А музыкой всему задумчивая Вечность. Цикл стихов
Натэлла Климанова
А музыкой всему – задумчивая Вечность
А музыкой всему – задумчивая Вечность
Создатель всего, - весёлый, ироничный Бог.
Меня Он создал, видимо, беспечно.
Великими дарами оделил, но не смог
Вселить в меня свой нрав громоздкий и веселый.
В тоске и печали ловлю я небес орган,
Звучащий сверху хором гончим псовым,
Загнавших душу в склеп, как в снежный капкан.
И в общем хоре том, есть Голос гулкий, звучный.
Серебряное соло звенящее, как весть.
Полифония сцепит, - ползучая.
Слагает моноритм ядер, взрывающихся
Здесь.
Я с тобой, где сливается вечность
Я с тобой, где сливается вечность,
Я с тобой, где звёзды в планешетах звенят
О кораллы, сбегающей в млечность
Небесной реки, где двое ребят
Обнялись крылами и громкое: "папа!"
Эхом летит над пригорком камней.
Там зверь притаился с когтистою лапой.
Спаси нас, отец, поскорей,поскорей..
Ожидание Сфинкса
И каждый день,и каждый год,
Не остановить лучей поток.
Могучий сфинкс, зажавши рот
С надеждой смотрит на Восток.
И каждый день,и, каждый год
Звездой в полуночный восход
Упрямо смотрит сфинкс вперёд
Он тайну чтит, он, - тайну ждёт.
Он ждёт давно. Так каждый год.
Глядит душа в проём востока.
Так ждёт Отца младенец рока
Когда придёт, то, - не поймёт.
сорок уст сорокоустниц
До боли колко и игриво, метёт метель тебе в лицо.
Танцуют смерчики пугливо, сугробы с тыла в подлицо.
Один фонарь согбенный светом, чарует улицу, пустырь.
Одни заборы без ответа.Один лишь мрак круглится вширь.
Тепло, метель непостоянна, под платом низких облаков.
Глаза навстречу, путник странный, - возник, как чёртик из паров.
Туманной дали звук приглушен. О, где же вы мои года?
И сорок уст сорокоустниц, ответят хором: "Здесь, всегда!"
Щебенчатость души
Пусть снег на зацелованный асфальт ложится,
Пусть шины месят новогодний хрупкий лёд,
Асфальт всегда, уложенный катком, как бипсой
Улыбкой чёрной проблеснёт в ответ на лом,
Что светом фонарей ломает пласт на искры,
Не содрогнётся ложе щебенчатой души.
Сам бог заметит и в дар тебе за искренность
Обрушит на асфальт игрушки из шуги.
Подснежник
Я буду ждать сто лет, как мне судьба ссудила,
В том, самом месте, где таится ценный клад,
Зарытый в землю корнем вниз рукой зоила
И сном объятый, и мечтой пробиться в сад
Листом зелёным, свежим, вверх остроконечным.
Твердь раздвинуть, прогретую тёплым лучом,
И корни ощутить от сил природы вечной,
Напитавшей влагой щедрой мне ось и плечо.
От ласки той, мгновенно, прорастает стебель,
И колокольчик синий на груди цветёт.
Доверчиво распахнут каждый лист весенний
Подснежник первозданный к солнышку растёт.
Любовь,восторг и счастье от любви венчальной!
В прошлом остались ненастные злые дни,
Когда казалось, бог планету измочалит,
А слякоть стопчет травы, истребляя ростки.
Всё в прошлом. Зло, печаль и снежные слёзы.
Редкостный подснежник в сто лет один раз цветёт.
Аквамаринная нежность,- алмазов россыпь
Лепестками искрит в тонких прожилках её.
Слепой и алмаз
А понимание, - дороже всех на свете.
Алмаз, - там граней много, он,- един.
Слепому всё равно плевать на грани эти.
Слепой с алмазом, - ну, не совместим.
