У кого-то февраль – это лед истаявший,
А у нас одичало метет пурга.
Ей вольготно по-волчьи с разбойной стаей жить –
Зверем-альфой с ветрами в глухих снегах.
За порог не шагнешь – разгрызут по косточкам,
Не откроешь окно – заклюют совсем.
Намерзает клыкастый торос на форточке.
Депрессивно за стенкою пьет сосед.
Город стерт белизной – разве только выдумать
Гладь канала, фасады домов, собор…
И его, человека, почти невидимо
Проходящего призраком через двор.
Пусть в плаще и с гитарой в чехле потрёпанном.
Без гитары не жизнь, а едва-едва…
Вот она размечталась и жарким шепотом
Ненаписанной песни твердит слова.
И холодными пальцами струны трогает,
И, должно быть, увидит, в конце концов,
Как прохожий проходит своей дорогою,
И почти проступает его лицо.
Он высок и не стар, и веселый вроде бы…
За метелью подробно не разобрать.
Но однажды во мгле поплывет мелодия,
Потому, что прохожий начнет играть.
Эта музыка мир нереальным сделает,
В стылых сумерках марта зажгут огни.
И она обернется волчицей белою,
И навеки по следу уйдет за ним.