Проснулся дед Чекмарь по годам сложившейся привычке рано, соседский петух уже перестал кукарекать, своего уже давно в хозяйстве нет. После того как дед, почти всю прошлую зиму плохо себя чувствовал и жил у дочери, всю живность в доме перевели, потому что ухаживать за ней некому.
Дед Чекмарь встал, оделся, ополоснул лицо из умывальника, вытерся старым рушником, помолился на в углу висевшие образа лики святых, и вышел на крыльцо своей избы. Посмотрел на речку, над которой поднимался местами не густой туман, на лес, начинающий желтеть, засентябрило подумал он, скоро лес станет голым, а там и белые мухи полетят, и наступит долгая холодная зима с метелями да морозами.
В Яндове не было видно ни одного человека, а раньше здесь было оживленно, кто свою скотину гнал пастись, а ее было не мало, кто на речку, ребятишки гурьбой неслись по своим детским делам, в общем жизнь кипела. Ничего не осталось, переродилась деревня, народ нынче стал не тот, не держит свою скотину, разбежались по городам, остались одни старики свой век доживать.
Дед Чекмарь достал свой заветный кисет, ровно сложенную газету, оторвал от нее наискось клок, и стал крутить козью ножку, затем наполнил ее самосадом. Сигареты он не любил, крепость не та, да запах не тот, а пшеничные, так деревенские звали папиросы Беломор – канал, мялись в кармане и табак из них всегда высыпался, тоже не прижились. Да и как говорил дед Чекмарь они не прочищали все до самых печенок, как козья ножка или самокрутка, и дым от самосада был густой с особенным запахом. Набив козью ножку самосадом, он чиркнул спичку о коробок, прикурил и со смаком затянулся, пустил длинный толстый столб дыма, на который хотел одеть несколько дымных колец, но закашлялся и махнул рукой.
Докурив козью ножку дед Чекмарь зашел в избу, взял свой плотницкий топор и решил обойти снаружи избу, посмотреть, что надо поправить и подремонтировать, пока еще тепло и не наступили холода. До обеда он занимался избой, где подобьет паклю, которую вытащили птицы для гнезд, где стешет начинающее гнить бревно. Когда дед работал он не курил, потому что сложенная изба из бревен, которые были проложены паклей, опасное место для курения, не дай бог искра попадет на паклю, вмиг вспыхивает как порох и через несколько минут от избы останется только русская печь и фундамент.
Закончив работать, дед положил топор на место, уж очень он его берег, говорил, что топор у него особенный из Дамасской стали, мол карандаши точить могу и бриться. Поэтому и поговорка у него была такая, топор и жену не дам никому.
Дед Чекмарь зажег керогаз и стал готовить себе обед. Отобедав как, он говорил, чем бог послал, прилег отдохнуть и уснул. Снилось ему, что он молодой и сильный, ранней весной, когда река Воронеж разливается до самого леса, и становится очень широкой и бурной, плывет по середине реки на своей лодке, которую он смастерил сам. Медленно, но уверенно плывет на течение реки вперед.
А проснулся он от того, что услышал голос жены, которая стояла на высоком берегу, рядом с их небольшой, но красивой избой с резными наличниками на окнах и крыльце, любовно красиво сделанных им самим. Жена стояла и махала голубым платком, который он подарил ей на пасху и звала его домой ужинать. Пожалев, что так рано проснулся и не досмотрел сон до конца, дед Чекмарь махнул с досады рукой и сказал себе - Ну и ладно в следующий раз досмотрю до конца, а потом только проснусь!
День клонился к вечеру, Дед Чекмарь подошел к численнику, который висел на видном месте, посмотреть какое сегодня число и день недели. На отрывном календаре было число тринадцатое, а день пятница. Посмотрев на численник и оторвав листок, дед как всегда это делал, стал ругать самого себя.
- Ах ты старый пень совсем запамятовал, ведь сегодня пятница, значится банный день! А ведь собирался идти в баню, вот ведь совсем память отшибло! И стал собираться в баню. Своя баня, которую он построил еще в молодости до войны совсем завалилась, надо бы разобрать ее да вот силенок совсем не осталось так и стоит, завалившись на бок. А вот в колхозе баню выстроили, когда-то рассчитанная на большое количество народу, стоит добротная, в ней большая раздевалка и парная. Мужики парную уважают, просторная и поддают пару так что дух захватывает!
Дед Чекмарь в парилку ходил редко, да и то, только чуток посидеть на нижней полке, а вот в помывочной, любил посидеть, поплескаться из тазика, воды вдоволь не то что в своей бане. Воду приходилось носить из реки пока наносишь потом протопить надо печь, а тут поливай не жалей, да еще кто-нибудь из мужиков спину мочалкой потрет, красота, да и только!
Дед Чекмарь открыл сундук, который сделал сам еще в молодости, и который отличался от других сундуков, имеющихся практически в каждой избе, причудливыми вензелями. Достал нижнее белье, кальсоны и белую льняную рубаху, подарок жены, льняной рушник, который она сама ткала. Сложил все аккуратно в холщовую сумку, помянув ласковым словом свою покойную жену. Поднялся на чердак избы, где у него сушились банные веники. Запах на чердаке стоял ароматный, на натянутых веревках висели пучки связанных веточек от разных деревьев. Веники висели в несколько рядов березовые, дубовые, черемуховые и можжевеловые. Выбрав самый пышный веник, он отправился в баню.
Срезав путь напрямую через Яндову, по дороге дед Чекмарь никого не встретил и не заходя в магазин, (только после бани, решил он) вошел в раздевалку. Там тоже никого не было, но из помывочной раздавались голоса. Открылась дверь и в раздевалку вошла банщица, она же и начальник бани, и билетерша, и уборщица.
