ПРО ЛЮБОВЬ
Сказать «нас двое»— ложь: неведомой нам властью
Мы встретились с тобой, чтоб не расстаться вновь.
Ведь мы с тобой всего две разных ипостаси
Единственного счастья по имени ЛЮБОВЬ…
Ты с нами на земле, пока еще дышу я.
И, может быть, несу доставшийся мне крест,
Чтобы моя душа, пока я существую,
С заблудшею душой не расставалась здесь.
НАДЕЖДА
(онтологическое)
Мудрец сказал, что жизнь — всего лишь путь
Из мира вещного в мир совершенный, вечный,
Что нам, живым, туда не заглянуть:
Лишь избранные могут словом вещим
Проникнуть в его явленную суть.
Что между нашим миром и иным,
Куда мы все однажды попадаем,
Живая связь, но мы о ней не знаем
За суетным житьем-бытьем своим.
Что, может быть, не покидают нас
Ушедшие, а остаются с нами
Как наша совесть и как наша память,
Как наши судьи, в наш нелегкий час.
Пока в живых ушедшие живут,
Надежда есть, что жизнь Земли продлится,
Что старым бедам вновь не повториться,
А новым бедам не случиться тут…
МЕЛЬНИЦА
1.
Я малыш рядом с этой громадой лучистой,
Подставившей плоскости ветру,
а ветер крепчает!
Тень, сжимаясь, бежит по траве серебристой
И срывается вверх!
Как легко жернова застучали!
2.
Черный остов с решеткой поломанных крыльев
Над бурьяном, как призрак:
не пробуй дойти до него ты.
Может быть, беспощадное время трудилось тут или,
Может, люди забыли,
что нужен он был для чего-то…
МАРТ. ПОЛДЕНЬ
Мороз еще может слезу выжимать и колоться, и все же
В протаявших лунках деревья, как в снежных колодцах
Под мартовским солнцем, на вспышки похожим,
Когда меж нагретых стволов оно льется.
Лиловые тени меж солнечных сосен дымятся, и лень им,
Покинуть сугробы и в дымке туманной подняться
Над настом зернистым и в небе весеннем
Растаять и в запахе хвои остаться.
А воздух струится, и снег оседает, и солнце на лица
Теплом нам ложится, и гнезда иголок сосновых
В проталинах новых… И звонкие птицы
Вещают, что жизнь начинается снова!
ЛЕСТНИЦА
Поднимаемся по ступеням
говорим вот еще один марш позади
переводим дух продолжаем подъем
часть остается обживать покоренную высоту
остаются уставшие нелюбопытные
лишенные воображения
(не представляя к чему стремишься к чему стремиться)
Живые уносят покойников вверх по ступеням
или сбрасывают вниз
бывает сначала возносят потом сбрасывают
бывает сначала сбрасывают потом возносят
иных то возносят то сбрасывают
снова и снова по обстоятельствам
мертвые не обижаются они знают жизнь
Бывает сбрасывают живых
они обижаются они не знают жизни
(тех, кто знает, при жизни не сбрасывают)
Иные сами спускаются вниз
им кажется на одной из ступеней они что-то забыли
без чего никогда не поднимутся выше
На пути вверх опережают сильные
одолев новый марш вдруг останавливаются
с удивлением оглядываются вокруг
вспоминают что были здесь в юности
долго не могут понять как получилось
что пришли туда где начинали
а поняв никуда не уходят
потому что достигли вершины
ЦИРК (фантасмагория)
Непогода. Ветренно.
Над промокшей площадью
Весело, уверенно
ветер рвет полотнище.
Радуга метровая
в семь цветов кричит:
«акробаты!..
клоуны!..
перши!..
силачи!..»
В луже отражается
(где тут верх, где низ?):
«..!ытаборка
..!ынуолк
..!инок!
..!ичалис»
Лужа рябью морщится,
буквами метет…
До чего же хочется
читать наоборот
Вывески горящие:
«..!икинсукоф ..!криц»
Лица настоящие —
отраженья лиц…
Полное смешение —
дождик в небо с плеч!
Кто я —
отражение?
Кто ты —
кеволеч?
Экая нелепица,
в голову пришла —
Не достать билетика:
видимо,
«!галшна»…
ПОЭЗИЯ
(определение)
Лишь дети летают во сне
И очень хорошие люди:
Смежают ресницы — и вне
Земных притяжений?
Да будет!
Спросите у птиц, как болят
На крыльях, растертых о воздух,
Мозоли, когда не парят,
А тянут
сквозь тернии
к гнездам…
Прошла вдохновенья пора.
И вот оно — время работы.
Поэзия разве игра?
Поэзия — это полеты…
СЕРЫЙ ВЕЧЕР
(памяти Алексея Дрыгаса)
В тротуары врос мертвый снег —
Ни единой на сером блестки…
Тень отбросивший человек
Спичкой чиркнул на перекрестке.
Он в ладони поймал огонь,
Задуваемый серым ветром,
И к лицу поднимал его,
Озаряясь весенним светом.
Это было как светофор:
Не зажегся ему зеленый…
Не зеленый сосновый бор —
Серым снегом двор заметенный.
Ветер белой полой взмахнул,
Может быть, на крыло похожей —
Человек упрямо шагнул
И пропал в белизне пороши…
НОЛЬ ГРАДУСОВ
(animi)
1.
Вода стремилась течь, но ей не удавалось.
Застыть хотела — не могла застыть.
Летела с неба и расплескивалась серым,
Как полужидкое, без формы и без меры,
Желе (его ни взять, ни уронить...)
И пытка продолжалась,
продолжалась…
2.
На сколько процентов вода состоит из людей?
Из прежних затей и все тех же страстей,
Ошибок забытых
И истин избитых до крови:
«Не возжелай»,
«не суди»,
«не убей»
И т. д. и т. п.,
ниже можно продолжить, понеже
Они всегда те же,
И нет иных, кроме…
СВИДАНИЕ
Тень двойная застыла…
Как тихо и лунно!
Занемело от тяжести теплой плечо.
Между сердцем и миром
натянуты тонкие струны,
Но мелодия счастья
рождается только еще…
ПОСЛЕДНИЙ СНЕГОПАД
Пепел зимы сгоревшей
Тихо над крышами кружит…
ВОЙНА
Нет у нее глаз —
черные дыры глазниц
пристально смотрят в нас,
ненависти полны.
