" При немцах я впроголодь жил, не иначе, -
Сказал старичок и погладил кота. -
Картошка считалась огромной удачей,
Все вмиг обирали грибные места.
Рыбёшку ловить в мутной речке пытался,
Но чаще всего обретал пустоту!
За год совершенно один я остался,
А запах мясной ощущал за версту.
И вот, как-то раз, немцы жарили мясо,
А я же утратил от голода страх!
Испив поутру лишь полкружечки кваса,
Бродил, делал вид, что заслушался птах!
И так постепенно я к ним подобрался
И мяса кусок, обезумев, схватил!
Бежать не успел, но зато постарался
И вкусный-превкусный кусок проглотил!
Меня основательно поколотили
И бросили в тёмный угрюмый сарай,
А дверь на засов хорошенько закрыли -
Злой хохот донёсся: ' Лежи, загорай!
Тебя на рассвете, мерзавец, повесим! '
На ломаном русском звучал приговор.
Услышал затем череду мерзких песен -
Немецкий язык ненавижу с тех пор.
Я стены ощупал - те крепкими были!
Заплакав, прилёг и бессильно дрожал,
Ведь чёрные мысли отчаянно выли,
Ведь так, не пожив, помирать было жаль!
И вдруг кто-то прямо к ноге притулился -
Всмотрелся, а это здоровый был кот!
Он, видно, в сарае укромно таился -
Впотьмах отдыхал от суровых невзгод!
Погладил его - зверь ответил мурчаньем,
А после спокойненько в угол пошёл.
Прохвоста ни капли не понял сначала,
Безмерно потом изумясь всей душой!
Там лаз был кошачий, скрываемый сеном -
Котяра, в дыру просочившись, исчез!
Сердечко ревело счастливой сиреной -
С великим трудом, но я тоже пролез!
Прокрался во мраке и в лес устремился,
Где встретил на третий денёк партизан...
В село я, конечно же, не возвратился -
Год с лишним проклятых фашистов терзал.
Но вижу во сне и сегодня картину,
Где я с безысходностью наедине,
Где слышатся возгласы песен противных,
Но вдруг притулился спаситель ко мне... "