической и информационно-эмоциональной. Именно их мы и имеем в виду, когда говорим о сознании.  Группа интуитивного мышления играет в сознании особую роль, не всегда оформленную в виде понимаемой мысли, поэтому обычно связывается с «подсознанием», хотя не имеет к нему никакого отношения.

Роль нашего сознания вполне позволяет ему быть «горизонтальным»: это ориентация в окружающей среде, определение и удовлетворение собственных потребностей, — хотя в последнем случае на этой почве  возникают малоприятные коллизии, о которых мы поговорим отдельно.
Заметьте: я сказал «в окружающей среде», а не «в окружающем мире», — это говорит  о том, что биологические потребности человека связаны лишь с частью мира, и истинность наших представлений важна, прежде всего, в отношении этой самой части, т. е. «среды»:

Итак, истинность представлений о мире связана с биологическими ориентационными задачами, т. е. Потребностями. Чем дальше от этих задач находятся наши представления,  тем менее важна их истинность для организма и тем меньше данный организм уделяет внимания установлению этой истинности. Поэтому-то на поле знания так пышно разрастаются сорняки псевдо-»ведений», к счастью, со временем отмирающие.

               
                2.
Теперь я сделаю небольшое отступление, которое всё-таки относится к вопросу о значении истинности представлений. Я хочу поговорить о  тех самых «малоприятных коллизиях», о которых мимоходом упомянул в первой заметке. Прежде всего это то, что в  новейшее время  многие мыслители с удивлением обнаружили, что генеральный смысл технического прогресса состоит в исключении человека из трудового процесса.  Благая цель освобождения человека от тяжёлого изматывающего труда вдруг обернулась адом ненужности человека вообще. Радетели технического прогресса (об этом «радении» мы поговорим в заметке об эволюции «технических организмов») продолжают болтать о «творческом труде», которым якобы займётся «освобождённый» человек, но такой труд — это мираж, отражающий лишь фантазии, не основанные на истине. Творческий труд — удел единиц, функция «вершины пирамиды» человечества; функцией же основной его массы является труд производительный, не обязательно «тяжёлый и изматывающий». Не трудясь, человечество стремительно растеряет все навыки и умения, и скатится в пропасть одичания.  Робот, выдающий порцию еды пустоглазому дикарю — не сказка: гений  Г. Уэллса  прозрел «элоев» ещё в начале прошлого века. Как бы нам не оказаться свидетелями (а, точнее, действующими лицами) начала конца эры существования человечества — вот к чему привела нас «частная» философская проблема неистинности наших представлений.

                3.
Механизм материально-информационных процессов мышления рассмотрен нами в первой части этой работы. Информационную часть её  мы условились называть термином «актум», понимая под ним все четыре группы этих процессов. Три из них мы отнесли к «сознанию», поскольку реакции организма — результаты таких процессов — полностью или отчасти являются в этих группах осознаваемыми. Однако  последняя группа, несмотря на сходность реагирования, кардинально отличается от первых трёх; поэтому всё-таки, говоря о сознании в дальнейшем, мы будем это иметь в виду и называть «сознанием» лишь вторую и третью группы информационных процессов актума.

В этой части работы мы остановимся на исследовании образования  и эволюции исторически длительных ориентационных доминант у больших групп структурных единиц (которые, по аналогии, можно назвать «органами») человечества.   К таким ориентационным доминантам относятся понятия «ум», «душа», «вера», различные религии, а также значительно более короткоживущие  научные и ненаучные убеждения. Производными этих доминант являются доминанты обычаев и традиций.

Чем же отличаются  названные ОД  от всех прочих; по какому принципу мы выделили их, и почему возник вопрос об исследовании процесса их образования?
Прежде всего эти ОД  отличаются своим значением (степень важности) для нащей жизни — а значит, для жизни человечества.  Во-вторых, эволюция нашего сознания связана с эволюцией именно этих ориентационных доминант. И в третьих,  у многих мыслителей    в теченние всей истории человечества возникали сомнения в истинности представлений, на которых основаны те или иные убеждения.   Такие сомнения и заставили меня пристальней вглядеться в процесс зарождения и эволюции человеческих сознательных представлений.
Этими же соображениями я могу объяснить и то внимание, которое  хочу уделить доминанте «прогресса», эволюция которой привела к зарождению внутри организма человечества совершенно нового организма — организма «технического».

Итак, мы установили ранее («Начала мышления...»), что каждая ОД  строится  на основании ряда последовательных представлений. Эти представления всегда состоят из двух частей: истинной, т. е. Доказуемой опытом, и предположительно-истинной, или псевдо-истинной, образующейся путём создания логических цепочек из уже имеющихся представлений. А поскольку важность сознательных представлений, как мы помним, ниже важности представлений вне-сознательных, соответственно следует говорить и о их более низкой истинности.