Опять одиночество, верно, в России снегами
Опять одиночество, верно, в России снегами
Мой путь отмечается вьюгой,позёмкой пурги.
Листопад тоскует под настом с цветами
Твоей не пришедшей и грустной любви.
И ночь под луной волоокая зычная, кличет
Мороз и буран в асфальтно-бетонных развязках.
Всевышний молчит.Лишь молва обналичит
Слёзы мои и молчание в сказках.
Иллюзорные облака
Я не люблю, когда ловкач подставит на обгоне,
Я не люблю,когда воруют из кармана кошелёк.
Я не люблю,когда в прихожей и в моей короне
Подсматривают, сапой тащут мужа в тёмный уголок.
Потом мусолят, восхваляя сорванную вишню,
Потом грызут,бахвалясь, плоть промежду ног.
И лезут в душу, как в чердак, чрез слуховую крышу,
И забивают с треском чердачное моё окно.
Мне темнота от этого и слух садится резко.
Мне невыносим, протухший мерзкий запашок
От драной колбасы, что крысами зубками в нарезке
Несёт мне в дом осчастливленный под мухой муженёк.
Я брезгую над приторностью масочной макаки
Я не люблю, - молчанье стиснутое желваков.
Я ненавижу прохиндееев жабу и в овраге
Я крикну:" Бог! Пусть справедливость
Будет выше иллюзорных облаков!"
Не жалко Вискаса мне в банках
Любимый кот есть у меня.
И я о нём забочусь.
Всё ест из рук, благодаря,
Мурчит в коленях очень-очень.
Он так огромен, и пушист,
Что нет, милей кота на свете.
Гроза котов округ, но эгоист,-
Приводит в дом он на рассвете
Другую кошку из под бака,
Куда я мусор утром выношу,
И кормит тварь чужую,бяка,
Ну, ладно, б, это, я прощу.
Не жалко Вискаса мне в банках,
Не жаль тушёнки мне мясной,
Но блохи поползли в серванте,
Пролезли в пуфик дорогой.
Вот, как кота мне образумить?
Чтоб не водил чужих домой.
Люблю я котика безумно,
Не понимает кот родной.
В папирусе небесной чистой руны
Я рассажу на дне лагуны,
Где родники подземных скважин
В папирусе небесной чистой руны
Пульсируют и льют лазурь для неба
И свежесть небесного дождя.
Горит огнём нежный аленький цветок, -
Дар вечности любви от Бога.
Орхидея белая стрелой
Летит из сердца сердцевины
Для Тебя.
Радуга столбом подпирает небо,
Там гиацинт души моей струится
В восхищении Тебя.
Камни жернова вращают ось,
А хаос мнит о зёрнышках для хлеба,
Лист зелёный испускает кислород.
Я чудной рыбой там, в лагуне,
Плыву в кораллах придонных из забот.
Ты знаешь, впереди у нас мильон ещё открытий.
Ты знаешь, впереди мильон нехоженых дорог.
Я солнцем воспарю над гейзером твоих открытий,
Но ты прииди,
Не будь со мною строг.
Нас Бог простил и радостно фейерверк
И вихрь, поэтому, устроил,
Из зефирных белоснежных всполохов,
Из Света победного огня.
Целебность силы очистила
Устья раны от корки гноя,
То,я прощу душою светлой.
Как же , мой светлый Бог, не простить тебя?
Ну, как же мне не простить любимого,
Родного?
Мудрец сказал:
"Терпение и прощение в любви"
Не надо в жизни ничего иного.
Рядом быть, сшивая все узлы судьбы.
Мы вместе знали страх и крах ненастья,
Лжи, - миражи,
Ветошь колдовства.
Мы вместе рыли лаз,
Плутали в катакомбах счастья.
Ты старше стал в одну планету плача.
Я старше в покрывале плача на звезду
Совместного числа.
Уста мои простят.
Ответа нет. Отполирован монитор от взгляда
Лола-Лолита
Ответа нет. Отполирован монитор от взгляда.
