Утром встал, на автомате покормил рыбок, почему-то подрезал уже завядшие цветы герани, и, пока шел на кухню, все мял эти цветочки и листики, и такой запах был от герани, что я окончательно проснулся. Вернулся в комнату, геранью все еще пахло, и что-то стало мне невыносимо, я брыкнулся снова на кровать и стал думать, было ли мне когда-нибудь по-настоящему хорошо, и вообще, был ли я счастлив? Когда и с кем? Взял тетрадку с черновиком повести про Чичикова, но это была другая Вселенная, ничего смешного сейчас мне не хотелось.
Понимаете, хорошо человеку, если он чего-то добивается, это не только какие-то чувства и отношения. Сначала мне в голову приходили всякие успехи: в науке, в бизнесе, даже удачные судебные дела. Все это перечеркивалось жирной чертой сменой интересов, предательством, и даже разорением.
Я перевернулся на другой бок. Беспощадный взгляд на прекрасную половину человечества тоже ничего хорошего не навеял, но это было ближе. Я спускался все ниже и ниже по временной шкале, и понял, что за редким исключением у меня всегда один и тот же сценарий, даже скучно. Оставался примерно еще час. И тут вспомнился мне один необычный и важный сюжет: странные отношения с одной девушкой, неизвестно как возникшие, и не очень понятно, почему рассеивавшиеся как дым.
Все это возникло на первом курсе, а до этого я с девушкой учился в одной школе, но меня она совершенно не интересовала. За ней тогда бегал мой школьный друг Полтавский (условно). Кое что я о ней знал от него, что мама у нее румынка, что она занимается рисованием и хочет поступить в Архитектурный.
На первом курсе я ей вдруг позвонил и мы стали встречаться. Потихоньку я поддавался ее обаянию и новому образу, ее вкусу, знаниям и независимости. Балет свой она бросила, я так понял, что просто не успевала. Обычным делом для нас было просто погулять по Москве, район всегда был один и тот же, от Пушкинского по переулкам до Калининского, в Пушкинском мы были часто, иногда я без нее приезжал. В 1974-м мы смотрели Мону Лизу, которую тогда привезли в Москву, очередь была - страшенная, и мы думали, что не успеем, часов наверное шесть, не меньше, отстояли.
По книгам было так: с ее подачи я прочитал Трумена Капоте, Сэлинджера, Кортасара, Теннесси Уильямса и еще целую кучу всего, что и перечитываю всю жизнь.
О Капоте нужно, наверное, отдельно. Однажды мы гуляли с девушкой и забрели в «Детский мир», это был старый детский мир с множеством бегущих с родителями детей, с разглядыванием игрушек, в основном не особенно продвинутых в нашем понимании. Нужно было купить краски и кисти, а это тогда было на самом верхнем этаже. Мы шли и обсуждали примитивистов, ей очень нравился Руссо. А на выходе она показала мне кучу игрушек, которые она натырила. Я ее спрашиваю: Зачем? Говорит: Чтобы сноровку не терять. Я тогда уже читал «Завтрак от Тиффани», но фильм не смотрел, и вовсе не подумал, что это может быть репликой или же под явным влиянием Капоте. Так я до сих пор и не знаю: это ее личное изобретение или же реплика? Вообще-то, она на Одри была похожа, даже внешне. А игрушки она раздала в первом же дворе детям, а тогда в центре было во дворах много детей, живой был центр.
По театрам мы не ходили, кроме одного случая. Весной 1972 года мы попали на Гамлета, на Таганку. Система была такая: недели за две до спектакля заводили список желающих, и дежурные из первых записавшихся по очереди дежурили с этим списком у входа в кассы. Дважды в день производились переклички, и если кто опаздывал или не мог подъехать, его вычеркивали. Если же дежурный отходил куда-нибудь, то тут же возникал новый список, а первый терял всякие права. В моем случае, я как раз попал во время образования двух списков и двух групп желающих на одну дату. Имейте еще в виду, что утром открыто продавалось только 22 пары билетов, кроме того, обязательно появлялся какой-нибудь Герой Советского Союза, а им полагалось отпускать билеты без очереди, что справедливо. Но, к сожалению, обязательно появлялись личности, которые очень любили спектакль «Гамлет», и каждый раз норовили купить билеты без очереди, это был целый бизнес. Но менты их часто знали в лицо, и при опознании везли в отделение. В моем случае я был свидетелем, как такого героя менты без разговоров запихнули в машину и увезли в отделение.
Ну, так вот, в результате разборки между двумя очередями решено было установить живую очередь, так нас и стояла 22 человека. Вроде вначале было побольше, но к ночи точно 22 человека. Народ тогда сходился быстро, и к ночи у нас уже был сплоченный коллектив, «компашка». Кто-то поехал переодеться и за едой, а один даже гитару привез, но к полуночи уже все собрались к ночевке. Сначала мы стояли перед входом, но потом стало ясно, что можно спокойно оставить дежурного, а самим найти какой-нибудь подъезд для времяпровождения. Две веселые тетки из Горького всех поили кофе из термосов. Потом мы стали по очереди рассказывать анекдоты. Надо сказать, анекдоты были совершенно разного уровня, что только поддерживало дух демократизма нашей очереди. Так или иначе, часам к трем стало ужасно холодно. Театралы хреновы, спиртного ни у кого не было. Потом парень с гитарой стал на этой самой гитаре играть, в основном Высоцкого, но не только. Получалось у него почти профессионально, но вот что интересно, один из слушателей попросил гитару и так сыграл и спел, что мы долго аплодировали. Дом был нежилой, он и сейчас существует, теперь это улица Высоцкого, та ее часть, которая ближайшая к театру, левая сторона, если смотреть от Радищевской. Скорее всего, второй по счету дом. Тогда ведь там все по-другому было, к примеру, церковь Николы на Болвановке была просто АТС и т.д. Ранним утром мы вылезли из убежища, Таганская площадь была абсолютно пустой, девчонки и двое молодых парней устроили там игру в салочки, причем командные салочки такие: осаленный должен стоять с расставленными в разные стороны руками. Над Москвой уже висело раннее утро, солнышко вставало на наших глазах.