Рук у нее нет —
даже с морского дна
щупальцами ракет
тянется к нам она.
Злобен ее оскал:
черной стеной стоят
готовые для броска
колонны ее солдат.
Взлетит и умолкнет шум:
отрывистый лай команд —
и горизонт угрюм
от дыма ее армад.
Но скована воля ее:
ей не подняться в рост,
в глазницы войне бьет
рубиновый свет звезд…
РЕИНКАРНАЦИЯ
(шутка)
Мне кажется, что ты была скворчихой
В той жизни прошлой, о которой сны
Приходят к нам, когда в дому так тихо,
Что волны притяжения слышны:
Они похожи на прибой далекий,
Но не о них сегодня разговор…
Скворечник был на яблоне высокой,
Ветвями затенявшей старый двор,
И был там кот — разбойник и ворюга.
Он щурил на скворечник жуткий глаз
И поднимал неслыханную ругань.
Когда не мог чего-нибудь украсть.
Беда пришла однажды в тихий вечер,
Когда скворцы не ждали уж беды:
Птенцы тянулись клювами навстречу
Когтистой лапе, требуя еды...
И по двору летели шерсти клочья,
И кот спасался бегством от скворцов!
… Вот почему ты вздрагиваешь ночью,
Когда мне снится запах тех птенцов.
МАРТОВСКОЕ ШОССЕ
Источен солнцем снег
По сторонам дорог,
И мокрое шоссе
Похоже на итог:
Свет с правой стороны —
Тень с левой стороны,
Но обе от весны
Обочины черны,
И если справа — пар,
То слева — точно, лед.
Такой уж месяц март:
И студит, и печет.
А в жизни тоже так:
Ты понимаешь вдруг,
Что если слева — враг,
То справа — точно, друг.
Или наоборот?
Но не о том печаль.
Источен солнцем лед,
Шоссе уводит вдаль…
ЗИМА ПРИШЛА
Мороз. В ветвях заиндевелых,
Как сквозь узорное стекло,
Резная роща онемела
И бережет тепло…
Как вздох, как чье-то наважденье
На запад красный отсвет лег,
И тихо протянулись тени
От каждой ветки на восток,
Как будто двери приоткрылись
И потянуло холодком,
И звук шагов опять отрывист,
Как в детстве, над сухим ледком.
Там старый трактор переулком
Провез на траках блеск зари,
И с промедленьем рокот гулкий
Решилось эхо повторить
И мальчик мается простудой.
Приник к окошку — маму ждать.
Он шепчет что-то, но отсюда
Мне слов уже не разобрать…
ВЕСНА БЛИЗКА!
Чудит зима, впадает в детство.
То кружит где-то вдалеке,
То вдруг приходит к нам — погреться,
Тугой снежок зажав в руке.
Как бесшабашная девчонка:
То смех, то слезы, то любовь…
Берез заснеженная челка
Небрежно падает на бровь.
Пушится иней на ресницах…
Забыв о холоде, она
Часами в лед речной глядится
Одной собой увлечена.
То перемерит все наряды
Из всех заветных сундуков:
То стужу, лед, то снегопады,
То россыпь солнечных деньков —
Все ей к лицу!
Потом наскучит —
Придет неясная тоска…
А нам понятно: слякоть… тучи…
Сугроб просел… Весна близка!
НОЧЬ
Это ветер в трубе по ночам подвывает
Или темные стены о времени старом поют
И уснуть не дают,
И покажется вдруг, что другая
Незабытая жизнь все еще продолжается тут:
Еле светятся старые снимки на стенах
И мерцает в углу позолота икон…
Существует закон,
По которому следует смена
Одного за другим преходящих и новых времен.
…Пахнет старой овчиной на плохо протопленной печке.
За дверями в сенях есть вязанка березовых дров.
Сквозняки из углов
Дирижируют пламенем свечки —
Словно пляшет на стеклах блеск далеких костров.
Но в окно не смотри — там холодная ночь опустилась,
Там теперь до рассвета, как в колодце вода,
Разлилась чернота,
Словно прошлое в дом возвратилось,
Никого не нашло —и забыло о нас навсегда.
БАЛЛАДА РОМАНТИЧЕСКАЯ
(Валентину Ермакову)
Под пьяненькую песню
В любое время суток
Читал в вагоне, тесном
От челноковых сумок,
Читал стихи негромко
Приятный тенорок,
Как будто бы по кромке
Обкалывал ледок
Привычных представлений
О сути бытия.
И испытал волненье
От слов поэта я,
И замерли соседи,
Негромким вняв стихам…
Но сзади, как кастетом
В затылок: «Чепуха!»
Уверенно, привычно
Ударил сзади бас:
Мол, даже в электричках
Покоя нет от вас!
И зашипели справа,
И кто-то впереди
Пообещал управу
На все стихи найти.
Умолк поэт, но чудо:
Негромко и печально
В вагоне полном люда
Его стихи звучали,
И шел в их ритме поезд,
И шла по сторонам,
По ним сверяя скорость,
Огромная страна!
БОЛЬ
Мне скажут, что грустить не должен,
Что жизнь — она свое берет,
Что наступает наш черед…
Все так! — отвечу я, — и все же!
Все — так, да я-то не об этом:
Зарубцевались имена
На обелисках в честь Победы,
Но по ночам не спит страна:
Лежит, огромная, ночная,
В столице, в селах, в городах
И, боль свою в себе качая,
Заснуть не может до утра.
А боль и утром не проходит —
Ни убаюкать, ни унять.
Не поменять судьбу народу…
Стране судьбу не поменять…
ВОРОНЫ
Черным дымом сгоревшего лета
Шлейф вороний на том берегу…
Мы с тобою расстались на этом —
И попасть к тебе я не могу.
Нет туда ни моста, ни парома,
Лишь в челне перевозчик хромой
Зазывает… я знаю Харона!
С ним никто не вернется домой…
С каждым утром позднее рассветы,
С каждым вечером раньше закат…
Черным дымом сгоревшего лета
Над рекою вороны летят...