Однако наш пиит перила полирует мотыльком.
А поэтески, мнимые, до кучи валят без огляда
Любви своей чарующей простор, как кошельком.
Но, нет,не так,не кошелёк, пилотка слезла набок.
Юбчонка задралась, - смертельно думать даже так.
Строчит волшебница корыто пряностей и, как бы,
Ничтожным пальцем тычет воздух на шаре в зодиак.
метеоритный рой
Такая хрень случилась,- я болею...
Как тень душа летит прозрачно над морской водой,
Свиваясь в жгут нейроновый и огненой капелью
Чертит следы в ночи метеоритный рой.
И, тихо соскользнув лучом зари прощальным,
Касаюсь тихо я твоей щеки во сне,
Под звон колоколов, как эхо гула раннего,
Расстаю зайкой солнечной на утреннем стекле.
Бензоколнка
Готичное, -преотличное, знойное, как пустыня.
Песочное, - проточное, как озеро в мираже.
Болючее, - злючее, как бензоколонка с моим именем,
Если бросить спичку, - взорвётся нафик
в Иже
Еси -
на -
Небеси...
Бильярд
Бодибилдинг атлетичен.
Боулинг сбивает цель.
Два болида по привычке
В штопор лезут, то в петель..
В петлю проблем обычных,
То гром от них,то тишина.
Бильярд, в отличие от личных
Всплесков, - хорошая
И умная игра!
Камень белый горюч
Камень белый горюч
Волосы пали волной
По плечам, по плечам, из-за туч
Не видно лица молодой.
Лик запорошен песком
Но виден издалека
Белый камень плакуч
Гребнем ласкает рука
Волосы сверху до дна
В кратере Марса темно
Кто там рыдает без сна?
Тысячи лет в кимоно?
Жаркий песок, тяжело
Камень белый горюч
Последние капли легко
Падают вниз из-за туч.
Заклятье болида ушло
Заклятье злодея пропало
Волосы душат его
Гребнем я высеку в скалах:
Мара, Русь, МараДёр
Вечны слова и накаты
Вечен Бог и с тех пор
Нет для заклятья расплаты.
Марс опустелый манит
Тайна навечно в планете
Марс отшутил и гранит
Под пылью изжарит наветы
Белый камень горюч
Белый камень спаситель
Белый камень плакуч
Жертву прими, избавитель.
Волосы рубит топор
Волосы в камень врастают
В трещины сыпется сор
Белый камень растает
Побежит с горы ручейком
Гребешком растворится в море
Я вздохну и пойду легко...
Играет душа на просторе!
Безумству вечных поём мы песню
Безумству вечных поём мы песню,
Где каждый шаг,- обдуманный полёт,
Астрономический расчёт, без лести
Сама принцесса у порога ждёт,
Сияя пурпуром сверкающей одежды,
И бирюзовым блеском тайны глаз.
Как облако легка,как ангел вести,
На диадеме истина рифлёная в алмаз.
Сиянье звёзд, как перламутр нежен.
И отсветом улыбки вся вселенная полна.
У ног клубится хаос. Он низвержен,
В нём столп стоит и царствует игла!
Фосфорные осы
Магия в том, что небесный посланник,
Кузнец наковальни пористых звёзд,
Молотом бил так, что весь обезьянник
Перековался огнём в фосфорных ос.
С тех пор настала эпоха ненастья.
Белое чёрным стремится взойти.
Чёрное осами колет в запястья,
А сердце угольем дымным цвести.
И как здесь Варуне теперь разобраться?
Где справедливость? Где верх, а где низ?
Как прежде, лишь небо идёт целоваться
С безликой печалью и жемчугом риз.
Магнолия и клещ
В моей пышной кроне великолепных стройных ветвей,
Где почки набили весенние свечки нежности
Поселился клещ и, незаметно, вгрызаясь в кору,
Прогрыз до сладостного сока белой сердцевинки.
