Мир рушится, а значит быть весне,
и ласточке стрелой летать по небу,
пока опять погибшие в войне
не встанут, кровь откачивая с вен, и
не будет жизнь бурлить ключом в земле,
трава, вода сольются воедино.
Последний символ наш на полотне
окажется немыслимой картиной.
И, может быть, тепло от батарей
-
всего лишь след сдыхающего света.
Стыдливо толпы просят у дверей
пропавший хлеб под дулом пистолета.
И горный воздух дышится легко,
пускай внизу мычат не по законам.
Блистая в небе ярким огоньком,
я их ночами вижу у забора.
А звёзды впредь танцуют в облаках,
созвездия рассыпались на части.
Цветочный чай заваривая, я
не думаю о том, к чему причастен.
Мир рушится, а значит быть беде,
спасенья луч выискивая в дебрях.
Горит свеча в протянутой руке,
и воск стекает в чан тягучей нефти.
Ржаных полей коричневая пыль
поднимется, как дымка на два метра,
а в трещину, в расщелину, в утиль
слетят живые в тесных вагонетках.
Планеты станут снова в ровный ряд,
и остров-диск закрутится на водах.
Пока внутри взрывается земля,
я мчу хребтами горными до дома.