Перестану писать эти песни
И стихи я писать заброшу.
Окружу свой балкон растениями,
Кучу книг накуплю чуть позже.
Буду тихо сидеть на лавочке,
Делать вид, что есть дело до Хаксли.
И крутить свои пряди загадочно,
Не бояться осенней грязи.
А потом я возьму чаю, точно,
С бергамотом, но не с ванилью.
А потом я зайду в цветочный
И куплю себе белые лилии.
Я приду к пожилой хрущёвке,
Поднимусь на этаж - темнота.
Разберу все свои покупки,
Накормлю пухлого кота.
Приготовлю свой скромный ужин,
Устремлю глухой взгляд в экран,
"Шоу о близких" - как раз, то, что нужно,
Усыпи меня, первый канал.
Но наверное, то понедельник,
Значит, можно забыть о сне.
Мне сказали, на самом деле,
Я, как Горький - давно на дне.
Я, как Сэлинджер - вот моя пропасть,
Между стенкой и мной ни души.
Я держу в руках новенький компас,
Он добавит восток в мою жизнь.
Пусть в пределах задымленной комнаты,
Я оставлю кому-то письмо.
Он, конечно, меня не вспомнит,
Хоть и номер мой был седьмой.
Затянулось осеннее небо.
Выдыхаю привычный дым.
За окном мир бетонно-серый,
И он кажется больно-чужим.
Он как будто сейчас взорвётся -
Слышу тиканье в правом ухе.
Мне в глаза нагло светит солнце,
И облизывает мои руки.
Я проснулась. Какая глупость,
Кот сопит на ковре у стены.
А со мной депрессивный ступор -
Потому и такие сны.
Сообщение от книжного, нужное,
Скидка на "что-то там... новый мир".
Покупаю. А в выпуклой кружке
Чёрный чай, бергамот и жасмин.
Там погода на улице - прелесть,
Я на лавочку с книгой, je veuz.
Осень, листья оттенков пастели,
И конечно, осенняя грязь.
Не хватает зелёного. Точно,
Я сама себе сделаю лето.
Нужно только сходить в цветочный
И купить... Может, лилий букетик?
Приготовлю на ужин паэлью,
И кота заодно накормлю.
Посмотреть, что-ли, что там на первом,
Почему у меня дежавю?
Что за глупость! "На самом деле" -
Шоу о близких. (Которых нет)
Лучше уж почитать в постели.
Mon Dieu, я на самом дне...
Mon Dieu, это тот, самый Горький,
Значит, мне показалось, что сплю.
Моя жизнь запылилась на полках -
Ma joie, ma lumi;re, mon amour.
Старый Олдос откроет мне правду,
И природу моих долгих пыток.
Быть собой - грустной и непонятной,
Будто старая толстая книга,
Быть собой, но зато не другим,
Быть собой - так гораздо приятней.
Я не брошу свои стихи.
Это то, что нельзя отнять.
Это то, что всегда со мной,
Как цветы, серый кот и чай -
Зевгмы знак, в другой мир окно,
Необычной судьбы печать.