Сосёт гад, и, его накачанное брюшко
сизеет и сизеет,
округлой горкой возвышается на ровном тоне
живой гладкой ветки.
Мало того, к клещу пришла узкоглазая самка.
Теперь они вместе, орудуя грызущими и
сосательными приспособлениями
внедряются в плоть, наслаждаясь моим терпким соком.
Им же всё равно, что кончики верхних веток сохнут.
Как часто простотудушье верит в мнимость
Как часто простотудушье верит в мнимость,
В корыстность лжи и показушный задом фарт,
Тем самым, разум оскопляя,что кастрат,
Поёт любовь, не замечая трели сиплость.
Как часто, колдовским доверясь заклинаньям,
Рубаху-душу, на пузе, в порыве рвя,
Не замечают, что зло впустили, сотворя
Зверюгу, в жертву ей неся свои деянья.
Как часто провокация и поводок на хитрость
Рассудок побеждает, - в результате, - гиблость
Надежды, веры и любви.
То, искушенье Зверя, -
Изживи!
Черта, как плинтус по обоям
Черта, как плинтус по обоям,
И мы её не замечаем.
Черта, как горизонт над полем.
Бежим туда?
Достанем?
Черта, как штрих в мозгах засела.
Сидит, не выбьешь ни черта.
Черта на потолке висела.
Себя не перепрыгнуть никогда.
Но, если мне поставить точку.
На самой высокой горе.
Я проложу цепь многоточий.
Оковы скую я себе.
И пригвождённой оковами смысла.
Раздвинем с тобой параллель.
Ты видишь на небе зависла
Черта неземная и цель!
В любом страданье свет
В любом страданье свет.
Но как бывает тяжко,
Когда слеза сочится день за днём,
И горек вкус дождя, глазницы,
как бумажки
Шуршат ресницами.
В духовный окаём
Ныряют вёдра,
пусто,
пусто.
Громыхает
Вертёл и ручка колеса.
Внизу колодца влагою сверкают
Всё те же камни.
Тускло мокнет
Плаха
И
Далёкая
Звезда.
На ощупь блуждая средь мира и грёз
На ощупь блуждая средь мира и грёз,
В тени напоровшись на след твой пахучий,
Из памяти жалить рванёт выхухоль ос,
А жалость гнездовье примется рушить,
Начнёт беспощадно громить и увечить
Все стойки, опоры беспошлинных лет.
Зачем мне они, если громы не лечат?
Зачем это мне? Если нет тебя, нет?
Зачем мне тайком по следу блуждая,
На запах упрямства и воли болючей
Ключами греметь, не боясь, что отключат
Тебя от меня, потому что сырая
Слеза камень на сердце источит,
Потому что,нельзя
Уничтожить
Всё,
Что есть, что было, что будет.
Ты, - это Я.
Я - это Ты.
Пойми: Любовь да прибудет!
Уйдёт: то ни сё в треклятое ба сё.
Огонь благословит святые черты!
Всех чёрных кошек съесть, что сумрак обличали
Всех чёрных кошек съесть, что сумрак обличали,
Когтили душу, щерились улыбками в ночи,
Хвостом торчащим ярились горбом в печали,
Кошачьим глазом рай фонарили в печи,
В чаду, чадящим адским пламенем обмана,
Где флёр пустых надежд, туман и ложь любви.
Вернуться к Рыцарю полуночного стана,
Он - Верный Страж, он охраняет сон и бдит
И день и ночь, Он - Черномор на гиблом взморье.
В доспехах рыцарских, - не дрогнет честный взгляд.
Дождись его и канет в море, - в горы горе.
Восход мы встретим вместе, а потом, - закат.
давай поговорим. И всё как прежде
давай поговорим. И всё как прежде.
пусть голоса сплетаются ручьями
как будто не было тоски безбрежной
я оживу и счастье снова с нами.
Когда мне грустно, - я иду к тебе
Когда мне грустно, - я иду к тебе.