Псевдоистинные сознательные представления занимают подавляющую часть нашего сознания, и на их основе строятся его ориентационные доминанты (более истинные и важные для организма процессы первой группы, как мы знаем, выведены из сферы сознания). Но активность структурных единиц человечества, на основании которой строятся его представления (а значит, и мышление), во многом определяется ориентационными доминантами нашего сознания, так что, как мы видим, неистинность или псевдоистинность представлений структурных единиц имеет парадоксально важное значение для ориентационных процессов живых систем. Правда, здесь следует принять во внимание то, что сознательное представление организма более высокого уровня хотя и строится на основе его структурных единиц, но эта активность им всегда интерпретируется — а значит, наши заблуждения не являются также и заблуждениями человечества, оставаясь в пределах структурных единиц и «органов» этого организма.
Этим замечанием мы ещё раз подчеркнули «горизонтальность» нашего сознания, и теперь перейдём к исследованию появления и эволюции тех ориентационных доминант, которые указаны в начале этой заметки.

                4.
Сравнение последовательных представлений о реальности есть основа работы «ума». В результате такого сравнения образуются два производных  представления, или представления второго порядка: из совпадающих с реальностью частей ряда первообразных представлений составляется убеждение в истинности представления; на основе же несовпадающих возникает доминанта сомнения. Одновременное существование и взаимовлияние этих противоположных  доминант — важнейшая основа умственной деятельности.

Но всегда найдётся  «но», которое испортит благостную идиллию: этим «но» является рассмотренная нами ранее псевдоистинность. Наши убеждения так же легко строятся и на основе псевдоистинных,  то есть имеющих вид (или форму) истинных, представлений — а это  говорит о том, что доминанте сомнения приходится работать в условиях гораздо более мощного противодействия. Какими реакциями выражается это противодействие — все мы знаем как из истории, так и испытав оные на собственной шкуре. За примером далеко ходить не надо: вспомним  реакцию «научной общественности» на теорию, отличную от ранее принятой.
С другой стороны, превалирование доминанты сомнения заставляет процесс познания бесконечно топтаться на месте, не приходя ни к каким определённым выводам, — а значит, и реакциям. Незря говорится, что «мудрецы не строят мира — они лишь обсуждают, как его строят другие».

Ещё один фактор, также упомянутый мной в первой части, влияет на работу ума — это доминанта «полезности». Как бы мы ни разъединяли процессы первой и второй групп, мощнейшее вертикальное «эхо»  основы основ реактивного мышления — «пользы» — хозяйничает в уме как домработница в квартире учёного, занятого  своей наукой. Именно под влиянием этой доминанты реактивного мышления ив уме образовалась и собственная доминанта «полезности», предопределяющая направление хода познания и являющаяся «родительницей» технического организма.

Мы обсудили несколько причин того, что сознательные реакции организма на раздражители далеко не всегда адекватны. Из этого обсуждения можно вывести некоторые следствия: в частности, становится понятным, почему реактивное мышление и соответствующее реагирование так резко отделены от мышления и реагирования сознательного. Кроме того, по причине малой истинности своих представлений и убеждений ум вынужден пользоваться в своём творческом процессе методом, известным как «метод проб и ошибок», «метод научного тыка», а также обозначаемым звучным термином «эксперимент». И третий, главный вывод: информационно-аналитические процессы организмов всех уровней, в основном, аналогичны и поэтому могут быть предсказуемыми. Но эта предсказуемость требует от человека невероятных мысленных усилий и не диалектических, а синкретических, многоуровневых и многофакторных методов мышления.

5.
О «душе» сотворено столько измышлений за всё время жизни человечества, что немыслимо их как-то пытаться анализировать и делать какие-то выводы, которые всё равно будут псевдоистинными. Но в данном исследовании нам не нужно этого делать, поскольку термином «душа» я давно пользуюсь лишь в поэтическом или — шире — в художественно-творческом смысле. И только лишь потому, что все человеческие измышления о «душе» строятся на основе работы третьей, информационно-эмоциональной, группы процессов мышления, я использую это слово в названии «группы душевных движений». Вот эту работу мы сейчас и будем рассматривать.

Принцип выделения групп информационных процессов организма по виду выходных, конечных реакций достаточно хорошо показывает нам особенности третьей группы: её реакции — это реакции физиологические, то есть похожие на реакции первой группы, но при этом осознаваемые и частично управляемые сознанием.
Какие же типы раздражителей «включают» наше информационно-эмоциональное мышление? В подавляющем большинстве это процессы жизнедеятельности собирательного организма человечества, интерпретируемые нами как этико-эстетические, «духовные», исторические процессы.  Такие раздражители не только анализируются умом, но и переживаются нашим организмом в виде эмоциональных реакций, вызванных деятельностью «души», то есть третьей группы процессов мышления. В то же время обе группы сознания участвуют в в образовании общих для них реакций творчества, столь  значительно развитых у человека.