ВОСПОМИНАНИЕ О ДЕМОНСТРАЦИИ
Транспарант над рельсами. Ветрено. Ноябрь:
В синеве апрельской — зимняя заря.
Над демонстрацией в воздухе тугом
Алое «Да здравствует!..» выгнулось дугой!
Флагов треск вдоль площади резкий, озорной.
Музыка полощется над людской стеной:
Реет над колоннами за маршем — марш,
Шелестит знаменами праздник наш!
Завтра будет улица пустым-пуста,
Завтра тучи вздуются, будет снег летать,
А сегодня — ясная теснота!
И гармони ярятся тут и там.
Дружный, бодрый, праздничный шаг шеренг широк.
В небе запах пряничный… Знобкий ветерок
Рябь флажков и вымпелов по рядам погнал,
Словно солнце выплыло в небо по волнам!
Лозунги колышутся, отправляясь в путь.
Вдоль колонны слышится ровный, четкий пульс —
В такт шагам на площади, если разобраться,
Слышно: бьется общее сердце демонстрации!
КОНСТАНТИНУ ШЕСТАКОВУ
Все меньше нас за праздничным столом…
Все чаще к нам приходят эти вести —
О тех, с кем прежде праздновали вместе,
Мы из печальных сводок узнаем…
Но мы с тобой не скоро перейдем
Черту, за коей ждет иной порядок:
Нам каждый миг существованья сладок,
Хоть привкус горечи не исчезает в нем…
ГОДОВЩИНА
В череде декабрьских снегопадов
Потерялись солнечные дни…
Ты грустишь? Пожалуйста, не надо!
Посидим, давай, с тобой одни:
Ты в своем, неведомом мне, мире,
Где, наверно, снегопадов нет…
Я же в нашей городской квартире
Выключу так надоевший свет,
Разгляжу наивную немного
Девочку, влюбленную в мечту,
Вспомню нашу долгую дорогу
К твоему последнему кресту…
И горячим спазмом сдавит горло,
Хоть и знаю, что не виноват,
Что живу, что нет тебя, что город
Погружен в декабрьский снегопад…
ВОЙНА
Городишко полусонный,
Где в июне каждый год
Тополиный, невесомый,
Светом солнечным несомый,
Пух по улицам плывет,
Опускается лениво,
Тихо кружит за спиной…
Пахнет пылью и крапивой.
Городок стоит счастливый,
Весь узорный и резной.
Он, чудак, собой гордится,
Строит молокозавод,
Хлеб печет… Ему уж мнится
Что похож он на столицу:
Свет, асфальт, водопровод,
В центре — камень и железо,
На окраинах — сады,
Вдалеке полоска леса
Да тяжелого замеса
Прошлогодние скирды.
Городок еще не знает,
Досыпая сладкий сон,
Что с другими городами,
Вместе с утренними снами
Он на карту нанесен,
Что уже ревут моторы —
И железная стена
На зеленые просторы
Наползает черной сворой…
Сорок первый год.
Война.
ДВЕ СУДЬБЫ
Тени силосных башен.
Синева. Облака.
В небе крылышком машет
Песня жаворонка.
Над заросшею пашней
Гонит дым ветерок.
Тянет гарью и кашкой
С деревенских дорог.
Пляшет солнышко в стеклах
Старых грузовиков
За деревней, что около
Перекрестка веков.
В этой самой деревне
Беспробудно сошлись
И грядущее время,
И прожитая жизнь.
И теперь, как соседи
В коммунальном жилье, —
Два отдельных веселья,
Две судьбы на земле.
Два таких разных быта,
Как итог за труды…
Лишь в беде все забыто,
Но не дай им беды!
ДЕНЬ
(верлибр)
Этот день этот зимний пронизанный ветром как старая шуба и такой же короткий
Он мал мне
Я еще на восходе а ноги торчат уже из-под заката
До чего же неловко
Даже тень моя странно бежит по домам извиваясь себе же навстречу
Но встречи не будет
Сунул руки в карманы там снег да ледышки да грохот железа под ветром
На дне лишь улыбка случайная чья-то
Дрожащее теплое тельце
Целый день ее грею как греют синицу в ладонях
Когда журавли в Красной книге
Тепло им
Послушай шепчу ей синица дождемся весны
и тогда лишь расстанемся
ладно
ЗА ГОРОДОМ
С утра за городом кипит
Всеисцеляющий напиток
Снегов и хвои, и, пропитан,
Его настоем, лес копит
Сугробы, как копят пожитки,
Затем, чтобы весной прожить их
И силы к лету накопить.
С утра — за город, чтобы пить
Меж сосен тишину лесную,
В которой и стволы уснули
На незаконченном пути
К вершинам…
И не разбудить.
Но даже там нам не избыть
Своих потерь и прегрешений,
Чужих ошибок и решений,
И от смертей до воскрешений
Лыжню в сугробах не пробить…
ЗАЗИМОК
Зима внезапная, как грипп:
С утра был весел,
А к вечеру совсем охрип
И нос повесил,
А завтра не захочешь встать:
Температура…
Придется порошки глотать
И пить микстуру,
И белый докторский халат
Сугробом хрустнет,
А ты под этот снегопад
Проснешься грустным:
Опять кругом белым-бело,
И белым дымом
В краю далеком замело
Твой дом родимый,
Там отстоялась тишина
На половицах,
И мох за рамами окна
Давно весь выцвел
И след сорочий на снегу
Сарайной крыши,
Сулит письмо… Но дни бегут —
Никто не пишет…
ЗАМЕТЬ
Наступившая зима
Засыпает память снегом,
Строит снежные дома
И ломает их, с разбега
Погребая под собой
Все, чем дорожили прежде:
Незабытую любовь,
Неизбытые надежды,
Утоленные желанья,
Воплощенные мечты...
Тонут все переживанья
В море снежной чистоты.
С каждым днем плотнее наст,
Ветровая выше заметь,
За которой наша память
Прячет прошлое от нас…
ИЗ ХОРОШО ЗАБЫТОГО
Ты перестал существовать. Когда ты умер — пришли твои друзья и разделили твои между собою заблужденья, приняв их за последние идеи, чтоб сохранить их и развить.
Потом пришли враги. Они забрали твои идеи, чтобы выдать их впоследствии за старые ошибки и, так или иначе, осмеять.