Ты верный друг из дальних странствий грёз.
Узнаешь ты меня в немой мольбе.
Увидишь знак мой через призму слёз.
Хотела бы с тобой бокал вина,
И не с кровью, а с шампанским выпить.
За имя той, что горечью полна,
Горечь исцелит души полипы.
Сопротивленье стужи сломит снег,
Осевший настом боли от капели.
Ослепший контур на повязке век
Спадёт. Уйдёт проклятие в апреле.
На страже рыцарь, - я иду к нему, -
Весёлый лик, в челе тройной венец.
Мария! Имя реет на виду.
Забвенью в пропасти придёт
Чёрный человек
Он был не просто так, он был и вышел.
Он продолжает зло на зло творить.
Он страшный человек. Он,- шишел - мышел.
Он,- лицемер. Ничем не обойти.
Весь ужас в том, что может притворяться.
В нём бес сидит и двигает хвостом.
Насадке на крючке дозволено вихлятьcя
И ложь глотать дозволено гуртом.
Он, - чёрный человек и раб желаний.
Использует позывы естественных путей,
Лишь для того, чтоб звери-гамадрилы
Топтали свет и пили кровь друзей.
Он страшный человек.Зашёл и вышел.
Уж, лучше бы его совсем не знать.
Но, раз пришёл, заметь, то выше крыши
Увидишь небо в решето, и, падая,
научишься летать.
Ты не веришь, не веришь звезде
Ты не веришь, не веришь звезде.
Не пьяна, не пьяна, - одинока.
Слишком много обмана в судьбе.
Слишком долго молчала у рока
В плену, оказавшись, у каменных плит.
Слишком резко резец камнетёса
Резал шрамы у прошлых обид,
Слишком больно жалили осы.
Ты был рядом. Красавец и тать.
Ты был рядом с усмешкою гордой.
У молчанья особая стать.
У страданья подошвы не твёрды.
Постоим у обрыва небесной скалы.
И, прощая порывы Норд-Веста,
Пусть ковшом от Полярной Звезды
Нас окрестит Бог и предвестье
Новых чисел, что пали в расклад.
Не уйти никуда. Познакомься.
Ты и Я.
Завис под звездой камнепад.
Я укрою тебя.
Ты, - не бойся.
Суровый Рыцарь, Вечный в мире Странник
Суровый Рыцарь, Вечный в мире Странник,
На рубеже, где в дрёме Справедливость спит.
Очаг горит и в лоскутах подрамник,
Где, воздух и огонь словами ворожит.
Он беспощаден, строг, его десница
Ласкает рукоять тяжёлого меча.
И вечен бой, что продолжает сниться
Паломнику легчайшего пера.
Он - исполнитель. Лучше нет у мира,
Что омывается горючею слезой.
Куёт Оракул цепь молчащего Подтира.
Разрубит Рыцарь все оковы смерти той.
рассвет в попоне, как лихая лошадь
рассвет в попоне, как лихая лошадь
всё мчит нас в карусель небытия
там, где Север и под солнцем площадь
там жди меня.
там жди меня.
поцелуй скорей взасос
поцелуй скорей взасос
в звёздных рельсах паровоз.
Для бегемота оковы, как пытка
Для бегемота оковы, как пытка
шкура толста, а нога без копыта.
Бегемот на табуретке,
всё равно,что пятак
Без таблетки.
Утренний пик - реверс.
На рыло сыпайте
Перец!
Перечислил признаки тату
Перечислил признаки тату
глухой поэзии в заду.
Но, экслибрис мысли в нищете.
Усилья ваши тщетны все
Проблемы гамадрила
А Коси с Начинкой проблем безмозговых
Тянул всё на спицах враньё от дебила.
И ложкой хлебал из тарелки подвида,
Что был Гамадрилом беззубым маленько.
Писец, - прошептал гамадрил.
Время настало горилл.
Гориллы бесхвостатые.
Страшные. Лохматые.
