Ветер играл занавеской,
нежно её колыхал,
вечный бродяга, повеса,
бесцеремонный нахал.
Но потянулась за ветром
шёлковая душа,
все полтора её метра
заколыхались, шурша.
Только наскучила скоро
ветру забава, и он
вдаль упорхнул, бросив штору,
впавшую в тягостный сон.