- Дед, воскликнула она - ты что здесь делаешь? Увидев его голым с тазиком в одной руке и веником в другой.
-Милая аль не видишь в баню пришел!
- Дед, так ведь сегодня женский день! Ты Чекмарь попутал все дни.
- Как женский? Нынче пятница, значит мужицкий!
- Так это было раньше, теперь четверг и пятница женский, а суббота и воскресенье мужики!
- Милая так я ведь и не знал, что такие перемены. Ну ничего милая, я никому мешать не буду, в уголочке помоюсь и пойду домой, вот уже и разделся, и сменное нижнее принес, а грязное уже в мешок положил, не доставать же мне его и одевать грязное. Ты уж милая не ругайся, и дед Чекмарь открыв дверь, вошел в помывочную.
Увидев вошедшего голого деда Чекмаря, бабы и девки завизжали и стали прикрываться вениками да тазиками. А дед Чекмарь как в ничем не бывало, спокойно осмотрелся и пошел в уголок, где лавка была свободна и на ней никого не было. Усевшись на лавку лицом к стене, он поставил рядом тазик, с другой стороны положил веник и обращаясь к сбившимся в одном углу женщинам сказал: Вы бабы и девки не визжите я вам не мешаю, мойтесь и на меня не обращайте внимания, как и я на вас, а принесите лучше мне воды, да потрите спину. Раз уж я пришел, не пропадать же банному дню?! Две самые озорные и заводные в деревне бабы, Нюрка Чибязиха и Манька Жучиха, подошли к Чекмарю со словами:
- Ну дед, раз сам приперся не обессудь, щас мы с тебя шкуру то спустим! Бабы принесли два тазика воды, облили его с головы до ног, намылили мочалку и давай его тереть, не жалея сил. Поливали его водой, да терли бока и спину. Девки перестали визжать, осмелели и с шутками да прибаутками стали посмеиваться над дедом Чекмарем. А тот кряхтел, охал, но по всему было видно, что он доволен.
- Ну все дед, мы тебя помыли, а теперь ступай себе не смущай девок.
- Спасибо бабы сказал он, а то ведь, мужиков не допросишься спину потереть, скорей норовят в парилку пойти. Я теперь завсегда буду с вами мыться, да что там говорить, дед махнул рукой. Любая плохая баба, это дело завсегда лучше мужика исполнит, на то она и баба! Дед Чекмарь встал. повернулся лицом к женщинам, поклонился и сказал:
- Спасибо сердечное вам бабоньки! Бог он все всегда видит и знает, Марии нет со мной, жинки моей, бог прибрал, поэтому и прислал меня к вам! Благодарствую за помывку! Всех с легким паром, здоровья, счастья, ну а девкам хороших мужей! А те смеялись, уже не прикрываясь веником и тазиком.
- Нюрка, сказал дед Чекмарь, ты веник возьми, не нести же его обратно домой. А вы с ним в парилку, уж очень от него хороший запах, духмяный! Кто-то из молодых девок крикнул:
- Дед не забудь в следующую пятницу, приходи пораньше, мы тебя и попарим! В бане было уже весело и Чекмарю не хотелось уходить.
-Ну все ступай себе дед, сказала Манька и открыла дверь в раздевалку. Там сидела банщица и увидев деда засмеялась.
-Ну старый, я думала тебя бабы тазиками закидают, да живым тебя оттуда не выпустят!
- Зачем тазики кидать, они им нужны, да к тому же в следующую пятницу, сказали приходить пораньше, попарить обещали! Во как! Сел на скамейку, достал чистое исподнее и стал одеваться, закончив он, прихлопывая в ладоши и пританцовывая, тоненьким девчачьим голосом запел:
- Пришел в баню я помыться, оказался женский день, бабы весело смеялись, мойся с нами старый пень!
Достал кисет свернул козью ножку, засыпал табаку и прикурил, пустив струю дыма.
- Распелся тут, заворчала банщица, дед ты уж иди домой, не воняй здесь своим табачищем. Дед встал собрал свои вещи и пошел к выходу, затянув свои Чекмаревские частушки.
- А я с бабами помылся, было очень хорошо, бабы долго вслед смеялись, приходи Чекмарь еще!
По пути домой, дед Чекмарь зашел в сельпо, как себе и намечал. Поздоровавшись с продавщицей, он сказал.
- Один большой военный начальник сказал мне когда-то, после бани зайди в сельпо и выпей, если денег нет продай кальсоны, но выпей. А у меня и кальсоны есть, и деньги. Так что голубушка наливай!
- Так сколько тебе дед налить? Спросила она.
- Сто грамм, ответил он. Продавщица взяла бутылку и граненный стакан, поставила на прилавок и начала наливать. Стой, вскрикнул дед Чекмарь, сегодня так хорошо помылся, давай сто пятьдесят! Продавщица, отработанным движением, за много лет работы разливать на глазок по сто, сто пятьдесят, двести и двести пятьдесят грамм водки, налила ему сколько он просил и ни грамма больше. Дед Чекмарь взял стакан, выдохнул из себя воздух и одним залпом выпил. Понюхал конфету, поданную продавщицей и положил ее на прилавок.
- Спасибо милая, но, я ведь после первой не закусываю, сказал, он ей.
- Дед, а как же ты в баню ходил, сегодня же женский день?
- Так я же не знал, что нынче такие перемены, раньше был ведь мужицкий день! Так ведь? Так! А бабоньки то, добрые оказались, помыли и даже спинку потерли, да еще пригласили в следующий раз, мол приходи старый, попарим! И по своей Чекмаревской привычке, радостный, пританцовывая и прихлопывая в ладоши запел.
- По пути зашел в сельпо, выпить после бани
- До чего же хороши голенькие бабы!
Сентябрь 2021.