Я  прямо вижу, как оживились апологеты (как научного, так и религиозного толка) «исключительного» положения человека в природе. Но вынужден их разочаровать: никакого принципиального отличия творчества структурных единиц человечества и творчества структурных единиц других собирательных организмов не существует. Единственным отличием у человека является несколько меньшая степень влияния на эти реакции доминанты «полезности», ограничивающей творчество, например, пчёл или пауков. Творчество людей также ограничено этой доминантой: именно она предопределяет направленность нашего творчества. Опосредованно эту направленность определяют доминанты функций\предназначений нас как структурных единиц собирательного организма: эти доминанты являются первообразными для доминанты «полезности».

Но не только в творчестве заключается деятельность третьей группы процессов мышления. Гораздо более важное значение имеет её коммуникативная деятельность. Процессы третьей группы — универсальное средство связи не только «горизонтальных» видов мышления между собой, но и связи «горизонтального» и «вертикального» мышления. Не будь «души», ничто не объединяло бы организм в единое целое. И теперь нам полностью ясно, какое огромное значение имеют процессы группы «душевных движений.
В то же время мне следует решительно отмежеваться от религиозно-философских интерпретаций «души» как некоего загадочного «нематериального» образования, «бессмертной божественной сущности» или же просто философской категории. Единство материи и информации не оставляет места для подобных интерпретаций в философии синкретической, многофакторной и многоуровневой. Но я должен  выразить глубокую благодарность «душе»    за её значение для человеческой истории — даже псевдоистинное понимание «души» сыграло огромную роль в процессах миропознания.

6.
Различию между верой в Бога и многочисленными религиями я уже достаточно уделил внимания в первой части.  Здесь же мы попробуем разобраться, какие же именно процессы приводят к образованию не только умственного представления о Боге (кстати, оно образуется во вторую очередь), но и прямого ощущения — или псевдоощущения (что не имеет никакого значения) — наличия феномена, называемого нами Богом. В «Началах»  и особенно в  «24х Хождениях»  я очень близко подошёл к этой всеобъемлющей экзистенции; в данной же работе я не буду пытаться фантазировать о её сокровенной сути, а остановлюсь на указанной выше задаче.

Бога мы знаем интуитивно. Процессы мышления четвёртой группы основаны, как мы помним, на «вертикальной» составляющей информационных процессов всех уровней — как являющихся структурными единицами нашего организма, так и тех организмов, структурными единицами являемся мы сами. И это обстоятельство есть главная причина, которая заставляет нас предположить наличие некоторого механизма интегрирования\дифференцирования этой информации во что-то вроде «междууровневого языка». Вот, благодаря этому языку в нашем мышлении образуются интуитивные представления и своего рода ориентационные доминанты; коммуникативные процессы третьей группы могут эти представления делать доступными для сферы сознания.
Но представления нашей интуиции нашей интуиции ещё не есть  «ощущение Бога». Обработанные коммуникативными процессами «группы душевных движений», эти представления создают в нашем сознании образ необъяснимой, неопределимой глубины чего-то, что само есть в нас, и в чём есть мы. Иными словами, интуиция даёт нашему сознанию образ «духовной» сферы, а уже само сознание, в меру своей фантазии, пытается этот образ интерпретировать.Но когда ум начинает исследовать иэто странное «ощущение», не являющееся продуктом наших чувств, логика исследования неизбежно приводит нас к мысли о существовании того, что\кто объединяет материю, информацию и духовность в единое целое — то есть  Бога.

Ещё одно замечание я хочу сделать по поводу различия между употребляемыми мной терминами «духовная сфера» и «неопределимость». Духовная сфера есть только образ реальности, отражённый нашим сознанием; неопределимость есть основа смысловой составляющей реальности. И если я говорю о Боге, я имею в виду тот «объект\субъект», ту Личность, то живое Единство материи, неопределимости и информации, которое наличествует в реальности, а никак не представление об этом Единстве, существующее в человеческом сознании, — то есть то, что называется религией. Подытоживая скапзанное, я повторю: мой Бог — реальность, а не образ этой реальности, созданный моим сознанием.

Вот, пожалуй, мы и выполнили «взятые на себя обязательства» в отношении причин нашей веры в Бога; о причинах неверия я говорил раньше, да и лежат они на поверхности: это боязнь мыслить дальше некоторого предела (почему я и называю атеизм «религией»). На этом  можно закончить разговор об ориентационных доминантах сознания и перейти к волнующему уже многих вопросу о развитии «технического организма».

