МАЛАЯ РОДИНА
Давно ни дома и ни сада
и даже места не скажу,
где рос табак, со стуком падал
ранет, сидел на брёвнах жук.
И цвёл когда-то куст сирени –
огромный торт в стекле жары.
Соседка упражнялась в пении...
А что осталось? – комары,
сарай, что пах всегда грибами.
(В нём двери нет – пустой проём).
Как сом холодными губами
из тишины он шепчет: «ом».
Не страшно, хоть и непонятно.
Над высотою диких трав
я вижу радужные пятна –
былое проникает в явь.
НЕЧАЯННЫЙ СЛУЧАЙ
Местный ангел тогда сторожил
шершней, церковь, увечную липу.
За стеклом мерно тикала жизнь.
Я из жизни колёсиком выпал.
Покатился куда-то за край,
в никуда, в небытийные тайны.
Промелькнул почерневший сарай,
звук пчелы, золотой золотарник.
Я скатился и ухнулся в темь,
будто взял меня кто-то и вычел.
Провалился, исчез, а затем
оказался в ночной электричке.
Местный ангел, он рядом, он тут,
задержать хочет поезд руками.
За окном церковь с липой плывут.
Шершни в душу глядят огоньками.
СЕМИДЕСЯТЫЕ
Двор был просторнее, земля чернее,
моложе мать, таинственнее ветер,
роднее кролик плюшевый в окне и
всё фантастично в том вечернем свете.
Соседи возвращались восвояси
из бани. Пахли веником и мылом...
В те времена и воздух был прекрасен.
Его так много над землёю было.
В пятиэтажках звали: «Люська, Люська»!
Задорно гулко звали: «Люська, выйдешь»?!
А город в мае, как... живая люстра,
советский лайнер, межпланетный Китеж.
Ни фальши и ни пошлого комизма.
Из лампочек звезда над проходною.
Вы скажете: «ну, прям, при коммунизме».
Нет, в детстве. Даже странно, что со мною...