Жил да был со старухой старик.
Молчаливым был этот мужик.
Та его - помелом,
Иногда рогачом,
Ну, а к брани её он привык.
Никогда даже не возражал,
И на крики старухи молчал.
Раз он в поле пошёл
И заделье нашёл,
Журавля в свои сети поймал.
- Будь мне сыном! – ему говорит:
- Так душа у старухи болит,
Что у нас нет детей, -
Получаю взашей,
Да ещё ежедневно ворчит.
Может, больше не будет ворчать.
А журавль стал его приглашать:
— Батюшка мой! Пойдем
Мы сейчас с тобой в дом.
Надо мне на добро отвечать,
Дома сумку он снял со стены
И сказал: - Двое вон из сумы!
Вышли два молодца.
- Покормите отца!
Те тотчас стали ставить столы
И шелковые скатерти стлать
Яства разные им подавать,
Что старик не видал,
А не то что едал.
Стал журавль эту сумку вручать:
- Вот, отец, возьми эту суму,
Только делай всегда по уму!
Дед суму эту взял
И домой зашагал,
По пути навестил он куму.
Собрала ужин, что Бог послал,
Но старик есть всё это не стал:
- Эх, плохая еда!
- Да такая всегда.
Дед тогда свою сумку достал
И сказал: - Двое вон из сумы!
Вылезают и ставят столы.
Стали скатерти стлать,
Яства им подавать.
Зародилась тут мысль у кумы.
Стала трём дочерям говорить:
- Надо баньку ему истопить,
Чтобы в баньке пока
Он, как у старика,
Вы должны сумку быстренько шить.
Дед пошел в баню, те стали шить,
Чтобы сумку ему заменить.
Тот помылся и взял
Сумку и зашагал,
Чтоб старуха могла похвалить.
Вот приходит во двор и кричит,
А старуха в ответ не молчит:
- Лишь войди ты в избу,
Дам тебе по горбу!
И ещё продолжает, ворчит.
Вот заходит старик быстро в дом:
- Встречай с сыном меня, с журавлём!
Двое вон из сумы!
А сума у кумы,
И старуха уже помелом
Старика начинает гвоздить.
Из избы надо вон выходить.
Плачет в поле старик,
Журавль рядом возник,
Начал он старику говорить:
- Пойдём, батюшка, снова в мой дом!
Там сума вновь висит над столом.
Снял её со стены:
- Двое вон из сумы!
Занялись те едой и питьём.
- Возьми, батюшка, эту суму! -
Говорит сын, прощаясь, ему.
Вот старик суму взял
И домой пошагал.
Захотелось поесть одному.
- Двое вон из сумы! – прокричал,
Только палок он наполучал:
- Будь себе на уме,
Не ходи ты к куме,
Чтобы это ты не забывал.
И до тех били пор старика,
Пока он не сказал кое-как:
- Ну-ка, двое в суму!
Наподдали ему,
Это был для него нужный знак!
Снова в гости пошёл старичок
И, повесив суму на крючок,
Сказал тут же куме:
— Истопи баньку мне.
Истопила, о сумке молчок.
Старик в баню пошёл. Та скорей
Созывает своих дочерей:
- Двое вон из сумы!
Те тотчас до кумы,
Бьют её всё сильней и сильней:
— Отдавай старикову суму!
Делай всё по добру, по уму!
Та шлёт старшую дочь
К старику, чтоб помочь:
- Скажи: двое прибили куму.
— Я ещё не напарился тут, -
Кум сказал, а они бьют и бьют.
Послала втору дочь:
- Проси кума помочь,
А то двое до смерти забьют.
Но старик дочери заявил:
- Голову я ещё не помыл.
Третью дочь она шлёт:
- Пусть из бани придёт
Кум, а то у меня нету сил.
Двое палками лупят куму.
Нет терпенья. Вернула суму.
Приказал тем старик,
И тогда двое в миг
Подчинились ему одному.
Старичок обе сумки забрал
И домой поскорей зашагал,
А как в избу вошёл:
- Сядь, старуха, за стол!
Двое вон из сумы! – приказал.
Те наставили есть им и пить.
Стала мужа старуха хвалить:
- Ты, старик, молодец!
Я тебя, наконец,
Перестану, наверное, бить!
Только эту суму старичок
Снял, другую суму - на крючок,
Вышел с первою в клеть,
За старухой смотреть
Стал, о новой суме ей молчок.
Захотела .винца та испить,
Но успела лишь проговорить:
- Двое вон из сумы!
Вылезли тут они
И старуху вдруг начали бить.
Бьют и в спину её, и в бока.
Кличет та своего старика:
— Старик, в избу поди
И двоих убеди
Перестать.
Не спешит тот пока.
Наконец надоело ему,
Приказал двоим лезть он в суму.
С той поры стали жить,
Как и надобно быть,
И у них стало всё по уму.