Черновики твои и планы достались окололитературоведам, прокомментировавшим их.
Наследники к рукам прибрали твои стихи, чтоб расплатиться ими за все долги, доставшиеся им…
И в результате — ты прекратил существованье и явился некто с твоей фамилией и именем твоим. Твои стихи ему отдали — и было сказано, что ты не умер, что ты теперь всегда среди живых.
А через много лет другие люди, спросили, кто он? Как ужасно, что автор биографией своей своих стихов совсем не подтверждает. Как ни печально, бытие его сознанье не определяло, и лучше пусть его совсем не будет, чем будет он таким.
Ты согласился.
ИМЕНА
Придумаю образ твой,
Имя твое придумаю —
Боль порастет травой,
Я изживу беду мою.
Может, уйдет она
Или ударит мимо.
Придумываем имена,
Чтобы забыть любимых…
ИНЕЙ
Над кружевом ольхового куста
Висят в морозном воздухе березы
И лес вдали бесформенно-белесый,
И неподвижна бледная звезда…
Но протянулись борозды теней
На запад по заснеженному склону —
И солнечная дымная корона
Восходит на восточной стороне.
И холодом ударит по лицу,
Когда живые искры с мертвых веток
Смахнет уже набравший силу ветер
Рассыпав эту нежную пыльцу…
И острым чувством близкого родства
С морозом, солнцем, инеем, снегами
Душа наполнится — и кончатся слова…
Начнется то, что не назвать словами.
КОВИДНОЕ
Декабрь… То снег, то снова тает.
И целый месяц видим мы:
Вороны серые летают,
Как маски ковидной зимы.
Запотевают утром стекла.
Сквозь капли влаги за окном
То все бело, то все промокло…
Многосерийное кино!
Ведут две примадонны споры
Когда кому кого сменять.
Пора бы, право, режиссеру
Концовку в ленте переснять.
ИЮЛЬ
Кузнечиков брызги сухие,
Звенящая синь-синева.
Все меньше тропинок в России,
Все выше бурьян да трава.
«Все к лучшему, — кто-нибудь скажет, —
Что проку о прошлом скорбеть:
Судьба наградит, не накажет,
Того, кто умеет терпеть».
Не верю я в эту награду,
А верю тому, что вокруг:
Изба за кривою оградой,
Заросший татарником луг.
Тропинка петляет и вьется
Меж кочек и юных берез…
А что за спиной остается —
Сквозь марево не разберешь.
А что впереди? Там другие
Дороги… Там много дорог!
Кузнечиков брызги сухие
Летят и летят из-под ног…
КУТЕРЬМА
(грустно-шуточное, посвящается
памяти С. Д. Ошевского)
В переулке кутерьма: сносят старые дома.
В пыльном облаке бульдозер грозным кажется весьма.
Нож стальной его сверкает, как персеев щит.
Он столбы им повергает, домики лущит.
Зачищает щебня горы, дизелем ревет
И заборы и заторы приступом берет.
Тут росли и умирали… Не гордясь собой,
Как умели, украшали домики резьбой…
Хорошо ли украшали, если на веку
Никому теперь не жаль их? Разве, чудаку,
Что в сторонке, тих и скромен, и не знаменит:
Он фиксирует в альбоме уходящий быт.
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
День за днем то морозит, то снежит.
На душе то январь, то февраль…
Я забуду тебя неизбежно,
Но забыть тебя будет мне жаль.
Нет, не руки, не пряди, не плечи,
Не тепло твоих глаз или губ…
Я похожую, может быть, встречу,
Может быть, я ее сберегу,
Буду с ней, как с тобой, неразлучен
И когда-нибудь, как тебя я,
Она тоже меня не забудет —
Лебединая песня моя…
МОЛИТВА ЛЕСНАЯ
В храме лесном, в храме осеннем
Впору, стихи, как молитву, творя,
В светлом волнении встать на колени
Перед сиянием сентября.
Не на грибные прийти заготовки…
Без вороненых стволов за спиной…
Кроны осенней узорчатой ковки
Будут звенеть и звенеть надо мной.
Что они знают? Кого подзывают?
Как не понятен язык этот нам!
Может быть, после машин и трамваев
Так колокольно звенит тишина…
Не перед Богом, но перед Лесом,
Перед глухим уголком естества,
Где, не убитая дымной завесой,
Бронзовым светом сияет листва,
Не перед Богом, перед Природой
Впору молиться душе городской,
Пока до конца еще не изуродован
Этот великий бессмертный покой!
МОРОК
Заросшая осокой
Едва течет река.
Над берегом высоким
Клубятся облака.
И мир фантасмагорий
Рождает для зевак
То призрачные горы,
То розовых собак,
То ангела с трубою,
То адовую пасть…
То что-нибудь другое
Возникнет, чтоб пропасть.
Там паруса и море,
И рухнувший кумир…
И мы, как в детстве, смотрим
На этот странный мир.
Но бесконечный ворох
Небесной чехарды —
Не более чем морок
Средь нашей суеты.
НА ЛЫЖАХ!
Вспыхивают солнечно сосны на снегу.
В синеве безоблачной лыжницы бегут.
Вырезает солнце край пушистых крон,
Мелкой снежной солью свитер опушен.
Хищно-остроносые два лихих челна
Лыжницу уносят… Скроется она!
Резко пахнут хвоей полосы теней.
Упоенье волей — броситься за ней!
И, догнав под горкой (как же мы легки!),
Ощутить щекою холодок щеки!
НА УБОРКЕ СВЕКЛЫ (РЕПОРТАЖНОЕ)
Не успели…
Не успели…
Грузим свеклу под метелью —
Только ведра дребезжат,
Только ветер оголтелый
Как свисток свистит в ушах!
Из буртов перегружаем —
Не успели увезти…
Мы гражданственно мужаем
От того, что урожай нам
От беды дано спасти!
Ноют плечи. Пар над робой —
Хорошо б под душ сейчас!
Хорошо бы,
Хорошо бы,
Чтоб водичка горяча…
Грузим свеклу! Грузим, чтобы
Ей зимой тут не скучать.
Тарахтит порожний трактор
По замерзшим колеям:
Ах, как в такт нам,
Ах, как в такт нам,
Трактор, музыка твоя!