В сарай, ты, критик, не иди
Лола-Лолита
В вас Критика настолько лжива, -
НЕ ВАМ - дано НАС -поучать!
(Tihomir Balkonskiy)
... дык, чушь вы парите напрасно:
любофь, страстишки на гумне.
а где же мысль, что так опасно
возжечь духовный смерч в огне,
чтоб осветилося пожаром
всё неглиже уютных уголков,
чтоб стыдно стало от угара
пороков свинства у хорьков.
Так где же мысль в благородстве
высоких дум, полёт любви... ?
уж, насмотрелися на скотство.
В сарай, ты, критик, не иди.
Как вам не стыдно принародно оскорблять
мои святые чувства атеиста?
(Философский Саксаул)
Вот, вас Христос прижучил возле стенки:
Стихами проповедуешь в душе?
Подвластна лишь душе гармония и пенка
С варенья вечной жизни и драже
Бессмертия, что Бог дарует людям,
Но авангардисту это не понять, -
Фисташка и червяк на смертном блюде.
А потому, посмеем атеиста,
мы хором вместе
оскорблять!
очкастый профессор
Я вышел в ночь, - там Цикенбаум
Молчал тревожно среди дев,..(c)
Осмыслил свой конец очкастый профессор
В кожвендинспансере, в конце концов, вконец.
Узнал приговор развратный бабский агрессор:
Что он мудак, а не человечества венец.
а старушка наша Дульсинея,
в тапочках волшебных и, в полёт
в сад прекрасный, словно, фея,
то, летит, в прекрасный огород.
И везде в ней образ несусветный,
разъединственный, чудесный кашалот,
что нашёлся для души приветной
самый добрый, самый милый,
чудик-пудик, Дон Кихот!
Сапёр ошибается в жизни лишь раз
Я минные поля не обхожу,
Что толку если нет тех ощущений.
(Рашид Гасанов)
Сапёр ошибается в жизни лишь раз.
Рванёт под ногами и неба не видно.
Как больно и страшно бывает подчас,
Когда ложь с клеветой подстрекает обиды.
ноктюрн
Твой голос чистый,чистый
летит на сильной высоте
и я ловлю бекон искристый
я верю. я люблю. в тебе
всю чистоту, уверенность полёта.
тоскую я с тобой и в даль
летит, летит печальной нотой
мой трудный вздох
и жалостная жаль...
Стань гарантом светлых дней
Стань гарантом светлых дней.
Проводник в пути идущих.
Как посредник средь огней.
Как хранитель вед стригущих
Тайну бездны бытия,-
Радугой соединяя,
Кинь аркан свой на меня,
Притяни его, сверяя
Справедливость спектра – СВЕТ,
Пурпур царских кошениль,
Равновесье - ФИОЛЕТ,
Где ПОД тигелем фитиль,
Логос тает ароматом,
ЗАклубиВШИСЬ в виражах,-
Стань любимым, солнцем, братом
На сто тысяч лет в мирах.
И ещё сто лет в обозе,
По дороге в Млечный путь,
Обрывают гроздья слёзы,
Звёзды примут соль и ртуть, -
Одиночество страшнее.
Пыль скрывает до основ
Веру, честность и забвенье.
Сушит веру и любовь.
Равновесье. Коромысло.
Мост висячий Сирамид.
Три звезды над ним зависли.
Свет любви в них говорит.
А шелкопряду всё равно
А шелкопряду всё равно
На тутовых деревьях.
Он тянет нить на полотно:
Из шёлка птица в перьях.
Зудит тихонечко кольцо,
И нить сплелась со втулкой.
Но вышел заяц на крыльцо
С ружьём,- как бахнет гулко.
Настал писец по деревам.
А шелкопряд от страха
Стал врать, как пёс, как шелуха,-
Не стало шёлка, лишь труха
И пыль из шелкопряда.
И подыхая между скважин
И подыхая между скважин
смертельных пуль от той любви.
