когда неба синица слетит на корму берёз
за медовыми сотами вызревших золотых
оторвётся от ветки ко мне молодильный вопрос
и забудется поцелуем под дых…
это утро, как прочие утра, опять нырнёт
в ненаглядную лету и музыкой зазвенит,
по которой, качая боками, уйдёт пароход,
задымит, поднимаясь в зенит,
своей шеей высокой и тонкой обнять вокруг,
намотаться на палец господен, мазком в ладонь -
и сейчас же раскроет синице чумазую руку,
в листопад отворяя одно из своих окон