Мы прицепы нагружаем
Густо-красною свекл;й,
Словно флаги водружаем
Над метельной белой мглой,
И плывут они, качаясь,
Под простудный крик грачей…
Чтобы зубы не стучали —
Хорошо бы для начала
Что-нибудь погорячей,
А потом еще и чаю,
Но сперва — тарелку щей…
Грузим — греемся, и строго
Смотрит с трактора плакат:
«ЗАВЕРШИМ!
УБОРКУ!!
К … СРОКУ!!!
И закат свекольным соком
Проступает в облаках…
НАДЕЖДЕ
Надо же! Надя! Наука не может…
Ад на земле! Ну а что под землею?
Дымные звезды и небо все то же —
Если бы небо было тобою!
Что же не так? Расскажи, отчего же
Даже и Время, увы, опоздало!
Если бы не было небо тобою,
Небо тобой обязательно б стало!
Ад на земле! Но бывало ли лучше?
Память оставит жару над Окою,
Август, палатку и солнышко в луже…
Может ли солнце остаться тобою?
Надя, Надежда, горячею болью
Ты повстречайся мне в лютую стужу…
НЕ ВОЗВРАЩЙСЯ!
Не возвращайся на свои следы:
Былого счастья не отыщешь ты.
Там только тени, мрак и тишина,
Там песня жизни больше не слышна.
Не приходи туда, где счастлив был:
Там никого из тех, что ты любил,
Тебя любивших тоже нет давно,
Не обольщайся встречей с ними, но
Узнаешь, может, где-то на краю
Ту, первую, любимую свою —
И вдруг поймешь: она, которой нет,
Тебя хранила до последних лет…
НЕЖНОСТЬ
Свиданья короче и реже.
Слова мои, жесты твои
Решительней, жестче и резче.
Нам в комнате тесно двоим.
На улице тесно! И даже
Когда далеко мы от всех —
Как будто бы сеется сажа
На только что выпавший снег.
И вот уже стал он чернее,
Чем даже в беззвездную ночь,
А мы не хотим и не смеем
Беде этой нашей помочь.
Печальнее взгляды и строже —
Мы не опускаем глаза:
И все же, и все же, и все же
Нельзя нам, нельзя нам, нельзя.
Нельзя…
Но в движеньях поспешных,
В безвольной мольбе: «Отпусти!»
Такая рождается нежность…
Куда от нее нам уйти!
ОСЕННЕЕ (ПАРК)
Сегодня в парке только бегуны:
Цветные куртки в островках березовых
Мелькают изредка…
А солнышко белесое
Чуть брезжит в тучах.
И приглушены
Туманом звуки…
Вот трамвай вдали
Едва стучит,
Вот чуть слышны машины
На улицах…
Вот с шорохом мышиным
На тротуар сползаются с земли
Сухие листья…
В воздухе дымком
Запахло,
И еще, похоже,
Что близким снегом…
И в прозрачных лужах
Дно выстлано листвою и песком
Как лисьим мехом…
ОСЕННЯЯ ЭКСПРЕССИЯ
В нашем городе осень
губит листья на мокром асфальте,
теребит и уносит
обрывки стихов и афиш,
стелет серую простынь,
машет стаями галок в азарте
и сливает все в просинь
над какофонией крыш.
ОТТЕПЕЛЬ
Оттепель!
Оттепель!
Оттепель!
Шлепают капли в лужи,
Словно пощечины: «Вот тебе!
Вот тебе,
Вот тебе, стужа!
Со всхлипом, как вздох, как плачут,
С отяжелевших крыш
Стекает тепло и напрочь
Портит листы афиш.
Отслаиваются, мокнут
Полотна фамилий модных,
Под ними — другие, забытые,
Вчерашние знаменитые!
Вот она бренность славы!
Вчера собирали залы —
Сегодня в широкой луже:
Кому ты, вчерашний, нужен…
Впору сойти с ума:
Весь модный репертуар
Под шорох сырых бумаг
Сползает на тротуар!
А возле щитов афишных
Страсти кипят повышенные:
Взглядам открылись забытые
Вчерашние знаменитости!
В ажиотаже:— Надо же!
Неужто придет черед
Совсем уж далеких, канувших,
Заклеенных? — Публика ждет…
Но подрастает в лужах
Корочкою ледок.
Над головами кружит
Колкий сухой снежок:
Все! Представление кончилось —
Пора нам и по домам.
Сухая бумага корчится.
Снова мороз. Зима…
ДАЛЕКАЯ ПЛАНЕТА
Рассветный ветер. Ржавая вода.
Лохмотья мха свисают с мертвых веток.
Чадит завод на горизонте где-то.
В просвете туч далекая планета…
— На ней когда-то были города?
На ней когда-то были города…
Давай, я расскажу тебе об этом:
Там солнце было золотого цвета
И розовела дальняя гряда,
И синий лес покорно плыл под ветром…
— Но были на планете города?
Да были, были, дело-то не в этом!
Текла куда-то тихая вода,
Лесные птицы праздновали лето,
Лесные звери делали кубреты
И все мы были счастливы тогда…
— Так что… была планета молода?
Да ты не понял! Все мы с той планеты
В свой срок перебираемся сюда.
Уж здесь-то торжествуют города,
В которых есть буквально все на свете,
Но хочется однажды стены эти,
Покинуть, и пути искать туда,
Где солнце было золотого цвета!
Ты понял?
— Да! Мы ищем ту планету —
А это… это… это…
Да!
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
Февраль. Тротуары кривые,
Сугробами двор побежден.
Синицы сегодня впервые
Затеяли звон-перезвон.
Морзянка летит по морозу
В холодную бледную синь:
«Синь-синь?» — вопрошают с березы,
С рябины в ответ: «Зинь-зинь-зинь!»
Наполнена улица гулом,
И дымкой бензиновой, но
Вдруг свежестью там потянуло,
Как будто с опушки лесной
Набухшими почками ивы,
Нагретой сосновой корой,
И чем-то знакомым, счастливым,
Что было далекой порой…
И верится, что за излукой
Трамвайных путей запасных
Нас встретят веселые звуки
Совсем уже близкой весны,
Пока среди веток морозных
Под тусклым февральским лучом
Синицы ведут свой серьезный
Пустой разговор ни о чем.