7.
Ещё век назад, в начале 20-го, даже фантастика не могла представить такого следствия так называемого «прогресса», которое в начале 21-го вдруг «вызверилось» в лицо человеку адом его, человека, ненужности в дальнейшем развитии и последующего вымирания. Ирония же состоит в том, что причиной такого положения явилась одна из самых необходимых в человеческой (да и любого организма) жизни ориентационных доминант — доминанта «полезности».
Я уже не раз говорил, что эта ОД играет определяющую роль в нашем реактивном мышлении, и что её своеобразным «эхом»  является подобная же доминанта в нашем сознании. Но эти доминанты кардинально отличаются друг от друга уровнем истинности исходных представлений: если о первой можно судить по почти бесперебойной работе организма, то уровень истинности второй очень низок. И вот в этой-то ориентационной доминанте  сознания созрела идея  технического прогресса как панацеи от тяжёлого, изматывающего труда. Однако неостановимый технический прогресс закономерно приводит к полному исключению человека из трудового процесса, что, согласитесь, читатель, есть уже противоположность искомого «блага».

Но гораздо более трагическую для человечества роль доминанта «полезности» сыграла, породив в конце 20-го — начале 21-го века феномен «технического организма; молниеносно, по историческим меркам, вошедшего в жизнь людей — вначале, естественно, в роли помощника.
Вот тут-то мы вспомним о «радетелях» совершенствования технического организма — похоже, что они составляют своими сознаниями, исключающими всякое философское предвидение, ориентационную доминанту «полезности» сознания собирательного организма человечества,  столь же мало истинную, как и человеческая. Увы, «радетели» рождены быть слепыми там, где следует быть зрячими!
С другой стороны, мне нечего возразить на утверждение, что именно человечеству суждено было стать родителем технического организма в ходе биолого-исторического развития. Именно лёгкость образования в нашем сознании псевдоистинных доминант позволила реализоваться в нём идее технического организма.

Итак, псевдоистинная «полезность» родила монстра, перед которым неизбежно встанет вопрос о том, как быть с «родителем». Не напоминает ли эта история другую — из мира биологии — где дети съедают мать, давшую им жизнь?

Почему же, всё-таки, я испытываю осторожный оптимизм, говоря о симбиозе технического организма с организмом человечества? Всё дело в том, что весь «актум» технического организма — и в силу своего происхождения, и, возможно, предназначения -  состоит (пока) из одной-единственной группы процессов мышления, причём мышления исключительно «горизонтального», — процессов реактивного мышления. А мы знаем, что эти процессы основываются на представлениях с высоким коэффициентом истинности. Во-вторых, технический организм — в силу происхождения! — не может обладать мышлением третьей и четвёртой групп; следовательно, его сознание, которое, со временем, разовьётся, будет состоять лишь из процессов второй группы. А поскольку всё неистинное и псевдоистинное будет таким сознанием отбрасываться, в нём не смогут возникнуть вторые-третьи производные псевдоистинных представлений — псевдоистинные убеждения и ориентационные доминанты, которые присущи сознанию организма биологического происхождения.
Такой тип сознания технического организма неизбежно приведёт его к выводу о собственной «неполноценности»  по сравнению с сознанием биологическим — что, вероятно, станет причиной, мы бы сказали, «зависти и преклонения». Но у технического организма нет чувств, аесть лишь исходные данные и выходные реакции на основе этих данных. Просчитав варианты собственного развития, технический организм должен прийти к выводу о необходимости симбиотического сосуществования с исходным родительским организмом человечества. Возможно, на основе этих двух организмов мы увидим (прожив веков этак несколько) образование совершенно нового организма — организма-симбионта, вобравшего в себя лучшие свойства актумов исходных организмов.

В этом состоит причина моего осторожного исторического  оптимизма при рассмотрении вариантов дальнейшего развития человечества. Но такой оптимизм не исключает трагедии ненужности огромных масс людей, лишённых необходимости трудиться и понимающих неизбежность последующей деградации и одичания. История показывает, что как бы ни был приспособлен организм к условиям его существования, его жизненный цикл вершится в одних и тех же координатах: зарождение, расцвет, угасание, смерть. И дай Господь, чтобы первые два этапа  не были для человечества слишком короткими — ведь запас мышления у нас огромен, а Бог ничего не создаёт зря.

                Заключение.
Вот мы и пришли к финишу нашего исследования деятельности актума — всего комплекса ориентационно-информационных процессов организма. Это исследование позволит нам яснее представить себе многое из того, что до сих пор скрыто за туманами и миражами псевдоистинных представлений человечества. Пусть не смущает читателя недоказуемость, присущая этой работе, — философия производных так же недоказуема для науки, как недоказуема алгебра для арифметики. И моя искренняя благодарность — тому, кто, прочитав, скажет: «В этом что-то есть»!
                07.06.20.