Дальше оставалось выдержать последний натиск: приехали менты, развернули вокруг театра свои любимые загородки, нас сразу запустили внутрь этой крепости. В шесть из метро повалил народ, но мы были уже наготове. Кассу открыли по-моему в 8, предварительно, как я уже и писал, одного желающего заработать менты отправили в отделение без разговоров. Ну и вот они, желанные билетики!
Ну, сами прикиньте: Постановка: Юрий Любимов. И далее: Вениамин Смехов, Алла Демидова, Владимир Высоцкий, Наталия Сайко, Иван Бортник, Леонид Филатов, Александр Филиппенко, Борис Хмельницкий.
Спектакль нам очень понравился. И до сих пор я помню то ощущение, что Высоцкий как театральный артист – выше, чем как поэт, бард и киноактер. Как вот только оказалось, что такой спектакль никто не догадался снять на пленку? Удивительное головотяпство, тупость и расточительство!
Потом я вспомнил еще про одно наше похождение. Мне дали почитать фолиант по хиромантии и астрологии. Это были ксерокопии нескольких книг в одном переплете. Мы встретились на Пушкинской и пошли в сторону Маяковки. Тогда Горького была очень зеленой улицей, из решеток поднимались липы, причем они цвели. У какого-то магазина с телевизорами в витрине мы уселись на лавочку и стали листать фолиант. Меня к тому времени кое чему в строй-отряде научил цыган из Чили, я мог уже профессионально разглядывать ладонь, и знал, что гадают только по левой руке. Полистав немыслимую эту муру, мы пошли на Патриаршие, девушка много и интересно рассказывала про Булгакова. Тогда никакого музея и Нехорошей квартиры не было (квартира-то была, но подъезд был занят каким-то военным институтом). МиМ я только что прочитал в полном варианте (издательство «Посев»), так что дальше мы и об этом поговорили. И вот, ну точно как у Булгакова, на аллее появился крендель в дорогих джинсах, подсаживается так нагловато к нам и говорит, мол, а что это мы тут читаем? Ни дать, ни взять – Коровьев. Девушка показала, и крендель заворковал, типа, Ой! Ой! Как интересно, а я могу вас с интересным хиромантом познакомить, хотите? Девушка сказала: Хотим. Мы пошли к подъезду, это был дом по Ермолаевскому переулку (тогда улица Жолтовского), как раз напротив того места, где сейчас зачем-то звери из басен Крылова. Квартира была на первом этаже, хозяин оказался не хиромантом, а диссидентом. Скорее всего, ему надо было просто опохмелиться, но рисунки, которые он нам показывал, мне понравились, талантливо! По его словам, он рисовал и забрасывал рисунки под кровать. Тут он начал говорить какой он из себя диссидент, и как доказательство предъявил том Известий АН СССР со статьей Сахарова. Понимаете, я конечно физиком тогда был нулевым, но то, что сделал Сахаров в физике я представлял четко, так что это меня даже не смутило, а позабавило. Потом хиромант-диссидент начал жаловаться на суровую действительность, он не работал, и у него отключили свет за неуплату. Он и действительно предъявил холодильник «Север», не работающий и заполненный книгами.
Дальше Коровьев предложил, а не выпить ли нам портвешка? Я говорю: Угощаешь?
Оказывается, с деньгами, как и предполагалось, острая проблема. Ладно, говорит Коровьев, и вынимает мятую трешку. А в пополаме? К счастью трешка у меня была. Я протянул Коровьеву, а он говорит, вот и сбегай? Здрасьте-приехали! Не, г-н Коровьев, идея ваша, район ваш, а девушка моя. Вот говорит, блин, молодежь пошла! Возраст у него был примерно, как у меня, у Хироманта может побольше, но там не поймешь, у него явно диабет был. Коровьев принес бутылку портвейна и бутылку сухого, «Эрети» кажется. Значит треху прикарманил, гад.
Выпили, поговорили, Хирамант нам обещал экскурсию в «Нехорошую квартиру» и еще много всяких чудес, так что еле я вытащил девушку из этого хироманско-диссидентского дерьма.
Потом я уехал в строй-отряд на БАМ, а девушка уехала к родственникам в Румынию, так что потихоньку наши мироощущения стали расходиться, но очень долго я мысленно с ней разговаривал, советовался, да и вообще, боготворил. И вот однажды мы пересеклись случайно, в Пушкинском. Она была одна и что-то рисовала в Греческом зале. Посидели там же, поговорили, ни о чем, типичные печки-лавочки. А потом она говорит, знаешь, я замуж вышла. У меня все похолодело. Понимаешь, говорит, поехали на горных лыжах кататься, и вот.. Он очень милый! Понимаешь, он мне ботинки зашнуровывал.
Понимаю! Написала новый телефон на автобусном билете.
Но это был не конец, я знал, что можно побороться, даже уверен был, но у меня у самого проблем тогда было – полный рот. Тем не менее, до самой армии я думал, что надо собраться, и решить наши судьбы правильно. После армии они купили кооператив, и я больше не звонил.
Пришла Собака, молча запрыгнула на кровать, перелезла через меня и замерла в удобной позе. Надо было вставать.
25.9.2021
На фото: я совсем не художник, но вот случайно сохранившийся рисунок девушки, когда она балетом занималась. Это с полей тетрадки с лекциями по матану (значит примерно 71-й год).