ПРЕДЗИМЬЕ
Снежинка растаяла на твоих волосах.
Запотели стекла в моей комнате.
Щеки мальчишек раскраснелись, как снегири.
А недавно я видел, как последний лист
Летел за машиной, в которой уехала осень…
РАССВЕТ
Дорога во влажном тумане растянулась как спящая кошка
Скоро проснется и выпустит когти
Мягкие глыбы деревьев потерявшие цвет неподвижны
И не падают лишь потому что привязаны к птицам спящим на ветках
Холодеет роса и холмы как лениво-огромные рыбы
Едва шевелят плавниками в туманных озерах
Бледный месяц напористый след самолета
Звук еще не родился и воздух не в силах пока сотрястись
Ледяная звезда на далеком зеленом востоке
Излучает круговые волны тишины
РОДИНА
Ширь полевая, столбы да проселки,
Сосны сбегают с холмов.
Села остались, но редко где в селах
Больше десятка домов…
Что же ты смотришь глазами веселыми
На пройденный в муках путь?
Столько твоими утрачено селами,
Что и вовек не вернуть!
Выбиты золотом скорбные списки —
Родина, дети твои!
В селах заброшенных, у обелиска
Плачут о них соловьи.
Льется над миром ликующий плач их
В белом весеннем дыму…
Старые женщины в горестных платьях
Тихо внимают ему…
Стань еще жестче, проворней, железней,
Но сбереги, сохрани,
Память о тех, кто берег твои песни
В самые трудные дни.
РОССИЯ (ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЕ)
Ты припомни, Россия, как все это было…»
М. Анчаров
Сколько бурь — и каких!
Над тобой отгремело, Россия!
Если вспомнить...
Ты помнишь об этом, страна!
Сколько создано книг,
Сколько фильмов!
Ты новых детей возрастила.
Ты оправила в мрамор
Дорогие тебе имена!
Еще несколько лет —
И уйдет поколение это.
Ты последних солдат
Провожаешь
уже навсегда.
Мир уже забывает,
И жертву твою, и победу,
И ту адскую бездну,
Что под ним разверзалась тогда…
Пусть пока еще тихо,
Лишь сосны шумят вековые,
Золотится под солнцем
И плещется в речках вода,
И на площадь выходят
Твои сыновья молодые…
Ты не веришь, Россия,
Что новая зреет беда.
Но неладное что-то
Сегодня с тобою творится:
Зародилась беда не вовне, а внутри:
Разделился народ в городах и столице
На своих и чужих,
И не хочет мириться,
Что ни делай, и как ты его ни мири.
Ты по-прежнему веришь,
Что выживешь в мире с элитой,
Что добром на добро
Отвечают тебе на веку,
А сегодня опять
Просыпается зверь недобитый,
Выползает и ждет,
Собирается с силой к броску…
СЕЛО РОЖДЕСТВЕНО
Если спросят меня о тебе…
Даже если не спросят,
Расскажу, как ночами морозы
Иней звездами сыплют с небес.
Как петляет и вьется дорога
В перелесках сосновых, пока
Не приводит туда, где не много
Крыш заснеженных…
Издалека
Не отыщешь спокойней картины:
Занесенные снегом сады,
Пруд замерзший, колодец, плотина,
На тропинках застыли следы…
…Здесь в домах по соседству с иконами,
Рядом желтые снимки, как тень:
В гимнастерках, петлицах, погонах,
Строго смотрят солдаты со стен.
Так по-взрослому смотрят на гостя,
словно мне восемнадцать, не им…
Расскажу, даже если не спросят, —
Людям. Детям. Своим. И чужим.
Миновало три четверти века,
А они все в глаза нам глядят…
И сквозь сетку летящего снега
Напряженный я чувствую взгляд.
Ощущаю затылком, спиною,
Шаг за шагом на этом пути
Взгляд, оставленный в селах войною —
Никуда от него не уйти…
СНЕГ И ГОРОД
(экспрессия)
Этот город вчера еще грязью в прохожих плескал,
Сыпал серым дождем по раскрашенным листьям, летевшим.
Он кривлялся и ёрничал! Но в облаках помутневших
Стаей встрёпанных галок металась под ветром тоска.
Поднималась, росла над унылой полоской заката
И, казалось, не будет конца ей, когда
Облака порвались, просветлели, умчались куда-то,
И по краю лазури, клубясь, залегла чернота.
Было трудно дышать под раскисшими крышами, в недрах
Потемневших домов, в каждой комнате, в каждом нагретом углу,
Но уже затихали удары холодного ветра,
Натянувшего на` небо эту тоскливую мглу.
Облегченье не шло. Город корчился, ночью распятый,
Задыхался, метался и ветром железо трепал…
И не спал до утра, непонятною жаждой объятый.
То гасил фонари, то опять семафором моргал.
А когда все затихло, почувствовал замерший город,
Как снежинка коснулась его воспаленных ресниц,
И заснул, благодарный, и легкие белые горы,
Осторожно спускаясь, укрыли его, до весны.
ЗИМЕ ВДОГОНКУ
Снегопадом свело с тобой.
Над молчанием улиц метет…
Наши лица близки,
Как мелькание снега.
Поднимаешь глаза —
И в глазах твоих снежное небо.
Между нами и небом холодных снежинок полет…
Никогда этот город
Таким удивительным не был!
Он вчера бесновался,
разрядами в тучах сверкал,
Он летящею сетью косых серых строчек
Штриховал фонари,
И зонты у прохожих курочил,
И стихал у земли,
И железом гремел по верхам.
Он смеялся злорадно:
«Ищи не ищи — не найдешь!»
Город прятал тебя
В толкотне перепутанных улиц,
В каждом доме,
Где окна зашторивал дождь…
А сегодня деревья под тяжестью снега согнулись,
И в туннеле их арок
Ты рядом со мною идешь.
И, заметив кленовый скукоженный лист,
Полувдавленный в снег,
Замираешь на миг, словно силясь
Вспомнить, что же вчера в этом городе длилось,
И смеешься, не вспомнив…
И город приветлив и чист!
СРЕТЕНИЕ ГОСПОДНЕ
И был февраль… И плакали метели
Над белыми буграми на асфальте.
