И клюв и крылья птицу выдают,
По внешности породу узнают,
И чувства возникают тут одни,
У каждого, родни и не родни.
Ну вот зачем орлиный клюв синице,
А крылья воробьиные орлам?
Такое и во сне-то не приснится,
А наяву, - уродище и срам.
Вот потому и не молчат поэты,
За чувства извращением задеты,
Не терпят злоумышленный позор,
Что оскорбляет человека взор.
А что же остальные-то молчат?
Вскормить хотят наверное волчат,
Чтоб в мягкое подбрюшье ухватались,
И потрохами тёплыми питались.