поверь: тебе никто не скажет,
что жизнь свою ты загубил.
но, молча, может, пожалеют,
что глупым был, как бы, щенок,
вертясь,за хвостиком и, шею,
свернул, бедняга,- набок слёг.
Пегасьему вечному рыцарю в хомуте
Гурман в поэзии, что повар на кухне.
Готовит обед - суп, - утончённый рассол.
А знает поэт, что "Пегас" - это мухи
Иноземных тарелок Неопознанных НЛО???
Зануздая тарелку, взлетишь,- и, куда же?
К Зетам в пространство и прямо, курсом, на Марс.
Там поэты нужны в довесок к поклаже,
Что Зетовцы с Земли повезут про запас.
Кислород для гибридов бога и дьявола.
Золото с пирамиды подводной Бермуд.
Бриллианты мыслей поэта адовы
Там пригодятся Пегасу в уд и хомут.
Потому и "Вечный Рыцарь Поззии",
Что с Пегаса не слазит совсем.
Он вкушает ритмы на Марсе амброзии.
И пегасит звёзды многомерных проблем.
Моё послание для гусынь-мамочек
Как гусыня шипела во поле,
Как щипала траву-зелену,
Так,гусёк молодой из подола
Всё, как страус прятал главу.
Всё скрывался в перьях ажурных,
Припадал к перепончатым лапам.
Страашна жизь в сарае амурном,
Там хохлатка клюётся по датам.
Кажный день у кормушки сраженья.
Где ж гуську опериться на воле?
Весь ощипан,- гамадрил в удивленье.
эка, гусь наш перчённый,без соли!
Вот хозяйка с утра с хворостиной
Всех гусынь со двора,да повыгнала.
Погуляйте, подружки, в охране
Будет вам всем секир-башка
И шашлык под англиццким тюрбаном!
Защита фиолета
Кто видел фиолет,- никогда не забудет.
Защита Грюнфельда перешла в Эндшпиль.
Каталонский Дебют ,осветляясь, погубит, -
Игра Гекатомбы в жертву луны и
В утиль.
Снова Огмий Восставший у трона, где двое.
Все числа у ног их, - и нет им числа.
Нет рамок, багета, - чёрный холст наготове.
Иной фиолет.
Иная у чисел игра.
Как одиноко и пусто в печали
Как одиноко и пусто в печали,
Как без тебя грустина злая грызёт,
Словно ком в паутине в сердце сваляли
Душа неустанно тоскует, зовёт,
Кличет и кличет тебя, ненаглядный,
Эхом дрожит в сердцевине дека.
Я арфа в изгибе тоски заполярной,
Я ветер, что рвётся в окна с утра.
Я шквал, что ломает в буре деревья
Я солнце в пустыне, где тают пески.
Развею туман на пороге забвенья.
Ты только меня позови, позови...
Я сопка в Маньжурской долине на взгорье.
Я вишня в саду для скворцов из полей.
Гнездо для вороны, что свила в короне
И кормит птенцов, - не моих малышей.
Вулкан, что грезит о магме кипящей,
Ворочает камни внутри под корой
Разлука в жерле сверкает блестяще
И гулкой молчит,онемев тишиной.
Словно заря, зажигаю лучину.
Мой блеск пронизает мрак и миры.
Мой спутник, тебе мой свет из пучины
Ты только не стой, а иди и иди..
Я жду, истомившись. Горько.
Не плачу.
Желаю взглянуть в дорогое лицо.
Уют на груди ощутить
и губы горячие
Устало склониться тебе на плечо.
Взглядом во взгляд, погружаясь беспечно.
Шептать: ты мой... навсегда, навсегда!
Дождусь. Вечность будет вечно не вечна.
Когда жар в моём сердце пылает
Всегда!
На иллюстрации: картина Виктора Сафонкина с образом Люцифера-красноармейца и Будёновца-Трояна в Каменной Триаде дьявола на фоне кровавых деревень и городов.