Смеркалось. Стыло. Фонари горели
Дома искрились стеклами, как смальта.
Там, в тишине, зашторенной и теплой,
Обыденное делалось и длилось:
Стелили скатерти, белье на кухнях сохло,
Читалось что-то, что-то говорилось…
Цветные расколупывала стекла
Снаружи ночь. Тьма ширилась, копилась.
…Вставал рассвет за изморозью окон,
Стлал в комнатах сиреневые тени,
Раскрашивал густым свекольным соком
На стеклах контур сказочных растений
И угасал... И новый день поземкой
Царапал щеки утренних прохожих.
Трамваи перестукивались громко,
А в воздухе, на банный пар похожем,
Звон колокольный вырастал и лился
Над крышами все громче и свободней
И к душам подплывал, то замирал, то длился…
И это было Сретенье Господне!
РЫЖИКИ
Сентябрьских рощ туманное сиянье,
Зазимков первых осторожный хруст,
Корзины рыжиков… Далекие скитанья
В сквозных лесах, где знаешь каждый куст.
Намаявшись, выходишь на опушку,
Откуда видно крыши за рекой
И стадо пестрое, и легкую старушку,
Бредущую с корзиной да клюкой.
— Далёко, бабушка?
— А рыжики родились!
Пойти да глянуть в молодом лесу…
— Да ты дойдешь ли?
— А куда, родимый,
Спешить одной-то? Всяко доползу.
И, ветерком колышимая точно,
Печально посмотрела и пошла,
И на росе темнеть осталась строчка —
Неровный след: знать, ноша тяжела…
Как ярок свет! Как веселится птаха!
Такой простор — чего б еще желать…
Невыносимо шею жмет рубаха,
А воротник никак не разорвать!
СТАРЫЙ СЛЕД
Вот и март… Потихоньку оттаиваем
Обнажаются следы старые
Откровением вдруг предстало нам,
Что вчера еще было тайною.
Видишь, здесь мы с тобой прощались:
В декабре еще снег притоптан.
Ты вначале меня стеснялась,
А потом говорила шепотом:
«Уходи… мне пора… пожалуйста…»
Осторожно глаза поднимала
И смотрела с лукавой шалостью:
«Не хочу, чтобы видела мама!»
А вон там, у киоска желтого,
Где букет из-под снега виден,
Мы поссорились: было что-то там
Вроде ревности и обиды…
Здесь ты плакала, там — смеялась,
Рядом с выщербленной оградой
Тоже наши следы оставались…
Тут вся улица — наша радость!
А сегодня светло мне и грустно:
Где и с кем ты теперь не знаю,
В марте снег прошлогодний с хрустом
Тает, прошлое не изменяя.
СТРАДА (репортажное)
Пахнет ветер соломой спелой.
Треск кузнечиков из-под ног.
За излукой дороги белой
Поле круглое, как пирог:
Подрумяненный, пропеченный —
Хоть бери да клади на стол —
С теплой корочкой золоченой,
Где живет аромат густой…
Это — лирика. А реально —
В губы въелась сухая пыль.
Все глаза проглядел штурвальный,
Дожидаясь автомобиль:
Бункер теплой пшеницей полон,
А куда ее высыпать?
Зной клубится, дрожит над полем…
Где ж машины-то, вашу мать!
…И ложится зерно литое
В пропыленные кузова,
Как в мозолистые ладони
Не остывший еще каравай…
Это, впрочем, лирика снова,
А реально — еще с утра
Агрегат барахлит немного.
Останавливаться пора,
Посмотреть бы что там и где там,
Но затих постепенно стук.
Снова копны соломы следом
Словно сами собой растут.
И бежит по жнивью бескрыло
Тень кривая назад и вбок…
Машет крыльями мотовило,
Поле сматывая в клубок,
И бросает комбайн на кочках,
Не распаханных той весной,
Так, что вовсе не лирика — строчка,
Что земля уйдет из-под ног,
Если встанешь! И встали все же:
У копнителя лопнул сцеп.
Не до лирики — будет позже.
Будет лирика! Был бы хлеб…
ТУЛА
Разве Тула выбирала
Где ей, Туле, быть?
Проще было б за Уралом
Покорять Сибирь.
Больше б было там простора
Силе молодой…
А она вступала в споры
С грозною ордой!
Ей клепать бы из металла
Блюда да котлы,
А она мечи ковала,
Резала стволы,
А она гранила дула
Воронила сталь…
Выбирала разве Тула
Кем ей, Туле, стать?
Не построила хоромин
Громких до сих пор.
Что ее характер скромен —
Туле не в укор:
Такова ее повадка —
О себе забыть,
Чтобы можно было в схватках
Супостатов бить.
Пусть жила, не как хотела —
Родина моя,
Но Россия песни пела
Под ее баян!
ТУМАН
Бесшумно крадется, таится в низинах,
В оврагах клубится и, ширясь, ползет
По склонам зеленым на запах бузинный,
Тягучей резиной бинтуя осот.
И, перевалив за бурьяны сухие,
Плывет над растущим во сне ячменем,
Над теплым проселком… И звуки глухие,
Как в снежной стихии, смиряются в нем.
Под белой луною, белесый, струится
Над спящей землею — в разливе рекой,
И в нем исчезают деревья и лица
И длится, и длится и длится покой…
ТЬМА
Как цвели эти улицы,
помнишь, тогда,
в зиму прошлую,
как их морозы раскрашивали?
Словно знали,
что ты приезжала сюда!
…О тебе снегопады
деревья сегодня расспрашивали,
но деревья молчали
и взгляд отводили дома,
головами качали
спешащие люди на это:
«Не встречали… не знаем…
какая тут, все-таки, тьма!»
И уйти торопились
по тропкам,
протоптанным
к свету…
ШУТКА
Поскрипывая утренним снежком
Идет февраль по городу пешком
И штукатурит старые дома,
И во дворах старается весьма
Особый свой порядок навести,
Чтоб ни проехать было, ни пройти,
И только по тропинке сквозь сугроб
Домой пробиться было можно чтоб.
