Молчит с утра в просторной клетке канарейка,
от стука ходиков в тиши с души воротит,
издох паук в углу на тонкой свивке клейкой,
Скулю волчицей, мысли мечутся в цейтноте.
Занудный ливень бьёт по нервам. Как же тошно!
Он, словно эхо, вторит гулко мрачным мыслям:
"Он не придёт.
Он не придёт.
Забудь о прошлом.
Из ваших судеб шанс возврата был отчислен".
— Да не молчи! — кричу затихшей глупой птахе,
швыряю в ходики стальную статуэтку.
Моя иксора пятый день уныло чахнет...
При чём тут знак? Я поливаю её редко.
Последний способ был, пожалуй, неизведан:
дрожа, вскрываю пачку Rothmans — вкус мохито.
Приметы — дурь, но всё же...
гаснет сигарета.
Тревоги прочь гоню.
Звонок.
— Входи, открыто!