Столичные (их жалко!) лишены
Сверкающей морозной тишины,
Когда автомобили — длинный ряд! —
В сугробы вмерзшие вдоль улицы стоят
В особенной февральской белизне
Шеренгами, мечтая о весне…
ФЕНОЛОГИЧЕСКОЕ
Настала пора снегопада,
Короткие хмурые дни…
Но плакать наверно не надо:
Когда-то пройдут и они.
Минуют, как все миновало
До нынешних пасмурных дней,
И светлое жизни начало,
Конечно же, станет видней…
ФИЛОСОФСКОЕ
Меж мной и будущим — не ров,
А пропасть, с каждым мигом шире…
Что знаю я об этом мире,
Который лучший из миров?
А знаю я,
Что он сложней,
Чем я могу себе измыслить,
Что правят в нем не только числа,
Но нечто — чисел пострашней!
И знаю я:
Так хрупок мир,
Что вряд ли прежним он вернется,
Когда глубин его коснется
Моя мятущаяся мысль.
Но знаю я:
Как ни ропщи —
Другого мира мне не ведать,
И через пропасть надо этот
Любой ценой перетащить…
ЯНВАРЬ. НАЧАЛО
Мороз и солнце только снятся
Под снегопады и дожди.
Декабрь прошел и скоро Святки,
А там Крещенье впереди,
А там до Сретенья недолго…
Пока же пасмурные дни
И любит кашель воздух волглый…
И только воробьи — они,
Пока не наступила стужа,
Спешат, простуды не боясь,
В натекших незамерзших лужах
Смыть с перьев городскую грязь.
Ночами в ореолах зыбких
Танцуют серые дымы,
Но завтра северные скрипки
Крещендо снежной кутерьмы
Сыграют! И метельный город
Предстанет в утренней красе,
И воробьи концерт свой хором
Устроят в лесополосе!
ПИСЬМО
Кружит снег
Напиши мне письмо
Напиши
Я его получу через день
Там будет написано
Здравствуй
Здравствуй милый
А дальше не знаю
Что-нибудь будет еще
До свидания
Будет написано там
До свидания — значит увидимся
Потому что ты этого хочешь
Я же этого очень хочу
Напиши как живешь
Как дела, чем сейчас занимаешься
Что случилось вчера
И что делаешь завтра
Напиши
Буду ждать целый день
И еще всю неделю
Напишешь?
Я могу позвонить
Наберу 10 цифр —
И услышу твой голос
Вьюжный ветер
И тихая полночь
День ненастный
И старая сказка — твой голос
Что ты мне ответишь?
Я прочту тебе эти стихи
Этот ритм
Или это отсутствие ритма
Это не настроение —
Это я. Понимаешь?
Со всеми моими слабостями
Со всеми заботами
Со всею моей радостью
Со всякими поворотами
Жизни моей
Текущей
Со всею моей памятью
Час от часу все растущей
На дорогах сегодня замети
Снегопад
Подрастает нарост ледяной на асфальте
Мириады снежинок
Между нами летят
Солнце выглянет бледное
Словно в инфаркте
Мельтешит кружит снег
Буду ждать
Слушай
Напиши
Или может быть лучше
Ничего не пиши
Мне
АПРЕЛЬСКИЙ ДОЖДЬ
Дождь
Упруго, как барабанщик,
Выбил дробь
От избытка сил!
Но апрель озорник и обманщик —
В лужах плещет небесная синь:
Облака плывут под ногами
Вместе с кронами и домами,
Вместе с галками и голубями,
Пролетающими над нами,
Пролетающими под ними,
Если вдруг мы глаза поднимем
И подставим лицо капели
Озорного дождя в апреле!
В опрокинутом небе солнце,
Словно лампочка в чайном блюдце,
Вспыхнет, искрами разольется,
Искры снова в одно сольются —
И опять мы на небо щуримся,
И несем его свет на плечах…
Веселится апрель на улицах
В наисолнечнейших лучах!
ВЕЧЕР ВЕСЕННИЙ
Теплый
пошел к вечеру дождик.
Солнце в тумане огромное,
красное
за кромку лесную садится,
долго
красным пером тучи раскрашивая.
Растут
на почках проснувшихся капли,
падают
с веток в зеркальную воду
стеклянным звоном.
Неподвижные цапли
на черной коряге
уплывают к восходу…
НЕПОГОДА
С утра погода хмурится, обвисли провода.
Течет вода по улице неведомо куда
И наполняет лужицы…
С листвою пополам
В потоке мутном кружится привычный зимний хлам:
Оттаявшие мумии отчаянной зимы,
Где в к;видном безумии носили маски мы
И в самозаточении впивались в интернет,
И плыли по течению, глотая зимний бред.
А мне сегодня вспомнилось сквозь эту дребедень,
Как бродит дождик по лесу меж тихих деревень…
Оттуда смотрят близкие на суету сует
И забывают искренне, что их давно уж нет.
…Как молоко в подойники за тридевять земель,
Стучит по подоконникам весенняя капель.
УТРО
Всю ночь гремела за окном апрельская гроза,
Деревья обступали дом нагие и в слезах
И ночь бросала на стекло горошины дождя,
И время медленно текло, в потемки уходя.
А утром бледный заревой свет красил облака,
И солнце в небе за рекой туманилось слегка,
И вспыхивала на окне вчерашних капель рябь,
Струилась в доме по стене соломенная прядь,
Дорожкой света из окна стелила на полах
Квадраты солнца тишина и меркла тень в углах,
А улица была мокра и купол из огней
Плыл в луже посреди двора, когда ты шла ко мне!
УХОДЯЩАЯ РУСЬ
Нет конца перелескам березовым,
Нет начала лугам ромашковым,
Вся-то Русь, хоть стихом, хоть прозою,
Журавлиными крыльями машет нам,
Улетает в просторы синие,
Где ее не найти, не выследить.
Прочертить бы прямую линию,
Да ведь как ее прямо вычертить?
Чертим линии по лекалам мы,
Нам однажды рекомендованным,
А потом чертежи лукавые
Воплощаем, на все готовые,
А поля уже, словно инеем,
Покрываются искрами звездными
И темнеют просторы синие
В бесконечных лесах березовых.
Все погосты ее в кустарниках,
В повилике и хмеле звонницы.
Вся-то Русь теперь, словно странница,
Нас покинувшая за околицей…
© Анатолий Филиппов, 2021